3.5. Принудительная ликвидация в случае совершения

религиозной организацией действий, направленных

на осуществление экстремистской деятельности

Проблема профилактики и борьбы с экстремизмом на религиозной почве в России на сегодняшний день стоит довольно остро. Вытекающая из несовершенства нынешнего антиэкстремистского законодательства российская практика порождает множество вопросов.

Правовые и организационные основы противодействия экстремистской деятельности закреплены Федеральным законом от 25 июля 2002 г. N 114-ФЗ "О противодействии экстремистской деятельности".

В соответствии со ст. 1 Закона об экстремизме под понятием экстремистская деятельность (экстремизм) понимаются следующие действия:

- насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации;

- публичное оправдание терроризма и иная террористическая деятельность;

- возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной розни;

- пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности человека по признаку его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии;

- нарушение прав, свобод и законных интересов человека и гражданина в зависимости от его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии;

- воспрепятствование осуществлению гражданами их избирательных прав и права на участие в референдуме или нарушение тайны голосования, соединенные с насилием либо угрозой его применения;

- воспрепятствование законной деятельности государственных органов, органов местного самоуправления, избирательных комиссий, общественных и религиозных объединений или иных организаций, соединенное с насилием либо угрозой его применения.

Экстремистской организацией признается общественное или религиозное объединение либо иная организация, в отношении которых по основаниям, предусмотренным данным Федеральным законом, судом принято вступившее в законную силу решение о ликвидации или запрете деятельности в связи с осуществлением экстремистской деятельности.

Под экстремистскими материалами понимаются предназначенные для обнародования документы либо информация на иных носителях, призывающие к осуществлению экстремистской деятельности либо обосновывающие или оправдывающие необходимость осуществления такой деятельности, в том числе труды руководителей национал-социалистской рабочей партии Германии, фашистской партии Италии, публикации, обосновывающие или оправдывающие национальное и (или) расовое превосходство либо оправдывающие практику совершения военных или иных преступлений, направленных на полное или частичное уничтожение какой-либо этнической, социальной, расовой, национальной или религиозной группы.

Однако данные определения вышеуказанных терминов вызывают критику не только российских юристов и ученых, но и международной общественности. Так, в заключении Европейской комиссии за демократию через право (Венецианская комиссия) отмечено, что определения основных понятий экстремизма ("экстремистская деятельность (экстремизм)", "экстремистская организация" и "экстремистские материалы"), содержащиеся в Федеральном законе от 25 июля 2002 г. N 114-ФЗ "О противодействии экстремистской деятельности", не дают общие характеристики экстремизма как понятия. Наоборот, в Законе перечисляется очень разнообразный спектр действий, которые рассматриваются как "экстремистская деятельность", или "экстремизм".

Из этого следует, что в соответствии с Законом экстремистской деятельностью считаются и попадают в категорию экстремизма только действия, определенные в ч. 1 ст. 1, и экстремистскими считаются только те организации, которые определены в ч. 2 ст. 1, и материалы, которые определены в ч. 3 ст. 1. В соответствии с информацией, полученной докладчиками, первоначальный список, приведенный в Законе от 2002 г. (Федеральном законе N 114-ФЗ "О противодействии экстремистской деятельности"), был расширен в 2006 г. (Федеральным законом N 148-ФЗ от 27 июля 2006 г.) и впоследствии сокращен в 2007 г.

Широкое толкование понятия "экстремизм" правоохранительными органами, расширение применения закона в последние годы и давление, которое с помощью него оказывается на различные круги гражданского общества, а также предполагаемые нарушения прав человека, о которых сообщается в связи с этим, вызвали озабоченность и критику как в России, так и на международном уровне.

Согласно данному Закону основными направлениями противодействия экстремистской деятельности являются:

принятие профилактических мер, направленных на предупреждение экстремистской деятельности, в том числе на выявление и последующее устранение причин и условий, способствующих осуществлению экстремистской деятельности;

выявление, предупреждение и пресечение экстремистской деятельности общественных и религиозных объединений, иных организаций, физических лиц.

Статьей 9 вышеуказанного Закона предусмотрена ответственность общественных и религиозных объединений, иных организаций за осуществление экстремистской деятельности. Так, согласно данной норме в случае, предусмотренном ч. 4 ст. 7 Закона, либо в случае осуществления общественным или религиозным объединением, либо иной организацией, либо их региональным или другим структурным подразделением экстремистской деятельности, повлекшей за собой нарушение прав и свобод человека и гражданина, причинение вреда личности, здоровью граждан, окружающей среде, общественному порядку, общественной безопасности, собственности, законным экономическим интересам физических и (или) юридических лиц, обществу и государству или создающей реальную угрозу причинения такого вреда, соответствующие общественное или религиозное объединение либо иная организация могут быть ликвидированы, а деятельность соответствующего общественного или религиозного объединения, не являющегося юридическим лицом, может быть запрещена по решению суда на основании заявления Генерального прокурора Российской Федерации или подчиненного ему соответствующего прокурора.

По вышеуказанным основаниям общественное или религиозное объединение может быть ликвидировано, а деятельность общественного или религиозного объединения, не являющегося юридическим лицом, может быть запрещена по решению суда также на основании заявления федерального органа государственной регистрации или его соответствующего территориального органа.

В случае принятия судом по основаниям, предусмотренным данным Законом, решения о ликвидации общественного или религиозного объединения их региональные и другие структурные подразделения также подлежат ликвидации.

Оставшееся после удовлетворения требований кредиторов имущество общественного или религиозного объединения либо иной организации, ликвидируемых по основаниям, предусмотренным настоящим Федеральным законом, подлежит обращению в собственность Российской Федерации. Решение об обращении указанного имущества в собственность Российской Федерации выносится судом одновременно с решением о ликвидации общественного или религиозного объединения либо иной организации.

Перечень общественных и религиозных объединений, иных организаций, в отношении которых судом принято вступившее в законную силу решение о ликвидации или запрете деятельности по основаниям, предусмотренным настоящим Федеральным законом, подлежит размещению в международной компьютерной сети Интернет на сайтах федеральных органов исполнительной власти, осуществляющих функции в сфере регистрации общественных и религиозных объединений, иных организаций. Указанный перечень также подлежит опубликованию в официальных периодических изданиях, определенных Правительством Российской Федерации.

Между тем, несмотря на несовершенство нынешнего антиэкстремистского законодательства, практика его применения показала, что правоохранительные органы зачастую обращают свое пристальное внимание не на радикально настроенные группы, а на законопослушные религиозные организации. При этом имитируют работу, используя известную с советских времен "палочную" систему, ставя "галочки" за вынесенные предупреждения.

Данная проблема, пожалуй, связана с тем, что ни при прокуратуре, ни при других правоохранительных органах не предусмотрена штатная единица религиоведа, специалиста, разбирающегося в религиях. Между тем на территории Российской Федерации на сегодняшний день только официально зарегистрировано 23494 религиозных организации, на практике же в качестве религиозных групп их действует в несколько раз больше. Разобраться во всем этом конфессиональном разнообразии под силу лишь специалисту, практикующему в данной области.

Однако сотрудники прокуратуры и МВД, не имеющие религиоведческого образования, довольно посредственно представляют деятельность того или иного религиозного объединения и оценивают все на уровне среднестатистического обывателя, что и приводит к многочисленным проблемам. От незнания самого предмета исследования и вообще религиозной сферы данные органы либо устраивают проверки на предмет экстремизма в законопослушных религиозных организациях, либо начинают с пристрастием проверять социальные сети, как в случае с делом о "запрещении футболки с надписью "Православие или смерть!".

В связи с этим вспоминается пожелание Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации Владимира Лукина по "делу исламского богослова Саида Нурси", чтобы под плохо обоснованным и бездоказательным предлогом борьбы с экстремизмом не было допущено вмешательство в дела убеждений и веры миллионов граждан, которое может спровоцировать реальные массовые нарушения их прав на свободу вероисповедания и социально-религиозные конфликты в нашей стране, и тем самым не было допущено повторения практики запретов и гонений в отношении инаковерующих и инакомыслящих, свойственных недемократическим, тоталитарным государствам.

Девятилетняя практика применения Федерального закона от 25 июля 2002 г. N 114-ФЗ "О противодействии экстремистской деятельности" (далее - Закон N 114) показала, что несовершенство данного нормативно-правового акта породило не только большое количество проблем перед правоприменителем, но и дало возможность его использования в качестве орудия борьбы с неугодными религиозными объединениями и нарушениями в области свободы совести и вероисповедания.

Не решило вопрос и обобщение судебной практики. Несмотря на то, что согласно указанию Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 28 июня 2011 г. N 11 "О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности" при рассмотрении уголовных дел данной категории судам следует обеспечивать, с одной стороны, охрану публичных интересов (основ конституционного строя, целостности и безопасности Российской Федерации), а с другой - защиту гарантированных Конституцией Российской Федерации прав и свобод человека и гражданина - свободы совести и вероисповедания, свободы мысли, слова, массовой информации, права свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом, права собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование, проблема нарушения прав как религиозных организаций, так и отдельных граждан не решилась.

Следует отметить, что одной из основных проблем является проблема, связанная с проведением экспертиз на предмет признания литературы экстремистской и вынесением необъективных и ошибочных экспертных заключений.

Так, например, Гайским межрайонным прокурором Оренбургской области С.В. Челышевым была инициирована подача в Гайский городской суд заявления о признании в качестве экстремистских материалов целого ряда мусульманских богословских трудов, включая хадисы Пророка Мухаммада, произведения известного татарского богослова XVIII века Утыз-Имяни, издание "В молитве спасение", автором которой является ректор Московского исламского университета Марат Муртазин, а также книга заместителя председателя Духовного управления мусульман европейской части России Мустафы Кютюкчю "Намаз через призму размышлений" и другие. В материалах дела находилась копия акта естественно-гуманитарной судебной экспертизы, проведенной экспертом Н.Н. Ислановой.

Согласно данной экспертизе вышеуказанные книги были отнесены к экстремистским. Однако при этом ни один из признаков, предусмотренных ст. 1 Федерального закона от 25 июля 2002 г. N 114-ФЗ "О противодействии экстремистской деятельности", не приведен. Кроме того, нигде в исследовательской части акта не приведен анализ и соответственно примененный метод анализа содержания книг. Следовательно, неизвестно, на каком основании эксперт пришел к такому серьезному выводу.

В результате Муфтий Шейх Равиль Гайнутдин, Председатель Совета муфтиев России, Председатель Духовного управления мусульман европейской части России, был вынужден обратиться от лица всех мусульман России к Генеральному прокурору Российской Федерации Ю.Я. Чайке с просьбой оказать содействие и принять необходимые меры по недопущению подобного отношения к духовно-религиозной литературе.

При этом следует отметить, что, несмотря на то что вышеперечисленная литература является очень ценной для мусульман России, Председателю Совета муфтиев России об этом стало известно от издательства РАН "Восточная литература", которое издало книгу "В молитве спасение" в 1998 г. и было привлечено в дело в качестве заинтересованного лица <1>.

--------------------------------

<1> См.: письмо Председателя Совета муфтиев России Равиля Гайнутдина Генеральному прокурору России и председателю Гайского городского суда Оренбургской области в связи с попытками признания экстремистскими ряда исламских книг // URL: http://www.islamtat.ru/publ/generalnomu_prokuroru_rossii_i_orenburgskomu_sude/62-1-0-902 (дата обращения: 28.08.2012).

7 июня 2010 г. Люблинская межрайонная прокуратура ЮВАО обратилась в Люблинский районный суд с представлением о признании информационных материалов экстремистскими. В нем отмечается, что прокуратура провела проверку группы "Антирелигия" на сайте "ВКонтакте.ру" на основании обращения гражданина И.В. Лебедева, жителя Петербурга, который сообщил о размещении в Интернете материалов, оскорбляющих православную и мусульманскую веру. В качестве третьего лица был указан администратор группы "Антирелигия" житель Москвы N.

Прокуратура направила материалы для проверки в Центр по противодействию экстремизму ГУВД г. Москвы, который методом случайной выборки отобрал семь изображений, полученных из фотоальбомов группы "Антирелигия".

Затем Российским институтом культурологии было проведено комплексное психолого-лингвистическое исследование, по результатам которого было признано, что только изображение девушки в футболке с лозунгом "Православие или смерть!" на русском и греческом языках и символов в виде православных крестов, трех черепов с кинжалами в зубах, буквами "Г" и "А" и аббревиатурой "СПХ" является "материалом, содержащим пропаганду исключительности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии".

В данных случаях из-за неквалифицированности экспертов, сделавших неквалифицированные и ошибочные экспертные заключения, были без всяких причин инициированы два судебных дела, направленных против двух традиционных и крупнейших в России конфессий: ислама и православия.

В этой связи чрезвычайно важным становится вопрос о профессиональной подготовленности экспертов. Без преувеличения можно сказать, что от профессиональной подготовки экспертов зависит научная обоснованность и объективность результатов исследования.

От эксперта, принимающего участие в комплексной религиоведческой экспертизе, требуется способность делать выводы в более широком контексте, чем это традиционно принято в научной среде. Исходя из этого, было бы целесообразным, чтобы эксперт мог пройти соответствующую подготовку, по окончании которой выдавался бы специальный сертификат. Подобная практика существует в Центрах судебной экспертизы, так, например, в Российском федеральном центре судебной экспертизы (РФЦСЭ) сертификацию проводят специализированные лаборатории внутри Центра судебной экспертизы - экспертов-лингвистов готовят в лингвистической лаборатории, экспертов-психологов - в лаборатории психологии и так далее. По окончании стажировки выдается сертификат, который требует подтверждения прохождением аттестации раз в 3 - 5 лет.

Несмотря на то что религиоведческая экспертиза является важнейшим аспектом в области государственно-конфессиональных отношений, какой-либо подготовки эксперта-религиоведа попросту не существует. Поэтому пока в качестве экспертов выступают ученые-религиоведы, не прошедшие экспертной аттестации и не имеющие соответствующего сертификата, что, безусловно, не способствует успешному развитию практики проведения религиоведческой экспертизы.

От медицинской и психиатрической экспертиз требуют строгого соответствия определенным методическим стандартам. В религиоведческой экспертизе, как правило, специалист используется только как эрудит в соответствующей области <1>. При этом поскольку законодательно не определены требования к эксперту-религиоведу, данного рода экспертизу проводят люди, не только не имеющие ученой степени и научных трудов по данной тематике, но порой и высшего образования.

--------------------------------

<1> См.: Тихонравов Ю.В. О методике религиоведческой экспертизы // Религия и право. 1999. N 2. С. 25.

В этой связи, по нашему мнению, при определении правового статуса эксперта религиоведческой экспертизы необходимо обязательное законодательное закрепление образовательного ценза и уровня профессиональной подготовленности. Представляется необходимым законодательно закрепить следующий детальный перечень требований к экспертам:

- в качестве эксперта по проведению религиоведческой экспертизы должен выступать специалист, имеющий высшее светское образование по научному религиоведению и ученую степень, стаж работы по специальности не менее 5 лет, обладающий научными и (или) практическими познаниями по рассматриваемому вопросу по соответствующим направлениям науки;

- в качестве эксперта не имеет право выступать священнослужитель, представитель какой-либо конфессии, гражданин, состоящий в трудовых или иных договорных отношениях с какой-либо религиозной организацией.

Актуальным остается вопрос о конкретизации требований к содержанию религиоведческой экспертизы и порядку. В этой связи представляется необходимым детально закрепить следующее:

1) требование об указании сведений об экспертах - фамилия, имя, отчество, образование, специальность, ученая степень и звание, стаж экспертной деятельности;

2) требования к последовательности и этапам производства религиоведческой экспертизы;

3) требования к используемым научным инструментариям; обязательное указание научных методов;

4) требования к используемой терминологии;

5) разграничение вопросов в рамках религиоведческой экспертизы по предметно-профессиональному принципу.

Заключение религиоведческой экспертизы должно основываться на полном, всестороннем и объективном исследовании объектов экспертизы, следовательно, выводы, сделанные экспертами, должны быть обоснованы в процессе проведения экспертной работы.

Исследуя экспертные заключения, вынесенные экспертами-религиоведами, следует отметить, что в последнее время особую значимость приобретает категориальный аппарат, применяемый в экспертизе. Из него должны быть исключены термины, оскорбляющие религиозные взгляды и чувства верующих независимо от их конфессиональной принадлежности. Кроме того, следует иметь в виду, что Федеральный закон "О свободе совести и о религиозных объединениях" вводит в оборот такие типы религиозных образований, как религиозная группа, религиозная организация, местная религиозная организация, централизованная религиозная организация. Применение в религиоведческих экспертизах понятий "тоталитарная секта", "деструктивный культ" можно расценивать как отступление от объективности и непредвзятости - необходимых условий честного и квалифицированного суждения о религиозном объединении <1>.

--------------------------------

<1> См.: Кантеров И.Я. Экспертные советы как субъекты конфессиональной политики // Религия и право. 2004. N 1. С. 12.

Важно отметить, что термин "секта" не встречается в основополагающих международно-правовых документах. Кроме того, в силу исторически сложившейся практики, ментальности российского народа и его культуры термин "секта" воспринимается в России менее нейтрально и терпимо, нежели в Европе. Этот термин, по сути, имеет оскорбительный оттенок <1>. Судебная палата по информационным спорам при Президенте Российской Федерации в своем решении от 12 февраля 1996 г. N 4(138) прямо указала, что данный термин в силу сложившихся в обществе представлений несет, безусловно, негативную смысловую нагрузку и, употребляя его, журналисты могут оскорбить чувства верующих <2>. На некорректность употребления термина "секта" в официальных документах указывают и известные ученые филологи <3>. Данный термин является идеологическим.

--------------------------------

<1> См.: Пчелинцев А.В. Конституционное право граждан на свободу вероисповедания и проблемы его реализации в Российской Федерации // Свобода религии и убеждений: основные принципы / Под ред. Торе Линдхольма, Кола Дурэма и Бахи Тахзиб-Ли. М.: НИЧУ "Институт религии и права", Центр по изучению религии и права Университета Бригма Янга, ТЦ Юнеско, 2010. С. 621.

<2> См.: Религиозные объединения. Свобода совести и вероисповедания. Религиоведческая экспертиза. Нормативные акты. Судебная практика. Заключения экспертов / Сост. А.В. Пчелинцев, В.В. Ряховский, С.В. Чугунов; Под общ. ред. А.В. Пчелинцева. 3-е изд., испр. и доп. М.: ИД "Юриспруденция", 2009. С. 914.

<3> См.: Николаев А.А. О понятии "секта" // Религия и право. 1999. N 2. С. 23.

Термин "деструктивный культ" вообще не может отражать сущность религиозных феноменов.

Во-первых, истории и современности известны достаточно активные религиозные образования, которые отрицают какой бы то ни было культ.

Во-вторых, установка на разрушение встречается в религиозной жизни чрезвычайно редко; напротив, наибольшая общественная опасность чаще всего связана именно с созидательной установкой, вопрос лишь в том, что созидается <1>.

--------------------------------

<1> См.: Тихонравов Ю.В. О методике религиоведческой экспертизы // Религия и право. 1999. N 2. С. 25.

Также на результаты исследования влияет инерционное мышление экспертов, устойчивая привычка к мировоззренческой комфортности, одномерные оценки многообразия религиозных образований, их вероучений и обрядовой практики, организационных форм. Перечисленные изъяны проявляются главным образом в оценках вероисповеданий и обрядов религиозных объединений через призму какой-то одной религиозной традиции, которая берется в качестве "образца", "стандарта" религиозной организации. В таком качестве чаще всего выступает иудейско-христианская традиция, для которой характерны вера в существование Бога-творца, персонифицированного существа, отдельного и отличного человека, а также то, что молитва этому Богу является высшей формой человеческой деятельности. Руководствуясь этими критериями, некоторые религиоведы не считают религиозными организации, не отвечающие им <1>.

--------------------------------

<1> См.: Кантеров И.Я. Экспертные советы как субъекты конфессиональной политики // Религия и право. 2004. N 1. С. 12 (из личного архива автора).

Следующая серьезная проблема связана с рассмотрением дел о признании материалов экстремистскими любым районным судом на территории Российской Федерации. При этом, не вдаваясь и в без того очевидную проблему отсутствия квалифицированных специалистов-религиоведов в районных центрах и недостаточную компетенцию судей районных судов по данной категории дел, следует отметить еще и отсутствие взаимосвязанности судов на территории РФ.

Так, в начале января 2011 г. Черемушкинский районный суд г. Москвы признал лозунг "Православие или смерть!" экстремистским несмотря на то, что Люблинский районный суд г. Москвы на тот момент пока еще рассматривал аналогичное дело. Лингвистическое исследование о признании лозунгов экстремистскими было проведено экспертами того же самого Российского института культурологии. В итоге 20 апреля 2011 г. Люблинский районный суд отказался удовлетворить представление Люблинской межрайонной прокуратуры о признании футболки с надписью "Православие или смерть!" и с изображением православной символики экстремистским материалом. Таким образом, два суда на территории одного субъекта пришли к абсолютно разным выводам.

В этой связи адвокат по данному делу А.В. Пчелинцев отметил следующее: "По моему глубокому убеждению, такого рода вопросы должны находиться в компетенции суда субъекта Федерации, но не районного суда. Даже в городе - в Москве - два районных суда, Люблинский и Черемушкинский, вынесли диаметрально противоположные решения. Видимо, ситуацию надо довести до абсурда, чтобы, к примеру, депутаты Госдумы РФ задумались о назревшей уже необходимости внесения изменений в антиэкстремистское законодательство".

Таким образом, Федеральный список экстремистских материалов стремительно пополняется Минюстом России. Однако вопрос, связанный с процедурой исключения из данного списка ранее внесенных туда материалов, остается нерешаемым.

В качестве наглядного примера можно привести дело о признании решением Сургутского городского суда экстремистскими материалов Рона Хаббарда. На основании данного решения, несмотря на то, что оно еще не вступило в законную силу, Минюст России издал распоряжение о внесении их в список экстремистских. Однако кассационной инстанцией решение Сургутского городского суда было отменено. По словам адвоката по данному делу Галины Крыловой, Минюст России категорически отказывался этот список исправить.

При обжаловании данного факта в судебном порядке Замоскворецкий суд вынес определение о приостановлении распоряжения Министерства юстиции. Был выписан исполнительный лист, так как Министерство юстиции отказалось добровольно выполнить определение суда. Затем судебный пристав прекратил исполнительное производство, что неудивительно, так как служба приставов подведомственна Минюсту. 7 февраля 2011 г. суд признал действия Минюста законными.

Множество вопросов, остающихся без ответа, связано и с применением Закона N 114-ФЗ. Так, в соответствии со ст. 13 данного Закона на территории Российской Федерации запрещаются распространение экстремистских материалов, а также их производство или хранение в целях распространения. В случаях, предусмотренных законодательством Российской Федерации, производство, хранение или распространение экстремистских материалов является правонарушением и влечет за собой юридическую ответственность.

Согласно ст. 20.29 КоАП РФ массовое распространение экстремистских материалов, включенных в опубликованный федеральный список экстремистских материалов, а равно их производство либо хранение в целях массового распространения влечет наложение административного штрафа на граждан в размере от одной тысячи до трех тысяч рублей либо административный арест на срок до пятнадцати суток с конфискацией указанных материалов и оборудования, использованного для их производства; на должностных лиц - от двух тысяч до пяти тысяч рублей с конфискацией указанных материалов и оборудования, использованного для их производства; на юридических лиц - от пятидесяти тысяч до ста тысяч рублей или административное приостановление деятельности на срок до девяноста суток с конфискацией указанных материалов и оборудования, использованного для их производства.

Из приведенных норм права следует, что правонарушением считается хранение в целях массового распространения, следовательно, в одном экземпляре данные книги храниться могут, однако, поскольку в законе не дано определения термину "массовое распространение", а судебная и правоприменительная практика по данной категории дел еще неустойчива, то дать однозначный ответ на вопрос, какое количество экземпляров можно рассматривать как массовое, не представляется возможным.

В итоге возникают вопросы: может ли, например, сайентолог хранить у себя дома указанные книги Р. Хаббарда (печатные издания) в одном экземпляре? Сколько экземпляров каждого наименования?

По нашему мнению, под массовым распространением экстремистских материалов следует понимать действия, направленные на ознакомление с данными материалами неограниченного круга лиц, в том числе через компьютерные сети.

Согласно разъяснению, данному в журнале "Мировой судья" (2009, N 6), "не является массовым распространением передача экстремистских материалов определенному субъекту для ознакомления без цели последующего массового распространения".

Однако, поскольку закон не дает однозначного ответа на данный вопрос, правоохранительные органы могут придерживаться другой точки зрения. И кто же в данном случае будет прав?

Таким образом, нечеткость Федерального закона "О противодействии экстремистской деятельности" и порожденных им внутриведомственных распоряжений в совокупности с неправомерным применением антиэкстремистского законодательства, непрофессиональным уровнем проведения экспертных исследований и некомпетентностью чиновников породила не только откровенную имитацию борьбы с экстремизмом, но и привела к нарушениям в области свободы совести и вероисповедания. Между тем реальные экстремистские организации продолжают осуществлять свою деятельность, неся в себе откровенную угрозу всему российскому обществу. В этой связи вопрос о совершенствовании антиэкстремистского законодательства становится особо актуален.