Burkkhardt_Ya_-_Kultura_Vozrozhdenia_v_Italii_L

стий. Другие, как, например, Данте, отдавали по крайней мере земную жизнь случаю и его бедствиям, а если они при этом тем не менее все же сохраняли в себе крепкую веру, то это объяс­ нялось тем, что они прочно придерживались воззрения о выс­ шем предназначении человека в загробном мире. Однако как только эта убежденность в бессмертии поколебалась, перевес перешел на сторону фатализма либо, в случае, когда происхо­ дило последнее, первое было его следствием.

Образовавшаяся брешь заполняется поначалу античной астрологией, а также, разумеется, и астрологией арабской. Из взаимного расположения планет между собой в каждый момент, а также из их отношения к знакам зодиака астрология угадыва­ ет будущие события и все течение жизни человека, предопре­ деляя таким образом важнейшие принимаемые решения. Во многих случаях те действия, которые человек осуществлял на основании предписаний небесных тел, были в общем-то не бо­ лее безнравственны, чем те, что были бы им избраны без это­ го; однако зачастую решение принималось с отнесением издер­ жек на счет совести и чести. Чрезвычайно поучительно, что ни образование, ни просвещение не могли противостоять этому помрачению, потому что оно имело опору в страстной силе во­ ображения, в горячем желании предвидеть и предопределять будущее, а также потому, что помрачение это подтверждалось также и античностью.

В XIII в. астрология внезапно с чрезвычайной энергичностью выступает на первый план итальянской жизни. Император Фрид­ рих II возит своего астролога Теодора с собой, а Эццелино да Романо167 - целую состоящую у него на жалованье свиту таких людей, среди них знаменитого Гвидо Бонатти533* и длиннобородо­ го сарацина Павла из Багдада. В отношении всех важных пред­ приятий они должны были ему определять день и час, и массо­ вые зверства, которые он приказывал совершать, могут в нема­ лой своей части быть объяснены логическими выводами из их пророчеств. С этих пор никто больше не опасается обращаться с запросами к звездам; не только государи, но также и отдельные городские общины168 содержат при себе заправских астрологов, а в университеты169 с XIV по XVI в. на работу принимаются особые профессора этой лженауки, даже помимо астрономов в собствен­ ном смысле. Папы160 по большей части открыто исповедуют вопрошание звезд; правда, Пий II составляет здесь достойное исклю­ чение161, и точно так же он с презрением относился к толкованию снов, необычных природных явлений и колдовству. Однако сам Лев X, как представляется, относит к великим заслугам своего

342

понтификата то, что астрология процветает162, а Павел III не про­ водил ни одного заседания консистории163 без того, чтобы звездо­ чет не назначил ему часа.

Что касается лучших людей, то мы вполне могли бы пред­ полагать, что они ни в малейшей степени не позволяли звез­ дам определять свой способ поведения, что существовала гра­ ница, на которой религия и совесть давали приказ остановить­ ся. На деле же достойные и набожные люди не только прини­ мали участие в этом помрачении, но и сами выступали в каче­ стве его представителей. Таким был маэстро Паголо из Фло­ ренции164, у которого мы сталкиваемся едва ли не с таким же

намерением привить астрологию морали, какое явно заметно у позднего римлянина Фирмика Матерна165534'. Жизнь его была в

полном смысле жизнью святого аскета: он довольствовался самой малостью, презирал все мирские блага и собирал одни лишь книги. Как сведущий врач он ограничивал свою практику одними своими друзьями, однако ставил им то условие, что они непременно должны исповедоваться. Общение его ограничи­ валось нешироким, однако прославленным кругом людей, со­ биравшихся в монастыре Анджели вокруг фра Амброджо Камальдолезе (с. 336), а кроме того, беседами с Козимо Стар­ шим, по крайней мере в последние годы его жизни. Ибо Козимо также ценил астрологию и пользовался ею, пускай лишь для определенных, скорее всего второстепенных целей. Вообще же Паголо давал астрологические советы одним только наиболее близким своим друзьям. Однако и не обладая такой нравствен­ ной строгостью, гадатель по звездам вполне мог быть уважае­ мым человеком и быть принятым в любом обществе, причем в Италии их имелось куда больше, чем в остальной Европе, где они встречаются лишь при наиболее выдающихся дворах, да и то не при всех. Всякий, кто устраивал себе в Италии дом на широкую ногу, держал, как только рвение на этот счет стало достаточно большим, также и астролога, который, разумеется, мог подчас и голодать166. Через посредство литературы по дан­ ной науке, получившей чрезвычайно широкое распространение еще до возникновения книгопечатания, к тому же возник диле­ тантизм, в меру сил подражавший признанным мастерам в этой области. Наихудшей категорией астрологов были те, которые обращались за помощью к звездам лишь для того, чтобы свя­ зать с нею магические искусства или же скрыть их за нею.

Однако и без такого добавления астрология является дос­ тойным сожаления аспектом тогдашней итальянской жизни. Что за картину являли собой все эти высокоодаренные, разносто-

343

ронние, уверенные в себе люди, когда слепая жажда знать бу­ дущее и на него воздействовать сразу торжествовала над их могучей индивидуальной волей и решимостью! А ведь между тем, когда звезды возвещали что-то уж слишком неблагоприят­ ное, они собирались с силами и действовали независимо, го­ воря при этом: Vir sapiens dominabitur astris167, мудрец будет властвовать звездами, - и все лишь для того, чтобы вскоре снова впасть в прежнее ослепление.

Прежде всего всем детям из видных семейств составлялся гороскоп, и, случалось, полжизни человек влачил, ожидая ис­ полнения никчемного предсказания событий, которые так и не наступали168. Далее, звезды вопрошались насчет каждого важ­ ного решения наделенных властью лиц, особенно в отношении часа, когда следует начать действовать. От этого зависел отъезд царственных особ, прием иноземных послов169, заклад­ ка фундамента больших зданий. Красноречивейший пример пос­ леднего рода мы встречаем в жизни вышеупомянутого Гвидо Бонатти, которого на основании всей его деятельности, а также значительного созданного им систематизирующего труда170 можно считать возродившим астрологию в XIII в. Чтобы поло­ жить конец партийной борьбе гвельфов и гибеллинов в Форли, он уговорил здешних жителей заново возвести стены их горо­ да, приступив к этому в торжественной обстановке под указан­ ным им сочетанием звезд: если в таком случае люди из обеих партий в один и тот же момент бросят в фундамент по камню, в Форли навек позабудут, что такое партийная вражда. Для этого дела было выбрано по одному гвельфу и одному гибеллину. И вот светлый миг настал: тот и другой держали в руке по камню, рабочие приготовили свои инструменты, и Бонатти подал сиг­ нал. Гибеллин тут же бросил свой камень вниз, а вот гвельф замешкался, а потом и наотрез отказался это делать, посколь­ ку сам Бонатти считался за гибеллина и вполне мог втайне за­ мыслить какую-то каверзу против гвельфов. Ну и поносил же его астролог! «Да покарает Бог и тебя, и твою партию гвельфов с вашей недоверчивой злокозненностью! Да такой констелля­ ции над вашим городом не будет теперь в ближайшие 500 лет!» И действительно, после этого Бог погубил гвельфов в Форли, однако теперь (пишет хронист около 1480 г.) гвельфы и гибел­ лины полностью здесь примирились и не приходится больше слышать названий их партий171.

Следующим, что попадает в зависимость от звезд, оказы­ ваются решения, принимаемые на войне. Тот же Бонатти по­ мог великому вождю гибеллинов Гвидо да Монтефельтро одер-

344

жать целый ряд побед, указывая ему верный по сочетанию звезд час для выступлений; когда же Монтефельтро более не имел его при себе172, его покинуло все мужество для продолжения борьбы за свою тираническую власть и он удалился в миноритский монастырь, где и можно было его видеть на протяжении долгих лет — собирающим милостыню. Еще в Пизанскую вой­ ну 1362 г. флорентийцы поручили астрологу определить час своего выступления173; они едва не опоздали, потому что вне­ запно был рекомендован путь в обход. Так, в предыдущих слу­ чаях они выезжали в поле по Виа ди Борго Сан Апостоло, и результаты были всякий раз неутешительными; очевидно, с этой улицей, когда они выходили на бой с пизанцами, было связано дурное предзнаменование, и потому на этот раз войско вышло через Порта Росса. Но поскольку здесь не были сняты натяну­ тые для защиты от солнца шатры, им пришлось (снова недо­ брый знак) нести знамена опущенными. И вообще астрологию невозможно было отделить от военного дела хотя бы потому, что ее придерживались большинство кондотьеров. Джакопо Кальдора535' был весел в самой тяжкой болезни, потому что знал, что падет в битве, как оно на самом деле и случилось174; Бартоломео Альвиано был убежден в том, что как доставшиеся ему ранения в голову, так и его должность военачальника выпали по предопределению звезд175; Никколо Орсини-Питильяно536' в 1495 г. запрашивает себе у физика и астролога Алессандро Бенедетто176 537' благоприятный с точки зрения звезд час для заключения его договора о найме на венецианскую службу. Когда 1 июня 1498 г. флорентийцы в торжественной обстанов­ ке возвели в должность нового кондотьера Паоло Вителли, пе­ реданный ему командирский жезл был снабжен изображения­ ми констелляций177, причем сделано это было по желанию са­ мого Вителли.

Иной раз остается не вполне ясным, вопрошались ли звез­ ды перед важными политическими событиями или же астроло­ ги рассчитывали констелляции, господствовавшие в соответ­ ствующий момент, лишь впоследствии, из любопытства. Когда Джангалеаццо Висконти (с. 15) одним мастерским ударом зах­ ватил в плен своего дядю Бернабо и его семейство (в 1385 г.), Юпитер, Сатурн и Марс находились в доме Близнецов - так сообщает один современник178, однако мы не знаем, это ли оп­ ределило его решение действовать. Нередко сами гадатели по звездам руководствовались политическими соображениями и расчетом в большей степени, чем обращением планет179.

Если уже на протяжении всего позднего средневековья вся

345

сплошь Европа от Парижа до Толедо позволяла себя запуги­ вать астрологическими пророчествами чумы, войны, землетря­ сений, наводнений и т. п., то Италия в этом отношении совер­ шенно от нее не отставала. Несчастливому 1494 году538', на­ всегда отворившему Италию для чужеземцев, предшествова­ ли недвусмысленно дурные предсказания180, однако нелишним было бы выяснить, не держались ли наготове такие пророче­ ства на каждый будущий год еще задолго до него.

Однако в своей полной, античной последовательности эта система распространяется на такие области, где никто не ожи­ дал бы с нею столкнуться. Если вся внешняя и духовная жизнь индивидуума определяется его гороскопом, то и большие ду­ ховные группы, например народы и религии, также находятся в подобной зависимости, а поскольку констелляции этих великих совокупностей подвержены изменениям, то им подвержены и сами совокупности. Идея того, что каждой религии определен ее век, проникает через это посредство астрологии и в италь­ янское образование. Соединение Юпитера, говорится здесь181,

сСатурном произвело на свет иудейскую веру, с Марсом - хал­ дейскую, с Солнцем - египетскую, с Венерой - мусульманскую,

сМеркурием - христианскую, а соединением его с Луной неког­

да будет произведена религия Антихриста. Уже Чекко д'Асколи539* самым кощунственным образом рассчитал Рождество

Христа и вывел из него его крестную смерть; по этой причине в 1327 г. ему выпало умереть во Флоренции на костре182. Учения такого рода влекли за собой в отдаленной перспективе оконча­ тельное затуманивание всего вообще сверхчувственного.

Тем более высокую оценку следует дать той борьбе, кото­ рую вел просветленный итальянский дух против всех этих лож­ ных хитросплетений. Рядом с величайшими монументальными прославлениями астрологии, такими, как фрески в Салоне в Падуе184, а также фрески в летнем дворце Борсо (Скифанойя) в Ферраре, рядом с беззастенчивыми восхвалениями185, которые позволял себе даже Бероальдо Старший, постоянно звучит громкий протест неодураченных и мыслящих. Также и с этой стороны в античности уже была проведена подготовительная работа, однако эти люди не вторят древним, а высказываются на основании их собственного здравого человеческого рассуд­ ка и своих наблюдений. Отношение Петрарки к тем астроло­ гам, которых он знал лично, - это резкий сарказм186, он прони­ цает всю их систему во всей ее злостной измышленности. Да и новелла, с самого ее появления, со «Ста старых новелл», аст­ рологам почти всегда враждебна187. Авторы флорентийских

346

хроник мужественнейшим образом отбиваются от астрологии, даже если им приходится излагать эти басни, поскольку они вплетены в традицию. Джованни Виллани неоднократно повто­ ряет188: «Никакое сочетание звезд не может принудить к чемулибо свободную человеческую волр, как не может оно опреде­ лить Божью волю». Маттео Виллани объявляет астрологию гре­ хом, который флорентийцы унаследовали вместе с другими су­ евериями от своих предков, язычников-римлян. Однако вопрос этот не оставался в рамках чисто литературных обсуждений: партии, которые формировались вокруг него, открыто вели борь­ бу друг с другом. Во время ужасного наводнения 1333 г. и дру­ гого, случившегося в 1345 г., вопрос о зависимости судьбы от звезд, Божьей воле и каре очень подробно дискутировался ас­ трологами и теологами189. Доводы против астрологии никогда не переставали раздаваться на протяжении всего Возрожде­ ния190, причем их следует считать искренними, поскольку чело­ век мог скорее угодить сильным мира сего через защиту астро­ логии, нежели нападками на нее.

В окружении Лоренцо Великолепного, среди славнейших его платоников, на сей счет господствовал раскол. Марсилио Фичино защищал астрологию и составлял детям из семьи горос­ коп (и это, должно быть, тогда он предсказал маленькому Джо­ ванни, что тот станет папой - Львом X191). Напротив того, Пико делла Мирандола вписывает яркую страницу в историю этого вопроса своим знаменитым опровержением192. Он доказывает, что в вере в звезды коренится все безбожие и безнравствен­ ность: если бы астролог пожелал во что-то верить, ему прежде всего следовало бы почитать в качестве богов планеты, пото­ му что это ведь от них исходит все счастье и все несчастье. Да и все прочее суеверие также находит здесь себе готовое на все орудие, поскольку геомантия, хиромантия и любого рода волшебство поначалу обращались к астрологии насчет правиль­ ного выбора часа. В отношении же нравов Пико говорит так: нет ничего, что бы до такой степени способствовало злу, чем когда само небо представляется изначальным его источником, ведь тогда должна полностью исчезнуть вера в вечное спасе­ ние и вечную погибель. Пико даже взял на себя труд проконт­ ролировать астрологов с эмпирической стороны: из сделанных ими за один месяц предсказаний погоды на будущий день три четверти были неверными. Самое же главное, однако, состоя­ ло в том, что он (в IV книге) выдвинул положительную христи­ анскую теорию управления миром и свободы воли, которая, как представляется, произвела на образованных людей всей на-

347

ции большее впечатление, чем все проповеди раскаяния, кото­ рые зачастую более до них не доходили.

Однако прежде всего Пико отбил у астрологов охоту к даль­ нейшему публикованию их теоретических трудов193, а те, кото­ рые уже напечатали их перед этим, в большей или меньшей степени этого стыдились. Например, Джовиано Понтано в сво­ ей книге «О судьбе» (с. 339) признал всю лженауку в целом и преподал ее теоретически в собственном большом сочинении194 на манер Фирмика. Правда, и теперь в своем диалоге «Эгидий» он отказывается не от астрологии, но лишь от астрологов, пре­ возносит свободную волю и ограничивает влияние звезд мате­ риальными предметами. Дело это остается в ходу, однако оно, как представляется, более так не господствует во всей жизни, как это было раньше. И в живописи, в меру своих сил прослав­ лявшей помрачение в XV в., выражается теперь иной способ рассуждений: вокруг купола капеллы Киджи195 Рафаэль изоб­ ражает богов планет и небо неподвижных звезд, и фигуры хра­ нящих и направляющих их прекрасных ангелов, сверху же их благословляет Предвечный Отец. Кажется, был в Италии и еще один враждебный астрологии момент: испанцы, в том числе их генералы, не имели к ней совершенно никакого отношения и если кто желал им угодить196, совершенно открыто объявлял себя врагом этой полуеретической, поскольку она была полу­ мусульманской, науки. Правда, еще в 1529 г. Гвиччардини пи­ шет: везет же астрологам, которым люди верят, даже если они среди ста неправд скажут одну истину, в то время как осталь­ ные, кто произнес среди сотни истин одну ложь, выходят из вся­ кого доверия197. Да и помимо этого презрение к астрологии вов­ се не обязательно влекло за собой веру в провидение, оно мог­ ло привести также и к общему, неопределенному фатализму.

Как в этом, так и в прочих отношениях Италия не смогла без ущерба для себя прожить и изжить культурный импульс Воз­ рождения, потому что на нее обрушились чужеземное завоева­ ние и Контрреформация. Когда бы не это, она, вероятно, смог­ ла бы полностью преодолеть фантастические бредни собствен­ ными силами. И тот, кто придерживается воззрения, что и ин­ тервенция и католическая реакция были неизбежны и могут быть целиком поставлены в вину самому итальянскому народу, дол­ жен счесть справедливым наказанием также и понесенные в связи с этим духовные потери. Жаль только, что очень многое было при этом утрачено и Европой в целом.

Чем-то куда более невинным, чем гадание по звездам, пред­ ставляется вера в приметы. Все средневековье унаследовало

348

целый их арсенал из соответствующих ветвей своего языче­ ства, и Италия в этом отношении не отставала ни на шаг. Одна­ ко своеобразным моментом здесь была та поддержка, которую оказывал гуманизм этому массовому помрачению: одному ос­ колку язычества, доставшемуся по наследству, он приходит на выручку с другим, подвергшимся литературной обработке.

Народное суеверие итальянцев распространяется, как извес­ тно, на предчувствия и выводы из примет198, с чем соединяется еще и по большей части невинная магия. Поначалу нет недостат­ ка в ученых гуманистах, которые вполне здраво издеваются над этими вещами и в связи с этим о них повествуют. Тот самый Джовиано Понтано, что написал большой астрологический труд (с. 443 прим. 194), в своем «Хароне» с немалым сочувствием перечисля­ ет всевозможные неаполитанские суеверия: отчаяние женщины, когда у ее курицы или гуся вскочит типун, глубокую озабоченность видного господина, когда к нему не возвратился ловчий сокол или у него охромела лошадь, магическое заклинание апулийских кре­ стьян, произносимое ими в три субботних ночи, когда из-за беше­ ных собак местность делалась небезопасной и т. д. И вообще точ­ но так же, как в античности, животному миру отдавалось здесь предпочтение в отношении всего несущего в себе указание буду­ щего, и уж, конечно, те содержавшиеся на государственный счет львы, леопарды и пр. (с. 191) подавали народу своим поведением тем больше поводов для размышления, что люди непроизвольно привыкли видеть в них живой символ государства. Когда во время осады 1529 г. во Флоренцию прилетел подстреленный орел, Си­ ньория выдала тому, кто его принес, четыре дуката, поскольку это считалось хорошим предзнаменованием199. Далее, определенные моменты времени и места считались благоприятными или небла­ гоприятными для отправления определенных функций, либо во­ обще были способны все собой предопределить. Как сообщает Варки, флорентийцы верили, что суббота является их судьбонос­ ным днем, в который имеют обыкновение происходить все важ­ ные вещи, как хорошие, так и дурные. Их предубеждение относи­ тельно выступления войск по определенным улицам уже (с. 346) упоминалось. У перуджинцев же, наоборот, одни их ворота, Porta eburnea540', считались сулящими удачу, так что все Бальоне при­ казывали войскам выходить на бой всякий раз через эти воро­ та200. Далее, метеоры и небесные знаки занимают здесь такое же место, как и во всем средневековье, и в необычные очертания облаков воображение и здесь вкладывает сражающиеся армии и верит в то, что высоко в воздухе слышится шум битвы201. Однако еще более сомнительным становится суеверие, если оно соче-

349

тается со священными предметами, как, например, когда изобра­ жения Мадонны двигают глазами или плачут202 или же когда зло­ счастья страны ставятся в зависимость от какого-либо мнимого кощунства, искупления которого требует в таком случае чернь (с. 325). Когда над Пьяченцей в 1478 г. разразился сильный продол­ жительный дождь, стали говорить, что он не прекратится, пока некий ростовщик, незадолго перед этим погребенный в Сан Франческо, будет покоиться в священной земле. Поскольку епископ по доброй воле отказывал в разрешении откопать труп, молодые люди захватили его силой, посреди страшной сумятицы протащи­ ли по улицам и наконец выбросили в По203. Конечно, и Анджело Полициано полностью присоединяется к такому же взгляду на вещи, когда он ставит то же в вину Джакомо Пацци, одному из главных вдохновителей названного по имени его семьи заговора во Флоренции в 1478 г. Когда его душили, он в ужасных выраже­ ниях предал свою душу Сатане. И здесь начался дождь, да такой, что урожай зерновых оказался под угрозой; поэтому также и здесь толпа людей (в основном крестьян) выкопала в церкви труп, и мгно­ венно дождевые тучи разошлись и выглянуло солнце - «вот на­ сколько счастливо было народное мнение», — прибавляет вели­ кий филолог204. Поначалу труп был зарыт в неосвященную землю, однако в один из следующих дней выкопан вновь и после чудо­ вищного шествия по городу утоплен в Арно.

Такие и подобные им характерные черты весьма распрост­ ранены в народе и могли с равными основаниями иметь место как в X, так и в XVI в. Однако и сюда вмешивается литератур­ ная античность. Относительно гуманистов было полностью удо­ стоверено, что они целиком и полностью находились под воз­ действием необычайных природных явлений и предзнамено­ ваний, примеры чего нами уже упоминались (с. 338 ел.). Если это все-таки необходимо еще обосновать, достаточно будет одного только Поджо. Тот самый радикальный мыслитель, ко­ торый отвергает аристократию и неравенство людей (с. 238 ел.), верит не только во весь средневековый вздор относительно духов и чертей (fol. 167, 179), но и в необычайные природные явления по античному образцу, например в те, про которые рас­ сказывали при последнем посещении Флоренции Евгением IV205. «Вечером тогда неподалеку от Комо видели 4 000 собак, кото­ рые пустились в путь в направлении Германии, за ними следо­ вало большое стадо коров, а за ними - войско, пешее и конное, частью совсем без головы, частью же с едва видимыми голова­ ми, и наконец - огромный всадник, за которым вновь следова­ ло стадо коров». Поджо также верит в войну сорок и галок (fol.

350

180). Он даже пересказывает, быть может сам того не замечая, вполне сохранившийся отрывок античной мифологии: на бере­ гу Далмации появляется тритон, бородатый и с маленьким ро­ гом, настоящий морской сатир, переходящий книзу в плавники и рыбье тело; он крадет с берега детей и женщин, пока пять смелых прачек не убивают его камнями и палками206. Деревян­ ное изображение чудовища, которое показывают Поджо в Фер­ раре, заставляет его целиком в это уверовать. Правда, ораку­ лы более не существуют и богов теперь уж невозможно вопро­ шать, однако раскрывание наугад тома Вергилия и истолкова­ ние мест, на которые при этом наталкиваются (sortes virgiliaпае541'), снова входит в моду207. Помимо этого, характерные для поздней античности верования в демонов не остались без вли­ яния на подобные же верования Возрождения. Сочинение Ямвлиха или Абаммона542' о египетских мистериях, которое могло сослужить в этом отношении службу, было напечатано в латин­ ском переводе уже в конце XV в. Даже Платоновская академия во Флоренции не осталась полностью свободной как от данно­ го, так и иного ему подобного неоплатонического помрачения клонившейся к закату римской эпохи. Об этой вере и связанном с ней колдовстве и пойдет у нас теперь речь.

Народная вера в то, что принято называть миром духов208, в Италии примерно такова же, как и в прочей Европе. Прежде всего здесь также имеются привидения, т. е. явления умерших, и если воззрение на них несколько отличается от бытовавшего на Севере, то это проявляется единственно лишь в античном наименовании - ombra543*. Если такая тень является человеку еще и в наше время, он для собственного спокойствия заказы­ вает прочитать пару месс. То, что души злых людей являются в ужасном виде, понятно само собой, однако здесь прибавляет­ ся еще то особое воззрение, согласно которому привидения умерших вообще злы по природе. Мертвецы убивают малень­ ких детей, говорит капеллан у Банделло209. Очевидно, при этом он отделяет особую эту тень от души, поскольку последняя не­ сет наказание в огне чистилища, и когда появляется именно она, обыкновенно она лишь рыдает и вопит. В других случаях то, что является, есть не столько образ как тень определенного человека, сколько образ события, какого-то прошлого состоя­ ния. Так объясняют чертовщину в старом дворце Висконти у Сан Джованни в Конка живущие по соседству люди: здесь ког­ да-то Бернабо Висконти мучил и душил бесчисленные жертвы своей тирании, так что нет ничего удивительного в том, что те­ перь случаются явления210. Нечистому на руку управляющему

351