6. Можно ли противополагать колонии «европе» в данном вопросе?

В наших тезисах сказано, что требование немедленного освобождения колоний так же «неосуществимо» (т. е. неосуществимо без ряда революций и непрочно без социа­лизма) при капитализме, как и самоопределение наций, выбор чиновников народом, демократическая республика и пр., — ас другой стороны, что требование освобожде­ния колоний есть не что иное, как «признание самоопределения наций».

Польские товарищи не ответили ни на один из этих аргументов. Они попытались провести различие между «Европой» и колониями. Только для Европы они становятся непоследовательными аннексионистами, отказываясь отменять аннексии, раз они уже совершены. Для колоний же они провозглашают безусловное требование: «прочь из колоний!».

Русские социалисты должны требовать: «прочь из Туркестана, из Хивы, из Бухары и пр.», но они впадут, дескать, в «утопизм», «ненаучную» «сентиментальность» и проч., если такой же свободы отделения потребуют для Польши, Финляндии, Украины и пр. Английские социалисты должны требовать: «прочь из Африки, из Индии, из Австра­лии», но не из Ирландии. Какими теоретическими основаниями можно объяснить такое

ИТОГИ ДИСКУССИИ О САМООПРЕДЕЛЕНИИ 35

бьющее в глаза своей неверностью различие? Обойти этот вопрос нельзя.

Главная «база» противников самоопределения: «неосуществимость». Ту же мысль с небольшим оттенком выражает ссылка на «экономическую и политическую концен­трацию».

Ясно, что концентрация происходит и посредством присоединения колоний. Эконо­мическое различие между колониями и европейскими народами — по крайней мере, большинством последних — состояло прежде в том, что колонии втягивались в обмен товаров, но еще не в капиталистическое производство. Империализм это изменил. Им­периализм есть, между прочим, вывоз капитала. Капиталистическое производство все более и более ускоренно пересаживается в колонии. Вырвать их из зависимости от ев­ропейского финансового капитала нельзя. С военной точки зрения, как и с точки зрения экспансии (расширения), отделение колонии осуществимо, по общему правилу, лишь с социализмом, а при капитализме или в виде исключения или ценой ряда революций и восстаний как в колонии, так и в метрополии.

В Европе большей частью зависимые нации капиталистически развитее (хотя не все: албанцы, многие инородцы России), чем в колониях. Но именно это вызывает больший отпор национальному гнету и аннексиям! Именно в силу этого развитие капитализма обеспеченнее в Европе при всяких политических условиях, в том числе и при отделе­нии, чем в колониях... «Там, — говорят польские товарищи про колонии (I, 4), — капи­тализму предстоит еще задача самостоятельного развития производительных сил...». В Европе это еще заметнее: капитализм в Польше, в Финляндии, Украине, Эльзасе, несо­мненно, развивает производительные силы и сильнее, и быстрее, и самостоятельнее, чем в Индии, в Туркестане, в Египте и других колониях чистейшего типа. Ни самостоя­тельное, ни вообще какое бы то ни было развитие в обществе товарного производства невозможно без капитала. В Европе у зависимых наций есть и свой капитал и легкая возможность на разнообразнейших

36 В. И. ЛЕНИН

условиях добыть его. В колониях своего капитала нет или почти нет, добывать его ина­че как на условиях политического подчинения, в обстановке финансового капитала, ко­лония не может. Что же значит, в силу всего этого, требование немедленно и безуслов­но освободить колонии? Не ясно ли, что оно гораздо «утопичнее» в том вульгарном, карикатурно-«марксистском» смысле слова: «утопия», в котором его употребляют гг. Струве, Ленчи, Куновы, а за ними, к сожалению, и польские товарищи? Под «утопиз­мом» здесь понимается собственно отступление от обывательски-обычного, в том чис­ле все революционное. Но революционные движения всех видов — в том числе и на­циональные — в европейской обстановке возможнее, осуществимее, упорнее, созна­тельнее, труднее победимы, чем в колониях.

Социализм, — говорят польские товарищи (I, 3), — «сумеет дать неразвитым наро­дам в колониях бескорыстную культурную помощь, не господствуя над ними». Совер­шенно справедливо. Но где же основания думать, что большая нация, большое государ­ство, перейдя к социализму, не сумеет привлечь маленькой угнетенной нации в Европе посредством «бескорыстной культурной помощи»? Именно свобода отделения, кото­рую польские социал-демократы «дают» колониям, и привлечет к союзу с большими социалистическими государствами малые, но культурные и политически-требователъные, угнетенные нации Европы, ибо крупное государство при социализме будет значить: столько-то часов работы в день меньше, на столько-то заработка в день больше. Трудящиеся массы, освобождающиеся от ига буржуазии, всеми силами потя­нутся к союзу и слиянию с большими и передовыми социалистическими нациями, ради этой «культурной помощи», лишь бы вчерашние угнетатели не оскорбляли высокораз­витого демократического чувства самоуважения долго угнетавшейся нации, лишь бы предоставили ей равенство во всем, в том числе и в государственном строительстве, в опыте построить «свое» государство. При капитализме этот «опыт» означает войны, обособление, замкнутость, узкий эгоизм привилегированных

ИТОГИ ДИСКУССИИ О САМООПРЕДЕЛЕНИИ 37

мелких наций (Голландия, Швейцария). При социализме трудящиеся массы сами не со­гласятся нигде на замкнутость по чисто экономическим, вышеуказанным мотивам, а разнообразие политических форм, свобода выхода из государства, опыт государствен­ного строительства — все это будет, пока не отомрет всякое государство вообще, — основой богатой культурной жизни, залогом ускорения процесса добровольного сбли­жения и слияния наций.

Выделяя колонии и противополагая их Европе, польские товарищи впадают в такое противоречие, которое сразу разрушает всю их ошибочную аргументацию.