Сататья Вера
.pdfшинстве случаев он демонстрирует именно патерналистскую модель. Если говорить о докторе Хаусе, то на первый взгляд он демонстри-
рует инженерную модель, ведь его цель – получение объективного знания, постановка верного диагноза и мнение больного здесь не играет никакой роли. Более того – все врут, стало быть, на слова больного полагаться нельзя. Но это лишь на первый взгляд: «У нас складывается впечатление, что больные занимают Хауса не более, чем научные проекты, но в действительности оказывается, что он о них беспокоится, и гораздо больше, чем другие, и это проявляется в его въедливости» [5, с.36-37], а это противоречит инженерной модели. Профессор философии Марк Уиклер прямо считает, что Хаус – патерналист: «Для Хауса цель – возвращение пациенту здоровья – оправдывает средства, в число которых входит давление, утаивание информации, манипулирование, ложь и даже проникновение в жилище со взломом. Эти средства являются патерналистскими при соблюдении двух условий: 1) направлены на благо пациента, а не других лиц … и 2) объектом принуждения, обмана и т. д. является тоже сам пациент» [6, с. 155]. И именно благо пациента Хаус отстаивает самым решительным образом. Доктор Хаус практически в каждой серии демонстрирует свою установку: для больного лучше то, что рекомендую я, что характерно именно для патернализма. Например, в серии «Отказ от реанимации» он идет на прямое нарушение правил, интубируя пациента с остановкой дыхания против его воли, которое ранее тот выразил письменно. В серии «Медовый месяц» Хаус, для того, чтобы взять анализ у больного, провоцирует опасный приступ. Делает он это не только против воли самого пациента, но и против воли своих коллег. Доктор Хаус не отрицает, что пациент знает, что он хочет. Пациент не может знать, в чем состоит его благо. И здесь Хаус ведет себя как строгий отец, стремящийся дать ребенку (пациенту) не то, что ему хочется, а то, что ему полезно. При этом он реализует этический принцип «делай благо» (в понимании самого Хауса) в часто ущерб другому принципу «не навреди», практически полностью игнорируя принцип уважения автономии пациента. Однако доктор Хаус способен проявлять чуткость и даже сострадание к своим пациентам, это видно по сериям «Материнство», «Аутопсия». Данные примеры только подчеркивают патерналистический характер взаимоотношений, поскольку патернализм наполнен «такими моральными ценностями, как милосердие, сострадание, любовь к пациенту, но в то же время исключающий автономию пациента» [7, с.184]. Таким образом, доминирующая модель взаимоотношения доктора Хауса со своими пациентами – патерналистская.
Итог данного исследования показал, что, несмотря на внешнее несходство образов доктора Росса и доктора Хауса, по сути, они демонстрируют одну и ту же модель взаимоотношения врача и пациента. Поэтому, если трансформация образа идеального врача в представлениях студентов медицинского вуза и происходит, то она носит скорее внешний характер, серьезно не затрагивая основ моделей врачевания.
— 331 —
Литература
1.Герасимова О.В. Идеал врача: трансформация образа в представлениях студентовмедиков / О.В. Герасимова // ΠΡΑΞΗΜΑ. Проблемы визуальной семиотики, 2015, № 1 (3). – С.120-126.
2.Мещерякова Т.В. Визуализация в преподавании биоэтики: ее формы и функции / Т.В. Мещерякова // ΠΡΑΞΗΜΑ. Проблемы визуальной семиотики, 2015, № 1 (3). – С.127-132.
3.Витч Р. Модели моральной медицины в эпоху революционных изменений / Р.Витч // Вопросы философии, 1994, № 3. С. 67–72.
4.Мещерякова Т.В. Утопия патернализма / Т.В. Мещерякова // Утопия и образование: сборник трудов Международной научно-практической конференции (26-28 октября 2011 г., Москва). – Томск: Издательство Томского государственного педагогического университета, 2011. – С. 162-170.
5.Дисфункциональная семья, проживающая по месту работ / Д. Уинтерс // Загадка доктора Хауса – человека и сериала. – Санкт-Петербург : Изд-во «Питер», 2010. – С. 36-46.
6.Уиклер М. Хаус и патернализм / М. Уиклер // Хаус и философия: Все врут! – Москва : Изд-во «Юнайтед Пресс», 2010. – С. 154-164.
7.Мещерякова Т. В. Смена поколений или проблема формирования ценностного сознания будущего врача / Т.В. Мещерякова, О.В. Герасимова // Вестник Томского государственного педагогического университета. – 2013. – Выпуск 11 (139). – С.179187.
УДК 13; 316.33; 316.34 ГРНТИ 02.15.51; 02.15.61; 02.41.31: 02.41.41
ВИЗУАЛЬНЫЕ СИМВОЛЫ ВОЛОНТЁРСТВА (НА ПРИМЕРЕ ДВИЖЕНИЙ ЗАЩИТЫ ЖИВОТНЫХ)
VISUAL SYMBOLS OF VOLUNTEERING
(ON EXAMPLE OF ANIMAL WELFARE AND RESCUE
ORGANIZATIONS)
Горбулёва Мария Сергеевна, канд. филос. наук, с.н.с.
Томский государственный педагогический университет, г. Томск, Россия Сибирский государственный медицинский университет, г. Томск, Россия
Ключевые слова: волонтёры, волонтёрская работа, защита животных, визуальность, символы, добровольчество.
Keywords: volunteers, volunteer work, protection of animals, visuality, symbols, volunteering.
Аннотация. В статье рассмотрены разновидности и направления работы движений защиты животных. Проведён анализ визуального выражения, мотивы, колористическое и символическое выражение организаций. Сделаны выводы о характере и концепции деятельности.
Актуальными сегодня представляются исследования волонтёров, их деятельности. Наше исследование волонтёров и визуальности основано на примере защитников животных. Волонтёров, движений и до-
— 332 —
бровольческих организаций становится больше. В России это мало исследованное поле, только последние десять лет, с активизацией волонтёрского движения, все больше специалистов интересуются спецификой и закономерностями волонтёрской деятельности, ее менеджментом, особенностями etc.
Также актуальной проблемой, в частности России, является проблема обращения с домашними и бездомными животными. В Российской Федерации нет законодательства, которое регламентирует эти отношения, защищает животных. По некоторым данным наша страна отстаёт от зарубежного опыта (Европа, США) в вопросах регулирования отношения к животным в среднем на 100 лет [1].
Не смотря на отсутствие нормативной базы, движение защитников животных в России в последнее годы набирает обороты. Появилось большое количество движений, для которых характерны самоорганизация и стихийность [2].
Защита животных сегодня представляет собой вид деятельности, которая направлена на улучшение содержания и обращения с животными, предотвращение жестокого обращения с животными. Проблемы жестокости в отношении животных и низкой компетентности населения в вопросах содержания, ухода и обращения с животными – самые основные, из которых как следствие проистекает несовершенство социального устройства общества в сфере использования животных.
Основные направления современных концепций защиты животных: благополучие животных (animal welfare), то есть контроль за психологическим и физическим благополучием животных и права животных (animal rights), сторонники которой придерживаются точки зрения о недопустимости отдельных разновидностей традиционного использования животных человеком в своей хозяйственной деятельности. Представители выступают главным образом против эксплуатации и умерщвления животных, предлагают не рассматривать животных в качестве собственности [3].
Так образуется несколько направлений защиты животных, которые напрямую или опосредованно связаны с основными проблемами: эксплуатация животных (плохое обращение с животными, запрещенное законами – например организация боёв животных, цирки с животными, развлечения, зоопарки); использование животных (узаконенная эксплуатация животных – сельское хозяйство, меховая промышленность, вивисекция); контроль над животными (узаконенный контроль популяции животных – например отлов бродячих животных, контроль диких животных); благосостояние животных (стремление предотвратить излишние страдания животных – стремление обеспечить животным достойное качество жизни и гуманную смерть); права животных (вера в то, что у животных, как и у человека, также есть основные права – на жизнь, свободу). Сторонники освобождения животных против их использования и нахождения во владении человека, особенно при не соблюдении гуманности в отношении животных – представители направления выступают за возможность применения
— 333 —
незаконных мер, насилия в отношении таких людей и для спасения животных, которые никак не защищены современным законодательством); защита прав животных (философия отрицания эксплуатации животных человеком, с отступлениями – возможность симбиоза человека и животных, приемлемо владение животными на основах гуманности и уважения свобод животных) [4, с.8].
Таким образом, «защитники животных» – это общее понятие, которое объединяет различные категории людей, объединенных целью – защитить животных от излишних страданий. Понятие «благосостояние животных» – это довольно широкое понятие, основанное на этической позиции защитников животных, которые убеждены в том, что каждое животное имеет свои достоинства, каждое животное необходимо уважать и защищать. Такое отношение базируется на знаниях о биологически предопределенных инстинктах животных, их особенностях, интересах и отличительных чертах характера. Животные могут испытывать боль, а, следовательно, они должны быть защищены от ненужных страданий (тех, которых можно избежать), причиняемых людьми. Человек имеет обязательства заботиться о благосостоянии других биологических видов, поэтому необходимо постоянно контролировать и проводить анализ целей использования животных человеком [4, с. 9].
На практике направления работы с проблемами в отношении животных складываются так, что существуют организации, движения волонтеров, благотворительные фонды, инициативные группы, работающие по следующим направлениям: работа по организации пропаганды, акций, мероприятий для информирования и ментальных изменений общества в отношении животных, гуманного отношения к ним (animal liberation, animal welfare); теоретическая, юридическая, правовая работа по защите животных (animal rights); работа по спасению животных (вымирающие виды, пострадавшие от несчастных случаев домашние животные или животные в дикой природе – animal welfare, animal rescue); приюты для животных, фонды поддержки, работа по реабилитации животных, возвращение в естественную среду (adoption, shelters, rehab). Существует также специализация по видам животных – домашние или компаньоны (кошки, собаки etc.), животные ферм (коровы, овцы etc.), дикие животные (животные леса, морская фауна etc.), промысловые виды (меховая промышленность etc.), животные в экспериментах (мыши, кролики, обезьяны etc.), редкие и вымирающие виды (панды, тигры etc.).
В качестве примера можно привести крупнейшие мировые организации по защите животных: Всемирное общество защиты животных (ВОЗЖ)1 объединяет 900 обществ, выступающих в защиту животных в 150 странах мира. Некоторые организации, которые входят в ВОЗЖ разделяют концепцию благополучия животных (animal welfare), некоторые борются за «права животных» (animal rights), например PETA2. Отдельно от общей группы часто находятся «радикальные за-
1 Всемирное общество защиты животных, ВОЗЖ (World Society for the Protection of Animals, WSPA) – международная некоммерческая зоозащитная организация.
2Люди за этичное обращение с животными, PETA (People for the Ethical Treatment of
—334 —
щитники животных» – организации типа Фонда освобождения животных (ФОЖ)1, которые практикуют «прямые» действия для освобождения животных, находящихся в неволе (animal liberation), что часто входит в конфликт с законодательством (погромы, взломы, захват заложников etc.)
Все эти организации в своей работе опираются на международные акты и местные законы о защите и благополучии животных. Например, в Европе существуют различные документы, которые регламентируют отношение к животным в различных сферах: Европейская конвенция о защите домашних животных, Европейская конвенция о защите содержащихся на фермах животных, Европейская конвенция о защите животных, предназначенных на убой, Европейская конвенция о защите позвоночных животных, используемых для экспериментов или в иных научных целях, Европейская конвенция о международной перевозке животных, Конвенция о сохранении животного мира и природной среды обитания в Европе. В свою очередь большинство международных актов опираются на Концепцию пяти свобод2. Изначально правила представляли собой рекомендации о том, что животным, содержащимся в неволе необходимы свобода поворачиваться, ухаживать за собой, вставать, ложиться, вытягивать конечности. Затем была сформулирована концепция, включающая пять пунктов о необходимой свободе животных: свободу от голода и жажды – путем предоставления доступа к воде и еде, которые поддерживают хорошее здоровье и активность; свободу от дискомфорта – путем предоставления соответствующей среды для проживания, включая жилище и место для сна и отдыха; свободу от боли, травм или болезни – путем предоставления превентивных мер или ранней диагностики и лечения; свободу естественного поведения – путем предоставления достаточного места, соответствующих благоприятных условий и приспособлений, а также компании себе подобных; свободу от страха и стресса – путем обеспечения соответствующих условий и отношения, которые исключают моральные страдания.
«Пять свобод» включены во Всемирную декларацию благосостояния животных (Universal Declaration on Animal Welfare). Согласно этой Декларации, эти свободы должны быть обеспечены всем животным, которые содержатся в условиях неволи. В России законов на федеральном уровне, которые регламентируют отношение человека к животным на данный момент нет. Текст закона РФ «О защите животных от жестокого обращения» был принят Государственной Думой ФС РФ и одобрен Советом Федерации ФС РФ, однако был отклонен и.о. президента РФ. На данный момент правовое поле касаемо животных опре-
Animals) – организация, ведущая борьбу за права животных.
1 Фронт освобождения животных, ФОЖ (Animal Liberation Front, ALF) – основанное в 1976 году международное подпольное движение безлидерного сопротивления, объединяющее вегетарианцев и веганов.
2 «Пять свобод» – используемая во многих странах система оценки благополучия одомашненных животных была разработана в Великобритании Советом по охране сельскохозяйственных животных в 1977 году.
— 335 —
деляется ГК РФ, в котором животные подпадают под классификацию «имущество». Для сравнения, в Европейских странах животные являются недееспособным субъектом правовых отношений (как и дети до определенного возраста или некоторые категории граждан).
Говоря о визуальности и символике добровольчества, необходимо сказать о том, что визуальное выражение имеет особое значение, часто отражается в культуре, масс-медиа, образовании, социальных институтах etc. Визуальная символика и ее выражение довольно спонтанны, является следствием наиболее актуальных идей и проблематики [5, с.140]. Исследуя символику и визуальные обозначения организаций защиты животных можно выделить некоторые группы, особенности и темы. Основной набор символов для обозначения работы организаций защиты животных касаются животной темы и человеческой ответственности по отношению к животному миру (изображения животных, изображения человека вместе с животными, отпечатки лап и человеческих рук). Довольно часто можно встретить форму сердца как выражение любви и заботы. Также как одна из целей – содержание или нахождение дома для животных – отражено в изображениях крыши, дома, будки. В зависимости от того, каким видом животных (домашние, жи- вотные-компаньоны, животные ферм, дикие животные, морские животные etc.) занимается организация – это может быть также отражено визуально: изображения кошек, собак, панд, лошадей, акул, китов, птиц etc. Также организации бывают узконаправленные и работающие в общем направлении, с экологическим уклоном, что также влияет на наглядное выражение – от конкретного вида животных (например, котов) и до изображения всей планеты или многих видов животных. Цветовая гамма довольно разнообразна – это либо все цвета радуги – как символ разнонаправленности, экоуклона, природного многообразия, либо один или два основных цвета, самые часто используемые из которых – черный (траур о пострадавших, незнание, жестокость, страдания), зеленый (природа, леса, жизнь, рост, флора и фауна), красный и его оттенки (любовь, забота, помощь, тревога), синий и его оттенки (знания, ответственность, умиротворенность, моря и океаны). В качестве общего вывода можно сказать о визуальности добровольчества то, что она выражает дух, основные направления и концепции работы волонтёрских организаций защиты животных: заботу, оказание помощи, ответственность, гуманность, неконфликтность, милосердие, терпимость и терпение. Таким образом, качества направлены на минимизацию причинения вреда окружающей природе и животным, которых человек использует или которые зависят от него, а по возможности следования благу и пользе в отношении природы. Такое понимание концептуальной направленности и деятельностной парадигмы параллельно с клятвой врачей по отношению к своим пациентам [6].
Таким образом, необходимо стимулировать критическое мышление в вопросах защиты и благосостояния животных. В большинстве стран понятие «благосостояние животных» не является известным вообще, не говоря уже о применении его к психологическому, физиоло-
— 336 —
гическому благосостоянию животных. Но нужно понимать, насколько важно для дальнейшей эволюции социума признать этические и юридические аспекты в отношении животных, быть в состоянии применить критический анализ с любой точки зрения для разных биологических видов и в различных ситуациях.
Литература
1.Горбулёва М.С. Парадоксы отношений биоэтики и биомедицины: технология создания «анимаглов» / М.С. Горбулёва // Вестник Томского государственного педагогического университета. 2014. № 7 (148). С. 9-15.
2.Горбулёва М.С. Memory-turn и биоэтическое содержание символики современной культуры / М.С. Горбулёва // Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. 2012.№ 4 (20). С. 157-164.
3.Broom. D. M. Animal welfare: concepts and measurement / D. M. Broom // Journal of animal science. 1991. 69:4167-4175.
4.Принципы благосостояния животных. Вспомогательная программа для преподавания благосостояния животных на ветеринарных факультетах / Материал переведен Центом этичного отношения к животным «Жизнь» им. Л. Толстого. Харьков, 2001 – 20 с.
5.Первушина Н.А. Границы применимости психологических теорий восприятия визуальной информации / Н.А. Первушина // Праксема. Проблемы визуальной семиотики. 2015. № 1 (3). С. 140-146.
6.Мелик-Гайказян И.В., Мещерякова Т.В. Клятва гиппократа: трансформация семантики и возрождение прагматики / И.В. Мелик-Гайказян, Т.В. Мещерякова // Scholae. Философское антиковедение и классическая традиция. 2015. Т. 9. № 1. С. 35-44.
УДК 316.33 ГРНТИ 02.41.41
ТЕХНОНАУКА: РОЖДЕНИЕ НОВОГО СИМВОЛИЗМА
TECHNOSCIENCE: CREATION OF THE NEW SYMBOLISM
Ирина Вигеновна Мелик-Гайказян
Томский государственный педагогический университет, г. Томск, Россия
Ключевые слова: технонаука, Hi-Tech, семиотическая диагностика.
Key words: technoscience, Hi-Tech, semiotics diagnosis.
Аннотация. Технонаука фиксирует трансформацию контекстов фундаментальных исследований. Семиотическая диагностика этого позволила квалифицировать биоэтику в качестве нового символизма.
Трансформация семиотического ландшафта культуры.1 В последние тридцать-сорок лет стали очевидны итоги технической реализации достижений фундаментальных исследований. Эти итоги получили на-
1 Выяснение семиотической сущности трансформаций проведено в рамках выполнения
проекта № 155 «Методология моделирования семиотических механизмов управления нелинейной динамикой образовательных систем» Государственного задания для ФГБОУ ВПО «Томский государственный педагогический университет»; определение целей трансформаций – в рамках проекта РФФИ №14-06-00440, а определение специфики биоэтики – в рамках проекта РГНФ № 15-03-00598.
— 337 —
звание «высокие технологии» или «Hi-Tech». Саму же область науки, сформировавшуюся на пересечении фундаментальных исследований и технического знания, часто называют «технонаука». Этим именем фиксируют достаточно специфическую для современной науки ситуацию. Мы привыкли к тому, что практическая реализация или положительный результат эксперимента служат подтверждением справедливости некой теории. По крайней мере, это подтверждение является если не окончательным вердиктом, то весомым аргументом в пользу справедливости теории. Но вопрос о верификации теории не входит в число актуальных для технонауки вопросов. Актуальность составляет лишь то, что касается практической реализации, причем такой реализации, конечный продукт которой станет началом новой технологии. Эта задача одновременно стимулирует фундаментальные исследования и смещает акцент в их устремленности от получения достоверного знания к получению знания, запрашиваемого высокотехнологичным производством, то есть – от истины к пользе. Утилитаризм сам по себе не влечет деформации научной этики, поскольку является легитимной теорией морали. Предубеждения, связанные с негативными оттенками звучания термина «утилитаризм», легко уходят в случае даже кратковременного пребывания на родине этой этической теории – в Великобритании. Действие силы утилитаризма здесь продемонстрировано ясно и отчетливо. Явственность преимуществ утилитаризма заставляет обнаруживать пределы его эффективности. Эти границы представляют собой очертания социальных систем. Наука же изначально обладала автономностью в сфере социального устройства. Современной ее трансформацией стало размывание рубежей автономности, что перевело положение системы «наука» внутри системы «социум» в положение «общество» в «науке» [1].
Смена акцента в целях научного творчества повлекла за собой применение социальных и производственных способов управления в сфере образования. И за взлетом университетов на начальном этапе формирования общества знания последовала их деформация, вызванная тем, что «первыми лицами» стали менеджеры [2], «измерителями» деятельности ученых стали пресловутые индексы, а процесс образования стал «услугой», оцениваемой в экономических единицах. Всё это превращает образование из социального института, служащего целям воспроизводства культуры, в структуру производства. Это превращение бумерангом затронуло производство, в которое проник символизм, свойственный научному творчеству, а именно – самоценность новизны. Последние четыре века целью науки было приращение достоверного знания, за счет постоянного получения нового знания. Итак, технонаука вызвала трансфер символизма, что вынесло на ландшафтную поверхность культуры образы и знаки не интеллектуальных традиций, а любых инноваций. Примером служит стиль hi-tech, смешавшим «новое» и «лучшее», «прогрессивное» и «техническое», «красивое» и «продвинутое».
— 338 —
Парадоксы инноваций. На пути встречного переноса символизма оказалось образование. Трансформации подверглись его цели и средства. Целью стало формирование компетенций, которые диктует рынок труда. Источник данного «диктата» часто упускается теоретиками и практиками образования. Способы образования стали подбирать по критерию их эффективности, а сам подбор осуществлять в стиле технического конструирования, что привело к этической эклектике применения образовательных технологий. Технологии, разработанные в разных этических пределах, без какой-либо проверки на совместимость стали собирать «под одной крышей». В итоге деформации подверглась вся архитектура образовательного пространства – процесс воспитания подчинен несовместимым комбинациям различных этических позиций, процесс обучения подчинен реализации технологий, которые своим устройством приводят учащихся к запланированным результатам. Эти результаты, напомним, сводятся к формированиям компетенций, продиктованным конъюнктурными интересами рынка труда. Конъюнктурная устремленность редко в истории культуры становилась финишной целью всего образования. Каждая самобытная эпоха культуры выдвигала цели, полагая эти цели асимптотическими, то есть бесконечно удаленными в будущее. Образование же давало способы социальной адаптации человека и в связи с этим ориентировалось на прогнозируемые изменения в состояниях социума. Данные прогностические цели образования были подчинены асимптотическим целям культуры. В эпоху Hi-Tech образование стало руководствоваться конъюнктурными целями. Интервал времени для их достижения меньше длительности какого-либо периода человеческой жизни
– детством, юностью, молодостью, зрелостью etc. В принципе, это положение выразило себя в парадигме «образования, длиною в жизнь». Продвижение в длительности этого пути происходит короткими шагами, весь маршрут вариативен, но результат предсказуем в «штамповке» обучающих технологий и конъюнктурной ориентации. Иными словами, деформация архитектуры образовательных систем произошла при смене прогностических целей обучения и воспитания на цели конъюнктурные. В подобном экспресс-образовании можно получить полезные навыки, но трудно получить воспитание. Итогом деформации архитектуры образования стали три парадоксальных следствия.
Первый парадокс состоит в том, что в обществе знаний каждый человек обрел участь профана. Конъюнктурная специализация позволяет человеку стать экспертом только в одной области и делает его несведущим во всех других областях.
Второй парадокс состоит в том, что когда будущее предсказуемо, то память о прошлом утрачивает свою актуальность и определенность. Это положение вещей становится следствием вариативной смены конъюнктурных целей при нарастающем темпе инноваций и конвергенции всех слагаемых Hi-Tech. Состояние конвергенции высоких технологий, соединяющих нано-, био-, когнито-, социо-, информационные технологии, сводит всю мощь Hi-Tech в одно целое, что уже позволяет
— 339 —
детерминировать наступление будущего во всей определенности его образов. Например, приверженцы концепции трансгуманизма обосновывают наступления будущего, в котором силами конвергентных технологий будут устранены все виды человеческих страданий: боль, болезни, страх смерти. Утверждается, что продукты конвергентных технологий будут способны замещать выходящие из строя «детали» организма, и тем самым обеспечивать каждому человеку вечную жизнь. Этот пример амбициозных устремлений является крайним проявлением тенденции к утверждению бренности интеллектуальных традиций. Потенциалы замещения искусственным естественного создают иллюзию такой мощи технологий, которая превосходит силы природы, устраняет «человеческое в человеке». Происходит амнезия многих уроков культуры – вечная жизнь не означает вечного счастья и есть тяжелая участь, замена поисков смысла жизни на поиски способов комфортной жизни приводит к трагическим итогам, стремление к одинаковому счастью для всех ведет к подавлению уникальности конкретного человека etc.
Третий парадокс состоит в том, что инновации Hi-Tech ведут к упрощению действительности, а декларируемое ими усложнение действительности является иллюзией. Причины этой иллюзии заключены в следующем. Во-первых, создается впечатление, что технические продукты, наполняющие нашу жизнь, состоят из новых достижений науки, состоят из «новизны». Но те идеи, которые стали фактом технической реализации, научной новизной уже не обладают. Научный результат является новым в момент его получения, а на этапе его прикладного применения он становится тривиальным. В лучшем случае, можно лишь констатировать новизну технического воплощения, которое в специфике технонауки, отмеченной выше, далеко не всегда связано с теоретическими результатами фундаментальных исследований. Во-вторых, экспресс-образование предлагает в качестве своего содержания некие новые знания, умения и навыки, но эта новизна также условна, поскольку основана на уже пережитом опыте или прецеденте успешного практического применения. В-третьих, усложнение действительности означает появление новых структурных уровней в социальных системах, увеличение разнообразия культурных кодов, языков и практик, расщепление социальных сценариев и жизненных траекторий. То есть – усложнение не терпит единообразия и не имеет тождества с грандиозностью. Внимательное рассмотрение визуальных символов современной действительности приводит к пониманию иллюзорности усложнения – одна антропологическая роль профана, двоичный код «цифровой культуры», единообразно понимаемый визуальный язык современной «клинописи» в социальных сетях, общая мечта о решении всех проблем одним способом, который предоставляют потенциалы Hi-Tech. Все это симптомы катастрофического упрощения.
Биоэтика как новый символизм. В нарастающем темпе инноваций Hi-Tech в культуре успел возникнуть феномен, защищающий уникаль-
— 340 —