Деструкция стоимости со стороны потребления

Роль полезностных оценок в формировании стоимостного отношения не менее важна и существенна, чем роль производственных факторов. При этом один из самых показательных хозяйственных парадоксов состоит в том, что именно сегодня, когда производство имеет статус несомненной доминанты хозяйственного развития, полезность не только не утрачивает своего прежнего значения, но занимает совершенно особое место в ряду факторов, определяющих социальные процессы.

Причина этого заключена в характере деятельности современного человека. В условиях экономического общества, когда основной задачей людей оставалось обеспечение своего материального существования, производство не только противостояло потреблению как автономная сфера, но и совершалось в условиях, когда фактически любое материальное благо обладало полезностью и могло быть потреблено если не его создателем, то другими членами общества. В этой ситуации полезность оставалась как бы фоном, а количествен ная величина стоимости определялась прежде всего издержками производства. В постэкономическом обществе положение меняется: безграничная экспансия производства, предполагающая возможность его увеличения без пропорционального роста затрат труда и ресурсов, делает малозначимой квантификацию издержек, тем самым передавая полезностным факторам роль прерогативы в количественном измерении стоимостных пропорций. Таким образом, когда издержки по созданию того или иного блага перестают быть значимым фактором, способным ограничить масштабы его производства, главная роль в определении величины стоимости продукта закрепляется за его полезностными оценками.

Однако парадоксальность современного положения вещей не в полной мере отражена этими обстоятельствами. Ситуация, отмеченная возможностью безграничного наращивания количества производимых благ, характеризуется также и снижающейся возможностью определения стоимости продуктов, не обладающих редкостью. Массовое производство материальных благ если и не становится все более независимым от сферы материального потребления, то по крайней мере замыкается вместе с ним в рамках сектора, не определяющего основных направлений хозяйствен -ного прогресса. Между тем индивидуальная полезность отдельных невоспроизводимых благ приобретает особое значение, отражая уже не столько реальную потребность общества в таковых, сколько субъективные желания каждого человека, связанные с развитием его личности. Но последнее как раз представляет собой ту единственную форму, которую обретает производство в историчес ких рамках постэкономической эпохи. Таким образом, мы приходим к выводу, что стремление к присвоению благ, обладающих субъективной полезностью, столь свойственное сегодняшнему человеку, подтверждает преодоление того разрыва между производством и потреблением, который и порождал стоимостные оценки; следовательно, утверждение полезностных регуляторов в качестве основы количественного определения стоимости не столько знаменует собой новую ступень в ее развитии, сколько символизирует окончание эпохи господства рыночных отношений.