Cтановление новой мотивации

Две ступени совершенствования структуры общественного хозяйства, о которых мы говорили выше, отличаются одна от другой не в последнюю очередь тем, какой тип мотивов определяет деятельность человека как субъекта производства.

В традиционном экономическом обществе большинство людей движимо утилитарными мотивами и стимулами, базирующи мися на необходимости удовлетворения материальных потребностей. Значение этой констатации трудно переоценить; благодаря именно такому характеру мотивации успешно функционировали производственные системы, поддерживалось равновесие между социальными классами и группами, обеспечивался возрастаю щий хозяйственный динамизм. Во второй половине нашего столетия положение стремительно меняется под воздействием трех основных факторов: во-первых, предшествовавший рост благосостояния обеспечил столь высокий уровень жизни значительной части населения развитых стран, что стремление к совершенство ванию собственной личности стало доминировать в системе ценностей все более широкого круга людей; во-вторых, развитие новых производственных форм, требующих усвоения все большего количества информации, вызывает настоятельную потребность в постоянном повышении образовательного уровня и накоплении новых знаний, что постепенно превращает данный процесс в саморазвертывающийся и самоцельный; в-третьих, в обществе, основанном на наиболее совершенных производственных методах, обладание информацией и способность продуцирования новых знаний становятся сегодня столь же важным источником социального признания и столь же необходимым условием включен

ности человека в состав доминирующих социальных групп, каким была в условиях индустриального общества собственность на материальные богатства.

Относительно первого фактора следует заметить, что повышение материального благосостояния создает скорее потенциаль ные, чем реальные предпосылки для становления новой мотивационной системы. Освобождая человека от необходимости постоянного поиска средств для удовлетворения материальных потребностей, оно создает основу для перехода от традиционных материальных ценностей (material needs) к выходящим на первое место человеческим потребностям (human needs)⁸², рассматривае мым во всем их многообразии, но не вызывает немедленного доминирования новой системы ценностей в масштабах обществен ного целого. Как подчеркивает Р.Ингельгарт, система предпочте ний и ориентиров конкретного человека, как правило, формируется еще в начале жизни и впоследствии меняется крайне редко⁸³; это приводит к тому, что доля людей с явно выраженными «постматериалистическими» ориентирами увеличивается по мере смены поколений, вступающих в жизнь с новыми ценностными установками⁸⁴. Однако это не умаляет значения данного фактора, ибо с ростом числа людей, освобождающихся от «материалисти ческих» мотивов, возникает новая социальная страта, объединяю щая лиц, которые, «даже меняя свою работу... не меняют своих экономических и социальных позиций… [и поэтому] не принадлежат к пролетариату и не могут быть эксплуатируемы как класс»⁸⁵, в силу чего «должны быть управляемы таким образом, как если бы они были членами добровольных организаций»⁸⁶. В результате мотивационная система, в 70-е годы названная «постматериали стической» («post-materialist»)⁸⁷, сегодня все чаще обозначается уже как «постэкономическая» («post-economic»)⁸⁸, что точнее соответствует осознанию все более значительной частью общества своих интересов не в терминах максимизации присваиваемых благ, а в категориях внутреннего интеллектуального роста и развития.

Говоря о втором из отмеченных нами факторов, следует подчеркнуть, что нарастание потребности в усвоении все новых знаний делает эту тенденцию устойчивой и самовоспроизводящейся. Впервые данный феномен был отмечен в массовом масштабе после Второй мировой войны⁸⁹, когда обозначились признаки исключительно быстрого роста числа работников в управленческом и информационном секторах⁹⁰; значение, придававшееся в тот период этому обстоятельству, прекрасно иллюстрируется тем, что фактически четверть знаменитой работы Д.Белла посвящена детальному анализу процесса распространения знаний и информации в американском обществе и сопутствующим этому социальным изменениям⁹¹. Это, несомненно, не менее важное, нежели повысившееся материальное благосостояние, условие становления новой мотивационной системы. Когда на первое место среди достоинств работника выходят объем и качество знаний, которыми он владеет, подготавливаются все необходимые условия, чтобы центральная роль в производственном процессе сместилась от информации к воображению⁹², что вызывает к жизни ситуацию, в которой «за деньги не продаются больше солидарность и смысл деятельности»⁹³. Возникающее на этой основе стремление к автономности быстро превращается в центральный элемент всей современной социальной трансформации⁹⁴, является важнейшим средством отрицания прежних отношений⁹⁵.

Третьим фактором мы назвали осознание возможности самоутвердиться в современном социуме через обладание знаниями. Знание становится сегодня не только важнейшим источником той свободы, в которой воплощено стремление «к удовлетворе нию и возвышению личности»⁹⁶, но и наиболее сильным и в то же время наиболее демократическим источником власти над обществом⁹⁷. В современном обществе стремление людей к самореа

лизации вызывает заметные изменения социальной иерархии и структуры. Именно преодоление материальной мотивации, а не нарастание информационной составляющей современного хозяйства, как это полагают О. и Г. Тоффлер⁹⁸, приводит к смягчению и устранению противостояния буржуазии и пролетариата, и это позволяет утверждать, что «рабочий класс в том виде, как он рассмотрен в "Капитале" Маркса, больше не существует»⁹⁹. В этих условиях, однако, не только теряет свои значение и роль класс низкоквалифицированных работников, но формируются предпосыл ки нового типа социального конфликта, основа которого лежит в обостряющемся противостоянии между представителями материалистической и постматериалистической мотивационных парадигм¹⁰⁰. С того момента, как подобная квазиклассовая градация становится достаточно устойчивой, формирование надутилитарной мотивации само оказывается уже не столько возможностью, вытекающей из стремления человека к самореализации, сколько необходимостью, диктуемой условиями его жизни в постэкономическом обществе. Круг замыкается, и новая социальная данность обретает самовоспроизводящийся характер.

Проблема изменяющейся мотивации имеет, однако, гораздо более комплексный характер, нежели это может показаться на первый взгляд. Помимо того, что деятельность, в значительной мере связанная с применением и производством информации и знаний, имеет своим результатом невоспроизводимые блага, издержки производства которых не могут быть определены даже приблизительно, сама она, не будучи мотивированной экономическими факторами, вообще не является источником создания благ, обладающих экономическими характеристиками. Как мы отмечали, понятие стоимости, обусловленное соотнесением полезностей и усилий, то есть актуальной потребности и средств, необходимых для ее удовлетворения, имеет смысл только в ситуации, когда человек рассматривает преодоление внешних материальных обстоятельств в качестве своей основной задачи. Рассматривая формирующийся новый тип деятельности как не определяемый стремлением к удовлетворению материальных потребностей, мы изначально приходим к пониманию того, что он не создает и не может создавать стоимость. Объективные основы стоимостного отношения преодолеваются только вместе с преодолением мате

риально мотивированной деятельности; именно поэтому роль изменяющегося характера человеческой активности исследуется нами столь же подробно, как и технологические факторы, де-лающие большинство создаваемых в современном обществе благ невоспроизводимыми, а издержки по их созданию — неисчисли мыми.

* * * * *

Подытоживая, мы могли бы несколько схематически представить процесс деструкции объективной составляющей стоимостного отношения происходящим на двух уровнях — формальном и сущностном — в два этапа.

Когда речь идет о формальном уровне, это означает, что нарастание технологических изменений, формирующиеся новые предпочтения потребителей и становление знания и информационных ресурсов в качестве основного фактора современного производства обусловливают технологическую (задаваемую чисто объективными факторами) либо консумационную (вызываемую искусственной ограниченностью спроса) невоспроизводимость того или иного блага. Результатом становится невозможность определения стоимости через воспроизводственные затраты. Существен но также, что утрачивается возможность исчислять не только издержки воспроизводства аналогичного блага, но и затраты, требующиеся для создания его самого; это обусловлено в первую очередь несводимостью интеллектуального труда, воплощающегося в создании нового знания, к другим видам деятельности. Таким образом, формальному уровню деструкции стоимостных отношений в производственном аспекте соответствует формирующаяся неквантифицируемость затрат, необходимых для создания того или иного блага. Не устраняя стоимость как таковую, этот феномен в значительной мере преодолевает количественную определенность стоимостного обмена.

Говоря о сущностном уровне подрыва стоимостного отношения, мы имеем в виду гораздо более сложную совокупность явлений, базирующихся на меняющейся мотивации человеческой деятельности. Этот процесс знаменует собой радикальный качественный сдвиг; будучи основан на снижающейся актуальности материальных потребностей, он предполагает диссимиляцию как основания, традиционно лежавшего в основе стоимостного отношения, так и труда. В первом случае важно обратить внимание на то, что, будучи свободным от материальных мотивов, творчество не конституирует себя как субстанцию, противостоящую внешним полезностным характеристикам; во втором случае не

обходимо видеть невозможность обозначения надутилитарно мотивированной деятельности как труда в том его качестве, в котором он способен порождать объективные основания стоимостно го отношения. На этом уровне уже невозможно говорить о модификации данной стороны стоимости; речь может идти только об ее устранении, а коль скоро устраняется одна из сторон отношения, прекращается существование и его самого как целого.

Как было отмечено, преодоление объективной составляющей стоимостного отношения происходит в два этапа.

Первый этап связан с нарушением той унифицированности потребления и производства, которая была характерна для индустриальной эпохи. На этом этапе основная роль принадлежала человеку как субъекту потребления, стремящемуся вырваться из заданных производством пределов. Последнее не означает, что мы имеем дело только с противостоянием сфер производства и потребления; в самом производстве его субъект также выступает в качестве потребителя, так что рассматриваемый процесс гораздо более широк, чем это может показаться на первый взгляд. Однако даже с учетом этой оговорки остается справедливым то, что на данном этапе движущей силой перемен был человек как субъект потребления, инициировавший соответствующие изменения в производственной сфере. Уже сам этот факт делает понятным всю условность преодоления стоимостных отношений на первом этапе: ситуация, характеризующаяся давлением потребления на производство, заведомо отмечена противостоянием этих двух сфер, которое, как мы уже отмечали, и порождает стоимостное отношение. Поэтому первый этап в целом ознаменован лишь количественным подрывом стоимостных пропорций, не затрагива ющим качественной стороны стоимости; хронологически мы ограничиваем его, с одной стороны, наиболее глобальным экономическим кризисом 1929—1932 годов, с другой — становлением основ постиндустриального строя в середине 70-х.

Второй этап начался со второй половины 70-х годов и характеризовался в первую очередь тем, что быстрое развитие потребностей и способностей людей стало обусловлено факторами производственного, а не потребительского характера. Именно качества человека как субъекта производства провоцируют его стремление к знаниям, ставят на главное место в шкале соци альных ценностей способности к созданию нового знания и усвоению кодифицированной информации и т.д. На этом этапе наметилось и приобрело нарастающую динамику сокращение того разрыва между производством и потреблением, который во все времена определял само существование стоимостного отношения. Материальное производство и материальное потребление вообще выходят за рамки человеческих интересов, определяющих основы

системы мотивации, тогда как нематериальное производство и потребление, становясь лишь сторонами процесса самосовершенство вания личности, не предполагают того противостояния, которым производство и потребление характеризовались со времен становления экономической эпохи. В этом отношении сущностью второго этапа является качественное устранение самих предпосылок и основ стоимостного отношения.

Между тем любое исследование изменений, происходящих в современном производстве, не дает полного представления о трансформации стоимостного отношения, так как остается без внимания не менее важная составная его часть — та, которую выше мы называли полезностью.