4. Философия русского космизма

Своеобразным продолжением идей соборности и всеединства явилась философия русского космизма, в частности философия общего дела. Русские философы в числе первых обратили внима­ние на то, что человек оказался заложником науки и цивилиза­ции, что он потерял возможность держать собор со всем миром - космосом. Специфика русского космизма в том, что он рассмат­ривает космос как дом, в который еще надо вселиться, но не по­одиночке (концепция восточного космизма), а всем миром, чисто по русскому обычаю.

Русский космизм выдвигает систему "Сродности — Соборности — Всеединства — Софийности — Общего дела – Ноосферы", где родство мира и человека создает условие для соборности, олицетворяющей паритетные отношения мира и человека, их согласие. В свою очередь, соборность как иде­ал согласия выступает началом всеединства на основе совести, со­страдания и благоговения (человеческого в человеке). Всеединство реализует со-творчество Бога и человека, осуществляет софийность как воплощение мудрости природы творимой и природы творящей, их коэволюции. И, наконец, общее дело - это высшая цель и орга­низация человеческой деятельности, которой предшествует срод­ность, соборность, всеединство, софийность, и которая закладывает предпосылки ноосферы как диалектического отрицания биосферы, связанного с возникновением и развитием человечества.

Николай Федорович Федоров (1828-1903) идею "Общего дела" он вынашивал более 50 лет, полагая, что этот план одновременно великий и простой. Русский мыслитель верил в силу человеческого разума и науки. С точки зрения русского мыслителя идея "Общего дела" — это идея регуляции природы, управление ее слепыми силами. В этом процессе должны найти свое место наука и техника, философия, история и искусство. Сообща они должны устранить противостояние в системе "человек - природа" и обеспе­чить их гармоничную взаимосвязь. Человек не должен быть ни ра­бом, ни господином природы. Он должен быть ее разумом, ее во­лей. Посему вопрос стоит не о возврате в лоно природы, а о ее ра­зумном упорядочении.

Регуляции с помощью Разума подлежат человек, Земля, Сол­нечная система и вся Вселенная. Можно управлять атмосферными процессами, регулировать сейсмические явления; радикально ис­пользовать недра Земли и энергию Солнца. Можно превратить Землю в космический корабль Вселенной. Можно преодолеть смерть и совершить патрофикацию (воскресить умерших) и решить проблему заселения космоса и освоения Вселенной. Все это можно, ибо по своему призванию человек - творец, воскреситель и регуля­тор, Субъект Общего дела. Что касается Бога, то это не потусто­ронняя сила, творящая мир из ничего, а Верховный Разум, дейст­вующий через волю и сознание людей.

По мнению Н. Федорова, философия Общего дела должна вне­сти смысл в человеческую жизнь и историю человечества Она должна внушить веру в беспредельные возможности человечества.

5. Идеи политического радикализма в социальной философии России

Революционные демократы. В 40-60 годы XIX века выдви­нулась новая общественная сила с претензией организовать на­родные массы на "святое дело" — революцию. Идеологом этой силы можно считать Виссариона Григорьевича Белинского (1811-1848).

Свою первоначальную позицию Белинский определяет как "прекраснодушную войну с действительностью". Путь к измене­нию общества он видит в нравственном совершенствовании инди­видов. Просвещение - движущая сила общественного прогресса. В 1836 году Белинский под влиянием М. А. Бакунина увлекается этическим идеализмом Фихте, освобождаясь от влияния поэтиче­ской натурфилософии Шеллинга. Все это приводит Белинского к отрыву от эмпирической реальности и утверждению позиции "аб­страктного гуманизма" на основе религиозности. Евангелие он рассматривает как книгу вечной истины, в которой все сказано и все решено. Его философские взгляды претерпели значительные изменения: от абсолютизации известного гегелевского тезиса о разумной действительности и, примирившись с русской действительностью, возвел в культ все­общее, до признания уникальности человеческой личности.

Увлечение немецкой классической философией сменяется уто­пическим социализмом. Он уже верит, что придет время, когда не будет деления людей на бедных и богатых, когда все люди будут братьями. И он лично готов всячески приближать это время. Его не смущает физическая ликвидация угнетателей ради будущего блага угнетенных. "Что кровь тысячей в сравнении с унижением и страданием миллионов", - заявлял он. Усилиями публицистики Белинского меняется представление о революции. Она обретает не философский, а физический смысл. Это уже не инструмент государственного переворота (декабристы), а организация войны угнетенных против угнетателей. И, организуя эту войну, следует исходить из положения, что "люди глупы и их насильно надо вес­ти к счастью".

Несколько в стороне от политического радикализма стоит фи­гура Александра Ивановича Герцена (1812-1870). В своей концеп­ции русского социализма он уповал на реформы и мирные преоб­разования, полагая, что нет необходимости осуществление социаль­ных изменений отмечать грудами трупов. И при этом вовсе не обя­зательно в своем движении к социализму ориентироваться на опыт Запада.

Для него философия была "алгеброй" революции. Но ход раз­вития европейских революций в 1848 году существенно изменил взгляды Герцена как на революцию, так и на социализм. В статье "С того берега" он высказывает мысль, что революция носит харак­тер перманентной смертельной борьбы и что социализм - не цель, а всего лишь один из этапов общественного развития. Посему Герцен вновь обращается к русской общине и артели, в которых заложен потенциал не революции, а эволюции.

Вслед за Герценым теорию крестьянского социализма разра­батывал Николай Гаврилович Чернышевский (1828-1889), пола­гая, что Россия может прийти к социализму, миновав капитализм. Чернышевский полагает, что природа че­ловека находится не в самом человеке, как таковом, а в его един­стве с природными и социальными силами. Философия должна ответить не только на вопрос, что такое "человек вообще", но и определить те условия, которые обеспечивают человеку свойст­венное ему стремление к "счастью".

При одних условиях среды обитания и социальных обстоятель­ствах человек бывает добрым, при других - злым. И, чтобы напра­вить человека в сторону добродетели, необходимо изменить условия его жизни, преобразовать общество. Для этого нужна революция и только революция. Ставка на революцию и на акты самопожертво­вания приводит к тому, что теоретический гуманизм трансформи­руется в практический антигуманизм.

Народничество. Анархизм.

В теории народничества ставка делается на философ­ский нигилизм и критически мыслящих личностей. Идеологию философского нигилизма лучше всех выразил Дмитрий Иванович Писарев (1840-1868). Главным принципом является очевидность, которая исключает всякую умозрительность и необходимость диалектических доказательств. Ничто другое не должно быть целью мышления, кроме вопроса о хлебе насущном. "Надо делать то, что целесообразно, а не то, что красиво".

В таком же духе рассуждал о философии и Петр Никитич Ткачев (1844-1886). Философский нигилизм проходит красной нитью через его основные работы: "Анархия мысли", "Революция и государство", "Народ и революция", "Анархическое государство".

Суть его концепции заключалась в том, что "критически мыс­лящее революционное меньшинство", опираясь на "разрушительно-революционную силу" народа, берет власть в свои руки. Уничто­жив "консервативные и реакционные элементы", организует и осу­ществляет реформы во всех сферах жизни общества и создает союз "братской любви и солидарности".

Более лоялен Петр Лаврович Лавров (1823-1900), создатель субъективного метода в социологии. Его "истори­ческие письма" стали программным документом революционного народничества. Философия, по мнению Лаврова, "должна внести единство во все сущее, как сущее для человека", ибо все теряет смысл за рамками человека.

Каждый человек имеет свой идеал и пытается его осуществить. В столкновении субъективных идеалов оформляется объективный процесс истории. Критерием объективного является истина, субъек­тивного - справедливость (правда). Поэтому прогресс общества есть воплощенное единство истины и правды. Поскольку истина — это категория социологии, а правда — этики, то социология не от­делима от этики, а общественная деятельность — от нравственной. В этизации социологии и кроется специфика субъективного метода П. Л. Лаврова.

Михаил Александрович Бакунин (1824-1876) моделировал ре­волюционный идеал по схеме: витальные потребности рождают экономику, ее противоречия; противоречия рождают мысль, а бунт - свободу. Рассматривая свободу как отрицание государственности, Бакунин видел ее реальное воплощение в общинном самоуправле­нии. Он полагал, что идеал народа опирается на три положения:

1) убеждение, что земля принадлежит тому, кто ее возделывает;

2) право на пользование землей принадлежит не отдельному лицу, а общине;

3) общинное самоуправление не дополняет, а исключает необходимость государства. Однако этот идеал ослаблен патриар­хальностью, поглощением лица миром, а также верой в царя-батюшку. Обыватель пребывает в мире иллюзии и надежд, а посе­му его нужно подготовить к бунту.

Теоретическая концепция анархизма предстает и в сочинениях Петра Алексеевича Кропоткина (1842—1921). Он конструирует синтетическую философию как некое единство натурфилософии и социологии. По его мнению, предметом синтетической философии является природа и общество, экономика, политика и нравственность. Ее инструментом является "индуктивно-эволюционный" естественно­научный метод.

Из биологии Кропоткин переносит на общество закон взаимной помощи. Формы проявления действия этого "биосоциологического" закона позволяет осуществить периодизацию истории, выделив ро­довой быт, сельскую общину, республику вольных городов. По­скольку эти формы тяготеют к застою, то возникает необходимость в революции, чтобы устранить препоны общественного прогресса, как-то: частную собственность и государственную власть. С "биосоциологическим законом взаимной помощи" связан и идеал "анархического коммунизма" как федерации свободных про­изводственных общин-коммун.

Марксизм. В обстановке массового разочарования народниче­ством усилилось влияние марксизма. С ним связывают надежды на национальное возрождение и выбор демократического пути развития.

Первым пропагандистом марксизма в России следует считать Георгия Валентиновича Плеханова (1856-1918). Разочаровавшись в "революционной метафизике" народничества, он обращается к философии марксизма, полагая, что там найдена окончательная истина, и социализм из народнической утопии превратился в науч­ную теорию.

Рассматривая диалектический материализм Маркса как фило­софию действия, Плеханов подчеркивает, что русской революцион­ной мысли как раз и не достает такой философии. Он надеется, что именно философия марксизма обеспечит революционерам поддерж­ку со стороны народных масс. Но сам Плеханов осваивает фило­софию марксизма через призму субъективной социологии народни­чества. Разделяя тезис Маркса об определяющей роли способа про­изводства, он ставит материальное производство в зависимость от состояния географической среды и венчает структуру обществен­ных отношений идеологией, которая обусловлена не экономикой (К. Маркс), а состоянием психики (П. Лавров).

Упрощенно понимал Плеханов и диалектический метод фило­софии марксизма, сводя его исключительно к схеме "скачкообраз­ного", революционного развития. Что касается других членов груп­пы "Освобождения труда", которую в 1883 году возглавлял Плеха­нов, то они склонялись к тому, что движущей силой революции выступают не столько экономические, сколько нравственные отно­шения, инициируемые вождями революции.

Все это прямо или косвенно свидетельствует о родстве первых русских марксистов с идеологией революционного народничества.

Следующий шаг развития русского марксизма связан с творче­ством Александра Александровича Богданова (1873-1928). Окончив естественный факультет Московского университета, Богданов тяго­тел к позитивизму. Его не устраивает "сухая и отжившая плеханов­ская ортодоксия" марксизма. Диалектика вовсе не является эффек­тивным средством освоения мира и "алгеброй" революции. Как ме­тод, она не обрела ясности в философии Гегеля и не получила сво­ей завершенности в философии К. Маркса. Богданову импонирует "критическая философия" Э. Маха, и он надеется органично соеди­нить ее с учением К. Маркса.

Особое место в истории "русского марксизма" занимает Влади­мир Ильич Ленин (1870-1924). Если с именем Плеханова связана пропаганда марксизма, то с именем Ленина - новый этап в его раз­витии. Идеи, изложенные в работе "Материализм и эмпириокрити­цизм", существенно обогатили философский материализм, теорию отражения, методологию анализа взаимосвязи философии и физики в эпоху радикальных открытий в естествознании. Согласно Лени­ну, "исчезновение материи" - это очередной миф идеализма. Ис­чезла не материя, а существующий предел наших знаний о ней. Но остается константа гносеологического характера: быть объективной реальностью и существовать вне нашего сознания.

В. И. Ленин проявил интерес не только к проблеме гносеоло­гии, но и к проблемам диалектики в сфере политики при рассмот­рении вопросов общего, единичного и особенного, привнеся в них элемент прагматизма. По Ленину, диалектика есть правильное от­ражение вечного развития мира. И это развитие фиксируется в форме понятий. Истинность понятий доказывается практикой, ко­торая "выше (теоретического) познания, ибо она имеет не только достоинства всеобщности, но и непосредственной действительно­сти". Первые два тезиса не вызывают сомнения, что касается третьего, то он несет на себе печать явного или неосознанного за­блуждения. Практика не может обладать всеобщностью. Она слиш­ком субъективна, ибо ограничена сферой деятельного существова­ния. Только в теории снимается односторонность практического сознания и обеспечивается целостное знание объективного бытия в рамках заданной парадигмы.

Подводя итог аналитического экскурса русской философии следует обратить внимание на ряд важнейших обстоятельств. Прежде всего, развиваясь не в изоляции от западной и восточной культуры и опираясь на высокие образцы культурного наследия Византии, русская философия обрела собственный путь самореа­лизации. В нем воплотились национальные черты мышления рус­ского народа, его идеалы с весьма поучительным, подчас горьким опытом истории. Вместе с тем, русская философия выступает до­полнением общечеловеческой философской мысли, обогащением западноевропейского рационально-прагматического мышления ду­ховно-нравственным началом. Мысль о свободном творчестве лич­ности красной нитью проходит практически через все отечественное философское наследие.