Lektsii / 789454_63F37_pozner_r_a_ekonomicheskiy_analiz_prava_v_2_h_tomah_tom_1

•л

жении вероятности сокрытия преступления путем содержания полиции, призванной расследовать уголовные преступления. Третий, который подразумевает как содержание полиции, так и наказание за подготовительные акты (категория 4), состоит в том, чтобы предотвращать криминальные действия до того, как они произойдут. Если по причинам, обсуждаемым в главе 22, государственное поддержание порядка эффективнее частного, государство обеспечивает выполнение законов и может претендовать на любые денежные штрафы. Таким образом, подобные взыскания выплачиваются государству как штрафы, а не жертвам преступления как компенсация ущерба. Жертвы могут претендовать на компенсацию ущерба, если преступление является также гражданским правонарушением, в рамках как общего права, так и законодательных актов государства.

В случаях, когда средства регулирования неумышленного причинения ущерба являются эффективными сдерживающими факторами, поскольку оптимальные компенсационные выплаты, включая карательные, находятся в рамках платежеспособности потенциального ответчика, нет необходимости требовать уголовных взысканий (которые, как объясняется ниже, связаны с более значительными издержками, чем гражданские взыскания, даже в случае простого штрафа). Возможно, уголовное (= неправомерное) поведение будет сдерживаться, а если нет, то даже несмотря на то, что мера наказания за гражданское правонарушение имеет достаточный уровень строгости и не существует проблемы платежеспособности, способной воспрепятствовать ей, все равно нет социальной выгоды от использования уголовных санкций (почему?). Хотя в некоторых случаях, особенно в случаях антимонопольного регулирования и регулирования рынка ценных бумаг, богатые ответчики подвергаются как уголовному наказанию, так и преследованию гражданским судом, уголовные санкции обычно применяются, как и предсказывает теория, для случаев, в которых средство регулирования гражданских правонарушений не может быть применено из-за огра-

зволяет нанять хороших адвокатов, что сокращает вероятность признания вины (даже при ее наличии) и сдерживающий эффект угрозы уголовного наказания.

Утверждение, согласно которому система уголовного права в первую очередь (но не только) разработана для небогатых, не опровергается использованием штрафов в качестве уголовного наказания. Обычно они намного ниже соответствующих компенсационных выплат при гражданском правонарушении и даже, несмотря на это, часто прощаются в силу бедности ответчика.

т

I

Оптимальные уголовные санкции 305

кона в исполнение — вплоть до точки исчезновения, если вероятность ареста и осуждения близка к нулю.

Однако есть несколько проблем с допущением, что издержки взыскания штрафа не связаны с размерами штрафа. Во-первых, если преступники (или некоторые из них) склонны избегать риска, увеличение штрафа не будет лишенным издержек трансфертным платежом. В нашей модели единственными издержками штрафа являются издержки его взыскания, а не сумма самого штрафа. Причина этого в том, что независимо от того, выплачивается штраф или нет (например, при сдерживании преступления), он просто переводит равную денежную сумму от преступника к налогоплательщику. Но для преступников, избегающих риска, любое сокращение вероятно-

не переводимую в доход государством. Таким образом, реальные социальные издержки штрафов возрастают для преступников, избегающих риска, по мере увеличения штрафов.6 Этот эффект не компенсируется противоположным эффектом для преступников с предпочтением риска, даже если их столько же, сколько и преступников, избегающих риска. В той степени, в которой высокий штраф в сочетании с низкой вероятностью ареста и осуждения увеличивает полезность преступника с предпочтением риска, штраф должен быть увеличен еще на некоторую величину, чтобы обеспечить сдерживающий эффект, а это еще сильнее ухудшает положение преступников, избегающих риска.

Во-вторых, клеймящий эффект штрафа (как и любого уголовного наказания) также не передается. Но мы должны быть осторожными в данном вопросе. Так как клеймо осуждения причиняет ущерб просто потому, что оно дает полезную информацию потенциальным участникам трансакций с осужденным преступником (вспомните обсуждение права тайны частной информации в п. 3.3), создает социальную ценность, которая может превзойти ущерб. Кроме того, клеймящий эффект от осуждения просто на выплату штрафа невелик.

Другой проблемой является присущая данной модели тенденция наказывать все преступления одинаково строгим штрафом. Это, однако, устраняет предельное сдерживание — стимул к замещению более серьезных преступлений менее серьезными. Если ограбление наказывается так же строго, как и убийство, грабитель может и убить свою жертву, чтобы устранить свидетеля. Таким образом, одним из видов издержек, связанных с увеличением строгости наказания, является сокращение стимулов к замещению этого преступления менее

6 Это подразумевает, что благосостояние преступников является частью общественного благосостояния. Является ли это допущение оправданным?

т

серьезным. Если бы не соображения предельного сдерживания, более серьезные преступления могли бы не всегда наказываться более строгими штрафами, чем менее серьезные преступления (почему?). Конечно, предельное сдерживание не представляло бы интереса, если бы все преступления сдерживались. И даже если не все преступления сдерживаются, предельное сдерживание подразумевает принятие решения, которое может не стоить затраченных усилий. Предположим, мы хотим сократить количество убийств, совершаемых при ограблении. Одним из способов может быть введение смертной казни в качестве наказания за ограбление. Это было бы нарушением принципов предельного сдерживания и увеличило бы вероятность убийства при совершении ограбления. Но это уменьшило бы вероятность самого ограбления. Если бы количество ограблений в значительной степени зависело от строгости наказания, общее количество убийств, совершенных при ограблении, могло бы сократиться (поскольку значительно сократилось бы количество ограблений), несмотря на тот факт, что стимул грабителей к убийству был бы сильнее. Устранение предельного сдерживания преступлений, однако, явно увеличит частоту преступлений, если менее серьезное правонарушение, которое теперь должно наказываться так же строго, является заменителем, а не дополнением более серьезного (ограбление и убийство при ограблении являются взаимодополняющими, поскольку увеличение количества первых приводит при прочих равных условиях к увеличению количества вторых). Например, если наказание за похищение велосипеда сделать столь же серьезным, как и за угон автомобиля, количество угонов автомобилей возрастет.

Ограничения платежеспособности также приводят к увеличению издержек взыскания штрафов по мере увеличения размеров штрафа. Для большинства преступников эти издержки довольно быстро становятся чрезмерно большими. Это объясняет значительную опору во всех системах уголовного правосудия на неденежные санкции, из которых в наше время наиболее распространено тюремное заключение. Оно возлагает на правонарушителя как денежные издержки путем сокращения его дохода в период заключения, так и очевидные неденежные издержки.

Поскольку штрафы и тюремное заключение являются просто различными способами создания отрицательной полезности для правонарушителей, Верховный Суд не прав, рассматривая приговор, который присуждает штраф, но предусматривает тюремное заключение

Отметим, однако, что даже если бы все преступления наказывались с одинаковой строгостью, некоторое предельное сдерживание могло быть сохранено за счет изменения вероятности наказания в зависимости от тяжести

т

вслучае, если ответчик не может или не хочет уплатить штраф, как дискриминирующий бедных.8 Можно определить «обменный курс», который сопоставляет для данного индивида определенное количество денег с количеством дней, проведенных в тюрьме. Но, возможно,

вдействительности Суд возражает против того факта, что большинство норм уголовного права устанавливает «обменный курс», весьма выгодный для людей, обладающих определенными активами. Штраф

в5000 долл. является более мягкой санкцией, чем 100 дней в тюрьме (Williams v. Illinois), даже для людей с низким доходом; это тривиальная санкция для других людей — для тех, которым легче зап-

латить штраф, чем отбывать заключение.

8 См. Tate v. Short, 401 U.S. 395 (1971); Williams v. Illinois, 399 U.S. 235 (1970).

m

Если штрафы действительно являются более эффективным методом наказания, чем заключение, когда преступник платежеспособен, как тогда объяснить участившееся использование приговоров к определенным срокам заключения для наказания финансовых не «злостных» (nonviolent) преступлений, совершаемых представителями среднего и высшего классов общества, таких преступлений, как фиксирование цены, уклонение от налогов, обман на рынке ценных бумаг и взяточничество? На это есть несколько ответов.

1. В результате высоких издержек взыскания штрафов они обычно могут выплачиваться только из текущих активов. Даже штраф, равный полной сумме текущих активов ответчика, не может быть строгим наказанием, если эти активы невелики (хотя индивид может обладать существенным потенциалом к зарабатыванию денег) или если вероятность ареста и осуждения невелика.

2.Хотя клеймящий эффект осуждения за уголовное преступление может показаться особенно значительным для «респектабельного» человека, на самом деле позор, ассоциируемый с простым штрафом, сколь бы велик он ни был, в наше время незначителен (можете ли вы сказать, почему?).

3.Поскольку богатые ответчики имеют больше шансов избежать осуждения, они должны наказываться строже, чем бедные, а это может потребовать заключения в тюрьму. Еще один довод заключается

т

Оптимальные уголовные санкции 309

в том, что чем больше возможности человека по зарабатыванию де-

нег, тем больше его убытки в случае, если тюремное заключение

9

уменьшает эти возможности.

Тем не менее если ввести соображения эффективности в практику вынесения приговоров, то можно ожидать более высоких штрафов и более коротких сроков заключения для богатых ответчиков (при прочих равных характеристиках преступления и преступника), поскольку тюремное заключение обходится государству дороже, чем

штраф, если взыскание штрафа возможно. Существуют эмпирические подтверждения этой взаимосвязи. 10

Поскольку даже продолжительное заключение может не возложить на убийцу издержки, равные издержкам жертвы, можно выдвинуть экономическое оправдание наказания смертной казнью за убийство. Как может показаться, важно не то, чтобы наказание за убийство было соразмерно издержкам жертвы, но чтобы оно было достаточно суровым, чтобы сделать убийство невыгодным. Ясно, что пожизненное заключение будет стоить убийце больше, чем он мог выиграть от убийства. Но в этом анализе вероятность ареста и осуждения косвенно подразумевается равной единице. Если она меньше единицы (а это, конечно, так и есть), то убийца не будет сравнивать выгоды от преступления с издержками, которые он может понести в случае поимки и вынесения приговора; он будет сравнивать их с издержками вынесения приговора, помноженными на вероятность поимки и осуждения.

Этот аргумент в пользу смертной казни не является окончательным. Поскольку наказание является столь строгим и необратимым, издержки ошибочного вынесения приговора очень высоки. Поэтому значительно больше ресурсов инвестируется в судебное разбирательство при наказании смертной казнью (см. п. 21.3). Дополнительные затраты ресурсов могут оказаться неоправданными, если дополнительный сдерживающий эффект смертной казни по сравнению с длительными сроками заключения невелик. Но есть эмпирические подтверждения того, что этот эффект значителен.11

9 Эмпирические данные см. в работе John R.Lott, Jr. An Attempt at Measuring the Total Monetary Penalty From Drug Convictions: The Importance of an Individual's Reputation, 21 J. Leg. Stud. 159 (1992).

10Cm. Joel WaldfogeL Are Fines and Prison Terms Used Efficiently? Evidence on Federal Fraud Offenders, 38 J. Law & Econ. 107 (1995). См. продолжение дискуссии в п. 7.3.

11Pyle, см. сноску 4 выше. Косвенным подтверждением того, что смертная казнь рассматривается убийцами как более строгое наказание, чем по-

жизненное заключение, является тот факт, что приговоренный к смертной казни практически никогда не отказывается от предложения заменить казнь пожизненным заключением без права освобождения.

#

т

за убийство, у него нет стимулов воздерживаться от убийства в тюрьме, если только последнее не наказывается смертной казнью.12

Проблемы подобного рода волновали еще мыслителей Средневековья. Поскольку большинство людей в то время верили в загробную жизнь, смертная казнь тогда не была столь серьезным наказанием, как в нашем современном и (как казалось до недавнего времени) все более светском мире. Чтобы сделать смертную казнь еще более суровым наказанием за особо тяжкие преступления, такие как государственная измена, присуждались ее изуверские формы (например, казнь на дыбе и четвертование13). Погружение в кипящее масло, которое считалось более суровым, чем повешение или отрубание головы, присуждалось за убийство путем отравления. Более строгое наказание для них, чем для обычных убийц, было (экономически) осмысленно, поскольку в то время отравителей было труднее всего поймать. Другой пример наказания, суровость которого в большей степени отражала низкую вероятность осуждения, чем высокие социальные издержки преступления, казнь через повешение за воровство лошадей на американском западе в XIX в. Еще один пример — наказание смертной казнью (правда, не всегда присуждавшееся, особенно к провинившимся в первый раз) за все тяжкие и даже за не очень тяжкие преступления, применявшееся до XIX в. в Англии, где не было организованных полицейских сил и в силу этого вероятность осуждения была очень низкой.

12Или если условия содержания в тюрьме не становятся значительно более суровыми, причем самыми суровыми они становятся для совершивших убийство в тюрьме. В некоторой степени так и обстоит дело в действительности.

13Данные виды казни присутствовали в английских законах вплоть до XVIII в. Ужасающие подробности см. в работе William Blackstone. Commen-

m