_Мы жили тогда на планете другой (Антология поэзии русского зарубежья. 1920-1990) - 1

Извиваясь, взвиваясь, свиваясь и плавая, Истекают блаженством последних минут.

А усталые тросы надорванных мускулов Все влекут и влекут непомерную кладь...

И как будто все это знакомое, русское, Что забыто давно и вернулось опять.

То ли это колодников гонят конвойные, То ли это идут бечевой бурлаки...

А над ними и солнце такое же знойное, На чужом языке — та же песня тоски!

Знаю: будет сметен этот город неоновый С золотых плоскогорий идущей ордой,

Ибо Божеский, праведный суд Соломоновый Нависает, как меч, над его головой.

19 сентября 1939 Шанхай

Иль без зова налетело Тучей прошлое мое, Как на стынущее тело Налетает воронье?

** *

Как легко, уносясь в высоту Розовеющей дымкой тумана, Как легко позабыть на лету Вековечный закон океана.

Охлаждаясь, не жалей О бесплотности вчерашней:

Чем полет твой был бесстрашней, Тем падение страшней.

Может быть, возвращаясь домой Мелкой каплей, дрожащей от боли, Ты уже на пороге иной, Безымянной, но радостной доли.

** *

Так, не построив ничего — Ни теоремы, ни лачуги, Труд превративши в баловство

Ипромотав свои досуги, Плетусь протоптанной тропой

Изамечаю вдруг, что в чаще Она теряется глухой, Непроницаемой, грозящей.

** *

Каждый день в неведомые страны Медленно уходят корабли, Покидая берег наш туманный, Забывая дикий шум земли.

О, я знаю (я ведь не мечтатель, Не поэт, меня не обмануть),

Что не царь заморский, а стяжатель Снарядил суда в далекий путь.

Знаю, не к Аркадии блаженной Держит курс угрюмый рулевой, Не о чаше Грааля священной Говорят матросы меж собой.

Так... но все же что-то обещает Мне надрывный, трепетный гудок, И потом слежу, как тает, тает В бледном небе тоненький дымок.

** *

Непонятный пейзаж: это может быть море и дюны, Или просто зигзаги построенных наспех домов? Непонятное время: кочуют за холмами гунны Иль моторы несутся под рев безобразный гудков?

Стрелка компаса бьется, и кормчих растеряны взоры, Исчезают светила, за тучами скрыться спеша.

Кто же друг и кто недруг? Рука не находит опоры, И себя не находит в смятеньи всеобщем душа.

** *

Зачем, зачем сомнительным весам Доверили мы спор, лишенный смысла? Колеблется коварно коромысло И мир вотще взывает к небесам.

Пылают, содрогаясь, города, И смерть в полях снопы из трупов вяжет.

Бог правду видит, да не скоро скажет, А может быть, не скажет никогда.

Как и ты, я не знаю, какие нас ждут испытанья, Как и ты, я блуждаю в тревожной, в отравленной тьме, Только я не хочу ни советов, ни веры, ни знанья, Замыкаюсь упрямо в своей добровольной тюрьме.

Жить осталось недолго — нам всем, да и нашей планете, Право, стоит ли нам предаваться пустой ворожбе? Поздно, поздно гадать. Что б теперь ни случилось на свете, Не откроются райские двери ни мне, ни тебе.

** *

Ночь мучительная длится И не сходится со сном...

Что случилось, что творится За бледнеющим окном?

Это ветер, это ветер Ускоряет свой полет, Это ветер на рассвете Песни дикие поет.

Все упрямей, все сердитей Ставни, двери треплет он. «Отворите! Отворите!

Поднимайтесь, что за сон?

Янесу вам рокот моря,

Шорох муромских лесов,

Сазиатских плоскогорий Топот вольных табунов...»

Закапал дождь коротким скоком Из малой тучи на Париж.

Что за беда? Кафе — под боком. В нем сумерки, опилки, тишь.

Стаканы с кофеем дымятся,

Ив рюмках — золотой ликер. А капли о стекло дробятся

Иговорят про милый взор,

А не о том, что век твой прожит И у ворот стоит беда.

Что ж! Это старый мир, быть может, Его последние года.

Имы, прошедшие по свету Скитальцы стольких трудных лет, Париж, мы понимаем это

Иулыбаемся в ответ.

Исвято чтим твои приметы:

М ороженщика в летний зной, Каштаны на исходе лета, Букеты ландышей весной.

Его законы соблюдая, Быть может, погибая в нем, Мы образ городского рая С собой в могилу унесем.

ИЗ ПАРИЖ СКИХ СТИХОТВОРЕНИЙ

Где серый дом до неба И улиц узок ход,

Мотор — развозчик хлеба Летит стремглав вперед.

Рокочет голос жесткий. Так, целый день трудясь,

Он мерит перекрестки, Разбрасывая грязь.

Туда какая сила Полет толкнула твой,

Где школьница спешила С котомкою домой.

И где толпа толкалась, Где плыл за домом дом, Там девочка осталась Лежать под колесом.

Но совершилось дело,

Илюди отошли.

Ималенькое тело Бесследно унесли.

Идлится вечер длинный,

Исоблюден закон. Струится запах винный,

Ихлещет граммофон.

Стареет вечер тучный При свете фонарей. Не все благополучно: Стучатся у дверей.

Вдешевое веселье,

Вкопеечную дурь, Несется новоселье На крыльях снежных бурь.

Исамый небывалый Приходит переплет,

Икаждый трупик малый Запишется на счет.

ЯНВАРЬ В ПАРИЖ Е

Январь в окрестностях Парижа, Сырая утренняя тьма Мне кажутся порою ближе, Чем наша крепкая зима.

Заброшенные огороды, Убор дождин на стеблях роз. Весь этот полусон природы, Полувесна, полумороз.

Но влажный ветер с океана Внезапно к полдню присмирел, И в клочьях желтого тумана Мелькнули иглы белых стрел.

Тяжелых облаков покровы Остановили вечный бег. Холодный, чистый и суровый Валит на полустанок снег.

И запахом зимы и гари Камин раскрытый задышал.

Искуснейший мираж? Сценарий? Но как откликнулась душа!

Я снова старыми глазами На побелевший мир гляжу

И меж французскими словами Знакомых слов не нахожу.

Лисичка, ласточка, голубка Переступает мой порог.

Ее заснеженная шубка, Брусничный запах уст и щек.

И неожиданный и скорый Из снежных звезд горит венец. А за окошком у забора Поет и плачет бубенец.