Schelling1 / Том 1

II

Природа в ее слепой и механической целесообразности являет мне, правда, изначальное тождество сознательной и бессознательной деятельности, но являет мне (все же) это тождество не в качестве такого, последнее основание которого находится в самом Я. Трансцендентальный фило­ соф видит, что принцип ее (этой гармонии) есть то последнее в нас 30, что уже в первом акте самосознания разделяется и на что нанесено все сознание со всеми его определениями, но само Я этого не видит. Между тем зада­ ча всей нашей науки состояла именно в том, чтобы пока­ зать, как для самого Я становится объективным послед­ нее основание гармонии между субъективным и объек­ тивным.

Следовательно, в самой интеллигенции должно заклю­ чаться такое созерцание, посредством которого Я в одном и том же явлении для самого себя сознательно и бессозна­ тельно одновременно, и только посредством такого созерца­ ния мы как бы полностью выводим интеллигенцию из самой себя, только таким образом оказывается решена вся (величайшая) проблема трансцендентальной философии (объяснение совпадения субъективного и объективного).

Посредством первого определения, а именно того что сознательная и бессознательная деятельности объективи­ руются в одном и том же созерцании, это созерцание отличается от того, которое мы дедуцировали в практиче­ ской философии 31, где интеллигенция была сознательной только для внутреннего созерцания, для внешнего же была бессознательной.

Посредством второго определения, а именно что Я ста­ новится для самого себя в одном и том же созерцании сознательным и бессознательным одновременно, постули­ рованное здесь созерцание отличается от того, которое мы имеем в продуктах природы, где мы обнаруживаем это тождество, но не как тождество, принцип которого заклю­ чен в самом Я. Каждая организация есть монограмма исконного тождества, но, для того чтобы узнать себя в та­ ком отражении, Я должно было уже узнать себя непосред­ ственно в этом тождестве.

Для того чтобы обнаружить само это созерцание, доста­ точно проанализировать признаки, которыми оно должно обладать в соответствии с приведенной нами дедукцией. Можно заранее предвидеть, что это будет эстетическим созерцанием.

471

ШЕСТОЙ ГЛАВНЫЙ РАЗДЕЛ

ДЕДУКЦИЯ ВСЕОБЩЕГО ОРГАНОНА ФИЛОСОФИИ, ИЛИ ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ФИЛОСОФИИ ИСКУССТВА

СОГЛАСНО ПРИНЦИПАМ ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНОГО ИДЕАЛИЗМА

§1. Дедукция произведения искусства вообще

Впостулированном нами созерцании должно быть объединено то, что существует раздельно в явлении свобо­ ды и в созерцании продукта природы, а именно тождество сознательного и бессознательного в Я и сознание этого тождества. Следовательно, продукт этого созерцания будет,

с одной стороны, соприкасаться с продуктом природы, а с другой — с продуктом свободы и соединит в себе черты того и другого. Если вам известен продукт созерцания, то известно и само созерцание, следовательно, для того чтобы вывести созерцание, достаточно вывести его продукт.

Общим с продуктом свободы у этого продукта будет то, что он создан сознательно, с продуктом природы — что он создан бессознательно. Вследствие первого он будет обрат­ ным органическому продукту природы. Если в органиче­ ском продукте бессознательная (слепая) деятельность рефлектируется как сознательная, то в продукте, о котором здесь идет речь, напротив, сознательная деятельность будет рефлектирована как бессознательная (объективная), ины­ ми словами, если в органическом продукте бессознательная деятельность выступает в рефлексии как определяемая сознательной, то в дедуцированном здесь продукте, наобо­ рот, сознательная деятельность выступает в рефлексии как определяемая бессознательной. Короче говоря, природа начинает бессознательно и кончает сознательно, ее проду­ цирование нецелесообразно, но ее продукт целесообразен. Я, осуществляя деятельность, о которой здесь идет речь, должно начинать сознательно (субъективно) и кончать бессознательно, или объективно; Я сознательно в своем продуцировании и бессознательно по отношению к про­ дукту.

Но как же нам прийти к трансцендентальному объясне­ нию такого созерцания, в котором бессознательная деятель­ ность, как бы проникая в сознательную, достигает полного тождества с ней? Прежде всего сделаем предметом нашей рефлексии то, что деятельность должна быть сознательной. Однако сознательно создать что-либо объективное совер­ шенно невозможно, между тем здесь требуется именно это.

472

Объективно лишь то, что возникает бессознательно, следо­ вательно, подлинно объективное в данном созерцании не может быть привнесено в него сознательно. Мы можем здесь непосредственно сослаться на примеры, которые уже приводились в связи со свободным действованием, а именно на то, что объективное в него привносится чем-то от свобо­ ды независимым. Различие заключается лишь в том, что

(а) в свободном действовании тождество двух деятельностей должно быть снято именно для того, чтобы действование явило себя свободным (здесь же, напротив, в самом сознании они должны явить себя без отрицания действова­ ния едиными). К тому же <b> в свободном действовании две деятельности никогда не смогут стать абсолютно тожде­ ственными; поэтому и объект свободного действования необходимо должен быть бесконечным, никогда полностью не реализуемым, ибо в противном случае сознательная и объективная деятельности совпали бы в единстве, а это означало бы исчезновение явления свободы. То, что было совершенно невозможно посредством свободы, должно стать возможным посредством постулированного теперь действования, однако ценой того, что оно перестает быть свободным, превращаясь в такое, где свобода и необходи­ мость абсолютно соединены. Но ведь продуцирование должно происходить сознательно, что невозможно, если (две деятельности) не разъединены. Таким образом, перед нами очевидное противоречие. (Излагаю его еще раз.) Сознательная и бессознательная деятельности должны быть абсолютно едины в продукте, именно так, как они едины в органическом продукте, но это единство должно носить иной характер, они должны быть едины для самого Я. Это возможно только в том случае, если Я осознает свой продукт. Однако если Я осознает свой продукт, то две деятельности должны быть разъединены, ибо это необходи­ мое условие сознательного продуцирования. Итак, две деятельности должны быть едины, ибо в противном случае не может быть тождества, и они должны быть разъединены, ибо в противном случае есть тождество, но не для Я. Как разрешить это противоречие?

Две деятельности должны быть раздельны для являю­ щегося, для объективации продуцированного, совершенно так же, как они должны быть разделены в свободном дей­ ствовании для объективации созерцания. Однако это разде­ ление не может быть бесконечным, как в свободном дей­ ствовании, ибо в противном случае объективное никогда не стало бы полным отображением этого тождества 32. Тожде-

473

ство двух деятельностей должно быть снято только для сознания, но создание продукта должно завершиться в бес­ сознательности. Следовательно, должна существовать точ­ ка, где они составляют единство, и, наоборот, там, где они составляют единство, продуцирование не должно более представляться свободным 33.

Когда эта точка в продуцировании достигнута, продуци­ рование должно полностью прекратиться и для производя­ щего становится невозможным производить дальше, ибо условие всякого продуцирования есть именно противополо­ жение сознательной и бессознательной деятельностей, а здесь они должны абсолютно совпасть, следовательно, в ин­ теллигенции прекращается борьба и устраняется всякое противоречие 34.

Таким образом интеллигенция придет к полному при­ знанию выраженного в продукте тождества как такового, принцип которого заключен в ней самой, т. е. придет к со­ вершенному самосозерцанию 35. Поскольку к изначально­ му раздвоению в интеллигенции привело свободное стрем­ ление к самосозерцанию, которое было в этом тождестве, то чувством, сопровождающим созерцание, будет бесконечное умиротворение. С завершением создания продукта всякое стремление производить замирает, все противоречия сня­ ты, все загадки решены. Поскольку продуцирование исхо­ дило из свободы, т. е. из бесконечного противоположения двух деятельностей, то интеллигенция не может приписать свободе то абсолютное соединение, которым завершается создание продукта, ибо вместе с завершением продукта устраняется всякое явление свободы; интеллигенция будет сама поражена и осчастливлена этим соединением, увидит в нем нечто вроде свободно дарованной милости высшей природы, позволившей ей сделать невозможное возмож­ ным.

Это неведомое, установившее здесь неожиданную гар­ монию между объективной и сознательной деятельностя- м и , — не что иное, как абсолютное, в котором содержится общая основа предустановленной гармонии между созна­ тельным и бессознательным. Следовательно, если напра­ вить рефлексию на абсолютное в этом продукте, то оно представится интеллигенции как нечто, возвышающееся над ней и даже вопреки свободе привносящее непреднаме­ ренное в то, что было предпринято сознательно и с опреде­ ленным намерением.

Это неизменное тождество, которое никем не может быть осознано и лишь сияет отраженным светом в произве-

474

дении, представляется производящему тем же, чем дей­ ствующему представляется судьба, т. е. темной, неведомой силой, которая привносит в намеченное свободой творение завершенность, или объективность; и если эту силу, кото­ рая через наше действование без нашего ведома и даже против нашей воли осуществляет не представляемые нами цели, мы называем судьбой, то это непостижимое, которое без участия свободы и в известной степени вопреки свобо­ де — ибо в ней вечно разделяется то, что соединено в этом п р о д у к т е , — привносит в сознательное объективность, мы определяем таинственным понятием гения.

Постулированный нами продукт — не что иное, как продукт гениальности, или, поскольку гениальность воз­ можна лишь в искусстве, произведение искусства.

Дедукция закончена, и теперь нам остается лишь показать путем исчерпывающего анализа, что все признаки постулированного нами продуцирования присутствуют в художественном творчестве.

Что художественное творчество основано на противопо­ ложности деятельностей, можно с полным правом заклю­ чить из высказывания самих художников, утверждающих, что они как бы вынуждены создавать свои творения, что своим творчеством они следуют неодолимому влечению своей природы; ибо если влечение всегда исходит из проти­ воречия и при наличии противоречия свободная деятель­ ность становится непроизвольной, то и влечение к художе­ ственному творчеству должно исходить из подобного чув­ ства внутреннего противоречия. Это противоречие, по­ скольку оно приводит в движение все силы человека, без сомнения, таково, что проникает до его самых глубоких душевных пластов, до истоков всего его бытия. Создается впечатление, будто в этих редких натурах, в художниках в высшем смысле этого слова, то неизменно тождественное, что лежит в основе всего сущего, сбрасывает оболочку, под которой оно скрыто в других, и, подобно тому как оно не­ посредственно аффицируется вещами, в свою очередь непосредственно оказывает обратное воздействие на все. Следовательно, только противоречие между сознательным и бессознательным в свободном действовании может про­ буждать творческий импульс художника и только искус­ ству дано умиротворять наши безмерные порывы и разре­ шать в нас последнее, самое глубокое противоречие.

Если художественное творчество исходит из чувства неразрешимого по своей видимости противоречия, то за­ вершается оно, по признанию всех художников и всех тех,

475

кто разделяет их любовь к искусству, чувством бесконечной гармонии; а то, что это чувство, возникающее при заверше­ нии творения, сопровождается растроганностью, служит доказательством того, что художник приписывает полное разрешение противоречий, которое он видит в своем про­ изведении, не (только) самому себе, а добровольно даро­ ванной милости своей природы, которая, неумолимо поста­ вив его в противоречие с самим собой, затем столь же милостиво освобождает его от страданий, вызываемых этим противоречием 36. Ибо так же, как художник непроизволь­ но, даже преодолевая внутреннее противодействие, присту­ пает к творчеству (этим объясняется ряд выражений,

в результате некоего дуновения извне), в его творение как бы без его участия, т. е. совершенно объективно, привно­ сится объективное.

Подобно тому как находящийся во власти рока человек совершает не то, что он хочет или намерен совершить, а то, что предписывают ему неисповедимые веления судьбы, во власти которой он находится, и художник, создавая — пусть даже совершенно намеренно — то, что в его творени­ ях истинно объективно, кажется подчиненным некой силе, обособляющей его от всех остальных людей и заставляю­ щей его высказывать или изображать то, чего он и сам полностью не постигает и смысл чего бесконечен по своей глубине. Поскольку упомянутое абсолютное совпадение двух избегающих друг друга деятельностей не допускает дальнейшего объяснения и есть просто явление, которое, хотя оно и непостижимо 38, отрицать невозможно, искус­ ство остается для нас единственным и вечным откровением, чудом, даже однократное свершение которого должно было бы нас уверить в абсолютной реальности высшего бытия.

Далее, если искусство является результатом двух со­ вершенно различных деятельностей, то гений есть не та и не другая, а нечто возвышающееся над обеими. Если

водной из этих деятельностей, а именно в сознательной, следует видеть то, что принято называть искусством, но что

вдействительности является лишь частью его, тем, что совершается сознательно, обдуманно и рефлектированно, чему можно обучить и научиться, чего можно достигнуть с помощью традиции и упорной работы, то в бессознатель­ ном, также присутствующем в искусстве, следует видеть то, чему обучить невозможно, чего нельзя достигнуть трудом или каким-либо другим способом, что может быть только

476

врожденным, свободным даром природы и что мы одним словом называем поэзией в искусстве.

Из сказанного совершенно очевидна вся бессмыслен­ ность вопроса, какой из двух составных частей искусства следует отдать предпочтение, так как каждая из них без другой теряет всякую ценность и лишь вместе они создают высокое произведение искусства. Ибо, хотя то, чего нельзя достигнуть трудом, что дано от рождения, всегда считается самым прекрасным даром, боги столь тесно связали дей­ ствие этой изначальной силы с серьезным трудом человека, с его прилежанием и обдумыванием своих замыслов, что без знания художником законов своего искусства поэзия, даже врожденная, создает лишь мертвые произведения, которые не могут доставить наслаждение рассудку челове­ ка и действующей в них совершенно слепой силой отталки­ вают всякое суждение и даже созерцание. Можно было бы как будто ожидать обратного, а именно что искус­ ность без поэзии скорее сумеет что-либо создать, чем поэзия без искусности, отчасти потому, что нелегко найти челове­ ка, полностью лишенного от природы чувства поэзии, хотя очень многим совершенно неведомы необходимые здесь навыки, отчасти же потому, что длительное изучение идей великих мастеров может в известной степени восполнить исконный недостаток объективной силы; тем не менее в этом случае может возникнуть лишь видимость поэзии, которую легко распознать по ее поверхностности, столь отличающейся от бездонной глубины, которую истинный художник невольно придает своему т в о р е н и ю , — несмотря на величайшую продуманность всех своих замыслов, пол­ ностью постигнуть эту глубину не способен ни он сам, ни кто-либо другой. Распознать видимость поэзии можно и по многим другим признакам, таким, как излишнее внимание к чисто технической стороне творчества, бедность создавае­ мой формы и т. д.

Таким образом, совершенно очевидно, что, так же как поэзия и искусность не способны в отдельности и для себя создать нечто совершенное, это недостижимо и для обособленного существования той и другой 39, что, следова­ тельно, поскольку тождество их может быть лишь изна­ чальным, а посредством свободы оно просто невозможно и недостижимо, то совершенство доступно лишь гению; для эстетики он — то же, что Я для философии, а именно наи­ высшее, абсолютно реальное, которое, никогда не становясь объективным, служит причиной всего объективного.

477

§2. Особенности произведения искусства

a)В произведении искусства отражается тождество сознательной и бессознательной деятельностей. Однако их противоположность бесконечна, и снимается она без како­ го-либо участия свободы. Основная особенность произведе­ ния искусства, следовательно, — бессознательная бесконеч­ ность (синтез природы и свободы). Художник как бы инстинктивно привносит в свое произведение помимо того, что выражено им с явным намерением, некую беско­ нечность, полностью раскрыть которую не способен ни один конечный рассудок. Для пояснения приведем хотя бы один пример. Греческая мифология, бесспорно содержащая бесконечный по своей глубине смысл и символы всех идей, возникла у определенного народа и определенным образом,

но объяснять этим изобретательность и гармоничность, с которой все соединяется в ней в единое грандиозное целое, и искать в этом преднамеренность совершенно не­ возможно. Так обстоит дело с каждым истинным произве­ дением искусства; каждое как будто содержит бесконечное число замыслов, допуская тем самым бесконечное число толкований, и при этом никогда нельзя установить, заклю­ чена ли эта бесконечность в самом художнике или только в произведении искусства как таковом. Напротив, в про­ дукте, обладающем лишь видимостью произведения искус­ ства, намерение и метод лежат на поверхности и пред­ ставляются столь ограниченными и очевидными, что такое произведение может рассматриваться только как точный отпечаток сознательной деятельности художника и объект для рефлексии, а отнюдь не для созерцания, которое стре­ мится погрузиться в созерцаемое и лишь в бесконечном способно обрести покой.

b) Художественное творчество всегда исходит из чув­ ства бесконечного противоречия, следовательно, чувство, связанное с завершением художественного произведения, должно быть столь же бесконечным в своей умиротворенно­ сти, и это чувство должно перейти в произведение искус­ ства. Внешним выражением произведения искусства слу­ жат покой и величавая тишина, даже там, где должно быть выражено величайшее напряжение страдания или радости.

c) Художественное творчество всегда исходит из беско­ нечной самой по себе разъединенности двух деятельностей, обособленных друг от друга в каждом свободном продуци­ ровании. Поскольку же в художественном произведении они должны быть представлены объединенными, то в нем

478

бесконечное выражено в конечном. Но бесконечное, выра­ женное в конечном, есть красота. Следовательно, основная особенность каждого произведения искусства, содержаще­ го в себе обе деятельности, есть красота, и там, где нет красоты, нет и произведения искусства. Ибо хотя и суще­ ствуют возвышенные произведения искусства, а красота и возвышенность в известном отношении противополож­ н ы , — так, например, то, что происходит в природе, может быть прекрасно, не будучи тем самым возвышенным, и нао­ б о р о т , — но противоположность между красотой и возвы­ шенностью существует только применительно к объекту, а не к субъекту созерцания; различие между прекрасным и возвышенным произведением искусства основано только на том, что там, где есть красота, бесконечное противоречие снято в самом объекте, тогда как там, где присутствует возвышенное, противоречие не снято в самом объекте, а доведено в нем до такой остроты, при которой оно неволь­ но снимается в созерцании, что по существу то же самое, как если бы оно было снято в объекте 40. Можно легко показать, что возвышенность основана на том же противо­ речии, что и красота, ибо во всех тех случаях, когда какойлибо объект называют возвышенным, это означает, что бессознательная деятельность достигла размеров, не­ доступных для деятельности сознательной, вследствие чего Я оказывается в борьбе с самим собой, которая может завершиться лишь в эстетическом созерцании, придающем обеим деятельностям неожиданную гармоничность; разни­ ца только в том, что созерцание, заключенное здесь не в художнике, а в самом созерцающем субъекте, совершенно непроизвольно, поскольку возвышенное (совершенно ина­ че, чем фантастическое, также предлагающее силе вообра­ жения противоречие, на разрешение которого, однако, не стоит затрачивать усилия) приводит в движение все силы души, чтобы разрешить цротиворечие, ставящее под угрозу все интеллектуальное существование.

После того как выведены все особенности произведения искусства, становится очевидным и его отличие от про­ дуктов всех остальных видов.

От органического продукта природы произведение ис­ кусства отличается в основном следующим: <а) в орга­ ническом существе представлено еще не разъединенным то, что в художественном произведении выступает, правда, после разъединения, но уже в единстве; < b ) органическое продуцирование исходит не из сознания, следовательно, и не из бесконечного противоречия, которое является усло-

479

вием художественного творчества. Поэтому органический продукт природы не обязательно должен быть прекрасным <, если красота есть разрешение бесконечного противоре­ чия), а если он прекрасен, то эта красота, поскольку ее условие нельзя мыслить существующим в природе, пред­ ставляется нам чем-то совершенно случайным; этим объ­ ясняется и своеобразный характер нашего интереса к кра­ соте природы, не как к красоте вообще, но именно как

ккрасоте природы. Из этого ясно, как следует относиться

кподражанию природе в качестве принципа искусства, ибо отнюдь не случайная красота природы должна служить нормой в искусстве, а, напротив, то совершенное, что созда­ ет искусство, должно быть принципом и нормой наших суждений о красоте природы.

Нетрудно также показать, в чем отличие произведения искусства от продукта, чисто ремесленного по своему характеру, поскольку эстетическое творчество должно быть по своему принципу абсолютно свободным; художник тво­ рит, правда, под действием противоречия, но такого, кото­ рое заключено в глубине его собственной натуры, тогда как в основе всякого другого созидания лежит противоречие, находящееся вне того, кто производит, тем самым и цель такого созидания всегда будет вне его 41. Из этой независи­ мости от внешних целей и возникают святость и чистота искусства, доходящие до такой степени, которой не только исключается близость всему, дарующему одно чувственное наслаждение (требовать подобное от искусства — проявле­ ние чистого варварства), или каким-либо соображениям полезности, что возможно лишь в эпоху, когда высшие усилия человеческого духа направлены на экономические изобретения, но исключается и необходимость следовать моральным нормам; даже наука, которая по своему беско­ рыстию ближе всего к искусству, остается далеко позади только потому, что она всегда направлена на внешнюю цель и в конечном итоге должна сама служить лишь средством для наивысшего (искусства).

Что же касается, в частности, отношения искусства к науке, то они настолько противоположны по своим тен­ денциям, что, если бы наука когда-либо полностью решила поставленные перед ней задачи, как это постоянно совер­ шает искусство, наука и искусство совпали бы, переходя друг в друга, что служит доказательством совершенной противоположности их направленности. Ибо хотя наука в своей высшей функции ставит перед собой ту же задачу, что и искусство, но для науки эта задача из-за способа ее

480