Космологический довод как основа веры в существование бога

[...] Имеется сущность всех сущностей, бесконечный разум и самостоятельная мудрость, откуда природа со всеми своими возможностями и свойствами берет свое начало. С этой точки зрения уже нельзя оспаривать спо­собность природы как нечто противное бытию высшего существа; чем совершеннее природа в своем развитии, чем лучше ее всеобщие законы ведут к стройности и согласию, тем вернее доказывает она существование божества, от которого она получает эти свойства. Ее по­рождения уже не дело случая, не результат стечения об­стоятельств; все проистекает из нее по неизменным зако­нам, которые потому именно должны порождать одно лишь искусное, что они претворение премудрого за­мысла, исключающего все беспорядочное. Не случайное стечение атомов, как думал Лукреций, образовало мир; присущие им силы, а также законы, имеющие своим источником мудрейший разум, были неизменным нача­лом того порядка, который должен был возникнуть из них не случайно, а по необходимости (I, стр. 229).

Об отказе ньютона от естественной космогонии

[...] Ньютон, который имел основание доверять выво­дам своей философии не меньше, чем любой другой смерт­ный, счел себя вынужденным оставить [...] всякую на­дежду объяснить законами природы и силами материи присущие планетам центробежные силы, несмотря на всю их согласованность, указывающую на их механиче­ское происхождение. И хотя философу бывает грустно отказаться от исследования сложного явления, далекого от простых основных законов, и довольствоваться только ссылкой на непосредственную волю бога, тем не менее Ньютон усмотрел здесь рубеж, отделяющий друг от дру­га природу и перст божий, действие установленных зако­нов природы и мановение бога. Если уж такой великий философ потерял здесь всякую надежду, то не может не казаться дерзостью рассчитывать на успех в таком труд­ном деле.

Однако именно эта трудность, лишившая Ньютона надежды объяснить силами природы сообщенную небес­ным телам центробежную силу, направление и действия которой показывают, что мироздание образует систе­му,—эта трудность [...] обосновывает механическую тео­рию, весьма далекую от той, которую Ньютон признал недостаточной и из-за которой он отверг все скрытые причины, ошибочно (если позволительно мне так выра­зиться) считая ее единственной из всех возможных. Как раз затруднение, которое испытывал Ньютон, может со­действовать тому, чтобы очень легко и естественно на основании ряда строгих умозаключений убедиться в до­стоверности того механического способа объяснения, ко­торый мы применили в настоящем сочинении. Если пред­положить (а этого нельзя не признать), что приведенные выше аналогии с величайшей достоверностью устанав­ливают, что согласные и закономерно связанные друг с другом движения и орбиты небесных тел указывают на естественную причину как на свой источник, то этой при­чиной никак не может быть та самая материя, которая ныне наполняет небесное пространство. Стало быть, та материя, которая наполняла это пространство прежде и движение которой послужило основой существующих теперь обращений небесных тел, после того как она ско­пилась в этих телах и таким образом очистила простран­ство, оказавшееся ныне пустым, или (что непосредст­венно вытекает из сказанного) та материя, из которой состоят планеты, кометы да и само Солнце, первоначаль­но должна была быть рассеяна по всему пространству планетной системы и в этом состоянии должна была быть приведена в движение, которое она сохранила и после того, как соединилась в отдельные сгустки и образовала небесные тела, содержащие в себе прежде рассеянное ве­щество мировой материи. При этом нетрудно найти и ме­ханизм, который мог привести в движение это вещество формирующейся природы. Тот импульс, который осуще­ствил соединение масс, а именно сила притяжения, при­сущая материи и потому как нельзя лучше пригодная к тому, чтобы быть первопричиной движения при первом порыве природы, и был источником этого движения (I, стр. 234-235).