Б 012 осень 15-16_ Готово / Учебники / Административное / Административные наказания_Максимов _09

<5> То есть 988,6 тыс. лиц от общего числа правонарушителей, подвергнутых административным наказаниям, - 3493,0 тыс. лиц (см.: Обзор деятельности федеральных судов общей юрисдикции и мировых судей в 2005 году // Российская юстиция. 2006. N 10.

С. 67, 69).

<6> То есть 1172 тыс. лиц от общего числа правонарушителей, подвергнутых административным наказаниям, - 4086,1 тыс. лиц (см.: Обзор деятельности федеральных судов общей юрисдикции и мировых судей в 2006 году // Российская юстиция. 2007. N 5.

С. 69, 71).

Из смысла правотворчества, без всякого сомнения, вытекает возможность законодателя в соответствии с юридическими предписаниями, обладающими наибольшей юридической силой, при выполнении им своих функций как блюстителя общественных интересов предусматривать соразмерно материально-правовому содержанию любого государственно-властного вмешательства те процессуальные рамки, в которых только и возможна реализация такого вмешательства. Применительно к рассматриваемой форме административно-карательного вмешательства в правовой статус личности законодатель избрал судебный характер таких процедур, что свидетельствует об усилении гарантий от произвола государственно-властного преследования. Целесообразность судебной оценки каждого из обстоятельств, связанных с применением такого административного наказания, как лишение специального права, вытекает из того, что судебный контроль представляет собой одну из существенных гарантий защиты прав граждан, тем более в случаях, когда фактические обстоятельства конкретного дела свидетельствуют о наличии спора между государством и личностью <1>.

--------------------------------

<1> На усилении судебного контроля в области административно-правовых отношений акцентировалось внимание еще в советской литературе (см., например: Ремнев В.И. Социалистическая законность в государственном управлении / Отв. ред. А.А.

Мельников. М., 1979. С. 279).

Вместе с тем при рассмотрении некоторых других административных наказаний, назначаемых несудебными органами, также имеем дело так или иначе с наличием публично-правового спора, и, стало быть, последнее не является признаком (доказательством) судебного рассмотрения. Тем не менее вне всякой зависимости от того, какое обоснование законодатель положил в выбор именно судебного порядка назначения лишения специального права, существующий правоприменительный характер такого административного наказания имеет, как представляется, под собой объективную правовую мотивацию.

Для начала следует учесть ту особенность, что в рамках судебной процедуры всякое присутствие, с одной стороны, государства, а с противоположной - отдельной личности представляет собой спор. В Российской Федерации как демократическом правовом государстве, взявшем на себя ряд международно-правовых обязательств в области прав человека, необходимость судебной оценки вытекает из того, что судебный контроль является обязательным во всех случаях, когда фактические обстоятельства конкретного дела свидетельствуют о наличии гражданско-правового спора или уголовного обвинения.

Что касается сферы уголовного обвинения, то соответствующие данной сфере меры выступают крайним средством, с помощью которого государство осуществляет реагирование на факты правонарушающего поведения <1>. Сфера уголовного преследования является чрезвычайно замкнутой и не имеет очевидного предопределяющего значения для целей искомой мотивации.

--------------------------------

<1> См.: Определение Конституционного Суда РФ от 10 июля 2003 г. N 270-О //

ВКС РФ. 2003. N 5. С. 91 - 93.

231

Применительно же к рассмотрению ситуации с назначением лишения специального права представляется важным выяснить, идет ли речь о "судебном споре" в смысле двух противостоящих сторон публично-правового процесса. При этом публичное понимание дела как спора между лицом и публичной властью не имеет решающего значения, равно как и то, в каком качестве выступало государство, как носитель гражданских прав или публичной власти <1>. Однако, когда речь идет о гражданско-правовых спорах, предполагается, что каждый имеет право на то, чтобы судебное разбирательство, начатое им или против него, осуществлялось определенным способом, а именно велось не какимнибудь государственным учреждением, а судом <2>. Соответственно, решающим для квалификации спора как спора о гражданских правах является сам характер права, ставшего причиной спора. Предметом же любого гражданско-правового спора являются права и обязанности гражданско-правового характера, причем для целей надлежащего понимания их содержания следовало бы обратиться к правовой позиции Европейского суда по правам человека, согласно которой понятие "гражданские права" является с точки зрения Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод более широким, чем понятие "права, имеющие частный характер" <3>. Отсюда надлежит выяснить, носят ли ограничиваемые рассматриваемым административным наказанием права гражданско-правовой характер, не предрешая вопроса о степени суровости лишения специального права.

--------------------------------

<1> См.: п. 72 решения Европейского суда по правам человека от 25 октября 1989 г. "По делу Алана Якобсона (Allan Jacobsson) против Швеции" (извлечение) // Европейский суд по правам человека: Избранные решения. Серия A. Т. 163. С. 20.

<2> См.: п. 95 решения Европейского суда по правам человека от 16 июля 1971 г. "По делу Рингейзен (Ringeisen) против Австрии" // Европейский суд по правам человека: Избранные решения. Серия A. Т. 13. С. 39.

<3> См.: п. 95 решения Европейского суда по правам человека от 28 июня 1978 г. "По делу Кениг (Konig) против Федеративной Республики Германия" // Европейский суд по правам человека: Избранные решения / Редкол.: В.А. Туманов и др. Т. 1. С. 149 - 167.

Категория "специальные права" содержательно представляет собой совокупность особых возможностей, предоставляемых государством гражданам. Особенность таких возможностей тесно соприкасается с эксплуатацией гражданами объектов материального мира, определенный контроль относительно режима их использования со стороны государства осуществляется в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Сам режим использования вышеуказанных объектов независимо от их потенциальной способности причинять вред общественно значимым ценностям носит частноправовой характер и представляет собой не что иное, как реализацию права собственности. То обстоятельство, что с таким режимом связан контроль государства в общественных интересах, не может само по себе служить основанием для вывода о том, что использование контролируемых имущественных объектов является деятельностью в сфере публичного права. Не меняет частноправовую природу такой деятельности (реализации права собственности на контролируемые имущественные объекты) и то, что на ее осуществление выдается административное разрешение и что она осуществляется под контролем, вплоть до применения мер административного ограничения, если это требуется в интересах других лиц, общества и государства. Отсюда само ограничение специального права, не лишенного полностью либо в части гражданско-правового содержания, является предметом судебной квалификации (справедливого, публичного, независимого и беспристрастного разбирательства дела в разумный срок).

232

Лишение специального права физического лица как вид административной санкции состоит в невозможности реализации ранее предоставленного ему специального права в течение определенного срока. Содержательно лишение специального права выражается в государственно-властном исключении юридической возможности целевого использования лицом имущественных объектов, эксплуатация которых способна причинить существенный вред общественно значимым интересам и в силу этого допустима только в разрешительном порядке. Однако данная характеристика была бы неполной, если бы она не содержала указания на принудительность такого вмешательства. Вместе с тем как само ограничение, так и его принудительность нуждаются в определении того, какая именно часть правового статуса нарушителя и в какой степени подвергается вмешательству, обусловленному характером такого административного наказания, как лишение специального права. Отсюда эта мера административной ответственности по логике вопроса требует исследования с точки зрения ее карательного содержания.

Сложность предстоящего вопроса состоит в том, что, как уже указывалось ранее, специальные права содержательно представляют собой совокупность особых возможностей граждан, предоставляемых государством. Само указание на специальный характер такой категории и ее телеологическое значение является в высшей степени декларативным и не вносит достаточной ясности в вопрос о том, какие именно права образуют ее правовое содержание. Однако абстрактными для целей настоящего исследования представляются и те права, которые формулируются из прочтения статей Особенной части КоАП РФ, содержащих санкцию в виде лишения специального права. Отнесение к правовому содержанию рассматриваемого административного наказания лишь названных в КоАП РФ специальных прав (права на управление транспортным средством; права охоты; права на эксплуатацию радиоэлектронных средств или высокочастотных устройств) может значительно обеднить не только карательное содержание лишения специального права, но и само значение специальных прав для граждан. Впрочем, и созданная административно-деликтным законом гипотетическая возможность законодателя для расширения конкретного перечня специальных прав не усиливает аргументацию.

Изначально же важным является вопрос о том, что непосредственно лежит в основе специального права, и это требует анализа собственно вопросов приобретения последнего. Признание со стороны государства за субъектом административных правоотношений специальной правоспособности есть признание предположительной возможности существования у этого субъекта определенных интересов, и, следовательно, возможность установления специального права обусловливается наличием определенного интереса у его субъекта. В таком контексте интерес пронизывает всю систему специальных прав, становится "транспарентным" понятием и позволяет рассматривать содержание любого специального права как двухуровневое.

На первом уровне специального права видим содержание того права, возможность реализации которого является первичной для целей предоставления благ более общего характера. Имеет смысл говорить о связи такого специального права, как, например, права охоты прежде всего с правом пользования орудием охоты, которое по своему содержанию является материальным благом. Но заинтересованность субъекта орудием охоты как имущественным объектом не уходит далее этого и лишь в этой части имеет определяющее значение для целей предоставления самого права охоты.

Второй же уровень собственно и составляют те субъективные права, интерес в реализации которых получает свое удовлетворение не иначе как с разрешения государства <1>. Для примера возьмем ситуацию с использованием того же орудия охоты. В связи с охотой возникает имущественное правоотношение (использование орудия охоты как имущественного объекта), но помимо такого интереса для самого охотника имеет существенное (по крайней мере юридическое) значение неимущественное обязательство, следствием которого является требование как безопасного обращения с орудием охоты,

233

так и соблюдения правил охоты для целей защиты общественно значимых ценностей. Это обязательство не обеспечивается субъективным правом частноправового содержания и поэтому должно иметь самостоятельное значение в контексте специального права как института административно-разрешительной системы. Однако этим не подрывается само понимание категории "специальные права" как целостной и самодостаточной, поскольку для целей исследования карательной природы лишения специального права это имеет более чем решающее значение.

--------------------------------

<1> Здесь же хотим напомнить, что презюмируем сам факт рассмотрения специальных прав. Поскольку такие права составляют предмет исследования и относятся к субъективным правам административно-разрешительной системы, то не считаем необходимым отвечать на вопрос, в силу чего реализация таких имущественных или неимущественных благ может быть объектом государственного и общественного контроля.

Таким образом, суровость такого административного наказания, как лишение специального права, подчеркивается широтой содержания конкретных специальных прав как совокупности взаимосвязанных и взаимообусловленных субъективных прав материального и нематериального свойства. Только из прочтения соответствующих положений КоАП РФ можно прийти к выводу, что объектом правоограничительного воздействия данного административного наказания могут выступать такие гарантируемые Конституцией РФ права, как право на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности (ч. 1 ст. 34), право частной собственности (ст. 35), право свободно выбирать род деятельности (ч. 1 ст. 37) и т.д. Однако особенность ограничения этих прав в связи с применением лишения специального права обусловлена тем, что их степень и характер поставлены в зависимость от целевого содержания специального права в целом. В связи с этим следует говорить о лишении только в отношении специального права, а об ограничении - например, права собственности.

Суровость административно-властного вмешательства в указанные выше права обусловливается также и тем, что лишение той или иной разновидности специальных прав носит абсолютный характер. Лицо, нарушившее, например, запрет управлять транспортным средством в состоянии опьянения <1>, подлежит административной ответственности посредством лишения права управления транспортными средствами на срок от полутора до двух лет (ч. 1 ст. 12.8 КоАП РФ). При этом, как указал в одном из своих решений Верховный Суд РФ, такой нарушитель лишается права управления всеми категориями транспортных средств <2>. Аналогичным образом решается вопрос и с другими специальными правами, злоупотребление которыми привело к противоправному результату. В то же время лишение специального права может считаться допустимым лишь в той мере, в какой оно не затрагивает правомочия собственника по владению и распоряжению имущественным объектом, целевое использование которого составляет предмет административно-разрешительного режима, и не влечет утраты права собственности на этот объект.

--------------------------------

<1> См.: абз. 2 п. 2.7 Правил дорожного движения, утвержденных Постановлением Правительства РФ от 23 октября 1993 г. N 1090 // САПП РФ. 1993. N 47. Ст. 4531.

<2> См.: решение Верховного Суда РФ от 23 марта 2000 г. N ГКПИ00-180.

С одной стороны, в наиболее общем виде применение лишения специального права влечет ограничение (запрет) права заниматься определенным видом деятельности, причем суровость такого административного наказания будет иметь существенный результат ввиду связи с конституционными правами особенно в сфере профессиональной деятельности. С другой стороны, это накладывает на государство особую степень

234

осмотрительности. При назначении подобной меры следует руководствоваться конституционным требованием соразмерности всякого вмешательства со стороны государства в лице его органов в права и свободы человека и гражданина (ч. 3 ст. 55 Конституции РФ). Иными словами, любые отступления от конституционных основ правового статуса личности должны отвечать требованиям справедливости, быть адекватными, соразмерными и необходимыми для защиты конституционно значимых ценностей, в том числе частных и публичных прав и интересов граждан, не затрагивать существо соответствующих конституционных прав, т.е. не ограничивать пределы и применение основного содержания закрепляющих эти права конституционных положений, и могут быть оправданы лишь необходимостью обеспечения указанных в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ целей защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц и общественной безопасности <1>. Применительно к лишению специального права весьма актуальным представляется высказывание И.Я. Фойницкого о том, что "при назначении подобного запрещения надо помнить, однако, что профессия составляет источник существования и пропитания, и потому ни в каком случае не переступать за пределы необходимости и в особенности воздерживаться от запрещения вместе с занятием, подавшим повод к нему, и всех однородных занятий, ибо это может отнять у человека всякую возможность честной деятельности" <2>. Поэтому позитивным в развитие изложенного является сохранение в КоАП РФ положения о том, что лишение специального права не может применяться к лицу, которое пользуется транспортным средством в связи с инвалидностью (за исключением случаев, установленных законом), и лицу, для которого охота является основным законным источником средств к существованию (ч. ч. 3 и 4 ст. 3.8).

--------------------------------

<1> См.: Постановления Конституционного Суда РФ от 14 мая 2003 г. N 8-П // СЗ РФ. 2003. N 21. Ст. 2058; от 14 ноября 2005 г. N 10-П // СЗ РФ. 2005. N 47. Ст. 4968.

<2> Фойницкий И.Я. Указ. соч. С. 162.

Лишение специального права относится к "срочным видам" наказания, и предполагаемые им ограничения не могут длиться по времени менее одного месяца и более двух лет. В статьях Особенной части КоАП РФ, предусматривающих лишение специального права, санкция является относительно-определенной, т.е. представляющая установление временных рамок претерпевания правовых лишений по усмотрению судьи. Отсюда следует, что степень суровости данной меры в количественном плане поставлена

взависимость от судейского усмотрения, что создает реальную возможность для определения судьей конкретного срока наказания с учетом характера правонарушения, личности виновного и иных (смягчающих и отягчающих административную ответственность) обстоятельств совершения правонарушения. Указанные сроки исчисляются в месяцах или годах, а день окончания исполнения наказания определяется в постановлении о лишении специального права. Течение срока лишения специального права начинается со дня вступления в законную силу постановления о назначении административного наказания в виде лишения соответствующего специального права. В случае же уклонения лица, лишенного специального права, от сдачи соответствующего удостоверения (специального разрешения) или иных документов срок такого наказания прерывается и начинается со дня сдачи лицом либо изъятия у него указанных документов. По истечении срока лишения специального права документы, изъятые у лица, подвергнутого данному виду административного наказания, возвращаются.

Следовательно, лишение специального права как административное наказание представляет собой вид карательной санкции, обусловленной существенным вмешательством в правовую возможность индивидуума по реализации частных интересов

всфере отношений, публично-правовая предопределенность которых связана с назначением тех объектов материального мира, использование которых сопряжено с

235

повышенной опасностью для жизни и здоровья граждан, может затрагивать конституционные права и свободы, а также иные права и законные интересы личности, общества, а значит, и государства в целом. Отсюда упречным представляется то, что законодатель не отразил это в определении рассматриваемой меры административной ответственности, данном в ч. 1 ст. 3.8 КоАП РФ.

Таким образом, основываясь на результатах проведенного исследования, представляется более сущностным определение административного наказания в виде лишения специального права как лишения физического лица права на использование собственного имущества, представляющего собой источник повышенной опасности, ввиду грубого или систематического нарушения порядка пользования этим имуществом в случаях, предусмотренных статьями Особенной части КоАП РФ. При этом следует учесть, что такое лишение не влечет за собой переход права собственности на указанное имущество, хотя и ограничивает возможности нарушителя по его целевому использованию.

§ 6. Административный арест как мера административного наказания

Среди всех средств административного воздействия, призванных обеспечить соблюдение административно-властных предписаний, наибольшие ограничения на лицо, совершившее административное правонарушение, налагает такое административное наказание, как административный арест, связанный с существенно-негативным вмешательством в свободу личности. Далеко идущий характер подобных ограничений означает, что они могут быть оправданны только в случае особой необходимости и в целях уважения общественно значимых ценностей.

Дореволюционной России арест известен как полицейская мера, применяемая в соответствии с Уставом "О проступках против благочиния, порядка и спокойствия". Например, в соответствии со ст. 38 данного Устава за нарушение общественного порядка виновный подвергался аресту до семи дней. Данную меру ответственности можно встретить и в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. Арест широко применялся также полицейскими учреждениями и в период чрезвычайного положения как крайняя мера лишения свободы на срок до трех месяцев.

От данного наказания не отказалось и социалистическое законодательство. Арест как мера административной ответственности появился в 20-х гг. XX в., когда Декретом СНК РСФСР от 29 января 1920 г. "О порядке всеобщей трудовой повинности" комитетам по трудовой повинности была предоставлена возможность наложения этого взыскания как за нарушение актов высших органов государственной власти и государственного управления, так и за нарушения постановлений местных органов, закрепив за ними право подвергать аресту нарушителей трудовой дисциплины сроком до одной недели. Дальнейшее развитие, связанное с необходимостью законодательного закрепления системы административных взысканий, было отражено в Резолюции IV Всероссийского съезда заведующих отделами управления губисполкомов, состоявшегося в ноябре 1920 г., в которой, в частности, оговаривалось, что неотложной задачей Народного комиссариата внутренних дел РСФСР и Народного комиссариата юстиции РСФСР является разработка системы административных взысканий, точное определение форм и видов этих мер.

Интересно, что исследуемый вид взыскания прошел в своем начальном развитии взлеты и падения. В отдельные периоды законодатель то отказывался от применения этой меры, то вновь обращался к ней. Декретом ВЦИК и СНК РСФСР от 23 июня 1921 г. был установлен перечень санкций, налагаемых за нарушения обязательных постановлений исполкомов местных Советов депутатов трудящихся, в который первоначально вошли следующие взыскания: лишение свободы до двух недель (своеобразное видоизменение (модификация) ареста как административного взыскания); принудительные работы без

236

лишения свободы на срок до одного месяца; штраф, назначенный вместо другой неисполненной повинности или наложенный в размере, не превышающем пятикратной стоимости работ, подлежащих выполнению в порядке повинности. Постановлением ВЦИК от 16 марта 1922 г. <1> названный перечень был дополнен еще одним взысканием - арестом сроком до одного месяца, который применялся за неуплату административного штрафа. Вместе с тем рассматриваемое взыскание не получило широкого применения на практике. В 1923 г. удельный вес его применения в РСФСР составил лишь 2,4% по отношению к общему количеству административных взысканий, наложенных в республике <2>. Таким образом, эффективность административного ареста была невелика, поскольку на практике его применение сводилось к изоляции правонарушителя, а об исправительно-трудовом воздействии как одной из целей взыскания в период массовой безработицы можно говорить в достаточно условной форме, поэтому в 1923 г. ВЦИК и СНК РСФСР <3> издали последний документ, который предусматривал наложение лицами, стоящими во главе губернских или уездных финансовых или продовольственных органов, ареста в качестве административной меры наказания неплательщиков налогов на срок до двух недель. Последующее законодательство предусматривало возможность применения краткосрочного лишения свободы административными органами лишь в случаях введения исключительного или военного положения. В то же время арест предусматривался многочисленными нормативными правовыми актами, в основном регламентирующими вопросы дисциплинарной ответственности <4>.

--------------------------------

<1> СУ РСФСР. 1922. N 24. Ст. 262. <2> См.: Гурвич С.М. Указ. соч. С. 77.

<3> СУ РСФСР. 1925. N 25. Ст. 166, 167; ВВС СССР. 1941. N 29.

<4> Арест в дисциплинарном порядке мог быть наложен: на срок до трех суток, до семи суток, до 15 суток - начальниками, имеющими право найма и увольнения работника; до трех месяцев - народным комиссаром путей сообщения (см. ст. 7 Положения о дисциплинарных взысканиях на транспорте, утвержденного Постановлением ЦИК СССР

и СНК СССР от 3 ноября 1930 г. N 47/603а // СЗ СССР. 1930. N 56. Ст. 585); арест на срок до 20 суток с исполнением и без исполнения служебных обязанностей (см. п. п. "д", "е" ст. 21 Устава о дисциплине рабочих и служащих водного транспорта Союза ССР, утвержденного Постановлением ЦИК СССР и СНК СССР от 27 мая 1934 г. N 96/1165 // СЗ СССР. 1934. N 29. Ст. 222б; п. п. "д", "е" ст. 20 Устава о дисциплине работников связи Союза ССР, утвержденного Постановлением ЦИК СССР и СНК СССР от 7 апреля 1935 г. N 3/656 // СЗ СССР. 1935. N 20. Ст. 163); арест до 20 суток по распоряжению народного комиссара пищевой промышленности СССР и до 10 суток - по распоряжению начальника Главрыбвода (см. п. "ж" ст. 35 Устава службы рыболовного надзора, утвержденного Постановлением СНК СССР от 15 апреля 1938 г. N 483 // СЗ СССР. 1938. N 17. Ст. 110).

Как мера административного наказания арест вновь стал применяться более чем через 30 лет - в 1956 - 1957 гг. и был установлен в качестве санкции за совершение мелкого хулиганства и мелкой спекуляции <1>, т.е. правонарушения, приближающиеся по своей общественной опасности к преступлениям. Предусмотрев его альтернативно со штрафом за совершение указанных нарушений, законодатель восполнял нормативные пробелы. Однако практика применения административного ареста выявила и теневые стороны содержания этой меры, одной из которых было то, что арестованному (независимо от того, работает ли он или нет) гарантировалось бесплатное питание, что, в свою очередь, ложилось бременем на государство, чем снижало карательное и воспитательное значение этого взыскания. Поэтому в дальнейшем законодательство об административном аресте было дополнено нормами, предоставившими народным судьям право взыскивать с лиц, уклоняющихся от труда во время отбывания ареста, стоимость

237

питания <2>. Это положение было учтено при принятии Указа Президиума Верховного Совета СССР от 15 февраля 1962 г. "Об усилении ответственности за посягательство на жизнь, здоровье и достоинство работников милиции и народных дружинников" <3>, предоставлявшего возможность применения административного ареста за злостное неповиновение законному распоряжению или требованию работника милиции или народного дружинника, где предусматривался административный арест сроком до 15 суток и в отличие от предыдущего законодательства регламентировалось использование арестованных на физических работах. Последующее административное законодательство на протяжении своего развития сохраняло данный вид административного взыскания.

--------------------------------

<1> См.: Указ Президиума Верховного Совета РСФСР от 19 декабря 1956 г. "Об ответственности за мелкое хулиганство" // Советская Россия. 1956. 20 дек.; Указ Президиума Верховного Совета РСФСР от 12 сентября 1957 г. "Об ответственности за мелкую спекуляцию" // ВВС РСФСР. 1957. N 1. Ст. 5.

<2> См.: Указ Президиума Верховного Совета РСФСР от 19 апреля 1961 г. "О дополнении Указа Президиума Верховного Совета РСФСР от 19 декабря 1956 г. "Об ответственности за мелкое хулиганство" // ВВС РСФСР. 1961. N 16. Ст. 246.

<3> ВВС СССР. 1962. N 8. Ст. 83.

Вч. 1 ст. 3.9 КоАП РФ раскрывается понятие административного ареста, нормы дефинитивной по своей сути и отражающей существенные качественные и количественные характеристики административного ареста. Согласно данной статье административный арест заключается в содержании нарушителя в условиях изоляции от общества и устанавливается на срок до 15 суток, а за нарушение требований режима чрезвычайного положения или режима в зоне проведения контртеррористической операции - до 30 суток, а также в том, что он назначается судьей. Из анализа данного определения в его взаимосвязи с другими положениями КоАП РФ можно сделать ряд следующих обобщенных выводов.

Родовым признаком административного ареста выступает то, что он является видом административного наказания, поскольку формально и в системной связи с другими положениями КоАП РФ определяется как мера ответственности за совершение административного правонарушения (ч. 1 ст. 3.1), качества которой присущи ряду родственных правовых явлений (ч. 1 ст. 3.2). В содержательном плане предикат дефиниции "административный арест" выражает его правовую сущность, которая заключается в том, что данный вид административного наказания есть не что иное, как разновидность административного принуждения.

Вотношениях, возникающих при применении административного ареста, превалирует публично-правовое начало. Эти отношения основываются на предусмотренном законом государственно-властном принуждении лица, совершившего административное правонарушение, к обязанности претерпеть обусловленные целями административной ответственности и назначенным наказанием страдания. Превентивное же значение названных правовых последствий возможного административного ареста, как это определено ч. 1 ст. 3.1 и ст. 3.9 КоАП РФ, заключается в том, что они призваны в целях решения задач законодательства об административных правонарушениях удерживать (воздерживать) как самого правонарушителя (частная превенция), так и любое другое лицо (общая превенция) от совершения новых административных правонарушений.

Публично-правовой характер административного ареста предопределяется также и тем, что участниками возникающих при этом отношений являются органы государства, с одной стороны, и физические лица - с другой. Таким характером обусловлен иной, в отличие от частноправовой сферы, порядок отношений между государством и лицами, допустившими нарушение установленных законом правил. Существует неравноправие

238

сторон, действуют отношения власти и подчинения между государственным органом, налагающим административное наказание, и субъектом ответственности. Этот порядок, в частности, предполагает закрепление в КоАП РФ составов правонарушений и административного ареста как санкции в отношении нарушителей.

Следует отметить также, что административный арест как особая мера административно-правового характера является карательной и самодостаточной санкцией, а потому и реализуемой исключительно в судебном порядке <1>. Административный арест как административная санкция выступает абсолютным элементом характерной для него же правовой ответственности, установленной избранными статьями Особенной части КоАП РФ. Профилактическое же значение административного ареста для нарушителя заключается в содержании нарушителя в условиях строгой и срочной изоляции от общества, обеспечивающей правовой характер отношений в государстве.

--------------------------------

<1> Что, по мнению некоторых ученых-юристов, придает судьям новый особый административно-правовой статус (см.: Масленников М. Полномочия судьи районного суда при рассмотрении дел об административных правонарушениях // Российская юстиция. 2002. N 7. С. 34 - 35; Сорокин В.Д. Административно-процессуальное право:

Учебник. СПб., 2004. С. 523 - 524).

Юридически значимой для административного ареста как вида срочного административного наказания является такая количественная характеристика, как его размерность. Срок административного ареста исчисляется сутками, т.е. иное исчисление сроков (часами, полусутками) не допускается. При этом срок административного задержания включается в срок административного ареста (ч. 3 ст. 3.9 КоАП РФ). Административный арест носит относительно-определенный характер. Он устанавливается на срок до 15 суток, а за нарушение требований режима чрезвычайного положения или режима в зоне контртеррористической операции - до 30 суток.

Административный арест устанавливается КоАП РФ и применяется судом только в качестве основного административного наказания (ч. 1 ст. 3.3), что обусловливается исключительной суровостью данной санкции и ее большей самодостаточностью по сравнению с другими мерами административной ответственности. Материально-правовой статус административного ареста как основного вида административного наказания исходя из анализа санкций соответствующих положений Особенной части КоАП РФ исключает возможность назначения наряду с ним какого-либо иного признаваемого в качестве основного вида административного наказания. Поэтому, как представляется, было бы правильным, чтобы административный арест ввиду особой "ценности" объекта его правоограничительного воздействия занимал последнюю "ступень" в "лестнице" административных наказаний.

Административному аресту присущи все сущностные и отличительные признаки административного наказания:

1)применяется в случае совершения лицом административного правонарушения (материальный признак);

2)предусматривает обусловленные карой правоограничения, выражающиеся в краткосрочном лишении свободы (содержательный признак);

3)регулируется нормами административного права, а точнее, нормами законодательства об административных правонарушениях (формальный признак);

4)как и другие виды административных наказаний применяется в целях предупреждения совершения новых правонарушений как самим правонарушителем, так и другими лицами (поучительно-превентивный признак, так называемый вариант платонической кассации).

Вместе с тем анализ дефиниции ст. 3.9 КоАП РФ говорит о существенном видовом отличии административного ареста от других административных наказаний. Напомним,

239

что по смыслу ч. 3 ст. 55 Конституции РФ, исходя из общих принципов права, введение ответственности в виде санкции, ограничивающей конституционное право, должно отвечать требованиям справедливости, быть соразмерным конституционно закрепленным целям и охраняемым законным интересам, а также характеру совершенного деяния <1>. КоАП РФ административный арест устанавливает как исключительную меру административного наказания (ч. 2 ст. 3.9), о чем свидетельствует само содержание понятия "административный арест", определяющее административный арест как единственный вид административного наказания, объектной целью ограничения которого выступает такое личное благо человека, как свобода. Между тем свобода личности является наиболее значимой (после жизни и достоинства личности) ценностью, признаваемой, соблюдаемой и защищаемой государством на конституционном уровне (ст. 2 и ч. 1 ст. 22 Конституции РФ). Причем административный арест в контексте государственного принуждения, регулируемого нормами административного, административно-процессуального законодательства, рассматривается федеральным законодателем как единственно соразмерная требованиям ст. 2, ч. ч. 1 и 2 ст. 17, ст. 18, ч. ч. 1 и 2 ст. 19 и ч. 3 ст. 55 Конституции РФ мера ограничения конституционного права каждого на свободу и личную неприкосновенность (ч. 1 ст. 22 Конституции РФ). Поэтому назначение административного ареста допускается в исключительных случаях, когда по обстоятельствам дела, с учетом личности нарушителя, применение других предусмотренных в соответствующей статье мер административной ответственности будет признано недостаточным и не обеспечит реализации задач административной ответственности <2>.

--------------------------------

<1> О критериях соразмерности рассматриваемой меры административной ответственности характеру правонарушения см.: Колпакова Ш., Максимов И., Рамалданов М. Нецензурная брань в общественных местах // Российская юстиция. 2003. N 11. С. 53 - 55.

<2> На это же обращает внимание Пленум Верховного Суда РФ (см.: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 24 марта 2005 г. N 5 "О некоторых вопросах, возникающих у судов при применении Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях" // БВС РФ. 2005. N 6. С. 9).

Здесь же справедливости ради хотелось бы обратить особое внимание на недопустимость применения судьей административного ареста, как считают некоторые ученые, лишь за то, что лицо, совершившее правонарушение, не в состоянии нести бремя ответственности по другим видам наказания имущественного характера <1>. В данной связи показательна и судебная статистика применения административного ареста. Лишь по сводным статистическим данным работы судов доля лиц, подвергнутых административному аресту, составила: в 2000 г. - 51,5%, в 2001 г. - 50,4 <2>, в 2002 г. - 36,9 <3>, в 2003 г. - 27,8 <4>, в 2004 г. - 25,5 <5>, в 2005 г. - 23,1 <6> и в 2006 г. - 20,1% <7>. Хотя представленная статистика носит общий характер, вместе с тем ее показатели красноречиво говорят о том, что административный арест не всегда выполняет функцию исключительного (самого сурового среди других мер административной ответственности) административного наказания. Изучение судебной практики показало, что судьи практически не выполняют требование ст. 3.9 КоАП РФ и к назначению столь серьезного административного наказания относятся недостаточно ответственно. В большинстве своем постановления судей не содержат никаких мотивов назначения этого наказания

<8>.

--------------------------------

<1> См.: Вырастайкин В. Мелкое хищение - не мелочь // Российская юстиция. 2000. N 7. С. 45; Стуканов А. Практика подсказывает // Законность. 2000. N 7. С. 23 - 24; Татарян В.Г. Генезис административно-деликтного законодательства: от общесоюзных основ до кодексов государств - участников СНГ об административных правонарушениях

240