Добавил:
Upload Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:
G7ЛукинГлава5.doc
Скачиваний:
7
Добавлен:
14.02.2016
Размер:
170.5 Кб
Скачать

179 Проблемы глобализации цивилизации

Глава 5. Проблемы глобализации цивилизации.

1. Глобализация социальной жизни,

формирование единого человечества — закономерность

постиндустриальной цивилизационной революции.

Наряду с такими чертами перехода к постиндустриальной цивилизации, как информационная и биотехнологическая революции, необходимо отметить и такую характеристику этого перехода, как интенсивная глобализация социальной жизни. Возникает возможность и появилась необходимость образования единой глобальной цивилизации.

Вообще говоря, тенденция к усилению взаимосвязей различных человеческих обществ, локальных цивилизаций наметилась уже давно. Истоки глобализации лежат в самом начале цивилизационного этапа развития человечества. Правда, в начале цивилизационного развития эта тенденция была выражена еще очень слабо. История знает четыре основных механизма, которые способствовали усилению связей между локальными цивилизациями и различными народами. Эти механизмы следующие: завоевания, торговля, колонизация и прямое информационное воздействие цивилизаций друг на друга. Последний механизм характерен, в основном, для информационной эпохи. В результате действия первых трех механизмов локальные изолированные цивилизации стали постепенно превращаться в локальные универсализирующиеся цивилизации. В процессе исторического развития между локальными цивилизациями сформировались некоторые сообщающиеся сосуды, позволяющие перетекать достижениям одной цивилизации в пространство других цивилизаций. Например, культивируемые на американском континенте растения, такие, как подсолнух, картофель, помидоры, кукуруза, стали культивироваться и употребляться в пищу населением всех локальных цивилизаций. Это же касается и других цивилизационных достижений.

Ныне человечество переживает новый этап сближения цивилизаций и народов. На этом этапе формируется единое глобальное цивилизационное пространство, в котором границы локальностей (локальных цивилизаций, культур, национальных государств) интенсивно размываются, становятся проницаемыми, а нередко и просто символическими.

Необходимо иметь в виду два аспекта глобализации. Во-первых, цивилизация становится глобальной в том смысле, что деятельность людей приобретает такие масштабы, что последствия этой деятельности изменяют состояние всей планеты. Даже производственно-экономическая активность отдельного крупного государства приобретает по своим масштабам планетарный характер (взять хотя бы масштабы выброса в атмосферу парниковых газов). Согласно выводам В. И. Вернадского, цивилизационно-антропогенный фактор, т. е. искусственное изменение природы, становится теперь тем фактором, который обуславливает основные геологические изменения в пространстве биосферы планеты (изменения литосферы, гидросферы и атмосферы). До этого периода основным геологоизменяющим фактором в пространстве биосферы была вся совокупность живых организмов. Даже пространственно производственная деятельность людей охватывает теперь все планетарные сферы (сушу, поверхность и дно океана, и даже околоземное космическое пространство). Всепланетный масштаб деятельности людей, имеющей не только нейтральные, но и отрицательные последствия для самого человека, порождает значительную часть так называемых глобальных проблем, например, экологическую, энергетическую, продовольственную проблемы.

Во-вторых, необходимо выделять другой аспект глобализации, на котором в литературе по глобализации обычно и делается главный акцент. Речь идет о процессе формирования единого, взаимосвязанного человечества, единого целостного социального мира. В результате этого процесса цивилизация становится поистине глобальной не только по планетарным масштабам воздействия на природу (этих масштабов достигает уже и активность отдельных государств), но и по значениям своих основных структурных параметров. Разумеется, указанные два аспекта глобализации тесно взаимосвязаны.

Начнем наш анализ со второго аспекта. Процесс формирования единого глобального мира зашел так далеко, что интенсивность взаимодействия людей между странами приблизилась к интенсивности взаимосвязей территорий, производственных, социальных элементов и структур внутри национального государства. Вообще говоря, высокий уровень глобализации, интенсивности связей между нациями мог бы быть достигнут уже раньше, однако раньше эффективные средства транспорта и связи использовались для военных целей. Народы, вместо того, чтобы интенсивно сотрудничать, вели интенсивное уничтожение друг друга в войнах. Но как отмечает М. Кастельс, два события фундаментальной важности позволили, наконец, резко интенсифицировать процессы глобализации цивилизации. Этими событиями стали окончание противостояния двух военно-политических систем и развитие компьютерных систем, приведшее к формированию сети Интернет. Конечно, необходимо отметить, что сами эти события в значительной степени явились также и проявлением глобализации.

Но глобализация социальной жизни отнюдь не означает того, что все объединяется со всем, что возникает некий конгломерат всего и вся. Нет. Целостный мир, новая, глобальная цивилизация формируется на основе движения к более развитой, т. е. постиндустриальной системе. Основные параметры всей глобальной цивилизации (характеристики технологии, информационной сферы, социосферы, пространства цивилизации и т. д.) в конечном счете задаются наиболее продвинутыми в цивилизационном отношении постиндустриальными странами. Но важно подчеркнуть сразу, что эти характеристики параметров цивилизации могут быть реализованы только на глобальной основе. Возьмем, например, технологию — самый фундаментальный параметр цивилизации. Современное технологическое развитие, принципиальные прорывы в области технологии возможны только на глобальном уровне. Нации и национальные государства, даже наиболее крупные из них, уже не в силах одни осуществлять необходимое развитие этих технологий. Поэтому страны неизбежно объединяются для реализации тех или иных проектов, будь то европейские проекты «Эврика» и «Эсприт», имеющие целью создание нового чипа (интегральной схемы для компьютера), или проект расшифровки человеческого генома, обеспечивающий прорыв в биотехнологии. Так, например, чтобы изучить даже геном дрожжей (т. е. всю совокупность генов дрожжей), потребовались усилия США, Японии, Англии, Канады и др. стран. США разобрались с хромосомой V и VIII, Япония — с хромосомой VI, Англия — с хромосомой IХ, лаборатории Канады — с хромосомой I1. Также трансграничными и планетарно масштабными по своим возможностям и качественным характеристикам становятся связь, энергетические и транспортные системы. Что касается систем связи и обмена информацией, то этот вопрос уже рассмотрен в разделе об информационной революции. Глобальная цивилизация требует соответствующих транспортных средств. Не случайно идет разработка новых сверхзвуковых самолетов второго поколения, которые могли бы покрывать расстояние от Нью-Йорка до Токио за 2 часа. Также любые варианты энергетического будущего несомненно глобальны. Исследование ядерного синтеза под силу лишь мировому сообществу ученых. Также только на основе международного сотрудничества возможно создание систем трубопроводов, по которым будет подаваться сжиженный водород, полученный в результате электролиза океанской воды. Даже если основой энергетики будущего станут стометровые в диаметре КВС (котлы взрывного сгорания), в которых энергия получается за счет взрыва сверхмалой термоядерной бомбы, все равно глобальным станет контроль за ядерными материалами и за качеством технологии.

Также глобальные характеристики приобретает и социосфера цивилизации. Уже не говоря о том, что структуры гражданского общества и структуры политической демократии становятся подобными друг другу, в большинстве стран мира возникают социальные силы, являющиеся непосредственно глобальными по своему характеру, по своим целям и способам деятельности. Таковы, например, глобальные гладиаторы, о которых говорит Э. Тоффлер1. К глобальным акторам относятся: персонал транснациональных корпораций и многочисленных международных организаций, транснациональные гуманитарные и филантропические движения, опирающиеся на группы волонтеров по всему миру, движение зеленых, правозащитные движения и т. д. и т. п.

Глобализм проявляется и в культуре. Так, существует уже глобальный язык (английский), и человечество далее развивает свою культуру на базе билингвизма (английский язык плюс языки национальных культур).

Ранее уже отмечалось, что формируются специфические для глобальной цивилизации пространство и время. Пространство становится сетями глобальных потоков. В структуре времени новые характеристики приобретает одновременность — она становится глобальной. Если для прежних эпох понятие одновременности относилось к тому, что происходило близко, рядом, то теперь, когда появилась возможность в реальном времени и мгновенно обеспечивать связь между всеми происходящими в данный момент событиями и сообщать мгновенно, одновременно о всех событиях сразу, одновременное уже не коррелируется с пространственно близким.

Однако процесс глобализации цивилизации является крайне противоречивым. Какие же противоречия, противоречивые тенденции выявляются в этом процессе? Первое общее противоречие, которое бросается в глаза, связано с общим противоречием цивилизационного развития, с его амбивалентностью. Глобализация как существенная сторона постиндустриального цивилизационного перехода, с одной стороны, несет в себе много положительного для социума и человека, с другой стороны, с ней связано немало серьезных отрицательных явлений, проистекающих, в частности, из-за резкого динамизма цивилизационных изменений. Положительными следствиями глобализации являются: снятие напряженности в отношениях между странами и народами; значительное уменьшение опасности мировой войны; экономические выгоды, вытекающие из международного разделения труда, оптимизации отдачи инвестиций; основанное на информационных технологиях и новых, эффективных транспортных средствах ускорение потоков обмена товарами, услугами, научными, техническими и культурными достижениями; определенное выравнивание качества жизни в пределах удовлетворения необходимых потребностей.

Что касается отрицательных последствий глобализации, то они тесно связаны с положительными факторами глобализации и являются проявлением переходности и цивилизационной пестроты современного мира. Глобализирующаяся цивилизация обеспечила средства для ускоряющейся интенсификации взаимодействия локальных цивилизаций, в том числе взаимодействия цивилизационно продвинутых частей человечества и цивилизационно отсталых его сегментов, представляющих огромное большинство населения планеты. В результате этой резкой интенсификации связей взаимодействие нередко приобретает форму столкновения цивилизаций, о которой уже ранее упоминалось. И если постиндустриальные Запад и Север направили по сформировавшимся глобальным каналам контактов на Юг и Восток потоки новаций и символов своего образа жизни, то в обратном направлении, то ли в виде защитной реакции на вмешательство, то ли как реакция на демонстрацию богатства и благополучия, то ли просто по законам сообщающихся сосудов, хлынули болезни, наркотики, терроризм, пополняющие социальное дно нелегальные эмигранты, религиозный фанатизм, экзотические тоталитарные секты и т. п. Эти потоки из традиционного мира оказываются представленными и своими глобальными гладиаторами, социальными монстрами, пользующимися благами информационно-коммуникационных технологий.

Если рассматривать проблему противоречий глобализации аналитически, то в качестве интересного варианта формулировки противоречивых тенденций глобализации можно предложить концепцию М. Кастельса, отдельные аспекты которой уже излагались ранее. Он формулирует общее противоречие современной цивилизации, исходя из сопоставления понятий глобальности и локальности. Применяя в качестве инструментов эти понятия, общее противоречие современной цивилизации можно представить как противоречие между глобальными сетями капитала, информации, власти, с одной стороны, и локально расчлененным, индивидуализированным трудом, локальностями типа нации, культуры, всем локально-конкретным опытом человеческого бытия, с другой стороны. Причем локальными элементами оказываются не только рабочие, но и менеджеры обычных национальных фирм.

Субъектом глобальных сетей капитала является конгломерат сил, включающих и руководителей государственных банков и корпораций, и менеджеров крупнейших транснациональных компаний, и гениев, ставших предпринимателями, и представителей традиционной буржуазии, и спекулянтов-нуворишей, и лидеров криминальных структур, чьи отмываемые деньги стекаются в глобальную финансовую сеть. Но в целом глобальный капиталист — это безликий, обобщенный капиталист, сотканный из финансовых потоков, управляемых электронными сетями, сливающимися в метасеть. Жизнь глобального капитала все менее зависит от конкретного труда и все больше и больше от накопленного объема труда как такового, которым управляет небольшой мозговой глобальный центр, обитающий в виртуальных дворцах глобальных сетей. Порой движение глобального капитала вообще становится неуправляемым, иррациональным, и никто не может разобраться в логике финансовых потоков, рынков технологий и в раскладке геополитических факторов.

Конкретизируя анализ М. Кастельса о противоречиях глобальности и локальности, можно выделить другие аспекты этого противоречия. Выражением общего противоречия глобальное — локальное являются противоречия глобальное — локально-цивилизационное и глобальное — национально-государственное. Мы уже рассматривали вопрос о столкновении цивилизаций, которое резко усиливается в процессе тотальной глобализации. Глобализация обостряет явления раскола, нарастающие в тканях локальных цивилизаций. Традиционные цивилизации — китайская, исламская, индийская — испытывают потрясения от встречи с набирающим глобальную силу либерально-постиндустриальным миром. Например, в Китае это выражается в противоречии между семью портовыми зонами, уже включенными в глобальные потоки, и остальным традиционным социально-экономическим массивом этого гиганта. Исламская цивилизация раскалывается на исламский фундаментализм и либеральные исламские силы, ориентирующиеся на Запад. В арабском мире наряду с фундаментализмом налицо и явления либерализации (политические заключенные выходят на свободу, женщины получают право голоса, слабеет цензура, появляется подобие выборов).

Что касается противоречия глобальное — национально-государственное, то одним из его выражений является нарастающий кризис национального государства и начало возникновения постнационального мира. Некоторые государства идентичны локальным цивилизациям (Индия, Китай), но большинство национальных государств не представляет собой особых локальных цивилизаций, поэтому вопрос об отношении глобальное — национально-государственное необходимо рассмотреть отдельно.

Ранее уже отмечалось, что в процессе формирования информационного способа производства во властных структурах, управляющих жизнью территорий, фактически оказываются представленными не только национально-государственные структуры и национальные силы, но более широкий спектр сил власти и политического влияния. М. Кастельс назвал современный тип постнациональого государства сетевым государством.

В чем же конкретно выражается эрозия, кризис национального государства? Прежде всего совершенно очевидно, что национальное государство утрачивает функцию контроля за информацией. Трансграничные информационные сети и каналы пронизывают информационные поля стран современного мира. Сегодня неповоротливые национально-государственные службы, обеспечивающие снабжение руководства национальных государств информацией (включая спецслужбы), нередко уступают по оперативности и объему информации вездесущим мировым СМИ типа СИ-ЭН-ЭН, причем эта оперативность и доскональность мировых СМИ характеризует не только их подачу информации о том, что происходит за границей, но и о том, что происходит в пределах данного национального государства. В современных условиях становится трудным даже сохранение государственных секретов. Э. Тоффлер в книге «Метаморфозы власти»1 приводит яркий пример влияния информационной прозрачности на события внутри национальных государств. Речь идет о событиях в Пекине в 1989 г., когда было подавлено выступление оппозиционных сил на площади Тяньанмень. По китайскому телевидению показывали фотографии лидеров оппозиционного движения и номера телефонов, по которым информаторы должны сообщать в правительственные учреждения о местонахождении этих людей. Но номера этих телефонов видели через систему спутников и телезрители других стран. Телезрители Канады и Италии, используя прямую международную телефонную связь с Пекином, стали интенсивно звонить по этим телефонам, не давая возможности информаторам передавать свои «черные» сообщения. Это было первой в истории мощной гражданской блокировкой телефонной сети национального государства путем использования трансграничных информационных каналов.

Современное национальное государство уже не может в полной мере контролировать внутри своей страны и экономические процессы. Если правительство увеличит налог на коммерческую деятельность или уменьшит ставку процента, то капитал уйдет за границу. Если бы сегодня новый Кейнс решил при помощи небольшой инфляции оздоровить американскую экономику, то у него бы ничего из этого не вышло. Напечатанные лишние доллары вместо того, чтобы повышать спрос на товары американских предприятий и тем самым стимулировать американскую экономику, использовались бы для покупки товаров за границей, причем заказы можно было бы осуществить мгновенно при помощи коммуникационных сетей. Сегодня на мировой карте глобальной экономической сети вместо межстранового разделения труда мы видим межанклавное (межфирменное, межкооперационное) разделение труда. Сегодня национальная экономика и национальная финансовая система «растаскиваются» по трансграничным экономическим, финансовым потокам. По статистике МВФ под сенью различных оффшорных карликовых государств «крутится» свыше 2 триллионов долларов, не доступных странам, где были «сделаны» эти деньги1. И даже если блокировать возможности удушения национальных экономик в глобальных криминальных сетях, все равно экономические процессы на территориях национальных государств во все большей степени будут подчиняться сложной глобальной логике мировой экономической и финансовой системы.

Суверенитет национального государства утрачивается и в юридической области, т. е. в сфере принятия и исполнения законов. То и дело возникают противоречия между глобально устанавливаемыми правами человека и национальным суверенитетом. Возникают транснациональные органы судебной власти, которые судят даже бывших глав государств. Существует, например, Европейский суд по правам человека, Европейский уголовный суд, Международный трибунал по военным преступлениям.

Противоречия глобальное — локальное, глобальное — национально-государственное, глобальное — этническое нередко находят свое выражение в повышении этноцентрической активности, которая, хотя отчасти и мотивируется лозунгами национальной и этнической независимости и достоинства, в сущности, обусловлена глобальными причинами. Причем часто мы имеем дело не просто с реакцией на культурно-цивилизаторскую экспансию Запада и Севера, не со стремлением защитить национальные рубежи (как правило, никто на эти нации и этносы не нападает). Здесь речь идет скорее о вдавливании, впечатывании глобальных процессов в современное бытие национальных государств и этносов. Всякого рода националистические и этноцентрические движения выступают не только как некоторая националистическая, этносохранительная реакция этих этносоциальных локальностей, не только, а зачастую и не столько как отпор глобализации, но как форма реализации самой глобализации, как эффекты глобализма. Импульсы глобализма как бы энергетически насыщают локальную сложность социальных отношений, нередко приводят к вспышкам насилия. Если, скажем, в какой-то стране находятся энергоносители глобального значения или через эту страну проходят пути транспортировки энергоносителей, то в этом районе обязательно начинают действовать какие-то глобальные силы, образуется клубок каких-то геополитических интересов (включая и интересы данной страны). Эти глобальные силы и эти геополитические интересы начинают оказывать экономическое, политическое, информационное и т. д. давление на местные события, и тогда в этих местах начинает происходить невесть что, — то, что давно или вообще никогда не происходило. Из-за вдавливания в локальную политику более масштабных социальных и политических процессов ранее холодные этнические идентичности становятся горячими (будь то сикхи и хинди, армяне и азербайджанцы, сербы и хорваты и т. д.). Локальная ситуация взрывается и появляются горячие точки.

Разрешение противоречий глобальное — локальное, глобальное — национально-государственное, глобальное — национально-этническое осуществляется драматически, через ряд переходных этапов, через возникновение новых разновидностей прежних противоречий. Все чаще сами локальности как бы глобализируются, их носители становятся глобальными гладиаторами, хотя и в этом качестве все еще могут противостоять общим тенденциям и стандартам глобализации.

Процесс глобализации увеличивает уровень миграции, главным образом миграции с цивилизационной периферии в цивилизационно продвинутые центры цивилизации. В потоки миграции включаются выходцы из бедных перенаселенных наций и этносов, гастарбайтеры, студенты, не нашедшие применения в своих странах специалисты и т. д. и т. п. Нации и этносы диаспоризируются, т. е. создают свои глобальные диаспоры со своей национально-этнической символикой и идеологией и своими попытками обособления и идентификации.

Но генеральная тенденция остается неизменной. Процесс глобализации доминирует над бытием локальностей и, в конечном счете, глобализация одерживает победу над локальностями. Хорошо бы только, чтобы глобализирующаяся цивилизация по-настоящему и в возможно полной мере вобрала бы в себя все ценное, что внесли и вносят локальности в цивилизацию и культуру человечества.

Необходимо коснуться и еще одного противоречия современной цивилизации, обусловленного ее глобализацией. Это противоречие между стремлением большинства человечества к преодолению разрыва в уровне жизни между постиндустриальным и остальным миром и невозможностью преодоления этого разрыва. Конечно, в условиях глобализации происходит все большая диффузия достижений, усиливается их поток, направленный в сторону бедных районов мира. Это могло бы способствовать некоторому росту жизненного уровня в бедных странах, если иметь в виду исчисление этого уровня в абсолютном выражении. Но огромный рост населения в этих странах сводит возможности такого улучшения на нет. Благами пользуется только верхушка, только элита развивающихся стран. Но важно иметь в виду следующее обстоятельство. В направлении бедных стран нарастает несопоставимый по масштабам с потоком реальных благ поток информации о современных цивилизационных достижениях, об уровне и качестве жизни богатых народов. Этому способствуют и продукция СМИ, и реклама, и мода, и т. д. В силу этого возникает мощный демонстрационный эффект. Этот эффект порождает рост потребностей и ожиданий, зависть к тем, кто живет лучше и т. п.

Но в результате бурного развития передовых стран, в результате «отсасывания» в их пользу ресурсов со всего мира, что также является специфической формой глобализации, в результате обусловленного также глобализацией медицины беспрестанного роста населения в бедных странах разрыв в уровнях жизни все возрастает. Если в 60-х годах прошлого века разрыв в уровнях реальных доходов между наиболее богатой пятой частью населения мира и наиболее бедной пятой частью был тридцатикратным, то сейчас он уже является шестидесятикратным1. В условиях нарастания демонстрационного эффекта вследствие усиливающейся глобализации и в условиях увеличения разрыва в качестве жизни различных частей человечества возникает ситуация нарастающей глобальной социальной напряженности. К тому же следует сказать, что мы не можем питать никаких иллюзий и должны признать, что выравнивание уровней жизни населения Земли в обозримой перспективе невозможно. Невозможно обеспечить новым миллиардам, родившимся в двадцатом веке, такой же объем материальных, социальных и культурных благ на душу населения, каковой имеет место в постиндустриальном мире. По расчетам Клива Понтинга, если бы население Земли жило и питалось по американским меркам, то ресурсы нефти истощились бы за 10 лет; если же все люди Земли будут жить и питаться на уровне современного европейца, то необходимо будет в 140 раз увеличить производство стали и других ключевых материалов1. Кроме того, этот мощный рост добычи ресурсов и производства материалов и вещей привел бы к экологической катастрофе.

Соседние файлы в предмете [НЕСОРТИРОВАННОЕ]