Фуруботн Рихтер Инст-ты и эконом-я теория 2005

рой отсутствуют трения, Уильямсон допускает, что ограниченная рациональность и оппортунизм являются характерными свойствами реального мира и эти две поведенческие предпосылки формируют основу, на которой строится экономическая теория трансакционных издержек.

Уильямсон [Williamson, 1993b, p. 107] следующим образом описывает методологические особенности экономической теории трансакционных издержек:

Она 1) исследует альтернативные формы организации, которые отличаются друг от друга по самой своей природе (т. е. по дискретным структурным, а не предельным параметрам), [и] 2) приписывает хозяйствующим субъектам и наемным работникам, которые подвергаются сравнительной оценке, обладание даром предвидения, но не гиперрациональности... В то же время неоклассические оптимизационные модели обычно 1) используют методы максимизации и минимизации, 2) приписывают действующим в экономике субъектам либо гиперрациональность, либо способность производить строгий отбор предпочтений и 3) включают в рассмотрение, а иногда и полностью концентрируют свое внимание на гипотетических формах организации, в которых существенные институциональные характеристики игнорируются либо вовсе отсутствуют...

Уильямсон классифицирует трансакции в зависимости от определенных основных свойств, которыми они обладают: специфичность (инвестиций), неопределенность и частота (трансакций). Далее, он допускает, что в системе существует достаточная степень неопределенности, которая оправдывает процесс адаптивного и последовательного принятия решений индивидами или фирмами. При ответе на вопрос о том, каким именно образом фирмы организуют свои деловые отношения, он указывает, что основными факторами, определяющими этот выбор, являются специфичность активов и частота трансакций.

Организационные решения достигаются благодаря «частному порядку улаживания конфликтов». Участники контракта, которые в данном случае рассматриваются как ограниченно рациональные, обсуждают соответствующие вопросы и договариваются об удовлетворяющем их организационном механизме своих отношений. Гипотеза заключается в том, что стороны будут формулировать конституцию своего контрактного взаимодействия так, чтобы минимизировать будущие издержки адаптации к постоянно меняющимся условиям экономической среды. С технической точки зрения цель состоит в формулировании эффективной конституции отношенческого контракта, которая обеспечила бы достижение желаемых результатов с минимально возможными совокупными производственными и трансакционными издержками. Хотя главную цель можно сформулировать достаточно легко, фактическое претворение в жизнь соответствующей организационной формы

специализированного типов. Нестандартность таких трансакций в обоих случаях приводит к фундаментальной трансформации. Непрерывность торговых отношений приобретает в силу этого особую ценность. Регулярно повторяющийся характер трансакций дает потенциальную возможность покрыть издержки, связанные с использованием специализированных структур управления [Williamson, 1985, р. 75].

При механизме двустороннего типа сохраняется автономность соответствующих торговых партнеров, и, таким образом, независимые организации не сливаются в одно целое. Чтобы получить «оптимальное» решение при таких условиях, необходимо опираться на отношенческую контрактацию.

4. Объединенное управление. Это случай вертикальной интеграции, при котором индивидуальные бизнес-единицы жертвуют своей автономией для того, чтобы сделать более вероятной максимизацию совместной прибыли и ускорить процессы адаптации к изменениям в экономической обстановке.

Преимущество вертикальной интеграции заключается в том, что при ее использовании адаптация может осуществляться последовательно без необходимости учета, пересмотра или дополнения межфирменных соглашений [Ibid., р. 78].

В этой связи важно понять, что по мере того, как трансакции становятся все более и более специализированными, все более ослабевают стимулы к рыночной торговле. Иными словами, когда человеческие и физические активы все более специализируются на выполнении единственной задачи, их уязвимость в отношении оппортунизма становится все сильнее, что требует специальной защиты, которую может обеспечить интеграция. Разумеется, верно также и то, что интеграция оказывается привлекательной, поскольку соответствующая экономия от масштаба (economies of scale) может быть полностью реализована как покупателем, так и внешним поставщиком [Ibid., р. 78].

Наконец, следует отметить, что перечень структур управления можно расширить, включив в него разнообразные институциональные устройства, отражающие такие особые комбинации рынков и иерархий, как франчайзинг, лизинг, факторинг и другие нестандартные формы контрактных отношений. Как мы уже отмечали, общий принцип, которым руководствуются организации, состоит в следующем: чем больше специфичность инвестиций, тем дальше избранная организационная структура от рыночного управления.

Условия, характерные для описанной Уильямсоном «фундаментальной трансформации», порождают некоторые проблемы, но, как показала Крэнтон [Kranton, 1996], в то же время именно они содействуют потенциальной кооперации между индивидами, преследующими личные

о том, что агентские издержки, проистекающие из асимметричной информации, которой обладают соответствующие стороны, зависят от структуры прав на остаточный доход и от распределения прав принятия решений. В случае с небольшими фирмами, имеющими несложную структуру, сужение круга претендентов на остаточный доход до «собственников» (лиц, принимающих решения) служит заменителем дорогостоящих механизмов контроля, ограничивающих принятие дискреционных решений агентами. Однако ценой такого устройства является невозможность получения выгод от неограниченного распределения риска. Напротив, в случае крупных, сложных фирм принятие остаточного риска

ниями и контроля над ними. Такое отделение и рассредоточение функций управления решениями и контроля над ними ограничивает возможности индивидуальных агентов нарушать интересы претендентов на остаточный доход.

Обеспечение исполнения контрактов с помощью третьей стороны становится проблемой в условиях ограниченности информации. Крайний случай юридически не обязывающих соглашений исследуется в теории самовыполняющихся соглашений. В этой ситуации «пряником», заменяющим «кнут» юридического принуждения, должна выступать убежденность в том, что честность приносит больше выгод, чем нечестность. Данный подход тесно связан с теорией «заложников». В этом контексте «заложники» принимают форму специфических инвестиций

вбрэнд-капитал или репутационный капитал (т. е. расходы на рекламу и прочие невозвратные издержки). В некоторых публикациях термин неявный контракт применяется к самовыполняющимся соглашениям, гарантированным репутацией. Этот термин используется, в частности,

втеории рынков труда применительно к «невидимому рукопожатию» работодателей со своими наемными работниками. Здесь в центре внимания находятся необязывающие утверждения, которые благоприятно влияют на долгосрочные ожидания работников и вместе с тем не накладывают чрезмерных ограничений на возможности гибкого поведения самой фирмы.

Теория отношенческих контрактов, представляющая значительный интерес для экономистов, имеет дело со сложными долгосрочными взаимоотношениями между покупателями и продавцами, которые обременены трансакционно-специфическими инвестициями и уязвимы с точки зрения ex post оппортунизма. Ввиду информационных издержек (издержек верификации) судебный порядок улаживания споров не является действенным, и необходимо применять методы частного порядка улаживания конфликтов. Еще раз следует подчеркнуть, что структура

управления контрактными отношениями имеет значение. Именно эта проблема находится в центре внимания теории трансакционных издержек Уильямсона, которая является одним из центральных элементов новой институциональной экономической теории. Полностью самовыполняющиеся соглашения и контракты, исполнение которых обеспечивается исключительно с помощью третьей стороны, представляют собой два крайних полюса из всего спектра методов обеспечения исполнения контрактных обязательств. Разумеется, могут возникать и непредвиденные обстоятельства, что может создавать трудности для участников отношений при определении того, действительно ли произошло нарушение обещания. Возможные трудности здесь могут рассматриваться как основная причина существования отношенческих контрактов. Так или иначе, на практике проблема решается путем принятия некоего «принципа», который дает всем участникам данного отношения (организации) общую идею о возможных корректировках при возникновении неожиданных обстоятельств. Концепция «организационной культуры» наилучшим образом интерпретируется как набор некоторых «правил» или процедур, определяющих тот «принцип», который применяется для разрешения конфликтов.

Теория отношенческих контрактов тесно связана с социологией. Так, например, в ней применяется концепция «слабой солидарности». Аналогично при анализе различных типов контрактных устройств принимается во внимание важная роль, которую играют чувства и эмоции. С этой точки зрения специфические инвестиции включают такие виды деятельности, как преподнесение подарков, взаимное угощение, изъявление знаков любви и нанесение визитов. Все это — примеры относительно «низкозатратных» инвестиций, но фирмы могут осуществлять и крупные расходы, связанные с формированием социального капитала, а также брэнд-капитала.

Несмотря на то что понятие «ограниченная рациональность» определено довольно нечетко, оно не может быть исключено из рассмотрения при любом серьезном обсуждении теории отношенческих контрактов. Считается, что в своей простейшей интерпретации ограниченная рациональность означает лишь то, что в мире, где наличествуют «трения», субъекты принятия решений не могут приобретать и обрабатывать информацию мгновенно и без затрат. Согласно этой точке зрения, индивиды пытаются с большим или меньшим успехом действовать как рациональные субъекты, максимизирующие свою полезность, но, сталкиваясь с множеством ограничений, не в состоянии решить «классическую» задачу максимизации полезности. В самом деле, как часто отмечается, по мере увеличения неопределенности экономической среды субъекты принятия решений все в большей степени полагаются на «эмпирические правила» (rules of thumb). Воз-

4.6. Экономическая теория контрактного права и контрактного поведения: некоторые замечания по поводу литературы

Несомненно, что «склонность к мене, торговле и обмену одного предмета на другой» [Smith, 1776, ch. 2] и в этом смысле — к заклю - чению контрактов обмена систематически анализируется экономистами, а «коробка Эджуорта» со своей контрактной кривой представляет один из наиболее широко используемых результатов экономической теории. Тем не менее экономическая теория норм, лежащих в основе двусторонних контрактов, а также фактическое контрактное поведение практически игнорировались в экономической литературе вплоть до второй половины XX в. Данный тезис верен даже в отношении старой институциональной экономической теории, представленной книгами Вагнера [Wagner, 1894], Шмоллера [Schmoller, 1900] и Коммонса

19 Разнообразие возможных интерпретаций рациональности является значительным. См., напр.: [Singer, 1994, table 2].

[Commons, 1934]. Они обсуждали такие элементы контракта, как долг и обязательство (напр.: [Commons, 1934, ch. 9]), но не уделяли внимания экономическому обоснованию различий между договорами займа, купли-продажи, трудовыми договорами и договорами аренды, а также их разновидностям. Как и в случае с правами собственно-

сти, т а к и е т е р м и н ы , к а к контрактные права, экономическая теория

контрактов и т. п., не упоминаются в предметных указателях книг по истории экономического анализа Шумпетера [Schumpeter, 1955] или Блауга [Blaug, 1985]. Эта область была оставлена юристам и социологам. В своей книге «Экономика и общество» Вебер [Weber, 1968] описывает эволюцию контрактов и среди них «целевой контракт» (Zweckkontrakt), который внутренне присущ рыночной экономике. Правда, Вебер прямо не использует экономическую аргументацию [Ibid., -р. 672]. Роль контракта в социальном порядке, т. е. место, которое контракт занимает в жизни людей, заинтересовала ученогоюриста Ллевеллина, статья которого «Что определяет цену контракта? Исторический очерк» [Llewellyn, 1931-1932] неоднократно цитировалась в этой главе.* В противоположность доктрине, положенной в основу теории классического контракта [Cooter and Ulen, 1988, p. 223], Ллевеллин считал необходимым уделять больше внимания тем целям, которым служат контракты, что впоследствии подчеркивал Уильямсон [Williamson, 1985, р. 4].

В настоящее время экономическая теория контрактных прав и средств их защиты активно разрабатывается в трудах по экономическому анализу права. Обзор этой области исследований дан в книгах [Posner, 1972b] и [Cooter and Ulen, 1988]. К дискуссионным вопросам, привлекающим особое внимание, относятся экономическая теория формирования контрактов и защиты их исполнения, а также экономическая теория средств правовой защиты от нарушений контрактов. Эти темы не будут рассматриваться в настоящей книге, поскольку наше внимание сконцентрировано на контрактных проблемах, относящихся к предмету исследования новой институциональной экономической теории согласно ее определению, данному в главе 1. Таким образом, в этой главе наше внимание было направлено на позитивную теорию агентских отношений, самовыполняющиеся соглашения (которые здесь рассматривались лишь кратко, а подробнее будут анализироваться в главе 5) и на отношенческие контракты. Наиболее важные достижения уже были проиллюстрированы в настоящей главе. Тем не менее можно добавить некоторые библиографические комментарии. '

* Отметим, что Карл Н. Ллевеллин был главным автором Единообраз-

Термин «позитивная теория агентских отношений» был введен Дженсеном [Jensen, 1983] для того, чтобы подчеркнуть отличие своей работы и работ других экономистов, следующих аналогичным методам исследования, от иного подхода, который он назвал «нормативной теорией агентских отношений». Он критиковал последний за его абстрактный характер и приверженность математическому моделированию. С точки зрения Дженсена, подлинная теория агентских отношений направлена на объяснение структур контрактов и реальной деятельности организаций, и в ней обязательно используются данные качественного характера, с которыми невозможно оперировать, используя методы логических умозаключений. Дженсен доказывал, что в этих условиях было бы «неразумно игнорировать важные институциональные данные, акцентируя основное внимание на незначительных количественных фактах просто в силу их привычности» [Ibid., р. 333].

Одной из первых статей по позитивной теории агентских отношений была статья [Jensen and Meckling, 1976], которая рассматривалась

вэтой главе вместе с последующими статьями [Fama, 1980] и [Fama and Jensen, 1983]. Наряду с ними была рассмотрена теория классической капиталистической фирмы, выдвинутая Алчианом и Демсецом [Alchian and Demsetz, 1972], и эту работу можно трактовать как первоклассное решение проблемы агентских отношений.

Также заслуживает упоминания работа [Baker, Jensen and Murphy, 1988], в которой рассматривается роль финансовых стимулов в организациях. Используя эмпирические данные, эти авторы обнаружили, что

впротивоположность некоторым теоретическим гипотезам финансовые вознаграждения как фактор, формирующий поведение, используются лишь в ограниченной степени. Миллер [Miller, 1992] обсуждает этот аспект, исследуя работы по социальным институтам, написанные в рамках теории рационального выбора, например, публикации Кальверта [Calvert, 1995а] и Норта [North, 1990]. Миллер пытается найти теоретическую связь между теорией принципал-агент и литературой по организационной психологии (напр., работой Шайна «Организационная

культура и лидерство» [Schein, 1986]).

4.6.2. С а м о в ы п о л н я ю ш и е с я соглашения или т е о р и я неявных к о н т р а к т о в

Древняя мудрость гласит, что «честность выгодна» — разумеется, при определенных обстоятельствах. Релятивистская интерпретация этой сентенции означает, что честность является целесообразным образом действия, если она приносит больше выгоды, чем нечестность [Telser, 1980]. Однако обычай и моральные нормы, понимаемые