Эпитафия

Сражен Амуровой стрелой,

В могиле этой вечный сон

Вкушает днесь школяр простой,

Рекомый Франсуа Вийон.

Добра не много нажил он

И отказал друзьям своим.

Пусть всяк, кто был хоть раз

влюблен,

Прочтет сии стихи над ним:

РОНДО

Даруй, Творец, по смерти мир

Тому, кто длил существованье

Без крова и без пропитанья

В тряпье, заношенном до дыр.

Бедняге, что убог и сир,

Знал лишь пинки да осмеянье,

Даруй Творец, по смерти мир.

Ему, с кем был неласков мир,

Кого отправили в изгнанье,

Огрев по заду на прощанье,

Как прохиндеев и проныр,

Даруй, Творец, по смерти мир.

CLXVI

Засим хочу сойти я в землю

Под колокольные раскаты.

Кто не трепещет сердцем, внемля

Громам соборного набата,

Чей зов и ныне, как когда-то,

Беда какая б ни пришла -

Мятеж, пожар, чума, солдаты,

Отпугивает силы зла?

CLXII

Я звонарям не пожалею

Шести ковриг в вознагражденье,

Таких, что их могли б евреи

Бросать в Стефана, как каменья,

Влача святого на мученья.

А звонарей должно быть двое:

Воллан - его я знаю рвенье;

Жан де ла Гард - он друг со мною.

CLXIII

Распоряжаться погребеньем

Я попрошу людей таких,

Что не замедлят с исполненьем

Последних чаяний моих,

Зане довольно средств у них,

Чтоб заплатить за все сполна.

Я выбираю шестерых.

Фирмен, пиши их имена.

CLXIX

Вот первый - следователь строгий

Мартен Бельфе, что шлет на рель

Идущих по дурной дороге;

В вот второй - Мишель Фувнель;

А третий - это Коломбель.

Имев общаться с ними счастье

По многим поводам досель,

Ручаюсь я за их согласье.

CLXX

А коль откажут люди эти,

Боясь, что их в расход введут,

Других держу я на примете,

Чтоб возложить на них сей труд.

Филипп Брюнель - вот как зовут

Из новой тройки одного;

Второй, кто будет назван тут, -

Метр Жак Рагье, сосед его.

CLXXI

Богач Жак Жам пусть будет третьим

Средь тех, кто вставлен в список мной.

Страх перед Господом презреть им

Не даст наказ последний мой,

Зане по смерти в рай святой

Вход отверзает Царь Небесный

Лишь людям с честною душой,

Как, скажем, Жам, столь всем известный.

CLXXII

Пусть огласитель завещанья -

Тома Трико зовется он -

К тому приложит все старанья,

Чтоб текст почетче был прочтен.

Знакомы с давних мы времен,

Немало пито с ним и пето.

Будь к картежу привержен он,

Ему б я дал "Притон Перретты".

CLXXIII

Гийом дю Рю пусть примет свечи,

Когда Вийона отпоют,

А прах мой, гроб подняв на плечи,

Распорядители несут.

Но больно мне то там, то тут.

Я знаю: время уходить

В последний мой земной приют,

И всех прошу меня простить.

Баллада-просьба о прощении

Монахов, клириков, ханжей,

Чьи души верой не согреты,

Лентяев, модников-хлыщей,

На коих башмаки надеты

Такие тесные, что света

Невзвидишь в них, с тоски стеня,

А также прочий люд отпетый -

Прошу я всех простить меня.

Распутников любых мастей,

Девиц, чья первая примета -

Уменье не скрывать грудей

От глаз возможного предмета,

И дурней, для которых нету

Важнее дел, чем суетня,

И дур, что только входят в лета, -

Прошу я всех простить меня.

За то же, что на слуг властей,

На псов, несущих в суд изветы,

Дерьмом я ставил бы, ей-ей,

Клеймо коричневого цвета,

Да редко (в этом нет секрета)

Случается со мной дристня -

Уж такова моя планета, -

Прошу я всех простить меня.

И коль свинчатки и кастеты

Пойдут крушить средь бела дня

Бессовестную сволочь эту,

Прошу я всех простить меня.