От издателя

Вступление к «Истории одного города» написано будто бы от лица издателя, случайно нашедшего «Глуповский летописец». Излагая содержание летописи, Щедрин дает сжатую характеристику самодержавного строя. «Градоначальники... владевшие судьбами города Глупова», — это русские цари и их приближенные. Основа са-

¹И. С. Тургенев, Полн. собр. соч. и писем. Письма, т, 8, изд-во «Наука», М. — Л. 1964, стр. 315.

461

модержавного строя выражена в нескольких словах: все градоначальники секут обывателей, а обыватели трепещут.

В очерке «Наши глуповские дела» Щедрин восклицал: «О вы, которые еще верите в возможность истории Глупова, скажите мне, возможна ли такая история, которой содержанием был бы непрерывный, бесконечный испуг?».

В «Истории одного города» Щедрин как бы отвечает на этот вопрос и показывает, что никакая подлинная «история», то есть подлинная общественная и государственная жизнь, в условиях российского самодержавного строя невозможна.

«Глуповский летописец», как сообщает Щедрин, охватывает время от 1731 года (то есть от воцарения Анны Иоанновны) по 1825 год (то есть до восстания декабристов), но перемены, происшедшие за эти годы в жизни города Глупова, очень незначительны: они сводятся к тому, что одни градоначальники сменяются другими. Градоначальники времен Бирона отличаются безрассудством — так охарактеризована эпоха Анны Иоанновны (1730 — 1740), когда Россией фактически управлял фаворит Анны Иоанновны, «человек случая», жестокий немец Бирон.

Так же кратко охарактеризованы эпохи Елизаветы Петровны (1741 — 1761) и Екатерины II (1762 — 1796), с их «временщиками» и фаворитами — братьями Разумовскими (Алексеем и Кириллом Григорьевичами), происходившими из украинских казаков, и Г. А. Потемкиным. «Градоначальники времен Потемкина», — пишет Щедрин, — «отличаются распорядительностью, а градоначальники «времен Разумовского» — неизвестным происхождением и рыцарскою отвагою».

Летопись, как сообщает Щедрин, заканчивается 1825 годом. Но уже в предисловии Щедрин дает читателю понять, что сочинение это небесполезно и для его современников.

Называя содержание летописи — фантастическим и «почти невероятным в наше просвещенное время», говоря о том, что «возможность подобных фактов в прошедшем еще с большею ясностью укажет читателю на ту бездну, которая отделяет нас от него», Щедрин в конце предисловия делает характерную оговорку, высказывая

462

надежду на то, что «фантастичность рассказов нимало не устраняет их административно-воспитательного значения» и что они могут даже и теперь «послужить спасительным предостережением для тех из современных администраторов, которые не желают быть преждевременно уволенными от должности». Вывод ясен: никакой бездны между прошедшим и настоящим, очевидно, нет.

Это подтверждается и другими намеками. Описывая внешний вид рукописи (пародия на ученые описания), Щедрин представляет себе, как его летописец, подобно пушкинскому Пимену, сидел над листами этой рукописи, защищая свой труд «от неминуемой любознательности гг. Шубинского, Мордовцева и Мельникова». Шубинский, Мордовцев и Мельников — это современные Щедрину «историки-фельетонисты», как он их называл, составители поверхностных исторических очерков и собиратели анекдотов из придворной жизни. Упоминание об этих историках рядом с «летописцем» — характерный для «Истории одного города» анахронизм, подчеркивающий условность всей ее хронологии.

Еще раз Щедрин намекает на то, что «История одного города» обращена к современности, в конце вступления. Щедрин заявляет, что он не изменил в летописи ничего, кроме слога и орфографии, и ссылается на «грозный образ Михаила Петровича Погодина». М. П. Погодин (1800 — 1875) — известный в то время историк и публицист, владелец огромной библиотеки древнерусских рукописей (так называемое «Погодинское древлехранилище»).

Погодин был одним из основоположников национально-патриотических и монархических теорий («самодержавие и народность»). Свою литературную и научную деятельность Погодин начал еще в 20-х годах в журнале «Московский вестник».

В 60-х годах он все еще выступал в печати, обрушиваясь на революционную интеллигенцию и продолжая развивать свои монархические взгляды.

Иронической ссылкой на Погодина, которая сделана «в видах предотвращения злонамеренных толкований» (то есть истолкования книги как сатиры на современность) , Щедрин еще раз намекает на то, что «Историю одного города» надо понимать именно «злонамеренно»: не как исключительно историческую сатиру, а как сатиру на российское самодержавие вообще.