2. Право и правопорядок

а. Синергетика и проблема порядка

Уже на уровне здравого смысла, очевидно, что хаос и по­рядок — явления противоположные. Это было подмечено еще в древние времена. В греческой мифологии встречается понятие «хаос» как беспредельная первобытная масса, из которой впо­следствии образовалось все существующее. С «приходом к вла­сти» верховного бога Зевса устанавливается мировой порядок, получивший наименование «космос» и подразумевавший упо­рядоченность, гармоничность, четкое разделение обязанностей не только среди людей, но и среди богов. Зевс являлся главой Олимпа, Посейдон — богом морской стихии, Аид — подземного царства мертвых, Гера покровительствовала семье, Гефест защи­щал ремесленников, Арес поддерживал жестокие, губительные войны, а Афина защищала справедливость и благополучие людей.

Как видим, уже древние греки пытались ответить на вопрос, который через много веков был сформулирован так: каким об­разом из хаоса появляется порядок?

Пифагор и пифагорейцы считали причиной порядка чис­ло. Именно «в числе заключена первичная упорядоченность, по причастию к которой и в исчисляемых предметах последо­вательно упорядочено первое и второе и т.д.»¹⁶. Главные формы упорядоченности — количественные отношения, пропорцио­нальность и гармония. Пифагор учил, что «все на свете обяза­тельно гармонично. Гармоничны боги, гармоничен космос, потому что все составляющие его моменты абсолютно согласо­ваны в единое и нераздельное целое. Гармоничны государства, гармоничен царь, потому что от него исходит сила скрепления людей в одно целое»¹⁷. Аристотель в «Метафизике» подчеркивал, что Пифагор прав, ибо, действительно, все числа, так или иначе, участвуют в упорядочении материи. «1» — символ един­ства бытия и материи, «2» — символ полярности во Вселенной, «7» — «мироправящее» число и т.д.

Мудрость Пифагор понимал как «знание порядка». Ему принадлежат такие слова: «Порядок да будет твоим боже­ством! Непрестанно воздавай ему сердечное служение: порядок есть союз всех вещей. Сама природа через него существует»¹⁸.

Пифагор полагал, что порядок свойственен целостному яв­лению. Его выражает согласованная связь вещей, а создают при­рода, и люди. Наконец, что очень важно, порядок познаваем.

Древнекитайский философ Лао-цзы в учении о Дао и Гераклит в учении о Логосе дали понятие порядка как всеобщего закона, верховного разума, вносящего в мир гармонию и единство.

Древнегреческий философ Протагор в сочинении «О пер­воначальном порядке вещей» характеризовал порядок как устойчивое отношение, сохраняющееся даже тогда, когда «воз­никают непрерывные прибавления». Он одним из первых вы­сказал идею о необходимости упорядочения отношений между людьми не на основе обычая, а посредством создания государ­ственных законов.

Всесторонне исследовал понятие «порядок» Платон. Для него это единообразие в устройстве всех взаимоотносящихся вещей, соразмерность во взаимоотношениях и согласованность дея­тельности сословий в государстве на основе исполнения госу­дарственных законов.

Аристотель видел в упорядоченности общества результат политической деятельности, связанной с добродетелями. Сле­дование середине в поступках означает и саму добродетель, а в ее лице — важнейшую особенность упорядочения отноше­ний человеческой жизнедеятельности. Кроме того, активным организационным фактором осуществления порядка он считал форму. В его понимании оформленность — это устойчивость, организованность, упорядоченность.

Древнеримский философ Лукреций Кар в поэме «О природе вещей» отмечал, что все «возникает одно из другого в извест­ном порядке». Этот порядок может меняться, ибо он не Богом установлен, а, с одной стороны, существует от природы, а с дру­гой, — возникает из правил и законов людей.

В философии стоиков, особенно у Сенеки, порядок связыва­ется с необходимостью, причинностью, равновесием, природой вещей, Богом и законами. Особое значение для стоиков имели писаные и неписаные законы, которые, по их мнению, вносят порядок не только в жизнь общества, но и в душу человека.

Философ эпохи Средневековья Августин Блаженный на­писал сочинение, которое так и называется «О порядке». Он утверждал, что мировой порядок установлен Богом как отно­шение между высшим и низшим. Этот порядок существует вез­де, поэтому и «в обществах человеческих низшие повинуются высшим и высшие предпочитаются низшим...»¹⁹.

Для Гегеля общественный порядок связан с понятиями, которые упорядочивают наличное бытие. Важнейшими сре­ди них Гегель считал форму, определенность, устойчивость, систему, содержание.

В XIX в. категория «порядок» начинает исследоваться в си­стемном ключе. Термин «порядок» был введен в научный обо­рот швейцарским ботаником Огюстом Пирамом Декандолем (1778—1841) как синоним систематики. Системный подход по­зволил представить порядок как состояние системных и струк­турных связей элементов, а упорядоченность как процесс уста­новления порядка и степень его бытия.

Проблема соотношения порядка и упорядоченности зани­мает важное место в трудах русского философа и политического деятеля Александра Александровича Богданова (1873—1928). В работе «Тектология. Всеобщая организационная наука» он отмечал, что человеческая деятельность объективно является организующей или дезорганизующей. Организация, по Бог­данову,— это упорядоченность деятельности. Где нет органи­зации, там возникает хаос, беспорядок. Где есть организация, там формируются необходимые связи, устанавливается поря­док. Организовать работу предприятия, значит, сгруппировать людей для определенной цели, координировать и регулировать их действия. Следовательно, организационный порядок — это основа целесообразной деятельности. Он подметил, что важней­шие характеристики организационного порядка очень верно отражены в народных присказках: где тонко, там и рвется, куй железо, пока горячо.

А. А. Богданов разработал концепцию эгрессии и дегрес­сии. Этими понятиями он обозначал два случая упорядочен­ности в сложных системах. Эгрессия — выделение в системе «центра активности», твердой власти; дегрессия — форма проявления противоречия между прочностью и внутренним разнообразием элементов системы, придающая системе кон­сервативность, так как ее элементы «связывают» все новое, выходящее за рамки установившихся связей. К таким элемен­тами относятся, в частности, форма собственности, идеоло­гия, право.

Правильность вывода марксиста Богданова подтверждена практикой развития марксизма в России, где это учение при­обрело форму идеологической окаменелости. Однако сегодня, при переходе к рынку, мы наблюдаем в нашей стране проявле­ние худших дегрессивных форм западной цивилизации: рост материальной необеспеченности, отчуждение между людьми, примитивную массовую культуру, привыкание к насилию.

Проблема порядка всегда стояла в центре внимания философско-правовой мысли. Хаос, порядок и беспорядок рассматри­вались как отношения, связи. Порядок предполагает наличие устойчивых и необходимых связей, образующих устойчивые системы. Беспорядок — это нарушение, изменение отдельных связей системы, а хаос — полное исчезновение устойчивых и необходимых связей, разрушение системы, ее дезоргани­зация.

Очевидно, что порядок, беспорядок и хаос — явления взаи­мосвязанные. Так, беспорядок может стать следствием проявле­ния новых связей (например, введение новых правил дорожного движения) или разрыва устойчивых связей, ставших стерео­типом (оценка спекуляции как аморальной по сути). В итоге превращение порядка в беспорядок — это кризис данного яв­ления. Кризисы как выражение беспорядка бывают системные и структурные. В первом случае беспорядок охватывает всю систему и грозит ей гибелью, заменой на новую систему, если своевременно не восстанавливается старый порядок. Во втором случае — кризис локальный, так как беспорядок проявляется лишь в отдельных элементах системы.

В XX в. порядок исследовался в русле нового философского направления — синергетики. Это учение о сложно организо­ванных системах и проблемах их самоорганизации. Термин, введенный немецким физиком Германом Хакеном, образован от греческого слова senergea, означающего совокупное, согла­сованное действие²⁰. В соответствии с этой теорией выделя­ют два принципиально различных типа систем — открытые и закрытые. Процесс самоорганизации протекает только в от­крытых системах, и началом такой самоорганизации служат случайные отклонения системы от точки равновесия, которые называют флуктуациями.

По мнению видного современного отечественного иссле­дователя Г. И. Рузавина, синергетика базируется на следующих постулатах:

• процесс развития может совершаться лишь в открытых системах, взаимодействующих с окружающей средой. Закры­тые системы по второму закону термодинамики изменяются лишь в направлении увеличения их энтропии, т.е. усиления их беспорядка, хаоса, дезорганизации;

• в связи с тем, что развитие всегда связано с возникно­вением нового, его источником служат случайности. В строго детерминированном мире, в котором зарождение будущих событий однозначно определено их прошлым и настоящим состоянием, случайность исключается. Поэтому в нем не мо­жет появиться что-либо новое, а, следовательно, немыслимо и развитие;

• случайные отклонения системы (флуктуации) в откры­тых неравновесных системах накапливаются, усиливаются и в итоге приводят к разрушению прежнего порядка и возник­новению новой системы;

• чем выше на эволюционной лестнице находится систе­ма, тем больше требований к ней предъявляется, и тем более сложно протекают в ней процессы самоорганизации²¹.

Концептуальные установки синергетики нашли широкое применение в исследовании социальных систем и объяснении путей перехода от хаоса к порядку. В 40-х годах XX в. К. Поппер разделил все общества на закрытые и открытые²².

Закрытое общество — это система, для которой характер­но экономическое, социальное и духовное рабство, подавление личности коллективом, тоталитаризм и кастовость, поддержа­ние порядка насилием, репрессиями. К таким обществам Поп­пер относил социальные системы, построенные на принципе коллективизма, в том числе и советскую.

Открытое общество — это самореформирующаяся, самоор­ганизующаяся, самосовершенствующаяся система, основанная на либерально-демократических ценностях, свободном рынке, индивидуальных свободах и правах, частной собственности. Его члены «вынуждены принимать личные решения»²³.

Там, где существует свободный выбор и свободный ры­нок, необходимы правовая система и власть закона. Имен­но законы способствуют наведению порядка во всех сферах жизни общества. Государство в открытом обществе проектирует правовую структуру общества, принимает своевременные меры по смягчению кризисов, поддерживает порядок не насилием, как в закрытом обществе, а на основе правил и норм, прием­лемых для человека. Так создаются условия для устойчивости социальной системы, ликвидации беспорядка, формирования лучшего порядка.

Что касается «лучшего порядка», то еще в работе «Общее учение о праве и государстве» И. А. Ильин отметил:«... порядок жизни, признанный лучшим, признается лучшим не только для какого-нибудь отдельного, единичного человека, но и для всех людей, обладающих особыми предупредительными свойства­ми, например, для ученых, для рабочих, для правительствен­ных чиновников и т.д.»²⁴.

Таким образом, порядок для человека — это объективно существующее, устойчивое, повторяющееся отношение. За­кон, норма, правило важны, чтобы человек, соблюдая их, со­действовал установлению определенного порядка.

Член-корреспондент РАН Г. В. Мальцев в работе «Развитие права: к единению с разумом и наукой» в параграфе «Что дает юристам синергетика и что она у них отнимает?» справедливо замечает: «Сохраняя уважение к науке, ибо она его заслужила, юристы, тем не менее, должны освободиться от слепого пре­клонения перед ней, научиться воспринимать старые и новые парадигмы с известной долей критики и сомнений, проис­текающих, прежде всего, из глубокого знания собственного предмета»²⁵.

Мы согласны с Г. В. Мальцевым: в правовой реальности должны господствовать закон и зако­номерность, а не случайность. В сущности, право оперирует вероятностными моделями развития общественных отноше­ний: нет абсолютных необходимости или случайности, а есть события, различаемые по количественной мере возможности своего появления.

Фактор случайности давно и в различных вариантах вклю­чен в процессы правового регулирования. Синергетика обращает внимание юристов на то, что случайность может быть продуктивной, когда она выступает генератором нового и ее надо использовать в законотворческой и правоприменительной деятельности. Благодаря праву и юридическим законам Возникает порядок, устойчивость в общественных отношениях, определенность и четкость общественной жизни, стабильное развитие общества в целом.

б. Нормы, обычаи, нравы, традиции и порядок

В социальных системах порядок поддерживается при по­мощи норм. Норма — правило, обеспечивающее определен­ный стандарт поведения, имеющий статус ценности в данном сообществе. Человек подчиняется такому стандарту, даже если он не соответствует его интересам. Для поддержания Норм поведения устанавливаются определенные санкции — социальные поощрения или наказания. Поощрения (пози­тивные санкции) — в самых разных формах: от наделения властью до «тулупа с царского плеча» — стимулируют опре­деленные действия. Наказания (негативные санкции) — вы­говор, штраф, понижение в должности, тюремное заключе­ние и пр. — удерживают людей от определенных поступков. И те, и другие санкции обретают легитимность (законность) на основе нормы.

Типизацию многочисленных норм, существующих в обще­стве, проводят по разным основаниям. В частности, Н. Смелзер сводит их к нормам-правилам и нормам-ожиданиям²⁶.

Нормы-правила регулируют общественную жизнь, создают единый порядок, скрепляют единство общества. Они обычно фиксируются в законах, а их нарушение влечет суровое наказание.

Нормы-ожидания подразумевают менее строгие правила, 11 к их нарушению (например, употребление ложки вместо вилки, появление человека в одежде, не соответствующей случаю) относятся снисходительно.

Практически в любом обществе есть возрастные нормы, которые иногда называют формальными. К ним относятся возрастные ограничения трудоспособного периода, участия в голосовании на выборах, покупки спиртных напитков, всту­пления в брак и т.д.

Существуют и иные классификации норм. Так, в зависи­мости от сферы, в которой они преимущественно функциони­руют и которую преимущественно упорядочивают, выделяют социальные, моральные и правовые нормы.

Социальные нормы — это правила мирного сожительства и сотрудничества, позволяющие защитить слабого от при­теснений сильного, приучить людей к обузданию страстей, воспитать в них умение жить друг с другом в мире и согласии и в результате установить общественный порядок.

Моральные нормы регулируют поведение людей с пози­ций «добра» и «зла»; правовые нормы — с позиций законного и незаконного.

Разработаны также нормы этикета, т.е. правила поведения в определенной ситуации: за столом, в театре, в гостях и т.п.

Своеобразной нормой являются стереотипы (от греч. stereos — твердый, tupos — отпечаток) — устойчивые тенден­ции восприятия людьми социального объекта максимально однородным и непротиворечивым. Обычно стереотипы форми­руются в условиях ограниченной информации о воспринимае­мом объекте, что зачастую приводит к фиксации и возвыше­нию второстепенных признаков. Иногда стереотипы выражают заблуждения и предубеждения, что наносит серьезный вред человеческим взаимоотношениям.

Конечно, многообразие норм различается по степени импе­ративности, строгости наказания за их нарушение, по важности для отдельного человека и государства и другим параметрам. Тем не менее, нормы выступают важнейшей интеграционной основой порядка и правопорядка в обществе, пронизывают общественные отношения, сложившиеся в результате взаи­модействия больших масс людей. Кстати, следует различать нормы поведения массы и толпы.

Масса — совокупность людей, находящихся в одном соци­альном пространстве, но отдаленных друг от друга физическим пространством; их взаимодействие определяется единством, со­впадением индивидуальных целей. Нормы массы — это регуля-тивы экономических, политических, религиозных и других отно­шений, формируемые на рациональной, осознанной основе.

Толпа — совокупность людей, находящихся в одном физиче­ском пространстве. Толпой управляет не норма как выражение рациональности, а эмоции — страх, эйфория, агрессивность, которые находят выход в панике, вандализме и других асоци­альных проявлениях. Очевидно, что в силу иррациональности поведения возникает весьма актуальная проблема управления толпой.

Впервые социальные, моральные и правовые нормы про­явили себя в обычаях. Обычай — это, с одной стороны, обще­ственные отношения, подразумевающие соблюдение правил, а с другой — исторически сложившаяся, закрепленная в обще­ственном сознании и распространенная в обществе форма дей­ствий людей, повторяющаяся в сходных обстоятельствах. В обы­чае должное и сущее совпадают, а нерасчлененные социальные, моральные и правовые нормы функционируют в единстве.

Обычаи регулируют повседневную реальность общества и, как правило, имеют практически-прикладную, ситуативно-деятельностную природу. Дело в том, что в общественной жизни при всей ее сложности, противоречивости, многообра­зии существуют постоянно повторяющиеся ситуации, которые требуют от людей одинаковых действий, поступков. Именно из этой однотипной деятельности и возникают обычаи.

Каждая социальная группа — от семьи до этноса — создает свои обычаи. П. А. Кропоткин, в частности, отмечал, что еще древние народы делили обычаи на обязательные и рекомен­дательные.

Обязательные обычаи фиксировали нормы, которые обе­спечивают устойчивость оснований жизни племени и предпо­лагают неукоснительное следование им в любых ситуациях. Это были нормы религиозных традиций, родовой иерархии, распределения труда, справедливого дележа добычи на охоте и т.д. За их нарушение, что, впрочем, случалось весьма редко, предусматривалось жестокое наказание вплоть до изгнания из племени или смертной казни.

Рекомендательные обычаи имели преимущественно вос­питательный характер, при их несоблюдении следовало напо­минание, а сам нарушитель становился объектом насмешек. Как описывал П. А. Кропоткин, у алеутов рекомендательные нормы касались того, что «стыдно делать». Например, муж­чине стыдно бояться неизбежной смерти, стыдно просить по­щады у врага, выходить в море во время бури, проявлять жад­ность при дележе добычи (в этой ситуации все остальные дают жадному свою долю, чтобы его пристыдить), хвастаться под­вигами, ласкать жену в присутствии посторонних и др. Жен­щине стыдно не уметь шить и танцевать, ласкать мужа или даже разговаривать с ним при посторонних²⁷. Алеутские жен­щины о нарушителях рекомендательных обычаев сочиняли песни-насмешки. У славянских народов туже роль выполняли и выполняют частушки.

Первоначально существовало три главных разряда правил, закрепленных в обычаях.

К первому разряду относились правила, которые регули­ровали производственные отношения, устанавливали основы пользования водами, лесами, плодовыми деревьями, угодья­ми, огнем.

Второй разряд объединял правила взаимоотношений меж­дулюдьми — брачные нормы, нормы воспитания юношества, отношения к старикам и детям, нормы регулирования внутри-племенных конфликтов и др.

Третий разряд — правила духовной жизни: обряды, связан­ные с охотой, временами года, переселением в другое место.

Со временем формируется и такая норма обычая, как спра­ведливость, понимаемая как равноправие, восстановление на­рушенного равновесия (например, «око за око») или равенство в распределении, а также норма дарообмена, сохранившаяся до наших дней.

На определенной ступени развития общества нормы обычая исчерпывают себя. Это происходит, прежде всего, из-за социаль­ного расслоения. В условиях социально-экономического нера­венства возникает необходимость регулировать социальные отношения уже не с помощью обычая, ориентированного на все­общее равенство, а путем введения норм закона.

Вначале законодательно закрепляются нормы обычаев, при­емлемых всеми слоями и социальными группами: социальные нормы институализируются и превращаются в нормы права. Самые ранние системы права состоят в основном из обычаев. Обычаи, закрепленные законами государства в качестве пра­вовых норм, становятся обычным правом. Его примерами служат «Законы двенадцати таблиц», «Русская правда», «Сак­сонское зерцало».

Обычаи, имеющие преимущественно нравственное зна­чение, называются нравами. Нравы не выполняют функцию установления порядка в обществе, а участвуют в поддержании общественного порядка, обеспечивают нравственное содержа­ние поступка. Они отвечают на вопрос: как именно поступать данному индивиду, сословию, группе, чтобы не нарушить уста­новленный порядок?

Однако особое значение в поддержании социального по­рядка имеет традиция, ибо общество формируется не только живущими сейчас людьми, но и наследием предыдущих по­колений.

Традиция как процесс коммуникации между поколения­ми — это сохранение определенных материальных и духовных ценностей, а также передача жизненно важных норм, упорядо­чивающих общественную жизнь, последующим поколениям.

Будучи социальным феноменом, традиции носят противо­речивый характер.

С одной стороны, они закрепляют устойчивые представ­ления культурной, национальной, бытовой жизни и играют прогрессивную роль до тех пор, пока отвечают историческим требованиям, воплощают в себе объективно возможную сте­пень гуманности межчеловеческих отношений. С другой сто­роны, некоторые традиции становятся тормозом прогрессив­ного развития, способствуют возникновению противоречий, ведущих к беспорядку. Однако в любом случае традиции — это результат ограничения свободы действий, комплекс условий, которые необходимо учитывать и которые диктуют опреде­ленный порядок.

Сегодня много пишется о восстановлении исконно рус­ских традиций. Возобновился старый спор славянофилов и за­падников о том, что нужно России для прогресса и порядка. Одни утверждают, что следует исходить из самобытных, кол­лективистских традиций России. Другие уверены, что только западный путь реформ даст нашей стране рыночную экономи­ку и либеральный порядок.

в. Правопорядок и повседневная реальность

Проблеме соотношения социального и природного поряд­ка посвящена работа французского философа Анри Бергсона (1859—1941) «Два источника морали и религии». Общество, считал Бергсон, напоминает некий организм, в котором все клетки взаимосвязаны, т.е. индивиды интегрированы в соци­альную систему, где существуют отношения субординации, подчинения личности общественным требованиям, необхо­димым для функционирования этого организма. «Общество, внутренне присущее каждому из своих членов, обладает тре­бованиями, каждое из которых, и большое и малое, выражает целостность его жизненной силы»²⁸.

Навязываемые обществом обязанности, требования по­зволяют человеку жить в упорядоченном мире и чувствовать себя относительно комфортно в рамках данного социального порядка.

Социальный порядок — определенные общественные от­ношения, упорядоченные таким образом, чтобы обеспечить каждому человеку соответствующее положение и перспекти­ву развития, регламентировать жизнедеятельность человека и гармонизировать его взаимодействие с обществом.

Социально-правовой порядок как частный случай соци­ального порядка предполагает не только исполнение требо­ваний и норм общества, но и принуждение в случае их несо­блюдения.

Правопорядок — обеспеченная правом социальная ин­теграция индивидов, групп и социальных институтов в рам­ках конкретной социально-групповой структуры; это коор­динация деятельности хозяйственных единиц, согласование интересов и деятельности отдельных граждан, предприятий, государства, общества в целом на основе права. В этом кон­тексте право означает единую упорядоченную систему норма­тивов, которая и обеспечивает правопорядок. Следовательно, правопорядок в самом широком смысле — это социальное действие права.

Состояние правопорядка, т.е. доминирующий способ его бытия, зависит от характера и состояния динамического рав­новесия между взаимодействующими социальными субъек­тами. Существование правопорядка и вызвано необходимо­стью поддержания определенного равновесия между ними, а именно:

• воспрепятствования стихийно возникающим отклоне­ниям от правовых норм в поведении социальных субъектов;

• своевременного исправления правовых норм;

• предвидения и оптимального разрешения социальных конфликтов (классовых, этнических, межгосударственных, семейных, возрастных и др.).

Состояние порядка, для которого характерны типические практические действия социальных субъектов, особые соци­альные ритмы, особая среда, культура, называется повсед­невностью.

Проблема порядка как повседневности кажется очевидной и ясной. Однако это не так. Повседневность, повседневный порядок, или порядок повседневной жизни, — явление весь­ма сложное, но, к сожалению, в отечественной философско-правовой литературе не исследованное. А ведь именно с порядком повседневности чаще всего сталкиваются не только рядовые граждане, но и правоохранительные, судебные и даже законодательные органы.

Тем не менее, накопленный феноменологической фило­софией опыт исследования повседневности позволяет сделать некоторые выводы, относящиеся к философско-правовой стороне порядка и правопорядка.

Большой вклад в разработку теории повседневности внесли М. Вебер, А. Шюц, П. Бергер, Т. Лукман, Л. Г. Ионин, 11. Н. Козлова, Ю. М. Резник. Так, австро-американский фило­соф А. Шюц в научных построениях исходил из идей фено­менологической философии Э. Гуссерля, в частности из его концепции жизненного мира как сферы непосредственно переживаемого опыта. Шюц искал в жизненном мире истоки и основания стабильных, упорядоченных систем и структур. Он не хотел принимать на веру представление об объектив­ности этих структур и пытался исследовать процесс станов­ления объективности, т.е. проследить путь развития из про­стейших человеческих взаимодействий с другими людьми, природой и обществом. Иными словами, исследовать путь развития того, что предстает перед нами как объективное требование, норма, закон.

Согласно теории А. Шюца, мир повседневности — это мир человеческих индивидуальностей в их ежедневной жизни, про­ходящей в череде обыденных действий и поступков. Повседнев­ная реальность состоит из множества миров: экономического, социального, национального, религиозного, эстетического, нравственного и др. Каждый из них «входит» в индивидуаль­ную жизнь и воспринимается конкретным человеком через сто личный опыт. Конечно, в зависимости от наличного опыта разные люди действуют в этих мирах по-разному. Например, экономический мир неэкономист воспринимается и усваи­вается через его собственное индивидуальное бытие в этом мире — через наличие денег и цены. Мировые кризисы, цены на нефть, взаимодействия отраслей производства, разборки ма­фиозных кланов за передел собственности его не интересуют. Эти проблемы выходят за рамки повседневности — покупки продуктов, приготовления обеда, поиска красивой, но недо­рогой одежды и т.д.

Однако человека в повседневной реальности затраги­вает и интересует право — на достойную жизнь, свободу, справедливость. Иными словами, правовые аспекты при­сутствуют в любом из «миров», а их содержание охватывает естественное право естественного человека. Все остальное — власть, законы — человек оценивает сквозь призму повсед­невности и легитимирует как «естественное-неестественное», «правильное-неправильное». Очевидно и то, что повседнев­ность сопровождается стандартизацией поведения, опреде­ляемой социальными, моральными и правовыми нормами. Как они становятся объективными и обязательными для че­ловека?

Эту проблему исследовал немецкий философ и социолог Георг Зиммель (1858—1918). Он показал, что повседневность, развиваясь, порождает социальные институты, в том числе и право, и аргументировано обосновал это на примере «цены за убийство». С развитием экономики менялись представ­ления о ценности жизни человека, что находило отражение в стабильности и порядке повседневной реальности. Истори­чески первой реакцией на убийство была кровная месть, т.е. убийство. В дальнейшем возникла практика «платы за убий­ство», причем цена в каждом случае устанавливалась индиви­дуально. Позднее бьиа введена твердая цена, учитывающая статус убитого. Это означало развитие повседневной реаль­ности в сторону ее социализации — усложнялись межинди­видуальные образования (племя, народность) и создавались надындивидуальные общности (государство, классы). В ито­ге юридическое лицо стало абсолютно безликим. Оно как бы поднялось над повседневной реальностью, утратив индиви­дуальность. Такой процесс означал установление порядка в обществе, который определялся нормами морали и права как социальных институтов.

С этого времени формируется институциональный мир как объективная реальность по отношению к отдельному индиви­ду. У этого мира складывается своя история, существовавшая до рождения индивида, своя технология функционирования. Таким образом, социальные институты, в том числе право и его нормы, дистанцируются от индивида, становятся объективны­ми феноменами, сохраняющими свою реальность независимо от того, нравится она индивиду или нет.

С другой стороны, человек уже не может избавиться от со­циальных институтов, в частности, от права. Оно имеет над ним власть благодаря не только своей объективности, но и способ­ности к упорядочению повседневной реальности. Право необ­ходимо человеку. И несмотря на то, что институциональный мир — «дело» ума человека, этот мир все же объективен, а пра­вопорядок поддерживает эту объективность.

Правопорядок — фактическое состояние урегулированности и упорядоченности общественных отношений, основанных на праве и законности, складывающихся в результате правомерной деятельности субъектов права и обеспечиваемых государственными органами и иными субъектами.

Заключение

Через повседневную реальность нормы, правила, стандар­ты, законы системного мира входят в жизнь каждого члена общества. Как справедливо заметил А. Бергсон, «человеческое общество — это совокупность свободных существ. Навязывае­мые обществом обязанности, позволяющие ему существовать, вводят в него упорядоченность, которая просто сходна с неу­клонным порядком явлений жизни»¹. Общество стремится поддерживать социальный порядок и правопорядок как его элемент. Неукоснительное следование закону в повседневной реальности — это императив. Другое дело, что не всегда долж­ное превращается в сущее.

1См.: Аристотель. Соч. : в 4 т. Т. 4. Предметный указатель. М., 1984.

2См.:Вала Л. Об истинном и ложном благе. О свободе воли. М., 1989. С. 269.

3Кант И. Критика практического разума. СПб., 1995. С. 100.

4Кант И. Там же. С. 106,107,159.

5Гегель Г. Философия права. М., 1990. С. 80.

6Шопенгауэр А. Мир как воля и представление. М., 1992. С. 141.

7См.:Ницше Ф. Воля к власти. М., 1995. С. 51.

8Митрохин В. И. Россия: власть, президент, выборы. М., 1996. С. 53.

9Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. М., 1994. С. 367—368.

10Митрохин В. И. Россия: власть, президент, выборы. М., 1996. С. 46.

11Гегель Г. Философия права. М., 1990. С. 143.

12Гегель Г. Философия права. М., 1990. С. 330.

13Афанасьев Ю. Н. Опасная Россия. Традиция самовластия сегод­ня. М., 2001.

14См.: Вебер М. Избранные произведения.М., 1990. С. 646.

15Солженицын А. И. Письмо вождям Советского Союза // Публици­стика. Т. 1. Ярославль, 1995. С. 181.

16Таранов П. С. 106 философов. Жизнь, судьба, учение. Симферополь, 1995. С. 79.

17Таранов П. С. 106 философов. Жизнь, судьба, учение. Симферополь, 1995. С. 79.

18Там же. С. 84.

19Таранов П. С. Указ соч. С. 439.

20См.:Хакен Г. Синергетика.М., 1980. С. 20—21

21См.:Рузавин Г. И. Концепции современного естествознания. М., 1997. С. 229—252.

22См.:Поппер К. Открытое общество и его враги : в 2 т. М., 1992.

23Поппер К. Указ соч. Т. 1. С. 218.

24Ильин И. А. Общее учение о праве и государстве // Ильин И. А. Соч.: в 10 т. Т. 4.М., 1994. С. 51.

25Мальцев Г. В. Развитие права: к единению разума и науки. М., 2005. С. 102

26См.: Смелзер Н. Социология : пер. с англ. М., 1994. С. 656.

27См. Кропоткин П. А. Этика. М., 1991. С. 72.

28Бергсон А. Два источника морали и религии. М., 1994. С. 7.

33