Лингвопроектирование до появления плановых языков: IV в. До н.Э. – 1879 г. Лингвопроектирование в античности и средневековье

§ 26. В точности не известно, когда был создан первый проект искусственного языка. Однако можно с достаточным основанием предположить, в какое время создание такого языка становится возможным. Истоки лингвопроектирования следует искать в античности.

Для того чтобы человеческая мысль обратилась к созданию искусственного языка, должны возникнуть определенные общественные и научные предпосылки: с одной стороны, не обходимо, чтобы представители различных этнических и языковых групп почувствовали необходимость преодоления своей изолированности т. е. чтобы стремление к объединению оказалось сильнее разобщающего воздействия многоязычия; с другой стороны, не менее необходимо, чтобы филологическая наука достигла достаточного развития и на основе общих знаний о языке могла поставить перед собой задачу проектирования нового языка.

Указанный комплекс условий сложился в эпоху эллинизма (§ 14). Для эллинистического мира характерен интенсивный контакт греческой и восточных культур, проявивший себя в синкретических религиозных верованиях, философии и искусстве. Расселившись по обширным пространствам вне метрополии, греки утратили прежнюю ограниченность своего мировоззрения в соответствии с которой они считали себя гражданами только своего полиса (города), но не обладали чувством всегреческой общности. Эллинистическая эпоха при несла с собой мировоззрение космополитизма (греч. космополитес «гражданин мира»), отразившееся в новой философии стоиков с характерным для них общественным идеалом — всемирное государство с единым гражданством. Стоики раз работали также новую этику, основанную на признании духовного равенства всех людей, в том числе и рабов.

С другой стороны, для эпохи эллинизма показательно формирование общегреческого языка (койнэ), имевшего наддиалектный характер и распространившегося в качестве международного языка по всем странам эллинистической культуры. Койнэ подвергся филологическому описанию и обработке рядом крупных исследователей своего времени; именно эпоха эллинизма привела к возникновению новой науки — филологии и грамматики.

К эллинистической эпохе относится и первый известный нам проект искусственного языка, идеологической основой которого явилась философия античного космополитизма и проповедуемого стоиками равенства всех людей, тогда как филология и грамматика позволили практически осуществить идею искусственного языка. Можно полагать, что в более раннюю эпоху, когда отсутствовал комплекс названных выше необходимых условий, подобный проект не мог бы возникнуть (по крайней мере, в рамках греческой культуры), так что к периоду эллинизма можно отнести не только начало европейской филологии, но и начало лингвопроектирования.

Творцом искусственного языка был филолог Алексарх, младший брат правителя Македонии Кассандра. Временем его правления — 319-297 гг. до н. э.— и датируется приблизительно создание первого искусственного языка. Пытаясь претворить в жизнь план идеального города-государства, построенного на всеобщем равенстве и справедливости, Алексарх основал город Уранополис — «город неба» — и составил для его жителей особый язык. О структуре этого языка известно только то, что грамматические окончания в нем походили на греческие, тогда как корни и сложные основы имели какое-то иное происхождение (возможно, были искусственно сконструированы Алексархом или заимствованы из неизвестного источника).

Утопическая попытка создания идеального государства в рамках общества, остававшегося на стадии рабовладельческой формации, не могла не окончиться провалом. Уранополис просуществовал считанные годы; вместе с ним исчезают все следы искусственного языка Алексарха.

Идея сознательного конструирования языка, ранее всего реализованная в античной Греции, не была чужда и другой великой цивилизации Средиземноморья — латинской. По сообщению римского историка Пизона, знаменитый врач древности Клавдий Гален (129—199) размышлял над проектом знаков, которые должны были исключить возможные неясности толкования и тем самым избавить людей от недоразумений, ведущих к спорам и столкновениям. Судьба этого проекта остается неясной.

§ 27. Раннее европейское средневековье, по-видимому, не обращалось к идее искусственного международного языка. Фактическим международным языком Европы в то время была латынь, контакты же с иноязычными культурами за пределами Европы были минимальны. Имеются, правда, сооб щения, что английский историк церкви Бéда Достопочтенный (672-735) написал трактат о «языке перстном» («дактилогии»), с которым связывал надежды на проповедь христианства среди язычников-бриттов.

В эпоху позднего средневековья Европа выходит из прежней изоляции, что связано в первую очередь с началом крестовых походов (конец ХI в.). Международным языком крестоносцев наряду с латынью становится французский. Оживляются контакты различных языков Европы и Ближнего Востока. К этому времени относится и первая система искусственного языка, фактические сведения о которой сохранились до настоящего времени. Его автором была аббатиса Хильдегарда (1098-1179) - настоятельница Рупертбергского монастыря близ Бингена (Германия). Язык Хильдегарды, называвшийся Ignota lingua (букв. «неизвестный язык»), включал около 900 слов, заимствованных из латыни, греческого, древнееврейского, а также французского и немецкого языков. Таким образом, язык Хильдегарды представлял собой своеобразный синтез языков католической церкви и крупнейших католических государств, т. е. носил ярко выраженный региональный и клерикальный характер. Название языка подчеркивает его предназначение для узкого круга посвященных идея подлинно международного языка, разумеется, и не могла возникнуть в феодально-раздробленной Европе. Собственной грамматики язык Хильдегарды не имел, его слова поэтому должны были включаться в текст, написанный на обычном языке.

Интересно, что на мусульманском Востоке в период средневековья был разработан плановый язык бала-ибалан, составляющий характерную параллель к проекту Хильдегарды. Он до недавнего времени считался утраченным [86, с. 166]. Вновь обнаруженные описания этого языка вызвали большой интерес историков интерлингвистики [35, с. 89 и сл.]. Авторство языка приписывают арабскому шейху Мухиеддину; проект датируется ХI в. хиджры, что приблизительно соответствует 1590-1690 гг. нашего летоисчисления. Бала-ибалан имеет своим источником три важнейших языка мусульманской культуры, являвшихся в Странах ислама также и международными языками, - арабский, турецкий и персидский. Синтез этих языков - задача большой сложности, поскольку они принадлежат к генетически и типологически различным семьям - семитской, тюркской и индоевропейской. По оценке современных исследователей, с этой задачей автор справился на редкость успешно, построив язык однородной структуры, производящий впечатление подлинного естественного языка. Мухиеддином был разработан не только словарь, но и грамматика языка; на этом языке им составлялись (и дошли до нас) тексты, которые в свое время также, как и проект Хильдегарды, вряд ли были кому-либо известны за пределами кружка посвященных.

§ 28. Все названные проекты, как можно видеть, составлялись независимо друг от друга авторами разных стран и эпох. Какая-либо преемственность или взаимодействие идей - что абсолютно необходимо для существования науки - в тот период еще отсутствует. Однако уже на пороге следующего, декартовского, периода мы сталкиваемся с замечательным предвидением особой научной теории, которая занималась бы построением искусственного языка.

В 1623 т. основатель английского материализма и экспериментальной науки Фрэнсис Бэкон опубликовал один из своих главных трудов, называвшийся «О достоинстве и приумножении наук». В этой работе дается энциклопедическая классификация наук, равно как существовавших во времена Бэкона, так и предсказанных им. Среди последних нашла свое место и та наука, которая ныне называется интерлингвистикой. Бэкон называет ее философской грамматикой, противопоставляя другой (реально существовавшей в то время) разновидности грамматики - грамматике литературной. Если литературная грамматика занимается описанием существующих языков, являясь руководством к их изучению и способствуя развитию правильной речи, то назначение философской грамматики, во мнению Бэкона, состоит в том, чтобы исследовать множество языков, как древних, так и современных, и «показать специфические достоинства и недостатки каждого»; «таким образом языки могли бы обогащаться в результате взаимного общения, и в то же время из того, что есть в каждом языке самого лучшего и прекрасного, ... мог бы возникнуть некий прекраснейший образ самой речи, некий великолепнейший образец того, как следует должным образом выражать чувства и мысли ума» ¹ .

Таким образом, философская грамматика в понимании Бэкона - это раздел языкознания, занимающийся сравнительным изучением естественных языков для извлечения из них всего наиболее ценного и синтезирования на этой основе некоего образцового языка. Эта формулировка разительным образом совпадает с тем определением интерлингвистики, которое три века спустя дал ей О. Есперсен (см. с. 180), когда интерлингвистика была уже сформировавшейся отраслью языкознания.

Глубоким предвидением Ф. Бэкона, определившего место философской грамматики в системе других наук и очертившего ее проблематику, завершается додекартовский период в истории лингвопроектирования.