Как эволюционный подход помогает нам понять общество

Прежде чем обратиться к данному примеру, было бы целесообразно рассмотреть то, каким образом эволюционный подход помогает нам понять общество. В то время как одни социальные изменения могут представляться нам как разнонаправленные и хаотичные, подобные морским волнам, другие изменения четко попадают в рамки эволюционного процесса. И, прослеживая эти изменения, исследователь лучше схватывает суть социальной реальности, он узнает, что многие движения, которые с первого взгляда представлялись ему случайными событиями в историческом потоке, возникают под действием глубинных сил, имеющих постоянный характер. Говоря конкретнее, эволюционный подход, там, где его можно применить, имеет следующие преимущества.

Во-первых, мы яснее понимаем природу системы, когда она себя «разворачивает». Эволюция – это принцип внутреннего роста. Она показывает нам не только то, что происходит с вещью вовне, но и то, что происходит внутри нее. Так как в этом процессе обнаруживают себя скрытые характеристики или качества, мы можем сказать, что проявляется сама природа системы, что она, как сказал бы Аристотель, в большей степени становится собой.

Предположим, например, что мы пытаемся проникнуть в природу обычая (custom) или морали (morality) – институтов, которые мы до сих пор часто склонны путать. Каждый из них становится нам более понятен в результате рассмотрения того, как они, будучи слитыми воедино в примитивном обществе, стали все в большей мере различаться вместе с ограничением той области поведения, где правил обычай. И так происходит со многими другими различиями, как, например, между религией и магией, преступлением и грехом, правосудием и справедливостью, правом и привилегией, экономической властью и политической.

Далее. Эволюционный подход позволяет нам выстраивать множество фактов в логическом порядке, в виде последовательно сменяющих друг друга стадий, вместо того, чтобы связывать их чисто внешней хронологической нитью. Дело в том, что история предстает перед нами в виде запутанного множества событий, настоящего хаоса изменений, поэтому требуется найти принцип их селекции. Мы поставлены перед необходимостью обнаружения типа или типической ситуации, с помощью которых данные события могут быть сгруппированы с учетом конкретного времени и места, а затем соотнесения этого типа с более ранними или более поздними типами. Мы можем решить эту задачу лишь в том случае, если мы выявим эволюционный характер серии изменений. Рассмотрим, например, бесконечные изменения, которые претерпела семья. Изучая эти изменения, мы обнаруживаем, что в определенном промежутке современной истории функции семьи стали более ограниченными и в большей мере приблизились к своим основаниям, которые состоят во взаимоотношении полов. Тем самым выявляется существенная временная зависимость. Биологическая наука упорядочила данные с помощью эволюционного подхода, точно так же, по крайней мере, в данном случае поступает наука социальная. Значение эволюционного принципа, там, где его удается нащупать, велико, поскольку он позволяет соотносить друг с другом целые ситуации временной последовательности вне зависимости от их масштабов. Этим объясняется возможность его применения в различных областях науки. Этот универсальный подход должен помочь нам проникнуть в природу реальности глубже, чем какой-либо иной, имеющий частное значение. Очевидно, что глубинный порядок изменений одинаково проявляется и в истории Рима, и в истории Японии, и в истории Америки; он один и тот же для эволюции змей и птиц, лошади и человека; он такой же для короткой истории каждого органического существа и непостижимо огромной истории всего космоса.

И еще. Эволюционный принцип предоставляет нам доступные средства классификации и описания самых сложных социальных систем. Если мы попытаемся классифицировать все общества на основе обычаев, которым они следовали, или на основе верований, которые они исповедовали, или на основе различных способов изготовления глиняной посуды или украшений, которые они использовали, и т.д., то наши классификации будут чрезмерно детализированными, громоздкими, сложными для понимания и ограниченными. Но если мы классифицируем общества в соответствии со степенью и способом дифференциации, проявляющейся и в обычаях, и в верованиях, и в технологиях, то мы избираем в качестве основы классификации характер структуры, применимый к обществу в целом, что позволяет нам связать воедино бесконечный ряд разнообразных проявлений обычаев и верований.

Наконец, эволюционный ключ подталкивает нас к поиску причин. Мы знаем, что там, где обнаруживается направленность изменений, должны существовать постоянные силы, действующие кумулятивно. Некоторые из них вполне очевидны. Мы можем проследить, например, дифференциацию профессий. При этом нетрудно заметить, что этот процесс обусловлен применением принципа эффективности или экономичности, который является одной из форм проявления разумности. В свою очередь, дифференциация профессий ведет – при наличии соответствующих условий – к таким следствиям, как приумножение экономических ресурсов, расширение рынка и совершенствование технологий.

Бронислав Каспер Малиновский (1884-1942) – английский этнограф и социолог, основатель функциональной школы в этнографии. Сын выдающегося польского филолога-слависта, он говорил на польском, русском, немецком, французском, английском, итальянском и испанском языках. В 1908 г. окончил Ягеллонский университет в Кракове (получил степень по физике и математике), недолго учился в Лейпцигском университете, в 1910 г. поступил в аспирантуру Лондонской школы экономики, где увлекся изучением культуры австралийских аборигенов. В 1914-1918 гг. выполнил интенсивные этнографические исследования в Новой Гвинее, Австралии и Меланезии (на Тробриандских островах). Проявил себя как полевой исследователь, который глубоко проник в язык, бытовые детали, образ жизни аборигенов. Позднее он продолжал этнографические исследования в Индии, Африке, Мексике.

В 20-х годах Б.Малиновский преподавал в Лондонской школе экономики, в 1927 г. возглавил кафедру антропологии в Лондоне. Он был блестящим лектором и педагогом, на занятия которого собиралось большое число талантливых студентов и исследователей. С 1938 г. – профессор Йельского университета, США.

Жители Тробриан стали знаменитыми благодаря книгам Б.Малиновского «Аргонавты Западного Тихоокеанья» (1922), «Сексуальная жизнь Северо-Западной Меланезии» (1929), «Коралловые сады» (1935) и др. Вместе с тем, автор этих этнографических бестселлеров не удовлетворялся описанием быта и образа жизни аборигенов. Он предложил свое понимание природы первобытного общества как интегрированной целостности, основу которой составляет своеобразная культура и ее институты: родство, магия, религия и др. Каждый институт выполняет определенную функцию по отношению к человеку и обществу в целом. Этот подход отчетливо представлен в таких работах Б.Малиновского: «Магия, наука и религия» (1925), «Преступление и обычай в обществе дикарей» (1926); «Основы веры и морали» (1936).

Ниже приведены фрагменты одной из глав его работы «Магия, наука и религия», демонстрирующие функциональный подход Б.Малиновского к пониманию магии и религии как культурных институтов, которые интегрируют общество, поддерживают стабильность общественного порядка, помогают человеку преодолевать страх смерти, обретать надежду в, казалось бы, безнадежных ситуациях.

МАГИЯ И РЕЛИГИЯ ^* 1926

Как магия, так и религия возникают в ситуациях эмоционального стресса: житейский кризис, крушение важнейших замыслов, смерть и посвящение в таинства своего племени, несчастная любовь или неутоленная ненависть. Как магия, так и религия указывают выходы из таких ситуаций и жизненных тупиков, когда действительность не позволяет человеку найти иной путь, кроме обращения к вере, ритуалу, сфере сверхъестественного. В религии эта сфера наполняется духами и душами, провидением, сверхъестественными покровителями рода и провозвестниками его тайн; в магии — первобытной верой в силу волшебства магического заклинания. И магия, и религия прямо опираются на мифологическую традицию, на атмосферу чудесного ожидания раскрытия своей чудотворной силы. И магия, и религия окружены системой обрядов и табу, которая отличает их действия, от того, как ведут себя непосвященные.

Что же отличает магию от религии? Начнем с наиболее определенного и бросающегося в глаза различия: в сакральной сфере магия выступает как некое практическое искусство, служащее для выполнения действий, каждое из которых является средством достижения определенной цели; религия — как система таких действий, выполнение которых само по себе есть некоторая цель. Попытаемся проследить это различие на более глубоких уровнях. Практическое искусство магии обладает определенной и применяемой в строгих границах техникой исполнения: колдовские заклинания, ритуал и личные способности исполнителя образуют постоянное триединство. Религия во всем многообразии ее аспектов и целей не имеет столь простой техники; ее единство не сводится ни к системе формальных действий, ни даже к универсальности ее идейного содержания, оно скорее заключается в выполняемой функции и в ценностном значении веры и ритуала...

Магия, как особое искусство достижения конкретных целей, в одной из своих форм однажды входит в культурный арсенал человека и затем непосредственно передается от поколения к поколению. С самого начала она является искусством, которым овладевают немногие специалисты, и первая профессия в истории человечества — это профессия колдуна и чародея. Религия же в самых своих первоначальных формах выступает как всеобщее дело первобытных людей, каждый из которых принимает в ней активное и равное участие. Каждый член племени проходит через обряд посвящения (инициации) и впоследствии сам посвящает других. Каждый член племени скорбит и рыдает, когда умирает его сородич, участвует в погребении и чтит память усопшего, а когда придет его час, он точно так же будет оплакан и помянут. У каждого человека есть свой дух, и после смерти каждый сам становится духом…

Бросая взгляд с высот нынешней, далеко ушедшей от первобытных людей, развитой цивилизации, нетрудно видеть грубость и несостоятельность магии. Но нам не следует забывать, что без ее помощи первобытный человек не смог бы справляться с труднейшими проблемами своей жизни и не мог бы продвинуться к более высоким стадиям культурного развития. Отсюда ясна универсальная распространенность магии в первобытных обществах и исключительность ее могущества. Отсюда понятно неизменное присутствие магии в любой значимой деятельности первобытных людей.

Магия должна быть понята нами в ее неразрывной связи с величественной безрассудностью надежды, которая всегда была лучшей школой человеческого характера…

Миф - это составная часть общей системы верований туземцев. Отношения между людьми и духами определяются тесно связанными друг с другом мифическими повествованиями, религиозными верованиями и чувствами. В этой системе миф — это как бы основание непрерывной перспективы, в которой повседневные заботы, печали и тревоги людей обретают осмысленность движения к некой общей цели. Проходя свой путь, человек направляется общей верой, личным опытом и памятью прошлых поколений, хранящей следы тех времен, когда происходили события, ставшие толчком для возникновения мифа...

Важнейшую роль в мифе играют его эмоциональная сторона и практический смысл. То, о чем повествует миф, глубочайшим образом волнует туземца. Так, миф, повествующий о возникновении праздника миламала, определяет характер церемоний и табу, связанных с периодическим возвращением духов. Само это повествование туземцу совершенно понятно и не требует никаких «объяснений», поэтому миф даже в малой степени не претендует на такую роль. Его функция иная: он призван смягчить то эмоциональное напряжение, какое испытывает человеческая душа, предчувствующая свою неизбежную и неумолимую судьбу...

Сильный страх перед смертью, острое желание избежать ее, глубокое горе от утраты близких и родных — все это глубоко противоречит оптимизму веры в легкое достижение загробной жизни, которой пронизаны туземные обычаи, идеи и ритуалы. Когда человеку грозит гибель или когда смерть входит в его дом, дает трещину самая бездумная вера. В долгих беседах с некоторыми тяжело больными туземцами, особенно с моим чахоточным другом Багидоу, я ощущал всегда одну и ту же, быть может, неявно или примитивно выраженную, но несомненно меланхолическую печаль об уходящей жизни и ее радостях, тот же ужас перед неизбежным концом, ту же надежду, что этот конец может быть отсрочен, пусть даже ненадолго. Но я ощущал также, что души этих людей согревались надеждой, идущей от их веры. Живое повествование мифа заслоняло перед ними готовую разверзнуться бездну.

Карл Маркс (1818-1883) – один из величайших мыслителей и революционеров в истории человечества, основоположник марксизма и его радикальной социологии. Несмотря на негативное отношение к термину «социология» в его позитивистском смысле, Маркс методологически был ориентирован на взаимодополнение и взаимообоснование социальной концепции и эмпирических данных. Об этом свидетельствуют приводимые ниже фрагменты.

Главное их содержание составляет формулирование Марксом своего понимания общества как целого. Классическую формулировку диалектико-материалистического понимания общества он дал в знаменитом предисловии к пропедевтике «Капитала» - работе «К критике политической экономии» (1859 г.). Именно здесь концентрированно изложено марксистское учение об общественно-экономической формации как определенном способе производства материальной жизни, который характеризуется специфическим уровнем производительных сил и соответствующими производственными отношениями; над этими отношениями как «базисом» возвышается юридическая и политическая «надстройка», ему соответствуют и определенные формы общественного сознания. «Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще. Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание» - вот, ключевые положения социологии марксизма, довольно точно фиксировавшие реалии ранней стадии буржуазного общества, в котором экономика заняла доминирующие позиции.

Общественно-экономическая формация понималась Марксом как органическая система. «Сама эта органическая система как совокупное целое имеет свои предпосылки, и ее развитие в направлении целостности состоит именно в том, чтобы подчинить себе все элементы общества или создать из него еще недостающие ей органы. Таким путем система в ходе исторического развития превращается в целостность» (К.Маркс. Критика политической экономии (черновой набросок 1857-1858 годов) // К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т. 46, ч. I, с. 229).

В недрах сложившегося способа производства возникает противоречие между новыми производительными силами и устаревшими производственными отношениями. Это противоречие, по мысли Маркса, породит новую революцию – на этот раз коммунистическую, которая уничтожит частную собственность, а с нею классы и государство. Данная гипотеза выразила мечту трудящихся об обществе социального равенства и справедливости.

О ПРОИЗВОДСТВЕ СОЗНАНИЯ. 1845-1846

…Таким образом, это понимание истории заключается в том, чтобы, исходя именно из материального производства непосредственной жизни, рассмотреть действительный процесс производства и понять связанную с данным способом производства и порождённую им форму общения — то есть гражданское общество на его различных ступенях — как основу всей истории; затем необходимо изобразить деятельность гражданского общества в сфере государственной жизни, а также объяснить а из него все различные теоретические порождения и формы сознания, религию, философию, мораль и т.д. и т.д., и проследить процесс их возникновения на этой основе, благодаря чему, конечно, можно изобразить весь процесс в целом (а потому также и взаимодействие между его различными сторонами). Это понимание истории, в отличие от идеалистического, не разыскивает в каждой эпохе какую-нибудь категорию, а остаётся всё время на почве действительной истории, объясняет не практику из идей, а объясняет идейные образования из материальной практики и в силу этого приходит также к тому результату, что все формы и продукты сознания могут быть уничтожены не духовной критикой, не растворением их в «самосознании» или превращением их в «привидения», «призраки», «причуды» и т. д., а лишь практическим ниспровержением реальных общественных отношений, из которых произошел весь этот идеалистический вздор, — что не критика, а революция является движущей силой истории, а также религии, философии и всякой иной теории… Эта концепция показывает, таким образом, что обстоятельства в такой же мере творят людей, в какой люди творят обстоятельства. Та сумма производительных сил, капиталов и социальных форм общения, которую каждый индивид и каждое поколение застают как нечто данное, есть реальная основа того, что философы представляли себе в виде «субстанции» и в виде «сущности человека», что они обожествляли и с чем боролись… Условия жизни, которые различные поколения застают в наличии, решают также и то, будут ли периодически повторяющиеся на протяжении истории революционные потрясения достаточно сильны, или нет, для того, чтобы разрушить основы всего существующего; и если нет налицо этих материальных элементов всеобщего переворота, — а именно: с одной стороны, определённых производительных сил, а с другой, формирования революционной массы, восстающей не только против отдельных сторон прежнего общества, но и против самого прежнего «производства жизни», против «совокупной деятельности», на которой оно базировалось, — если этих материальных элементов нет налицо, то, как это доказывает история коммунизма, для практического развития не имеет никакого значения то обстоятельство, что уже сотни раз высказывалась идея этого переворота.

К.Маркс. [ЧТО ТАКОЕ ОБЩЕСТВО]. 1846

…Что же такое общество, какова бы ни была его форма?

Продукт взаимодействия людей. Свободны ли люди в выборе той или иной общественной формы? Отнюдь нет. Возьмите определенную ступень развития производительных сил людей, и вы получите определенную форму обмена [commerce] и потребления. Возьмите определенную ступень развития производства, обмена и потребления, и вы получите определенный общественный строй, определенную организацию семьи, сословий или классов, — словом, определенное гражданское общество. Возьмите определенное гражданское общество, и вы получите определенный политический строй, который является лишь официальным выражением гражданского общества…

Излишне добавлять к этому, что люди не свободны в выборе своих производительных сил, которые образуют основу всей их истории, потому что всякая производительная сила есть приобретенная сила, продукт предшествующей деятельности. Таким образом, производительные силы — это результат практической энергии людей, но сама эта энергия определена теми условиями, в которых люди находятся, производительными силами, уже приобретенными раньше, общественной формой, существовавшей до них, которую создали не эти люди, а предыдущее поколение. Благодаря тому простому факту, что каждое последующее поколение находит производительные силы, приобретенные предыдущим поколением, и эти производительные силы служат ему сырым материалом для нового производства, — благодаря этому факту образуется связь в человеческой истории, образуется история человечества, которая тем больше становится историей человечества, чем больше выросли производительные силы людей, а следовательно, и их общественные отношения. Отсюда необходимый вывод: общественная история людей есть всегда лишь история их индивидуального развития, сознают ли они это, или нет. Их материальные отношения образуют основу всех их отношений. Эти материальные отношения суть лишь необходимые формы, в которых осуществляется их материальная и индивидуальная деятельность.