Сети профессиональной коммуникации

Другое измерение профессиональных структур исходит из объема и разнообразия персональных контактов. Политик вынужден встречаться с разнообразными аудиториями, а короли ощущают трепет окружающей их толпы, в то же время фермер-арендатор, или слуга редко когда видят какое-то новое лицо, а рабочий регулярно общается в основном со своим начальником и с постоянным кругом семьи и друзей. Больший космополитизм высших профессиональных кругов является важным ключем к пониманию их кругозора. Космополитизм часто ассоциируется с властью, так как власть – это способ поддерживать отношения с довольно большим количеством людей, привлекая их на свою сторону против кого бы то ни было. Но связи (communications) – это также отдельная переменная, как мы можем убедиться на примере профессий, включающих в себя даже большее число контактов, чем у людей власти. Это продавцы, работники сферы развлечений, интеллектуальной сферы и вообще люди свободных профессий. Эта переменная играет роль в горизонтальных отношениях внутри классов, и в их сложных внутренних иерархиях (напр., в свободных профессиях, или в интеллектуальном мире), которые стратифицируют целые сектора в большей степени, чем их реальная способность отдавать приказы. ..

Этот подход позволяет понять, что не только исторические эпохи, но и специфическая профессиональная среда меняется в силу воздействия этих факторов, и, следовательно, сама эта среда вырабатывает различные виды культурных объектов и персональных лояльностей…

Общая характеристика классовых культур

Выражение «высший класс» используется по отношению к таким людям, которые распоряжаются очень многими, при этом сами они мало с кем считаются. Существует много способов добиться этой завидной позиции. Предводители армий завоевателей и их наследники оставались командующими на протяжении всей истории; некоторые из них все еще живут в своих оптифундиях в Латинской Америке и Юго-Восточной Азии. Другой способ попасть в эту категорию – стать главой правительства, или оказаться близко к этой позиции; еще один – войти в круг быть наиболее влиятельных бизнесменов в индустриальном обществе. На практике власть в бизнесе все в большей мере означает вовлечение в финансовые интересы; в то время как рядовые руководители фирм ведут достаточно рискованное существование, независимое от финансового сообщества…

Чем же определяется мировоззрение высшего класса? Прежде всего, здесь играет роль продолжительность их нахождения во властной позиции. Ощущать готовность к подчинению становится смыслом жизни; а неподчинение рассматривается в этой среде как нечто немыслимое. Уверенность высшего класса, его холодный расчет, как бы врожденное высокомерие – таков результат. Высший класс всегда выполняет задачи арбитра, он представляется судом последней инстанции, по крайней мере, до тех пор, пока они могут убедить в этом других людей. Итоговая установка, формирующаяся на этой основе – обдуманность действий и уверенность в окончательном решении вопроса. Представитель высшего класса – человек, наиболее преданный своей организации, ибо он получает от нее наибольшее вознаграждение; кроме того, он отдает приказы и ощущает готовность к подчинению именно как член организации. Более того, он сам является организацией в большей мере, чем кто-либо еще; сеть властных отношений, связывающая подчиненных вместе, не была бы связана вообще, если бы он не связал ее сам. Это можно уподобить армии, которая разваливается не столько из-за многочисленных потерь, сколько из-за неспособности генерала собрать ее осколки воедино. Независимо от того, является ли образ организации религиозным, политическим или светским, высший класс верит в этот образ в наибольшей степени. Их философия, тем не менее, является мирской на практике; они ничего не могут приобрести в результате фундаментальных изменений, и у них нет «базовых» неудач или недостатков, стимулирующих их скромность или фанатизм.

Все это следует из того, что эти люди отдают множества приказов, а получают очень мало. Некоторые побочные результаты возникают и вследствие социальных контактов и богатства высшего класса. Представители высшего класса находятся на вершине наиболее распространенной организационной сети коммуникаций. Это является истиной более или менее по определению, так как власть над людьми есть вид манипулирования человеческими сетями. Это значит, что представитель высшего класса является по необходимости общительным. В то же время мы видим, что этот человек вызывает трепет или благоговение у подчиненных, он исполнен самоуважения и чувства собственного достоинства, ведет себя разумно. В результате возникают жестко формализованные коды этикета, способы, с помощью которых властители имеют дело с другими, не нанося ущерб престижу собственной позиции. Акцент на форму ради самой формы и уважение к традициям поддерживают друг друга в данной ситуации. Обладание наибольшим богатством, - а оно сопутствует положению во власти, поскольку власть может предоставить все или почти все – создает возможность для людей высшего класса тщательно заботиться о собственном весьма сложном имидже. Дорогостоящие вкусы в одежде, жилье, еде, и других принадлежностях становятся частью властного антуража. Другая сторона этого имиджа - идеал великодушия по отношению к нуждающимся, который хотя бы в принципе смягчает высокомерие высшего класса. Это вполне соответствует патерналистической рационализации господства, укрепляя их церемониальное лидерство в сообществе, которое обходится сравнительно недорого, и дает довольно высокую отдачу благодаря упрочению статуса и дополнительным гарантиям их власти.

Охарактеризованное мировоззрение проявляется тем явственнее и четче, чем более постоянно и систематично человек сталкивается с ситуациями неоспариваемого подчинения. Хорошо защищенные магнаты бизнеса, подобно наследственным монархам, сталкиваются в своей жизни с этим чаще, чем незащищенные политики в системе состязательной демократии. Чем сильнее человек объединяется с другими, будь то семья или друзья, испытавшие точно такие же ситуации, тем стабильнее культура. Вебер предположил, что периоды быстрой смены властных отношений ведут к распаду культуры высшего класса на ее основные элементы. А это, прежде всего, способность держать в страхе других, энергия командования, самоидентификация с идеологической рефлексией организации. С прошествием времени появляются утонченные манеры, дух самодовольства, разрабатываются сложные системы взаимного признания, поддерживаемые с помощью сигналов материального порядка.

Второй основной класс состоит из функционеров (исполнителей). Это средние классы, которые занимают подчиненное положение по отношению к одним и командное положение по отношению к другим. По сути дела, сам термин «средний класс» не очень жестко охватывает огромное разнообразие ситуаций. Так же, как «высший класс», принадлежность к которому определяется тем, что их почтительность к ним испытывают многие, а сами они считаются с весьма ограниченным кругом людей. «Высший класс» включает в себя и крупных землевладельцев, и индустриальных магнатов в маленьких городах, и действующих императоров, и крупных финансистов. Что касается «среднего класса», то он включает в себя людей, занимающих довольно высокие позиции в административной иерархии, равно как и клерков и администраторов самого низкого уровня. Здесь мы имеем дело с континиумом. На одном полюсе мы имеем «высший средний класс» - функционеров, которые имеют дело только с другими функционерами, или же формально независимых крупных бизнесменов или профессионалов, которые зависят от хороших отношений с банкирами, клиентами, поставщиками, и партнерами. На другом полюсе – «низший средний класс» - администраторов первой линии, тех, кто дает распоряжения только тем, кто уже не отдает вообще никаких распоряжений никому, то есть тем, кто находится на самой низшей границе в системе властных отношений.

«Низший средний класс» - наиболее отличительный тип. Вебер определил его религиозные взгляды как аскетичные, морализирующие, ориентированные на сообщество, респектабельные, уважающие упорный труд. В доиндустриальных обществах Вебер рассматривал этот класс как состоящий, прежде всего, из независимых ремесленников, среди которых и родилось христианство в городах Римской империи. Те же самые общие черты могут быть обнаружены у представителей современной мелкой буржуазии – незначительных конторских служащих, мелких бизнесменов и независимых квалифицированных рабочих. Вебер объяснял их мировоззрение, исходя главным образом из характера рабочей ситуации, в которой достижение успеха кажется возможным только благодаря постоянной самодисциплине. Без сомнения, то страстное рвение, с которым представители «низшего среднего класса» отстаивают свою респектабельность, имеет прямое отношение к соседствующему дурному примеру, исходящему от любви к удовольствиям (гедонизму), столь характерной для рабочего класса.

Причины такого положения дел могут стать яснее при рассмотрении межличностных отношений. Мелкий буржуа имеет определенную долю в системе организационной власти, как бы незначительна она ни была. Например, мелкий служащий крупной организации имеет все основания чувствовать свое превосходство по меньшей мере над некоторыми, при условии что он воспринимает собственную роль с чувством ответственности. В качестве компенсации за почтительность, которую он должен испытывать по отношению к начальству, человек, выполняющий для этого начальства самую черную работу, может требовать уважения от подчиненных, не имеющих никакой власти вообще. Но эти последние располагаются вне сферы властных отношений и, следовательно, у них нет никаких оснований идентифицировать себя с властью. Мелкий буржуа ведет, таким образом, самую тяжелую повседневную классовую войну. Наименее уверенный в своем собственном авторитете, и в наибольшей степени вынужденный оставаться на острие разделения «властных классов», индивид идентифицирует себя с ценностями организации, ее респектабельностью и авторитетом самым жестким образом. Ограниченная правилами «бюрократическая личность», обладающая весьма незначительной властью в любом деле, не понимающая широких задач организации, которые воспринимаются только теми, чьи обязанности определены в наименьшей мере, является функциональной. По существу, тот же самый образец имеет место и среди мелких бизнесменов и «кустарных» производителей, стремящихся к тому, чтобы любой ценой отделить себя от клиентуры, которая оказывается лишь немного беднее их самих. Меньшим диапазоном контактов и более скудным доходом «низшего среднего класса», в сравнении с «высшим средним классом», объясняется недостаток у них космополитизма, утонченных манер, и безупречного вкуса.

Более высокие слои среднего класса располагаются по своим культурным стандартам между жесткой и безвкусной респектабельностью низшего среднего класса и самодовольными претензиями на аристократизм высшего среднего класса. Вообще, весь средний класс выделяется от тех, кто ниже его, своим промежуточным положением в системе коммуникаций большого общества; рабочий класс составляет набор небольших анклавов в большом сообществе; в то время как высший класс занимает центральные позиции. Низший средний класс находится в кругу этих более широких связей; высшие слои среднего класса становятся по мере возвышения более сознательными в организационном плане, более космополитичными, более вовлеченными в формализованное общение и дела сообщества. Также имеет место континиум вкусов и манер – от склонности к грубым удовольствиям и явного аскетизма низшего среднего класса, к возрастающей дороговизне вкусов и тонким манерам, которые высший средний класс заимствует от элиты.

Те, кто имеет относительно устойчивые рабочие места в основаниях экономики, характеризуются своей профессиональной культурой. Они - почти исключительно подчиненные. Так как они не дают распоряжения от имени организации, то они и не идентифицируют себя с ней. Часто они выступают ее оппонентами (identifyagainstit), а еще чаще они проявляют безразличие по отношению к идеалам, которые выдвигает их начальство.

Культура рабочего классалокальна, цинична и ориентирована на непосредственное настоящее. Они не включены в организационные коммуникации и в то же время понимают, что их начальство использует контроль над информацией для оправдания своего господства. Рабочие воспринимают мир с агрессивной личностной точки зрения.

Абстрактная риторика более космополитичного начальства вызывает у них недоверие. Единственной точной информацией является информация о том, что делают уже известные им персоны. Точка зрения рабочих в значительной степени ограничена тем, что физически находится в их поле зрения и касается их непосредственного круга общения. Таким образом, мы находим, что рабочие стремятся ограничить свой круг общения пределами собственной семьи и кругом друзей детства. Космополитизм среднего класса, характеризующийся участием в политических, социальных и благотворительных организациях, в среде рабочих не наблюдается, равно как и образцы общения, когда иностранцев приглашают в дом на обед или на вечеринку. Такие стандарты присущи обычно высшему и высшему среднему классам. Ценности рабочего класса, как и ценности обычных людей, подчеркивают добродетели их собственной жизненной ситуации. Они включают в себя уважение к физической выносливости, верность в дружбе, мужество и осторожность по отношении к иностранцам и начальству...

В культуре рабочего класса их собственная жизнь расценивается как трудная и непредсказуемая, в которой можно планировать только ближайшее будущее. Нужно быть готовым к тому, чтобы схватить момент радости в жизни, когда представится такая возможность, и переносить длительные периоды неизбежных лишений. Во всех отношениях культура индустриального рабочего класса не отличается от культуры крестьян и фермеров. Вебер характеризует обе группы исторически как по существу мирские в религиозном отношении. В этих группах никогда не проявлялись склонности к моралистическим и аскетическим религиям. Здесь признаются религии, которые позволяют отмечать периодические события жизни шумными праздниками. Религия здесь весьма близка к магии; она позволяет верить в исцеление с помощью обрядов, и в приметы, предсказывающие удачу и будущее. Наблюдаются и иные способы использования религиозных церемоний ради мирских целей и эмоциональной разгрузки. Сельские языческие религии, с их ежегодными фестивалями и обрядами, посвященными обильному урожаю, свадьбам и похоронам, как бы продолжаются в развлечениях индустриального класса, связанных с силовыми (или по крайней мере высоко активными) спортивными состязаниями, периодическими выпивками, сопровождающимися дракой. В отличие от морализаторства низшего среднего класса, равно как и озабоченных «общественным мнением» высшего и высшего среднего классов, мужская культура рабочего класса позволяет проявлять открытый интерес к сексу. При этом она характеризуется жестким двойным стандартом, предполагающим контроль со стороны мужчины над женами, сестрами, и дочерями, и в то же время свободное общение мужчин с проститутками и незамужними женщинами. Эмоциональный тон характеризуется несдержанностью, будь то в драке, или на празднике. Работа рассматривается как неизбежное зло.

Наконец, культура низшего классапостроена на мировоззрении людей, не имеющих постоянных контактов с крупными организациями. Это временные чернорабочие, хронические безработные, нищие, изгои. В литературе широко обсуждался вопрос, а может ли этос низшего класса восприниматься как культура вообще? Ведь главная особенность жизни низшего класса – недостаток сильных межличностных связей и устойчивых групп, которые могли бы сохранять и поддерживать культуру. Не вдаваясь в терминологию, мы можем охарактеризовать мировоззрение (outlook) низшего класса. По сути дела, это – аморальное и индивидуалистическое отношение каждого человека к себе. Правила честного поведения, подавление импульсов к насилию, ограничения по отношению к таким слабостям как алкоголизм или употребление наркотиков не имеют или имеют очень слабое влияние в социальных совокупностях (socialaggregates), которые не образуют устойчивых групп. Исторический обзор Вебера отражает это наилучшим образом, когда он обращается к описанию рабов, которых он характеризует как людей, не имеющих верований. У них лишь на короткое время возникают приливы веры в тысячелетнее царство, фантазии и чувственный страх по поводу неизбежного разрушения социального порядка.

Достаточно очевидно, что культуры этих классов (высшего класса, среднего класса, рабочего класса, низшего класса) – это идеальные типы, своего рода контрольные точки в некоем континууме. И даже это является упрощением, поскольку на самом деле существует несколько различных измерений, в соответствии с которыми может изменяться профессиональный опыт людей. Мы имеем дело с индивидуумами, каждый из которых может находиться в своей собственной ситуации. «Классы» – всего лишь удобный способ обсуждения. Главные профессиональные различия связаны с распределением времени, которое, во-первых, расходуется на то, чтобы оказывать почтение другим и испытывать уважение по отношению к себе, и, во-вторых, на соответствующие виды коммуникации. Первая линия в распределении времени делает индивида достойным и самонадеянным, представительным и угодливым, или же циничным и защищающимся в зависимости от того, какое место он занимает в иерархии власти: он только распоряжается, распоряжается сам и выполняет распоряжения других одновременно, или он только выполняет распоряжения других.

Вторая переменная связана с коммуникативностью. Она определяет, будет ли человек космополитичным и церемониальным, или локально ориентированным и лишенным утонченности.

Третья главная переменная – доход: чем больше доход, тем в большей степени человек озабочен утонченностью, которая может быть куплена на эти средства. Это важно еще и потому, что это имеет тенденцию определять, кто с кем может общаться. И благодаря этому как бы сшивать вместе культуры классов через группы общения.

Можно обдумывать вопрос о различных комбинациях этих переменных и о расширении их перечня. Например, чем отчетливее выражено принуждение (coercion) при передаче распоряжений, тем заметнее образцы достоинства и респектабельности, или готовности к защите, проявляющиеся на трех главных классовых уровнях соответственно. Это объясняет некоторые различия в окраске отношений между традиционными обществами с их вездесущей военной силой, с одной стороны, и наиболее индустриальными обществами, в которых откровенное принуждение уменьшилось, с другой стороны.

Масштаб и структура социальных коммуникаций создает вторую сеть детерминант, определяющих индивидуальные взгляды и поведение.

Взаимный надзор. Чем в большей мере человек испытывает физическое присутствие других людей, тем больше он усваивает культуру данной группы и тем больше он ожидает соблюдения правил поведения от других. И, наоборот, чем меньше человек окружен другими людьми, тем в большей мере его установки сугубо индивидуалистичны и сосредоточены только на самом себе.

Космополитанизм. Чем более разнообразны коммуникации, в которые вовлечен человек, тем в большей мере он развивает абстрактные, релятивистские идеи и привычку продумывать отдаленные последствия. И, наоборот, чем менее разнообразны коммуникации, тем в большей мере мысли человека сосредоточены на конкретных людях или на конкретных вещах, на кратковременных обстоятельствах, тем больше он думает об отчужденном, неподконтрольном мире, а окружающим знакомые ему сферы (жизни)..

Эти два принципа – взаимный надзор и космополитанизм – делят дюркгеймовское представление о социальной сплоченности на несколько составляющих. Первый принцип имеет огромное множество разветвлений: от различий в воспитании детей, где есть постоянный надзор за ними или где они остаются без присмотра, до различий в общем этосе сообществ, как в рамках нашего собственного общества, так и на всем протяжении истории. Этот принцип может пересекаться со всеми переменными в структуре власти, хотя часть различий в профессиональной культуре существует благодаря недостаткам в организации надзора, а также благодаря большому многообразию контактов на высших профессиональных уровнях.

Эти принципы помогают также объяснить культуры двух профессиональных "классов", о которых ранее не говорилось. Одна из них – культура низшего класса, людей, работающих эпизодически, и занимающих позиции простого исполнения. Их культура, соответственно, характеризуется крайней формой аморального индивидуализма, проистекающего из комбинации наиболее низких показателей в области авторитета, надзора и космополитанизма. Другой профессиональный "класс" состоит из артистов, интеллектуалов и других одиноких волков, которые относятся к другим как к равным, или даже как к главным (при достаточном количестве денег или известности). Их культура характеризуется высоким уровнем эгоцентризма и нонконформизма, но она формируется с позиций (по меньшей мере, воображаемого) контроля над социальным миром, это своего рода творческая мания величия. Интеллектуалы, будь они изолированы или нет, занимают относительно высокие позиции в системе очень сложных коммуникаций, которые таким образом становятся для них основным ценностным стандартом. Поэтому интеллектуалы оказываются на высокой позиции на шкале космополитанизма, но в наиболее низкой позиции по критерию надзора. (Поскольку, интеллектуальные поиски предполагают работу в одиночку), Таким образом, это культура характеризуется такими свойствами как высокомерие, отсутствием формализма, индивидуализмом, релятивизмом.

Огромное разнообразие коммуникаций может происходить в результате общения или переписки с большим количеством различных людей, что и имеется в виду, прежде всего, когда говорят о «космополитизме»; или это может происходить оттого, что человек постоянно получает новые сообщения от людей, которых он регулярно видит. Исполнители высокого уровня и носители интеллектуальных профессий попадают во вторую категорию, даже если они функционируют внутри однородной сети знакомых. Результаты примерно одинаковы в обоих случаях: это те стороны культуры верхнего среднего класса и высшего класса, которые делают людей утонченными, думающими достаточно абстрактными категориями и в долгосрочной перспективе. Эта переменные помогают объяснить, почему в течении всей истории было так много различных культур высших классов. Сравнительно изолированный сельский землевладелец или даже племенной вождь, при всем подобострастии, которое они встречали, действовали в среде, которая ничего общего не имеет с сетью коммуникаций используемых сегодняшним бизнесменом или политиком.

Власть и социальная сплоченность проявляются а различных сферах жизни: в работе, политике, домохозяйстве, совместном отдыхе, передвижении на определенной территории. Система взглядов индивидов формируются на основе всей совокупности опыта во всех этих областях…

С точки зрения стратификационных принципов, сформулированных выше, этничность выводится с самого начала из культуры сообществ с определенной профессиональной, политической, хозяйственной и рекреационной структурами. Это является причиной начальных различий. Миграции или завоевания меняют последовательность переменных, воздействующих на мобилизацию этих сообществ vis-à-vis друг другу, так как каждая группа, первоначально различимая географически, объединяется совместным обладанием общей культурой. А ее внутренняя сплоченность, кроме того, является мощным орудием, которое может быть использовано в борьбе с другими группами за власть и экономическое положение. Эти внекультурные цели конфликта опосредуются культурной организацией, которая в принципе не совпадает с действующей линией классовой дифференциации, а что касается экономических и политических антагонизмов, то они работают на усиление этих линий ассоциативных включений и исключений…