Томас Вудро Вильсон еще ребенком впитал в себя идеи и идеалы среднего класса британцев

Влечения его либидо неизбежно облачались в одобряемые деяния этого класса. Самыми сладкими плодами человеческого духа для него были продукты Лоллардрии и пресвитерианства. Его враждебность к другим точкам зрения на жизнь была незыблемой. Например, Вильсон начисто исключил из составленного им в 1894 году "Календаря великих американцев" Томаса Джефферсона, автора "Декларации независимости", основателя Виргинского университета, архитектора, философа, президента Соединенных Штатов, на том основании, что "Джефферсон не был истинным американцем из-за приверженности французской философии в своем мышлении". Он считал, что "истинный американец" должен иметь понятия и идеалы британского среднего класса.

При любом бессознательном отождествлении Вильсон, по-видимому, ощущал себя англичанином среднего класса. Он был отрезан от непосредственного контакта с европейской жизнью из-за своего незнания европейских языков. Все его герои были британскими: Берк, Брайт, Бэджгот, Гладстон. Когда он в 1903 году впервые отправился в Европу, то нашел Францию, Италию и Германию столь отврати тельными, что очень скоро вернулся домой. Вплоть до 1919 года он не был в Европе.

Его сознательный рассудок всю жизнь оставался рассудком шотландского пресвитерианского пастора. Четыре раза во время очередных приступов болезни он посещал Англию. Его пребывание в Ирландии ограничилось несколькими днями презрения; но Шотландию он полюбил, а английские университеты привели его в состояние экстаза. Английский "район озер" стал его любимым местом. Он решил, что проведет свою старость именно здесь.

В 1896 году, после очередной поездки в Шотландию и Англию, Вильсон вернулся в Принстон, полный решимости выдвинуться на руководящий пост, что произвело большое впечатление на его близких. Его шурин Стоктон Эксон писал: "Он всегда был целенаправленным человеком, но теперь он - человек с установившейся и твердой целью. Он становится все более нетерпимым к пустым разговорам; ему нужны факты со всей присущей им сложностью".

Упадок сил, отдых, затем возвращение к работе с безжалостной решимостью утвердить свою мужественность - все это стало формулой его жизни

Поэтому за каждым упадком сил следовало проявление усиленной агрессии. Причина этого явления ясна. Его неудовлетворенная враждебность к отцу побуждала его "убегать" в обычные для него симптомы. Его агрессивность все еще не была удовлетворена. Он вернулся к работе, полный решимости удовлетворить свою агрессивность через давно установившийся выход отождествления себя с Гладстоном. Возможность выдвинуться на руководящий пост представилась быстро. 21 октября 1896 года его попросили произнести речь по случаю празднования 150-летия со дня основания Принстона. Тему своего выступления он определил как "Принстон на службе страны".

В заключение им были произнесены следующие слова: "На нас лежит обязанность жить одной жизнью со страной... Ничто не поднимает общественную службу на такую высоту, как религия... Мысленно я представляю себе превосходное место обучения... где ярко светит солнце, а каждый обучающийся с надеждой смотрит на небо, ожидая подтверждения своей веры. Кто покажет нам путь к такому месту?"

Последний вопрос был задан им с явной надеждой, что его аудитория ответит, по крайней мере молчаливо: "Вудро Вильсон". Он знал, что многие из его слушателей, как и он сам, были разочарованы деятельностью преподобного Фрэнсиса Л. Пэттона, президента университета. Вильсон презирал Пэттона и мечтал занять его место. Но он был достаточно осторожен и скрывал свои чувства от самого Пэттона и от его друзей, слыл своим человеком как в мире Пэттона, так и в лагере Веста, ненавидя их обоих и в то же время ища поддержки и у того, и у другого.

Его речь была одобрена, но не привела к каким-либо немедленным результатам. Вильсона ожидало 6 лет хронического разочарования, головных болей и расстройства желудка. Наверняка усилению его агрессивности в этот период способствовало возбуждающее агрессию присутствие в его доме отца. Эта возросшая агрессивность, не находя адекватного выхода, приводила к усилению его обычных симптомов, и его неудовлетворенность, несомненно, возрастала вследствие неудовлетворяемых требований со стороны его Супер-Эго. Достижение руководящего поста либо через политическую деятельность, либо через работу в Принстоне казалось невозможным. Он пытается разобраться в причинах своих неудач, но, не найдя ответа на свои вопросы, решает покинуть Принстон. Но уговоры и поддержка богатых друзей, взявших с него обещание не покидать Принстон в течение пять лет, заставляют его остаться.