Массы как носители страхов

Уже говорилось, что массы — реципиенты страхов — “приобретают” свои страхи из двух главных источников: из “первых рук”, т.е. их собственного опыта и опыта их семьи; и из “вторых рук”, т.е. от средств массовой информации, образовательных институтов, искусства и литературы, а также в процессе личной коммуникации, в особенности с так называемыми “лидерами общественного мнения”. Согласно нашему исследованию, проведенному в России, большее число опрошенных (63%) связывают появление страхов в своем сознании со своим личным опытом, и только 33% опасается вторичной информации, полученной из телепередач, радио и газет.

Индивидуальный и семейный опыт, идущий из прошлого и включающий настоящее, — мощный фактор, влияющий на уровень катастрофизма в человеческом мышлении. Люди обычно судят о возможных опасностях, исходя из своего прошлого опыта.

Информация “из вторых рук” и идеология

В то время как источники страха, связанного с опасностями типа массовой безработицы, этнических преследований, финансового кризиса или экологических бедствий, могут быть поняты на основе здравого смысла, происхождение многих страхов, таких как война, иностранное вмешательство, захват власти масонами или конец Вселенной, находится вне личного и семейного опыта. Средства информации и доминирующие идеологии наиболее ответственны за распространение различных страхов. Советская идеология во времена Сталина, подкрепленная, конечно, страхом перед политической полицией, была весьма успешной, внушая населению страх перед классовыми врагами и капиталистическим окружением. Одновременно, советская идеология, с ее оптимистическим видением будущего, была способна поддерживать оптимизм среди значительной части населения, особенно среди молодежи, даже в самые темные времена советской истории (14). Отсутствие сильной официальной идеологии в посткоммунистической России, — очевидно, одна из главных причин распространения пессимизма и неверия в “ослепительное будущее” (15).

Страхи как оружие большой политики

Подобно идеологам действуют и политики, которые распространяют легитимные и нелегитимные страхи для достижения своих собственных целей (16).

В демократических и полудемократических обществах страх используется политическими деятелями как одно из средств давления на избирателя. Конечно же, это вовсе не исключает для политиков возможности апеллировать к катастрофическим настроениям и чувству массового страха для служения общим интересам и достижения целей, полезных для нации. В то же время всегда остается актуальной и опасность эксплуатации политиками этих страхов для “самообслуживания”, в целях, которые являются несовместимыми с подлинными национальными интересами. Существует также специфическая тенденция, свойственная политической оппозиции, которая состоит в том, что последняя намеренно нагнетает массовые страхи в своей предвыборной агитации, стараясь получить имидж единственных спасителей нации от якобы неминуемых катастроф.

Распространение страхов играло существенную роль в русской политике, начиная с 1989 года. Одна из заметных черт политики русских коммунистов, возглавляемых Геннадием Зюгановым, — акцент на будущей глобальной экологической катастрофе и смертельном конфликте между “Севером” и “Югом” из-за ресурсов. Русские либералы также были весьма активны в создании страхов. Вся предвыборная кампания президента Ельцина летом 1996 была основана на том, что победа коммунистов приведет страну к катастрофе.

Исторически, во внутренней и внешней политике американцев, так же как в жизни отдельных людей, страх играл большую роль. Маккартизм — один из примеров (17). Другой — действия таких правых экстремистов, пророков Страшного Суда, как Джеральд Смит. В современной американской политике катастрофизм продолжает быть заметным. Программа республиканской партии содержит изрядную дозу катастрофизма, включая такие страхи, как возможность масштабной финансовой катастрофы, деградация семьи и моральный упадок нации (18). Возможно, что ставка на элементы катастрофизма в американском общественном мнении способствовала победе республиканцев на ноябрьских выборах 1994 года.

Страх используется не только политиками. Время от времени в демократических обществах, да и в недемократических тоже, появляются отдельные люди и организации, которые оповещают граждан о различных опасностях и угрозах. Например, они привлекают общественное внимание к таким явлениям, как грабежи, изнасилования, курение, наркотики, порнография, аборты, насилие в семьях, гомосексуализм, надругательства над детьми и многое другое. Эта деятельность часто приносит успех личным карьерным устремлениям этих людей. Они также обычно пользуются косвенной поддержкой определенной политической партии или режима (19).

Таким образом, социальная коммуникация по поводу страха включает многих субъектов, некоторые из которых заинтересованы по тем или иным причинам в продуцировании и распространении страхов. Иногда страхи как будто не приносят никакой выгоды людям, которые их генерируют. Но нередко социальные страхи превращаются в весьма выгодный товар, продажа которого “получателям” приносит ощутимые выгоды “торговцам”. Общество переполнено всякими и всяческими страхами. И бедствующие и процветающие общества не имеют иммунитета против страха, в том числе массовых страхов и даже волн паники.