Б. Поводы к разводу а) Безусловные поводы к разводу

1. Прелюбодеяние (§ 1565). Относительно этого повода к разводу надо заметить, что, в противоположность римскому и прежнему (действовавшему до издания закона 1884 г.) французскому праву (по которому муж считался нарушающим супружескую верность только тогда, когда он держал любовницу в общей супружеской квартире), по новому Германскому уложению прелюбодеяние мужа и жены обсуждается одинаково.

Прелюбодеяние предполагает совершившееся половое общение супруга с третьим лицом. Покушение на прелюбодеяние не составляет само по себе повода к разводу, но взятое в связи с другими обстоятельствами оно может повлечь за собою развод, а именно в числе так называемых относительных причин развода (см. § 1568).

Отвергнуто также проектом и уложением признание повода к разводу за так называемым недозволенным общением с посторонней женщиной, дающим основание предположить нарушение супружеской верности (См. Прусск. Улож. II, 1, § 673).

2. Бигамия, или двоебрачие, т. е. заключение второго брака при существовании первого; при этом безразлично, имело ли место брачное сожитие во втором браке или нет (§ 1565 и Общегерм. угол. улож. § 171).

3. Противоестественные пороки (§ 1555, угол. улож., § 171). Вслед за каноническим правом (католическим и протестантским) некоторые немецкие законодательства (в том числе и саксонское, § 1722) допускают зачет преступления прелюбодеяния как повода к разводу: если супруг, ищущий на этом основании развода, сам виновен в нарушении супружеской верности, то развод не допускается.

Прусским уложением (II, 1, §§ 670 и 671) дается также право возражения о виновности в прелюбодеянии супруга, ищущего развода по этому поводу, но лишь мужу по отношению к жене, виновной в прелюбодеянии и добивающейся развода.

Новое уложение не последовало примеру этих законодательств. По поводу этого составители уложения рассуждали следующим образом: по общему юридическому правилу, тот соучастник известного правоотношения, который вследствие вины другого соучастника имеет право на прекращение заключенного между ними правоотношения, не теряет своего права вследствие того, что и другой, по вине первого, имел бы право разрушить это правоотношение. Еще менее может быть запрещено тому, кто своей виной дал право другому участнику правоотношения расторгнуть его, приобрести такое же право, что касается соучастника, оказавшегося виновным.

Начало зачета в вопросе о разводе по прелюбодеянию не только не согласно с вышеуказанными основными принципами, но может привести на практике к сомнительным результатам: супруг, получивший право на развод вследствие прелюбодеяния другого, получает со своей стороны открытый лист нарушать супружеские обязанности, лишая этим права другого супруга требовать на этом основании развода.

Но право на развод вследствие совершения прелюбодеяния или противоестественных проступков исключается, если другой супруг дал на это свое согласие или принимал участие в преступлении (§ 1565); здесь, таким образом, противопоставляется вине истца вина ответчика, но это неравносильно зачету в случаях (по прелюбодеянию и проч.), если речь идет о прекращении права истца на развод таким же правом ответчика, в рассматриваемом же случае - о возражении, сразу исключающем право истца. Хотя и в случаях зачета на истца падает тяжесть виновности, но в этих случаях иск о разводе основывается исключительно на вине ответчика, а не одновременно и на собственной вине истца. В рассматриваемом же случае истец основывает свое право на таких действиях ответчика, которые и самому истцу должны быть вменены в вину. По общему же правилу, совиновные в противозаконном деянии не приобретают никаких прав по отношению к своему соучастнику. К тому же супруг, соучастник в вышеобозначенном преступлении, показывает, что он не считает невозможным продолжать после этого брачную жизнь.

На этой точке зрения стоит каноническое право и другие немецкие законодательства (Прусское, II, § 719, см. Dernburg. С. 59; Саксонское, § 1718; Моtive, В. IV. С. 582- 587. Dernburg. Das burgerliche Recht des Deutschen Reiches und Preussens. 4. В. S. 77 und folg).

4. Покушение одного супруга на жизнь другого (§ 1566), причем, по мнению комиссии (Kommissionsbericht. С. 67), даже достаточно подготовительных действий, если из них видно намерение лишить жизни. Но оно должно быть умышленное, куда не подойдет покушение в состоянии сильного опьянения.

5. Злонамеренное оставление одним супругом другого. Право каноническое (католическое и протестантское) и большая часть современных законодательств (см. вышепривед. §§ Прус. и Сакс. ул.) признают его безусловным поводом к разводу. Французский кодекс относит его к числу так называемых тяжких обид (injures graves, агt. 231).

Общее протестантское (каноническое) право различает безвестное отсутствие в настоящем смысле - действительная безвестность отсутствия, или невозможность судебного воздействия на отсутствующего, и отсутствие в настоящем смысле (Quasidesertion) в случае, противоположном первому. В этом втором виде отсутствия развод мыслим лишь после принятия (вследствие состоявшегося судебного приговора) принудительных мер для восстановления брачной жизни, и после того, как они оказались безуспешными. Этого взгляда придерживается, между прочим, и Саксонское уложение (§ 1731). Другие законодательства, считая эти принудительные меры неуместными, удовлетворяются приказом суда о возвращении отсутствующего (См. Пр. улож. II, 1, § 679 и сл.; Dernburg. Вышеук. соч. С. 52, 53).

Середину занимает виртембергское законодательство, постановляющее, что если через год после состоявшегося приговора о возвращении отлучившегося супруга он не возвратится, то оставленный супруг имеет право требовать развода.

Этому примеру виртембергского права последовало и новое уложение, отвергнувшее применение принудительных мер по отношению к оставившему супругу и требующее предварительного судебного приговора о возвращении со сроком ожидания в течение года со дня приговора (§ 1567, п. 1). Этот предварительный приговор, говорят, может установить, насколько основательны причины оставления. Этот же приговор лишает возможности супругов под видом злонамеренного оставления устраивать развод по обоюдному согласию (суд за этим проследит).

Годичный срок ожидания имеет решающее значение, и уложение не следует тем законодательствам (Саксонск. § 1732), которые вплоть до состоявшегося решения дозволяют отсутствующему супругу возвратиться к супружеской жизни, а следуют тем (Пр. ул.), которые с истечением срока считают для оставленного супруга право на развод приобретенным. Таким образом, при разводе по этому поводу надо вести два процесса: сначала о восстановлении домашнего общения, а потом через год о разводе (Dernburg. Das burgerliche Recht. С. 80, 81). В случае действительного безвестного отсутствия или нахождения в таком месте, что сноситься обыкновенным судебным порядком с отсутствующим супругом нельзя (nicht еrrеichbar), злонамеренность отсутствия предполагается, если супруг в течение года пребывает вдали от общего семейного крова и, невзирая на продолжающийся вызов его через выставку объявления в суде и публикации в ведомостях, не явился до принятия решения о разводе (§ 1567, п. 2 и Civil-Proc. Ordn., § 186).

В этом случае уложение не прибегает к постановлению предварительного приговора о восстановлении брачного сожительства, так как, при неизвестности места пребывания отсутствующего, этот приговор может быть ему неизвестен (Мотивы. С. 588-593).

Остальные поводы, практиковавшиеся в Германии до создания уложения, им отвергнуты, так как введение их, по мнению составителей, не может быть оправдано ни с точки зрения потребности в них, ни с точки зрения целесообразности.

Все они таковы, что в каждом отдельном случае относительно них может быть поставлен вопрос, действительно ли они настолько расшатывают брачный союз, что, при наличности их, он не может быть сохранен.

Это в особенности следует сказать о дурном обращении и оскорблениях, которые, согласно общему протестантскому брачному праву, должны составлять тогда повод к разводу, когда они угрожают опасностью для жизни или здоровья другого супруга (См. Пр. ул., II, 1, §§ 699-702; Сакс. §§ 1735 и 1736). Но такой взгляд на значение этих поводов является, с одной стороны, слишком узким, а с другой - слишком широким; слишком узким потому, что может быть такое дурное обращение и такие оскорбления, которые, хотя и не опасны для жизни, тем не менее доказывают полное отсутствие супружеского расположения, например, тяжелый удар или публичная клевета; или слишком широким, когда дурное обращение, объективно рассматриваемое, может быть признано опасным для здоровья, но совершено оно в состоянии аффекта и поэтому вовсе не исключает доброго супружеского расположения. Принятые другими законодательствами (Франц., ст. 231) критерии обиды (тяжесть, грубость), хотя дают больше простора судье, но решающий момент для допущения развода, а именно, что дурное обращение или оскорбление должно быть таково, что оскорбленному (в конкретном случае) супругу при наличности их не может быть вменено в обязанность продолжение брака, и при этих критериях не выражается с такой ясностью, как в критериях, указанных в ст. 1444 Проекта (§ 1568 улож.); столь глубокая расшатанность супружеских отношений, что при наличии ее немыслимо продолжение брачной жизни.

Новые законодательства ставят в число безусловных поводов к разводу присуждение супруга к уголовному наказанию, определяя, впрочем, род наказания весьма различно, относя сюда либо наказания, лишающие свободы либо чести, либо наказание известной продолжительности (Пр. ул., II, 1, § 704 и сл.; Сакс., § 1740; Франц., ст. 232). И этот повод к разводу составители уложения причислили к разряду относительных поводов, находя постановления новейших законодательств в этом вопросе более или менее произвольными, а это привело составителей к выводу, что развод по рассматриваемому поводу должен быть допущен или не допущен, смотря по обстоятельствам случая, приняв во внимание качества личности жалующейся стороны и побудившие ее причины просить развода.

Отвергнуть также как абсолютный повод избрание супругом бесчестного или позорного промысла (Пр. ул., II, 1, § 707), во-первых, с целью воспрепятствовать соглашению между супругами для нахождения таким способом повода к разводу и, во-вторых, потому, что в нередких случаях ищущий развода по этому поводу является соучастником супруга виновного. Правильнее поэтому, полагали редакторы, оценивать такой повод тоже в связи с обстоятельствами случая.

Согласно общему протестантскому праву некоторые законодательства (Пр., II, I § 694; Саксонск., § 1731) упорному отказу в исполнении супружеского долга придают значение абсолютного повода; но ввиду трудности доказательства его, ввиду представляемого им соблазна и оскорбления нравственного чувства, ввиду того, что он может иметь притворный характер, прикрывающий собой взаимно задуманный супругами обман, проект, не отрицая значения его, находил лучшим придать ему лишь относительную силу в связи со всей обстановкой дела (Мотивы. С. 575-577).

За этим следующий ряд поводов, принимаемых немецкими законодательствами, проект совсем устраняет, не причисляя их даже к разряду относительных: Непреодолимое отвращение супругов друг к другу - единичное или же взаимное.

Этот повод отвергнут проектом как несогласный с существом брака, представляющего собой выше воли супругов стоящий нравственный и юридический порядок, и как повод, служащий нередко лишь мантией, прикрывающей своеволие супругов в деле развода.

Равно не должны быть признаны достаточным основанием для развода: неспособность к брачному сожитию, проявившаяся в период брачной жизни без вины супруга, а равно и неизлечимая болезнь, так как развод, при наличии этих условий, противоречил бы существу брака, в котором супруги должны делить не только радость и счастье, но и страдание, и горе. Хотя психическую болезнь уложение считает поводом к разводу.

Впрочем, и неспособность, и болезнь супруга, если они произошли по вине его, могут быть приняты во внимание при запросе развода на основании § 1568, т. е. как одна из причин относительных.

Равно составители уложения отвергли и принятый в саксонском законодательстве повод к разводу по причине такого болезненного состояния жены, что при этом состоянии продолжение супружеского сожития угрожало бы опасностью для ее жизни (§ 1742), - отвергли потому, что одна лишь возможность со стороны мужа пользоваться своими супружескими правами, не обращая внимания на болезненное состояние жены, не может служить основанием для развода. Другое дело, если бы муж проявил намерение принудить жену к сожительству, в таком случае жена могла бы требовать развода по причине такого нарушения супружеских обязанностей, которое совершенно расшатывает брак, т. е. по причине относительной.

Наконец, и перемена религии как обстоятельство, нарушающее семейный мир, не может составить повода к разводу, даже и относительного, ибо это указывало бы на право государства вторгаться в вопрос совести и усматривать в перемене религии виновность супруга, сделавшего такую перемену (Мотивы. С. 569-572).