В.И. Байтуганов

Иесенно-танцевальный фольклор с. Макаровка

Кыштовского района Новосибирской области

В народном календаре

На фоне культурного многообразия русских старожилов и переселенцев из России к XIX - началу XX вв. своими песенно-танцевальными традициями выделяются жители с. Макаровка Кыштовского района Новосибирской области. Основу населения здесь составляют потомки старообрядцев Виленской, Витебской, Могилевской и некоторых других губерний России (ныне это тер­ритория Белоруссии), мигрировавших в Сибирь в 1907 - 1909 гг.¹ "Были здесь не(ня) русские, - рассказывает о переселении жи­тельница села, Филиппова Евдокия Федосеевна, - а мы понаеха­ли, русские, взяли и повышали их. Ходоки ходили в Сибирь. Схо­дили, узнали, только тады поехали. Нас называли "киржаки-ли-шаки", а мы их "пячоная калика". В Бергуле у нас родственники из Виленской губернии, все мы с одного места".

Название "кержаки" новопоселенцы получили уже здесь на сибирских землях. По сообщениям пожилых людей, в Белорус­сии их считали "русскими староверами" и называли "москалями". Переселялись, по всей видимости, семьями, поэтому до сих пор помнятся фамилии первых поселенцев - Филиппова, Парфено­ва, Яковлева, Федотова, Савостеева, Дудкина, от потомков кото­рых и записан основной массив наших материалов*.

Собственно обрядовых песен в настоящее время в с. Мака­ровка не поют и не помнят, кроме двух, приуроченных к Масле­нице - "А разъезжает душа, добрый молодец", к Троице - "Как на етой на долинке". Зато хороводных и плясовых песен записано около 40. Это Дает основание предположить, что обрядовые дей­ства, которые сопровождали календарные праздники, прояви­лись, скорее всего, именно в хороводах².

Среди жанров, относящихся к песенно-танцевальному фоль­клору, можно выделить два: хороводные и плясовые песни. Они

* Экспедиции в с. Макаровка Кыштовского района Новосибирской области состоялись в 1983,1984,1995 годах.

органично входили в русский народный календарь и исполня­лись в течение года³.

Хороводные песни старообрядцы с. Макаровна, как и повсе­местно в России, пели: зимой - от Рождества до Крещения; вес­ной и летом - с Пасхи до Троицы.

К плясовым песням обращались в любое время года. Если плясовые песни не были строго приурочены к определенной дате календаря, то хороводные имели четкую временную привязку. "Изучение русских святочных увеселений показывает, что они состояли из игр и песен, которые могли исполняться в любое дру­гое время, частично из игр, которые имели место только во вре­мя Святок"⁴.

Зимний цикл хороводов продолжался от Рождества до Кре­щения и включал, таким образом, период Святок. В это время прекращались все работы, и молодежь проводила вечера отдыха, где можно было познакомиться, выбрать пару по душе. Эти вече­ра макаровцы называли "вечёрками" (в отличие от "посиделок" или "супрядок", где совмещались работа и отдых). Новогодние "вечерки" отличались особой удалью и размахом. Вот, что расска­зывает жительница села Е.Ф. Филиппова: "Если вечёрка собира­лась (у) в праздник, то там господи..., там и старые, там и малые, там на печку залезут, там на лавку зайдут, только нам даденных круг плясать, а яны все смотрят на нас. И под гармошку танцева­ли, и под балалайку; скрыпач был, на гребенке играли, шумелки были"⁵.

Начинались святочные вечерки с хоровода "А мы сеяли, сея­ли лен", затем исполнялся хоровод для знакомства "А и сам пой­ду ва Иван-город", дальше веселье в виде танцев продолжалось с гармонистом. Уставал гармонист играть, снова водили хороводы, играли в игры: "Сосед", "Фантики", "Золото хоронить", "Номера", "Ремяшок", "Разлучник". Очень любили игру в соседа: садились по парам, парень с девушкой. Ведущий спрашивал одного из учас­тников игры: "Сосед соседку любит?" - тот отвечал: "Не люблю". "Ну, а кого любишь?" - "Ну вон тую", - показывал на девушку из другой пары. Девушка, сидящая рядом, менялась местами с той, на которую показывал парень. Игра продолжалась до тех пор, пока каждый парень не выбирал себе свою девушку. А вот как играли в игру "Золото хоронить": играющие садились в рядок, одного парня выбирали ведущим, другого - отгадывающим. Ведущий прятал "золото" (колечко) в ладони играющих со словами: "Хоро­ню я золото, похораниваю. Мое золото пропало, чистым порохом запало, завеяло, замело, отгадай мышка у кого?". Отгадывающий, если угадывал, у кого спрятано "золото", садился на место спрятавшего. А тот шел голить. В процессе игры, таким образом, вы­являлись и выражались симпатии молодежи друг к другу.

По тематике зимние хороводы ("караводы" по местной тер­минологии) можно разделить на трудовые и любовные с поцелу­ями или выбором пары. В некоторых случаях эти две темы соче­тались или переплетались. Например, хоровод "А мы сеяли, сея­ли лен", частично отражал трудовой процесс сеяния льна, его обработку. Этот процесс, кроме поэтического текста, отражен в пляске, в движениях рук танцующих. Любовная тема выражена тем, что парень выбирает себе девушку и танцует с ней посреди­не "каравода".

Сочетание темы труда и любви есть в хороводе "А мы просу сеяли". Тема труда отражена в поэтическом тексте, а любовная -прослеживается в тексте песни и игре участников. Парни и де­вушки становились в две линии. По окончании песни один из парней уводил девушку и ставил рядом с собой. Е.В. Гиппиус в комментариях к сборнику М.А. Балакирева "Русские народные песни" так пишет об аналогичном российском хороводе русского Севера: "Содержание песни не ограничивается одним только ото­бражением трудовых процессов, оно отображает восточнославян­ские правовые, бытовые и брачные обычаи"⁶. А приуроченность песни к зимним святкам комментируется как особенность север­ных традиций: игровое действие, сопровождаемое песней, было приурочено в областях южнее Москвы к весенним земледельчес­ким календарным праздникам, на севере - к зимним, святочным⁷.

К Рождественским хороводам относится и хоровод "А едит -ходит Фалимон". Он, как и хоровод "А мы просу сеяли", испол­нялся двумя группами поочередно. Участники строились в две линии, при этом во время пения одна линия наступала на дру­гую. "Двухрядное или двухлинейное построение, как и круговое, восходит к глубокой древности, оно отображало принадлеж­ность участников игрища к двум общественным объединени­ям: двум родам, двум селам, двум улицам"⁸. Вопросно-ответная форма построения текста также характерна для линейных хо­роводов.

Хороводы на Рождество отражали трудовую жизнь крестьян­ства, а также готовили молодых к будущему супружеству - знако­мили, помогали в выборе пары. Не случайно, после Крещения сразу начиналась подготовка к свадьбам, которые повсеместно справлялись на "мясоед" и "масляную".

Весенне-летний цикл хороводов начинался в первый день Пасхи и продолжался в течение недели. "Как станут проталин­ки, выйдем на бережок Тары и хороводимся", - рассказывают местные жители. Водили хороводы на Троицу, на Ивана Купалу. По тематике весенние хороводы тождественны зимним. Отличитель­ной особенностью некоторых весенних хороводов является фор­ма движения. Кроме круговых и линейных встречаются и орна­ментальные: по спирали ("Заплятися, плятень"), сочетание змей­ки и круга ("А(и) вутка(й) шла"). В поэтическом тексте этих хороводов отражен древний образ "утки", "тетери", который в данном случае может рассматриваться как символ очиститель­ной силы воды⁹. Подобные хороводы водились русскими в Лат­вии¹⁰ и в Поморье¹¹, где свое название "утушных" получали по манере исполнения - "ходить утушкой". Орнаментальное движе­ние спиралевидной формы носили заклинательный, обрядовый характер, который отражен в напеве устойчивой попевкой Н-D-Е, формы АА, строго организованной ритмически: Нотн. пр. N1

Тема труда и любви отражена в хороводах на Троицу - "Бояры, а мы к вам пришли" и "А мы просу сеяли". В хороводе "Бояры" сконтаминированы два напева "Бояры" и "Просу". Весной, кроме хороводов, водили "улошные" песни вдоль деревни: "Па­хал мужик огород", которые по содержанию эротичны и связаны с продуцирующей магией. Основные формы движения участни­ков - линии, круги, спирали - являются типичными для данного жанра песен.

Музыкальный стиль хороводных песен наиболее ярко про­являет себя в ладовом строении напевов. Лад - основа музыкаль­ной речи, составляющая ее главную сторону - строго организо­ванную звуковысотность¹². Среди хороводных песен с. Макаровка можно выделить напевы двух типов: ангемитонные и диатонические. Как правило, в чистом виде эти напевы не сущес­твуют, в ангемитонных есть диатоника, а в диатонических - скры­тая ангемитоника. В диатоническом напеве "Ай, что за городом царевич" скрытые ангемитонные трихорды F-G-B, еs-F-as состав­ляют основу каденции. В ангемитонном напеве "А мы просу сея­ли" есть диатоника С-D-Е, расположенная в срединном построе­нии и в каденции напева. Весенние хороводы "А мы просу сея­ли", "Заплятися, плятень", "А(и) вутка(й) шла", рождественский "Ай, сам пойду ва Иван-город" относятся к ангемитонным, т.к. последняя составляет основу всей попевочной структуры напе­вов. В напеве "Заплятися, плятень" лад сцеплен двумя трихорда-ми¹³ Н-D-Е, А-D-Е в кварте и квинте с опорным тоном D посреди­не. Амбитус напева секста G-E:

Нотн. пр. N2

Напев "А мы просу сеяли" - это трихорд в кварте Н-D-Е с боль-шесекундовым вводным тоном (А)¹⁴. Амбитус - секста с перелив­чатой II ступенью лада. Нотн. пр. N3

Лад хоровода "А(и) вутка(й) шла" построен на сцеплении трех трихордов: b-des-es, b-c-es, с-еs-f с опорным тоном b и еs. Пере­ливчатая III ступень - результат расширения каденционной попевки.

Рождественский хоровод "А(й), сам пойду ва Иван-город" со­четает диатонический запев и ангемитонную каденцию, состоя­щую из трихордов Fis-H-cis, E-Fis-H с опорным звуком Fis. Амби­тус - секста Е-С.

Из приведенного анализа можно сделать вывод, что в хоро­водных песнях весеннего цикла и части рождественского преоб­ладают трихордовые ладовые структуры, которые свойственны наиболее архаическому слою календарно-земледельческих пе­сен¹⁶.

В исследовании ладовых структур решающую роль играет совокупность попевочных элементов и их выразительные свой­ства¹⁶. Для выявления их необходимо ввести термины: интона­ционные постоянства, интонационная доминанта. Рассмотрим одну из таких доминант: зачин песни "А мы просу сеяли" в по­рядке ее опубликования: Нотн. пр. N4

Сравнивая интонационность зачинов, можно сделать вывод о довольно устойчивом сохранении на протяжении двух веков интонационной доминанты Н-D-Е. Ее нетрудно обнаружить и в других песнях весеннего цикла с. Макаровна: Нотн. пр. N5

Поскольку интонационная доминанта - есть устойчивая попевка в определенной ладовой структуре, характеризующая оп­ределенный музыкальный стиль устной традиции, несущая смысл и функцию песни-действа, можно сделать вывод, что попевка Н-D-Е - есть семиотический музыкальный знак определен­ного обряда-действа²¹. В нашем случае он (знак) связан с обра­зом "утки", "тетери" как очистительной силы воды²².

Плясовые песни с. Макаровка в своей основе представляют общерусские варианты плясовых песен, распространенных как в центральных, так и северных областях. Как отмечалось выше, они бытовали на вечерках, посиделках, супрядках, а также на свадь­бах.

Летом их исполняли на открытом воздухе. В советское время эти песни пелись в домах, клубах. Для с. Макаровка характерна такая разновидность плясовых песен, как "крутухи" (по местной терминологии).

Свое название "крутуха" или "крутенька" получила от основ­ного движения танцующих - перекручивания в парах (парень брал девушку под руку и они вдвоем вращались на одном месте). В с. Макаровка нами записано шесть вариантов "крутух". Отме­тим, что такое же название имеют сходные белорусские плясо­вые песни. Структурно зафиксированные плясовые песни подо­бны "крутенькам", "круталям" русских Латгалии²³ (территория современной Прибалтики). В 1995 г. нами изучена пляска "Хоро­ша наша деревня", сочетающая плясовые и хороводные элемен­ты. Участники становились линиями и передвигались поочеред­но друг к другу, образуя своеобразное закручивание. К плясовым песням относятся кадрили и, как вариант круговой кадрили, "Сибирочка".

По тематике плясовые песни перекликаются с хороводными. Преобладающей является тема любви, взаимоотношений между молодыми людьми, любовная тоска и радость встречи с любимым, а также шутка, юмор. Тексты плясовых песен содержат большое количество строф, встречаются контаминации различных сюже­тов: так, в крутухе "При (в)далине куст малиновый стоял" сюжет о соловье, посаженном в клетку, соприкасается с сюжетом на лю­бовную тематику.

Плясовые песни, записанные нами в с. Макаровка, являются органичным продолжением жанра хороводных и составляют еди­ный пласт русского народного музыкального творчества. Песенно-танцевальная традиция старообрядцев с. Макаровка Кыштовского района Новосибирской области свидетельствует о достаточ­но однородном этнографическом составе этих переселенцев из Белоруссии. Данные фольклора дают основание предполагать, что "белорусские кержаки" по своему происхождению являются русскими с северными и северо-западными корнями (Новгород­ская, Псковская губернии). Отдельные элементы песенного твор­чества роднят их с Центральной Россией. Какое-либо значитель­ное влияние со стороны сибиряков-старожилов нами не отмече­но. Следует особо подчеркнуть архаизм музыкального строя, мелодики песенно-танцевального фольклора, что в будущем мо­жет дать ценнейший материал для реконструкции древних рус­ских образцов музыкального творчества.