5. Форма политического лидерства в переходный период

В заключение хотелось бы вернуться к проблеме выбора формы политического лидерства, выбора, который особенно значим для будущего страны в переходный период.

Далеко не последнюю роль в эпоху неустойчивого развития играет конкретная форма политического лидерства. Именно она может оказаться решающей для выбора направления движения к обществу демократического, авторитарного или тоталитарного типа. Выбор этот определяется как раз в период преодоления социальной системой “кризиса идентичности” и зависит от того, какого типа лидерство — индивидуальное или коллективное — станет удачным разрешением этого кризиса.

Сегодня, например, перед нами два возможных пути преодоления кризиса — либо через индивидуально-харизматический тип политического властвования, либо через те или иные варианты коллегиального правления. Первый путь несет в себе опасность возврата к тоталитаризму или прихода к власти сильного психопатического лидера. Второй предлагает различные варианты большей или меньшей сплоченности или, наоборот, соревновательности внутри коллегиальной структуры правления.

Первый путь соответствует положениям концепции Эриксона, согласно которой разрешение глубокого социального кризиса возможно благодаря вмешательству в общественный процесс особого рода личностей — харизматических личностей.

Однако такая постановка проблемы является оправданной только в том случае, когда на политической сцене присутствует одна-единственная и резко выделяющаяся из своего окружения политическая фигура, которая к тому же становится носителем и выразителем чаяний почти всего народа.

Однако путь преодоления “кризиса идентичности” через харизматическое лидерство открывает в себе потенциальную опасность перехода к авторитарным и даже к тоталитарным методам правления, особенно если принять во внимание традицию российской политической культуры последнего времени, состоящую в скатывании к “культу личности” в политическом руководстве.

Учитывая также тот факт, что до сих пор в стране не выработана идеология переходного периода и, таким образом, сохраняется состояние “идеологического вакуума”, которым может воспользоваться сильный лидер одиночка, более благоприятным исходом современного кризиса должен быть путь перехода от личного типа руководства к коллегиальному.

Последнее обстоятельство прогрессивно в плане общеисторической тенденции замены обществ с абсолютистским характером власти демократическими обществами. Однако здесь возникают определенные сложности преодоления “кризиса” идентичности по сравнению с классической ситуацией, когда обретение новой парадигмы мышления происходит под руководством ярко выраженного харизматического лидера, сложности, которые нам необходимо преодолеть, если мы действительно стремимся к демократическому социальному идеалу. И потому сегодня особенно важно осознать фундаментальные основы и возможные варианты новой демократической модели управления.

В этой связи важно вспомнить по крайней мере о двух политических концепциях управления — о модели “теории элит”, основу которой составляют идеи Г.Моски и В.Парето, и о модели “полиархической демократии” Р.Даля. Согласно первой в управленческом и властном процессе в государстве главенствует руководящий класс, или элита, которая ведет себя как гомогенное и сплоченное социальное образование. Элита при этом определяется через три ведущие и неизменные характеристики — групповое (кастовое) сознание, сплоченность и отношение заговора. Она испытывает воздействие на себе электората, но может вести себя по отношению к нему как достаточно независимая, целостная и самодовлеющая единица, которую влияние общественного мнения не в состоянии расколоть и воздействие которого на себя элита может без большого ущерба нивелировать или свести к минимуму. Как это не парадоксально, но модель “теории элит”, функционируя в демократическом обществе, фактически наследует “монархическое кредо” управления.

Теория “полиархической демократии” Р.Даля коренным образом переоценивает феномен сплоченности, стабильности и неуязвимости властной элиты в условиях демократии. Р.Даль обращает внимание на феномен мобильности внутри центров власти. Преодолевая взгляд на политического человека как на статиста класса элиты, он подчеркивает значение постоянной конкурентной борьбы между лидерами, которая происходит к тому же под фактическим постоянным контролем народа. Он указывает на динамическую роль фактора плюрализма внутри руководящего меньшинства, которая, собственно, не дает этому меньшинству оставаться единой гомогенной элитой, а превращает ее во множество специализированных и соперничающих между собою элит. В полиархической модели сохраняется логика, общая для всех плюралистических моделей, которые пытались дать реальную основу и подвести базу под концепцию демократии как концепцию сдержек и противовесов — единственных реальных механизмов, могущих сохранить политическое и социальное равновесие между группами и партиями в обществе.

Последнее в управленческой системе устанавливается в результате переговорного процесса между лидерами партий и групп. Однако присущие конкуренции в борьбе за власть конфликты и напряжения делают возможным установление такого постоянно меняющегося равновесия только при условия, что между лидерами партий вырабатывается консенсус в отношении соответствующих норм. Только согласие относительно главных норм и ценностей демократии позволяет ограничивать столкновения между политическими лидерами — этими “друзьями-соперниками”.

Для нас эти рассуждения представляют особый интерес, поскольку в период кризисной неустойчивости политического бытия системы, следует выбирать между направлением в сторону максимального приближения к “полиархическому типу” функционирования политического сообщества или опусканием до такой точки кризиса, когда харизматический лидер, воспользуясь возросшей негативной идентичностью социума, “переиграет” всю “политическую верхушку” и станет тем национальным героем, который один поведет страну к созданию “новой идентичности”.

Движение в сторону коллегиальной модели руководства подразумевает выполнение по крайней мере двух требований. Первое связано с переоценкой правящими кругами отношения к народу. На место стремления к самоуверенному манипулированию общественным мнением должно прийти подлинное уважение к народу, которым правят. Эта переоценка ценностей элитой имеет вполне прагматическую основу, поскольку в демократической модели управления достижение и сохранение политической власти партиями и их лидерами более чем когда-либо зависит от народа. Чтобы прийти к консенсусу и мирному решению конфликтов, такая система нуждается в постоянной “ротации” лидеров через работу института выборов. Именно с помощью избирательного механизма народ оказывает влияние на управление и сохраняет косвенный контроль над правителями, создавая постоянную угрозу того, что в следующий раз он может отдать предпочтение другим партиям. Таким образом, в полиархии управляют политические лидеры, но под более или менее внимательным присмотром граждан. Требованиями, предъявляемыми к руководителям в условиях демократического режима, становится умение улаживать конфликты, находить компромиссы, которые должны повлиять на принятие людьми решений и на их поведение. На место правителей монархического типа приходят “ответственные лица”, которые по самой этимологии слова должны уметь держать ответ перед другими, что фактически предполагает наличие диалога между стоящими у кормила власти и народом. Но именно недостаточное развитие такого диалога между двумя сторонами представляется главным препятствием для выработки эффективных путей преодоления кризиса в нашем обществе сегодня.

Второе требование связано с необходимостью выработки и усвоения народом в целом и правящими кругами прежде всего “демократического кредо”. Как это ни удивительно, но власть, объявившая себя демократической, функционирует у нас сегодня согласно с “монархическим кредо”.

К сожалению, российская история показывает, что у нас принять новое управленческое кредо демократического типа оказываются неспособными именно властные структуры. Когда революция совершена, возникает вакуум управленческой модели, кризис управленческой идентичности. В условиях отсутствия новой концептуальной модели и происходит откат к старым методам и способам руководства.

Для успешного проведения реформ необходимо осознание и интериоризация руководством и народом нового демократического кредо управления. В современной политической науке под “демократическим кредо” понимается наличие устойчивых политических убеждений демократической направленности. Существует по крайней мере шесть пунктов, которые включает в себя “демократическое кредо:

1. Демократия — это наилучшая из существующих форм правления.

2. Управляющие страной лица должны избираться на основе всеобщего избирательного права.

3. Все граждане должны иметь равные возможности влияния на политику управления.

4. Решения принимаются большинством голосов.

5. Меньшинство должно иметь возможность свободно критиковать решения большинства.

6. Те, кто составляет меньшинство, должны иметь свободу действий в своих попытках поддержать мнение меньшинства (181).

Исследуя политическую реальность США, где демократические установки наиболее развиты по сравнению с другими странами, Р.Даль, в частности, отмечает одну существенную особенность американского сознания, которая крайне актуальна для современного российского общества. В политической системе Америки степень согласованности относительно статус-кво демократических норм среди слоя политиков (правящих и оппозиционных) остается неизмеримо более высокой по сравнению с электоратом в целом. И хотя это обстоятельство не является решающим для сохранения стабильности в политике, оно позволяет четко увидеть контрастность положения дел в этом отношении в нашей стране. Это лишний раз подчеркивает необходимость скорейшего начала честного переговорного процесса между партийными лидерами и поиска компромиссов и точек соприкосновения между различными мнениями. Необходимо выработать общее кредо и на его основе создать консенсус как базу грядущей стабилизации общества на платформе подлинно коллегиального управления, с одной стороны, и реального контакта с народом, с другой стороны.

Общее понижение статуса политики, которое было декларировано новым поколением экономически ориентированных правителей в ответ на социалистическое преувеличение ее роли в недавнем прошлом, создает парадоксальную ситуацию сегодня. Отвержение ведущей роли политического как фактора общественного строительства ведет к компенсационному возрастанию функции единоначалия политического лидера. Ситуация острого “кризиса идентичности”, в которой мы ныне находимся, требует определенности выбора между обращением к помощи сильной личности, способной преодолеть этот кризис, и консенсусом на основе коллегиальности правления.