§ 6. Теория радикальных социальных изменений

Ирония пессимизма «Одномерного человека» заключена в его влиянии на массовое движение, которое эта книга неожи­данно помогла запустить: само появление подобного движения противоречило убеждению Г. Маркузе, согласно которому мир политического дискурса закрыт для радикальных вызовов.

Приняв всерьез его аргументацию, широко обсуждавшуюся в эссе «Репрессивная толерантность»¹, наиболее воинственные представители новых «левых» практиковали «освободительную нетерпимость», отрицая право высказываться консервативных ораторов, особенно защищающих войну во Вьетнаме. Оправда­ние Г. Маркузе «естественного права» сопротивления для угне­таемых и подавляемых меньшинств с использованием внепра-

¹ Marcuse Л., Moore В., Wolff R. Repressive Tolerance // A Critique of Pure Tolerance. Boston, 1965.

Глава 36. Радикальная социология Герберта Маркузе 889

вовых средств, в случае если правовые окажутся неадекватны­ми, цитировалось как поддержка действиям в диапазоне от сидячих забастовок (sit-ins) в защиту гражданских прав до тер­рористических взрывов, даже после того, как он публично осу­дил последние.

Отчасти благодаря полученной таким образом известности были переизданы несколько томов ранних эссе Г. Маркузе¹, а также изданы сборники его новых работ².

В последней работе «Эссе об освобождении: психоанализ, политика и утопия» он возвращается к спекулятивному опти­мизму «Эроса и цивилизации» и объединяет элементы этиче­ских и эстетических тем своих прежних работ для того, чтобы призвать к более утопическим акцентам в дальнейшем разви­тии радикальной теории. Описывая защиту базовых человече­ских потребностей, которые он выводил из широко трактуемо­го понятия биологии, Маркузе попытался выкристаллизовать и сформулировать часто неосознаваемые желания тех движений, которые он помог вдохновить.

Несколько лет спустя Маркузе осознал очень серьезные ог­раничения, заложенные в природе негативных импульсов, ко­торые так превозносились им ранее, в 1960-х гг. Его работа «Контрреволюция и восстание»³ рассматривала мощь превен­тивных и сплачивающих сил развитого капитализма, на руку которому играл антиинтеллектуализм многих новых «левых».

Эмансипация чувственности, которую он прославлял в «Очерках об освобождении», должна сопровождаться эманси­пацией рационального сознания, которое может подпитываться с помощью интенсивного образования.

Тем, кто понял, будто Маркузе считает, что «университеты были лишь инструментами репрессии», он отвечает, что без ак­тивной интеллектуальной жизни нельзя создать серьезной угро­зы существующему статус-кво. И вновь он трактует искусство в качестве хранителя отрицания в эру контрреволюционной кон­солидации. Этот аргумент Маркузе разворачивает в расширен-

¹ См.: Marcuse H. Kultur und Gesellschaft. 2 Bande. Frankfurt, 1965; Idem. Negations. 1934—1938. Boston, 1968; Idem. Essays in Critical Philosophy. 1932-1968. Boston, 1969.

² См.: Marcuse H. Essays on Liberation: Psychoanalysis, Politics and Utopia. Boston, 1969; Idem. Five Lectures (1957—1967). Boston, 1970.

³ Marcuse H. Counterrevolution and Revolt. Boston, 1972.

890 Раздел V. Современная зарубежная теоретическая социология

ном эссе «Эстетическое измерение»¹, в котором он отвергает инструментализацию искусства, используемого во имя немед­ленной политической эффективности.