Индекс доверия к Президенту и политическим партиям среди сторонников различных избирательных объединений (Самарская область, январь 2004 г.)

	Президент	Политические партии
Все население	5,2	0,52
Сторонники:
“Единой России”	19,0	0,81
КПРФ	2,3	0,84
ЛДПР	5,3	0,95
блока “Родина”	4,8	0,56
СПС + “Яблоко”	5,6	0,32
других партий	4,4	0,54
Голосовавшие против всех	3,2	0,19
Не голосовавшие	4,0	0,36

Из таблицы видно, что индекс доверия к действующему Президенту у избирателей “Родины” (4,8) заметно выше, чем у коммунистов (2,3), существенно ниже, чем у “единоросов” (19,0), и при этом близок к характерному для абсентеистов. Сходных с последними позиций сторонники партии Рогозина–Глазьева придерживались и по отношению к политическим партиям (индексы доверия 0,36 и 0,56, соответственно, против 0,81 у “единоросов” и 0,84 у коммунистов). Это еще раз подтверждает, что голосование за “Родину” было своего рода балансом между поддержкой Президента и недоверием к существующей системе власти.

Отсюда противоречивость, двойственность восприятия “Родины” общественным сознанием. Так, по данным общенационального опроса, проведенного ФОМ в январе 2004 г., более четверти россиян считают, что “Родина” близка по своей политической позиции к “Единой России”, а 18% “сближают” ее с КПРФ. Примечательно, что если сами “родинцы” больше склоняются к первой точке зрения, то сторонники КПРФ – ко второй [http://bd.fom.ru/report/map/tb040111].

Блок Рогозина–Глазьева поддерживали примерно те же социальные группы, что и КПРФ. Тем не менее, между электоратами двух партий имеются и различия. Хотя среди избирателей и КПРФ, и “Родины” довольно мало молодежи, электорат КПРФ старше (в первом случае соотношение молодежи и лиц пенсионного возраста составляет 2 к 21, во втором – 5 к 11). Кроме того, (стр. 38) за компартию голосуют преимущественно люди с низким уровнем образования, а за “Родину” – обладатели вузовских дипломов (см. табл. 4).

Таблица 4

Доля сторонников различных партий среди имеющих различные уровни образования

	Неполное среднее	Среднее	Среднее специальное	Высшее
“ЕР”	33	35	39	28
КПРФ	22	10	9	10
“Родина”	7	10	9	12
ЛДПР	10	16	9	6

Источник: Бавин П. Электоральное поведение россиян и итоги выборов. Отчет ФОМ от 18.12.2003 (http://bd.fom.ru/report/map/d034929).

Приведенные выше данные косвенно указывают на то, что феномен “Родины” являлся не столько угрозой для КПРФ, сколько фактором, сдерживавшим “уход” бывших избирателей КПРФ из электорального пространства вообще. Какая-то часть сторонников КПРФ образца 1999 г. была “переориентирована” посредством А-ресурса на “Единую Россию”, а какая-то намеревалась просто уклониться от участия в голосовании. Их-то и привлекла к себе “Родина”. Разумеется, это – только гипотеза; чтобы ее подтвердить, необходимы панельные исследования. И все же, на наш взгляд, она выглядит вполне правдоподобной. “Родина” “спасала” электоральную кампанию от низкой явки и полной утраты предвыборной интриги.

Президент и его избиратели

Если сравнить электоральную карту РФ десятилетней давности с сегодняшней, то обнаружится разительная их несхожесть. Если в начале 1990-х годов находящиеся у власти политические движения и лидеры (включая Президента) опирались прежде всего на жителей крупных городов и экономически продвинутых регионов, то теперь основными центрами их поддержки выступают национальные республики и сельские, слабоурбанизированные области страны. Такое изменение, безусловно, связано как с авторитаризацией государственного управления, упразднением или выхолащиванием ряда демократических практик, так и с колебаниями вектора массовых предпочтений, в которых сейчас доминирует тяга к “стабильности”. Все эти сюжеты уже анализировались российскими исследователями [см., напр. Левада 2003]. Здесь же мы попытаемся показать, используя данные электоральной статистики, реальность произошедшего в РФ “электорального транзита”, его динамику.

В качестве стартовой даты возьмем первые выборы Президента РСФСР 12 июня 1991 г. Тогда за Б.Ельцина, который был единым кандидатом от демократических сил, проголосовали 57% пришедших на участки избирателей. При этом в Москве он набрал 72% голосов, в Петербурге – 67%, в Нижегородской области – 70%, в Самарской – 68%, в Свердловской – 85%, в Ростовской – 53%, в Татарии – 45%, в Башкирии – 46%, в Туве – 15%. Как нетрудно убедиться, поддержка демократического кандидата концентрировалась в крупных, преимущественно русских регионах страны. Слабее всего она проявлялась в удаленных регионах и национальных республиках.

Результаты анализа сведены в табл. 5. (В качестве основания для группировки регионов использован уровень активности избирателей в 2003 г. как индикатор локального объема А-ресурса.) Приведенные в таблице данные однозначно свидетельствуют о том, что в первые постсоветские годы главную опору власти составляли территории, где объем А-ресурса был минимальным. (стр. 39) Иными словами, власть опиралась на наиболее независимые экономически и либеральные политически социальные группы.

Примерно такая же картина наблюдалась и на референдуме в апреле 1993 г. Как видно из табл. 5, для регионов, где поддержка нынешней “партии власти” максимальна (и в доле сторонников, и в активности избирателей), в тот момент были характерны и низкая явка, и весьма сдержанное отношение к тогдашнему российскому лидеру. Та же закономерность прослеживается и на референдуме по новой Конституции в декабре 1993 г. (см. таб. 6). На проходивших одновременно выборах в Государственную Думу приоритеты нынешних лидеров поддержки “партии власти” находились на левом фланге.

Таблица 5