-assets-files-Books-State-Youth-Policy
.pdfГРАЖДАНСКАЯ ПОЗИЦИЯ, СПОСОБНОСТЬ ВЫПОЛНЯТЬ ГРАЖДАНСКИЕ ОБЯЗАННОСТИ, УСЛОВИЯ ДЛЯ ГРАЖДАНСКОЙ АКТИВНОСТИ
Вопрос о гражданской позиции молодежи является сложным для исследования и может быть осмыслен только с учетом многих противоречивых свидетельств и косвенных данных. Нередко получаемые в исследованиях свидетельства о политической инертности молодежи и ее нежелании выполнять свои гражданские обязанности оказываются мифом, как только возникают перспективы широких политических инноваций. Так, наблюдатели политических переворотов в форме легитимных выборов в Грузии и Украине не раз отмечали огромную роль молодежи, прежде всего студенческой, в достижении оппозицией своих политических целей. Притом, что о революционном потенциале молодежи известно давно (в Советском Союзе внимательнейшим образом изучались труды классиков мар- ксизма-ленинизма, в которых глубоко и основательно характеризовалась революционная молодежь), ее известный политический фанатизм в новых исторических условиях стал своего рода открытием — и научным, и практическим.
Очевидно, что это не заграничная проблема для России. Собственно, концепция ГМП в перестроечном СССР возникала как парадоксальное сочетание задач активизации молодежи для реформирования общества и одновременно «обуздания» чрезмерной ее активности — той, что может разрушить социальный порядок. Оборотная сторона молодежной инновации первоначально не слишком замечалась, и в правовом определении ГМП ее следы видны лишь косвенно: они выводятся не из самой формулировки, а из общего правила недопустимости противоправной деятельности. Когда в современных условиях возникают опасения во властных структурах относительно возможного политического поведения молодежи в духе «цветных революций», это означает, что стратегия ГМП не отвечает на такого рода вызовы.
Если так, то логика управления социальными процессами подсказывает нередко применявшийся путь: выявить возможных «зачинщиков», изолировать их, или дискредитировать, или задушить в объятьях (подкупая решением их личных проблем и т. п.). Подходит ли этот путь для нынешних российских условий? На определенные
371
размышления наталкивает анализ данных упоминавшегося мониторинга «Российский вуз глазами студентов», осуществлявшегося Московским гуманитарным университетом. На этапе 2005 г. было опрошено около 2000 студентов государственных и негосударственных вузов Москвы и ряда российских вузовских в регионах (Казань, Рязань, Петрозаводск, Сыктывкар, Вологда, Московская область и др.). Исследование не было посвящено изучению политических настроений студенчества, но краем коснулось этой темы и дало небезынтересный результат. Инструмент, применявшийся в анкетном опросе, включал индикатор, который фиксировал политическую установку на критическое отношение к властным структурам. Итог таков: около 13% студентов связывали реализацию своих жизненных планов со сменой правительства. Это очень высокий показатель прямо выраженных «бунтарских» установок, даже если из него не следует уличных беспорядков и баррикад. Для сравнения: по данным института Харриса, полученным весной 1968 г., «радикальных активистов» среди студентов США было лишь 1–2%. Д. Янкелович («Даниел Янкелович Инк.») по опросу начала 1969 г. констатировал: из общего числа студентов США около 13% могут быть причислены к «бунтующей молодежи», из них сторонники насильственных действий составляли 3,3% (другие характеризовались как «нигилисты»). Это данные авторитетных исследований, проведенных буквально накануне «студенческого бунта» 1960-х годов 504.
Прежде всего обращает на себя внимание то, что студенты, выражающие такую позицию, сосредоточены в московских вузах: здесь доля «бунтарей» приближается к 15%, когда в немосковских вузах, представленных в исследовании, — лишь около 8% (вдвое меньше). Небезынтересно и то, как представлены «бунтари» в государственных и негосударственных вузах. В московских вузах соотношение таково: 15,2 против 14,1%, в вузах регионов: 7,9 против 8,1%. Итак, наибольшая доля «бунтарей» — в государственных московских вузах. Если иметь в виду, что в исследовании представлены (хоть и в разной степени) гуманитарные факультеты крупнейших и наиболее престижных московских государственных вузов (МГУ им. М. В. Ломоносова, РГГУ, МПГУ, ГУУ, РУДН, МГИМО, МАТИ —
504 См.: Давыдов Ю. Н. Эстетика нигилизма: (Искусство и «новые левые»). М. : Искусство, 1975. С. 62–64.
372
ГТУ им. К. Э. Циолковского, ВШЭ-ГУ), то вывод ясен: протестные настроения следует в первую очередь искать в лучших вузах столицы — тех, между прочим, где более всего должна быть видна эффективность государственной молодежной политики. Каковы же характеристики тех из студентов, кто считает, что для достижения их жизненных целей необходимо сменить правительство? Или другими словами — чем эта группа «бунтарей» отличается от других студентов?
Анализ полученных данных показывает, что между «бунтарями» и всей массой студентов разницы практически нет ни по материальному положению семьи, ни по фактору совмещения учебы и работы, ни по членству в политических партиях и общественных объединениях или участию в политических акциях. Среди «бунтарей» примерно та же доля, что и среди всех студентов, тех, кому интересно учиться, кто удовлетворен профессорско-преподаватель- ским составом своего вуза, кто уехал бы жить за границу, если бы повезло с удачным контрактом. Здесь та же доля считающих, что государство должно помогать студентам, и доля уверенных, что высшее образование — это гарантия жизненного успеха, и т. д. По большинству параметров, зафиксированных в исследовании, эта группа характеризуется так же, как и все опрошенные студенты в целом. Где же различия? Они довольно неожиданны и заставляют задуматься над направленностью и механизмами молодежной политики. В группе «бунтарей» несколько больше тех, кто не считает, что их жизнь в последний год стала лучше или не изменилась. Отличное и хорошее настроение на прошедшей неделе отмечают в общей массе студентов чаще, чем в группе «бунтарей». Немного ниже у «бунтарей» показатели оптимизма во взглядах на свое будущее, в оценке того, как к студентам относятся в их вузе. Немного больше среди них тех, кто хотел бы иметь власть, навести железный порядок в стране, немного меньше — кто считает для себя важным быть независимым и т. д. Более ясные очертания дают московские государственные вузы, где больше трети «бунтарей» (34,9%) отметили, что на прошлой неделе были в плохом настроении (на общем фоне в 8,5%). Из сопоставления данных вытекает вывод, что ничего специфичного в студентах-«бунтарях» нет, что такой более или менее оформленной группы нет, а значит, ее невозможно выявить и вести с ней целенаправленную работу. По большей части обозначенные
373
расхождения статистически незначимы, и лишь улавливается некоторая тенденция, а она в том, что политическая заявка относительно правительства является отражением настроения, сегодня испорченного, а завтра, возможно, исправленного. Мерцание настроения и будет предопределять частоту появления высказываний о необходимости смены правительства (разумеется, если нет явных признаков правительственного кризиса как реальности).
С точки зрения политической стабильности в стране это явление крайне опасно. В студенческой среде политическая активность образуется по модели взорвавшейся мины: небольшого детонатора достаточно, чтобы сработал весь заряд. Незначительной части радикально настроенной молодежи (и именно студенческой, и чаще всего в столицах) достаточно для того, чтобы начался политический кризис, как это и было в прошлые десятилетия в разных странах и на разных континентах. Если лозунги и призывы радикально настроенных групп и личностей входят в резонанс с настроениями студенческих масс, ситуация может меняться с такой скоростью, что контроль и властей, и студенческих лидеров над нею невозможен. Раз отношение российских (прежде всего московских) студентов к правительству, к сложившейся в стране политической системе в целом в любой момент может быть изменено в силу стечения обстоятельств, под давлением внешних условий, то следует признать, что мы живем на вулкане. Управляя настроением, можно добиться быстрого роста негативизма студенческой массы, легко разжечь пожар антиправительственных выступлений. А долговременные факторы молодежной политики влияют на перемену настроения мало, они по большей части слабо осознаются студентами, особенно самой молодой их частью.
Но если нет связи этого обстоятельства с иными факторами, кроме общественного настроения, возникает вопрос об эффективности молодежной политики. Ведь ясно, что направление всех сил на то, чтобы у студентов ежедневно было хорошее настроение, — не может быть ни целью, ни механизмом взаимоотношений государства и студенчества. Следует также учитывать, что молодежь не обязательно выступает детонатором революционных взрывов и массовых выступлений. Так, среди участников митинга «За честные выборы» 24 декабря 2011 г. на проспекте Сахарова студентов было лишь около 10% (данные ВЦИОМ), тогда как большинство составляли пред-
374
ставители класса «рассерженных горожан» — относительно благополучные, образованные лица среднего возраста505. Однако надо видеть разницу между детонатором и движущей силой тех или иных событий в обществе, и молодежь, студенческая прежде всего, способна быстро выйти в первые ряды протестных движений, даже если не она их инициирует.
С учетом обозначенной проблемы важной задачей ГМП должно быть признано создание благоприятных условий для проявления молодежью гражданской активности. Многообразие общественнополитических организаций, включая и политические партии, в этом вопросе не помеха, а заслуживающий признание фактор.
В современной России действуют коммунистическая по идейной платформе организация Авангард красной молодежи (АКМ), Всероссийский молодежный центр ЛДПР, который является структурным подразделением Либерально-демократической партии России, Молодежное демократическое антифашистское движение «Наши», Движение молодых политических экологов «Местные», Союз коммунистической молодежи Российской Федерации (СКМ РФ) — молодежная политическая организация, политически близкая к КПРФ, Молодая Гвардия Единой России — молодежная организация Всероссийской политической партии «Единая Россия», а также ряд других организаций. Однако их возможности для реализации инновационного потенциала молодежи в общественно-политической жизни страны незначительны.
505 Почему российские студенты не ходят на митинги (2012) [эл. ресурс]. URL: http://politikan-news.net/novosti/760-pochemu-rossiyskie-studenty-ne-khodyat-na- mitingi-foto
375
ЭКСТРЕМИЗМ В МОЛОДЕЖНЫХ СУБКУЛЬТУРАХ
Молодежь как социально-демографическая группа по ряду признаков отличается от старших возрастных групп. В период взросления только формируются основные тезаурусные структуры личности. Именно этим объясняется специфика инновационного потенциала молодого поколения. Передаваемый в процессе социализации социальный опыт, накопленный прежними поколениями, подвергается молодыми людьми переосмыслению и переоценке, что приводит к различным модификациям тезаурусных систем.
Серьезные отличия проявляются не только между поколениями, но и внутри одного поколения. В данном случае нас интересуют субкультурные различия в ценностях, нормах, установках, образцах поведения и образе жизни, которые складываются в социальных группах молодежи и отличают их друг от друга. Дифференциация молодежи по принадлежности к определенным субкультурам на уровне основных тезаурусов порой настолько значительна, что говорить о наличии единой субкультуры молодого поколения довольно сложно. Хотя в научной среде такая точка зрения существует и имеет немало сторонников. Но трактовать субкультурные феномены как присущие всем молодым россиянам вряд ли оправдано.
В XXI веке в России широко распространенными становятся различные формы экстремизма среди молодежи. В одних группах экстремистские идеи носят имманентный характер, т. е. лежат в основе формирования этих общностей (националисты, террористы, религиозные фанаты и др.), в других — ситуативный (футбольные или музыкальные фанаты, сторонники различных политических, религиозных или общественных объединений).
Приведем несколько примеров, иллюстрирующих нарастание экстремизма как в молодежной среде, так и в обществе в целом, который все чаще носит национальный характер и нередко проявляется как во время футбольных матчей, так и в различных акциях массового протеста.
Кубковая встреча 29 октября 2013 г. между ярославским «Шинником» и московским «Спартаком» была отмечена не только беспорядками и драками столичных фанатов с ОМОНом, в результате которых футбольный матч был остановлен на полчаса, но и тем,
376
что небольшая группа спартаковских болельщиков развернула на трибуне флаг со свастикой. На футбольных стадионах страны регулярно можно услышать националистические лозунги, оскорбления по национальному признаку в адрес кавказских футболистов, «ухание», имитирующее крики обезьяны, адресованное чернокожему футболисту команды соперника.
С 2005 г. в различных городах России и странах СНГ проводится ежегодный «Русский марш» — шествия и митинги представителей русских националистических организаций и движений, которые приурочены ко Дню народного единства 4 ноября. В 2013 г. в «Русском марше» в Москве приняло участие около 10 тыс. человек.
Вотличие от заранее спланированных и организованных шествий и митингов, проходящих в рамках «Русского марша», все чаще в различных городах России вспыхивают стихийные протесты русского населения как реакция на преступления, совершаемые мигрантами, которые показывают не только низкую степень адаптации
крусской культуре, но и демонстративное нарушение формальных и неформальных норм поведения, нередко перерастающие в массовые беспорядки и столкновения с полицией. Вот так выглядит краткая хроника событий массовых беспорядков последних лет.
Всентябре 2006 г. в карельском городе Кондопога произошли массовые уличные беспорядки, вызванные убийством двух местных жителей группой из шести человек — выходцев из Чечни и Дагестана.
Вдекабре 2010 г. футбольные болельщики различных столичных клубов и примкнувшие к ним представители националистических организаций устроили на Манежной площади в Москве митинг и массовые беспорядки, переросшие в столкновение с полицией. Уличные волнения были обусловлены как убийством болельщика футбольного клуба «Спартак», совершенным в ходе драки между компанией футбольных фанатов и группой выходцев с Северного Кавказа, так и освобождением ранее задержанных преступников.
Виюле 2013 г. в городе Пугачеве Саратовской области произошли массовые выступления местных жителей. Поводом для протестов стало убийство чеченским подростком местного жителя. Протесты местных жителей сопровождались столкновениями с чеченской диаспорой, попыткой погрома, перекрытием автомобильной дороги.
377
Воктябре 2013 г. в московском районе Бирюлево местные жители и примкнувшие к ним представители националистических организаций устроили стихийные митинги и массовые уличные беспорядки, которые закончились столкновением с полицией. Поводом для протестов стало убийство русского молодого человека азербайджанцем.
Перечисленные акции массовых протестов объединяет преступления, совершенные против представителей коренного населения мигрантами с Кавказа. Выплеск народного гнева, который стал происходить с пугающей частотой, не случаен, поскольку у коренного населения центральной части России вызывает раздражение неуважение мигрантами русской культуры, а также наглое и вызывающее поведение некоторых мигрантов из республик Северного Кавказа, из государств Закавказья и Средней Азии. В результате в российском обществе усиливается этническая напряженность, что может в недалеком будущем привести к серьезным столкновениям на этой почве. Националистические взгляды, установки и лозунги характерны уже не только для представителей молодых возрастных групп, но и для старших.
Лидер ЛДПР В. Ф. Жириновский, пользующийся поддержкой
вмолодежной среде, в эфире программы «Поединок» на телеканале «Россия 1» 24 октября 2013 г. предложил ввести штраф за рождаемость и огородить Северный Кавказ «колючей проволокой». Жири-
новский выразил мнение, что его позицию разделяют 90% граждан России506. Насколько обоснованно высказывание политика о столь высоком уровне общественной поддержке его позиции, касающейся Северного Кавказа, мы узнаем, если обратимся к данным социологических исследований по этой проблеме.
Вконце 2013 г. свыше 30% россиян испытывают неприязнь по отношению к выходцам из южных республик, которые живут с ними
водном городе. Еще 25% чувствуют раздражение к южанам, а также страх (6%). Кроме того, в обществе заметно увеличились ксенофобские и националистические настроения. Такие данные были получены в результате двух проведенных опросов «Левада-центра», один из которых был связан с событиями в Западном Бирюлеве. Однако, как отмечают эксперты, беспорядки в Бирюлеве — отнюдь не при-
506 http://www.newsru.com/russia/27oct2013/zhir.html
378
чина роста националистических настроений, а скорее показатель состояния общества. Согласно опросу, 73% россиян сегодня высказываются за то, чтобы выдворять за пределы России нелегальных иммигрантов из стран ближнего зарубежья (в 2012 г. такой точки зрения придерживались 64% россиян). Возросло и число тех, кто в той или иной степени поддерживает идею «Россия для русских»: в 2012 г. ее разделяли 56%, в 2013 г. — 66%. Еще более заметно увеличилось количество тех, кто выступает за лозунг «Хватит кормить Кавказ». Если в мае 2013 г. так считали 55% жителей России, то в конце года приверженцев этого тезиса насчитывается уже 71%. Кроме того, выходцы с Кавказа лидируют среди представителей других территорий, за чье ограниченное проживание в России выступают россияне. За это проголосовало 54% опрошенных. Второе место делят китайцы и выходцы из среднеазиатских республик — по 45%. А третье место досталось цыганам и вьетнамцам — по 32%507.
Итак, высказывание В. В. Жириновского по сути отражает настроение русского населения страны.
Но и на самом Северном Кавказе проблема экстремизма, который носит религиозный характер, является чрезвычайно острой. На совещание Совбеза РФ в Пятигорске в мае 2013 г. были обозначены ключевые проблемы Северо-Кавказского региона: безработица, особенно среди молодежи, клановость и коррупция, не прекращающийся отток русского населения из республик Северного Кавказа, распространение влияния в регионе нетрадиционных для России радикальных течений ислама. Секретарь Совбеза Н. П. Патрушев констатировал, что «обстановка на Северном Кавказе остается сложной. Нарастает религиозный радикализм и экстремизм, особенно в Дагестане, Ингушетии, Чеченской и Кабардино-Балкарской республиках. Наиболее сложная ситуация — в Дагестане, где совершается 85 процентов от всех преступлений террористической направленности»508. Значительная часть террористов — молодые люди.
Что же предопределяет нарастание экстремизма как в молодежной среде, так и во всем российском обществе в целом? Несколько факторов, как нам представляется, здесь играют основную роль.
507http://expert.ru/2013/11/5/v-rossii-rastut-ksenofobskie-nastroeniya/?n=66995
508http://www.rg.ru/2013/05/29/reg-skfo/patrushev.html
379
Первый — социальная и экономическая неустойчивость российского общества на протяжении последних десятилетий, обеднение основной части населения и чрезвычайно высокая степень поляризации доходов. Эти проблемы дополняет массовая миграция населения, которая создает не только социально-экономическую, но и социокультурную напряженность в стране.
В 2011 г. по данным Госкомстата России молодежь (16–30 лет) составляла в численности населения с денежными доходами ниже величины прожиточного минимума 24,2%, а в своей возрастной группе доля бедных была 12,8%509. В 2012 г. среди безработных молодежь в возрасте до 29 лет составляла 42,5%510. Значительная часть молодежи, для которой актуальна проблема физического выживания, видит причины бедности (как абсолютной, так и относительной) в засилье различных этнических групп мигрантов, которые не только создают конкуренцию на рынке труда, но и не соблюдают культурные нормы коренного населения. Определенные сферы экономики, в основном связанные с торговлей и обслуживанием, находятся под контролем представителей выходцев с Кавказа. Умение зарабатывать деньги в неустойчивой российской экономике, не обладая при этом высоким уровнем образования и культуры, вызывает раздражение у коренного населения и формирует «образ врага».
Второй фактор — коррупция, пронизывающая все структуры и институты российского общества. Принцип равенства граждан перед законом и судом не всегда соблюдается. Нормы права все чаще принимают стратифицированный характер. Определенная сумма денег может повлиять на освобождение преступника от правосудия, чем нередко пользуются национальные диаспоры народов Кавказа, что разрушает доверие к суду и приводит к массовым акциям протеста коренного населения.
Третий фактор — аномия в российском обществе в Дюркгеймовом смысле, т. е. утеря тех нормативно-ценностных оснований, которые необходимы для поддержания социальной солидарности и обеспечения приемлемой социальной идентичности.
Общественная солидарность в России очень низка. По данным европейского социального исследования ценностей, проведенного в
509http://www.gks.ru/bgd/regl/b13_110/Main.htm
510Рассчитано по: http://www.gks.ru/bgd/regl/b11_36/IssWWW.exe/Stg/d1/0148.htm
380