Attachments_kuzmina-violetta@yandex.ru_ / Добсон Родителям и молодоженам

Кинли. - Но лучше всех я знал самого Томми. Он был одним из самых веселых и счастливейших детей пятилетнего возра­ ста, которых мне когда-либо выпадало удовольствие встре­ чать. Поэтому для меня было ударом, когда его мать появи­ лась в похоронном бюро в связи со смертью мужа.

Наподобие врача, умеющего защищать себя от страданий своих пациентов, распорядитель похорон также должен обла­ дать внутренней защитой от скорби. В течение года мне при­ ходится соприкасаться в среднем с несколькими тысячами мужчин и женщин, которые испытали невосполнимую поте­ рю. Если бы я не обладал барьером, изолирующим меня от их эмоционального состояния, то моя работа была бы невозмож­ ной. Однако трудно не сопереживать детям.

«Я не знаю, что бы я делала, если бы у меня не было Том­ ми, - сказала мне его мать - Он ведет себя как настоящий мужчина: не плачет, делает все, чтобы занять в семье место отца». И действительно, малыш Томми держался так, как, в его представлении, в подобной ситуации должен держаться мужчина, - не проливая слез и стараясь по возможности за­ менить отца.

Я уверен, что это было неправильно. Я должен был ска­ зать матери, что Томми еще не мужчина, что ему тоже нужно выплакаться, что он нуждается в утешении, возможно, даже большем, чем она. Но тогда я ничего не сказал... Потом в те­ чение двух лет я наблюдал за Томми. Радость больше не по­ являлась на прекрасном лице ребенка. Даже неспециалист мог заметить, что ребенок переживает эмоциональный недуг. Я уверен, что он начался тогда, когда мать малыша по своему неведению не дала ребенку возможности выразить свою пе­ чаль, поставив его в трудное положение и возложив на него непосильное бремя. Я имею в виду ее слова о том, что он дол­ жен занять место отца.

Примеров из жизни, когда ситуация проявляется настоль­ ко отчетливо, как в случае с Томми, не так уж много. Но мне пришлось встречаться с трагическими ситуациями, заставлющими содрогнуться. И тогда мне задавали вопрос: «Что я дол­ жен сказать Мэри (или Полю, или Джиму)?» Поэтому я ре­ шил, наконец, что надо как-то разобраться с этой проблемой.

Я отправился к экспертам - к людям, которые знают, как следует обращаться с ребенком во время семейных трагедий. Я попросил ученых дать родителям рекомендации и указания, которым они должны следовать во время тяжелой ситуации в

61

семье. Я разговаривал со многими специалистами, но в основ­ ном с психиатром доктором Э.И.Дюваллем и детским психо­ логом доктором Джеймсом Гарднером. Переходя на язык, до­ ступный непрофессионалу, попробую передать то, что я усво­ ил из их объяснений и советов.

Когда ребенок, как и любой человек независимо от возра­ ста, переживает болезненную утрату, необходимо позволить ему плакать, до тех пор пока у него не иссякнут слезы. Надо быть с ним бережным и деликатным, чтобы он не чувствовал смущения и неудобства от того, что он не в силах остановить рыдания. Такие слова, как «не плачь», советуем вычеркнуть на это время из своего словаря, поискав в нем иные утешения.

Потребность в плаче может возобновляться у детей в те­ чение нескольких дней и даже месяцев. Когда у ребенка воз­ никает желание плакать, не надо сдерживать его. Наоборот, будет лучше, если он поймет, что плакать в такой ситуации - хорошо, что в этом нет ничего такого, чего следовало бы сты­ диться.

Временами у ребенка может появиться стремление побыть наедине со своим горем. К такому желанию следует отнестись с уважением. В большинстве случаев доверительный контакт со взрослыми, их поддержка оказывают на ребенка, пережи­ вающего горе, почти такое же целительное действие, как и его собственные слезы.

Ребенку следует знать: «Смерть человека - это конец его жизни». Всякая «ложь во спасение», например: «Мама уехала в отпуск» или «Папа отправился в путешествие» только ус­ ложняют положение, запутывают ребенка, лишь на время от­ кладывая неизбежное. У детей, особенно у маленьких, еще весьма слабо развито ощущение времени. Если ребенку гово­ рят, что мама уехала в отпуск, он может решить, что ее воз­ вращения надо ждать к вечеру или завтра. И когда наступает это время, а мама не появляется, ребенок переживает болез­ ненное разочарование. Он теряет при этом веру в своих близ­ ких, которые обещали ему скорый приезд мамы. А ведь только они остались у него в жизни. И это именно то время, когда взаимное доверие особенно необходимо. Конечно, трудно про­ изнести слово «никогда», зная, какой поток слез вызовет это сообщение. Но в этой ситуации оно будет высшим проявлени­ ем доброты.

Не обязательно разъяснять маленькому ребенку суть смерти. Попытки сделать это могут даже принести вред. Для

62

ребенка пяти лет слово «смерть» означает «отсутствие», поэ­ тому любые объяснения могут только запутать малыша. Если ему приходилось видеть мертвую птицу или умершее домаш­ нее животное, то можно провести некоторые сравнения. Од­ нако главным, что должен понять и признать ребенок, б. дет отсутствие близкого человека в будущей жизни семьи. Лели ребенок как-то воспримет, что его мать или отец, брат или се­ стра ушли из жизни и никогда не вернутся, то со временем, с помощью вопросов и собственных наблюдений, он создаст свое представление о смерти, осмыслит ее истинную суть.

Не стоит усиленно отгораживать ребенка от признания са­ мого факта смерти, от тех обстоятельств, которые сопутству­ ют ей. Если умирает отец, то следует разрешить ребенку взглянуть на него в гробу, чтобы он собственными глазами мог убедиться в том, как изменилось его лицо, каким он стал не­ движимым, застывшим, увидеть разницу между жизненной силой, которую излучал отец, и той неподвижной маской, ко­ торая никак не может быть присуща его папе. Увидев все это, ребенок легче переживет тяжелое испытание.

Однако советуем ограждать детей от любого зрелища мас­ сового проявления страдания, например, когда на похоронах собирается большая группа скорбящих. В этом случае ребенка лучше привести попрощаться с покойным до начала похорон.

При попытках объяснить детям в возрасте от двух до ше­ сти лет, что такое смерть, нужна большая осторожность, осо­ бенно если пользоваться теми понятиями, которые, по мне­ нию взрослых, наделены соответствующим смыслом. У детей такие объяснения могут вызвать недоумение. Например, ког­ да религиозно настроенному мужу говорят в утешение, что его жена переселилась на небеса, смысл этих слов для него со­ вершенно ясен. Но их пятилетнему ребенку непонятно, поче­ му мамочка покинула его. В подобном контексте слова «небе­ са», «рай» означают для ребенка какое-то очень далекое мес­ то. Он еще не в состоянии понять, отчего мама решила остать­ ся где-то там, а не вернуться к нему домой.

Вполне вероятно, что одновременно с желанием плакать малыш может почувствовать раздражение и даже гнев в отно­ шении умершего близкого человека, который от него ушел. Эти эмоции возникают у ребенка из-за ощущения, будто его покинули. Когда у малыша появляется такое чувство, надо не препятствовать свободному его выражению, а поступать так же, как при желании ребенка поплакать.

63

Довольно обычное явление, с которым труднее справляют­ ся дети, - это возникновение чувства вины перед умершим. Если, например, умерла сестра, на которую он раньше злился, ему может показаться, что это произошло по его вине. Когда умирает мать, а ребенку прямо не говорят о происшедшем, то весьма вероятно, что он поверит, будто его плохое поведение заставило маму навсегда уйти от него. Чувство вины, испыты­ ваемое ребенком и усиливаемое смертью, может довести его до невротического расстройства, которое наложит отпечаток на всю его жизнь.

Если ребенку предоставляют возможность выплакаться, пока не иссякнет потребность в слезах, если его стараются утешить в достаточно сдержанной манере, если ему просто го­ ворят правду и позволяют самому увидеть покойного, чтобы понять, чем смерть отличается от жизни, если при появлении у него раздражения, обиды или чувства вины с ним обраща­ ются просто и естественно, то есть так же, как когда он пла­ чет, то сила утраты не ослабевает, зато страдания он сумеет преодолеть легче.

У этой трагической ситуации есть, как это ни парадок­ сально, некая воспитательная сторона. Воспринимая смерть как естественный конец жизненного пути человека, ребенок навсегда сохраняет память о покойном. Когда проходит пер­ вый период глубокого горя и скорби, вполне естественно воз­ никает стремление членов семьи вспоминать и рассказывать о покойном то, что позволит оживить личностные особенности и привычки усопшего, благодаря которым он занимал достой­ ное место в жизни семьи. Дети при этом испытывают особен­ ное удовольствие, так как у них богатое воображение и они могут заставить умершего как бы снова ожить. Такие воспо­ минания не возвращают и не усиливают чувства печали и го­ ря. В той мере, в какой дети получают свободу воспоминаний, от них постепенно отступает в прошлое причина их горя».

В пределах тех проблем, которые затронул Джон М. Мак-Кинли, он правильно расставил все акценты. Однако, к сожалению, не вклю­ чил ни одной ссылки на христианское вероучение, где дается единст­ венный удовлетворительный ответ на вопрос о смерти. Поэтому мне трудно согласиться с сомнениями Мак-Кинли о целесообразности слов о небесах и рае. Мы ведь можем сказать и так: «Сегодня твоя мама ушла от нас, но, слава Богу, когда-нибудь мы сможем там, на небесах, собраться все вместе!» Какое утешение для горюющего ре-

64

бенка узнать, что однажды, в будущем, произойдет воссоединение семьи, после которого они с мамой уже никогда не расстанутся!

Советую родителям, исповедующим христианские ценности, на­ чать знакомить детей с представлениями о даре Жизни Вечной задол­ го до того, как у них возникает потребность постичь ее смысл.

3 Джеймс Ч. Добсон

Глава 3

ОБРАЗОВАНИЕ ДЕТЕЙ

Можно ли обучать чтению детей четырехлетнего возраста? Следует ли мне заняться этим со своим ребенком?

Если ребенок дошкольного возраста выделяется сообразительно­ стью и острой восприимчивостью, стремится учиться читать, не ис­ пытывая слишком сильного давления со стороны взрослых, то совсем неплохо обучить его этому. Однако условия, заключенные в слове «если», достаточно серьезные. Немногие из родителей способны зани­ маться со своими детьми, не проявляя неудовольствия и разочарова­ ния при виде неудач, даже вполне естественных для маленьких де­ тей. Это выглядит примерно так же, как, например, попытки самому научить свою жену водить автомобиль: в лучшем случае дело риско­ ванное, в худшем - чреватое тяжелыми последствиями. Необходимо заметить, что обучение ребенка должно начинаться в том возрасте, в котором существует наибольшая потребность в чтении.

Зачем тратить большие усилия на то, чтобы научить ребенка чи­ тать, когда он еще не научился многим более простым вещам, напри­ мер правильно переходить улицу, надевать башмаки, считать до де­ сяти или отвечать по телефону? Поэтому не стоит впадать в панику в связи с тем, что ваш дошкольник еще не умеет читать. Самый луч­ ший вариант: обеспечить своего ребенка интересными книгами, раз­ личными игрушками с печатными текстами, чтобы вы могли читать их ребенку и отвечать на его вопросы, то есть предоставить малышу развиваться нормальными темпами.

66

Я считаю, что отметки за успеваемость, начиная с третьего клас­ са, представляют ценность для учеников. Они служат как бы под­ креплением реальных результатов обучения: наградой для ребенка, который добился успеха в занятиях, или стимулом для тех, кто от­ стает в учебе. Однако очень важно умение пользоваться отметками правильно, так как они могут не только способствовать формирова­ нию мотивов для успешной учебы, но и разрушать их. В начальной и средней школе отметки ученика должны основываться на стремле­ нии и возможности ребенка, то есть его успехи следует оценивать с учетом его способностей. Медлительный, несообразительный ребенок должен получить полную возможность добиваться успеха и не отста­ вать от одаренных детей. Если он постоянно трудится, стремится к знаниям, то его необходимо вознаградить положительной оценкой за добросовестное выполнение учебных заданий, причем даже тогда, когда его работа не дотягивает до определенного стандартного уровня. В соответствии с той же логикой способный ребенок не должен получать всегда отличные отметки только потому, что, благодаря его возможностям, ученье ему дается очень легко.

Основная цель оценки успеваемости учащихся начальной школы и младших классов средней школы должна заключаться в вознаграж­ дении усилий ученика по овладению знаниями и умениями. Однако в старших классах средней школы отметки по дисциплинам, необхо­ димым для подготовки к поступлению в колледж, должны выстав­ ляться строго в соответствии с абсолютным стандартом, так как от­ личная отметка, например, по химии или латыни воспринимается приемной комиссией колледжа как символ совершенных знаний по этим предметам. Поэтому учителя старших классов должны всегда помнить о сохранении значения этого символа.

Может ли быть полезен перевод ребенка из одной школы в другую? Ваше мнение?

Да, перевод может принести пользу, так как бывают ситуации, когда смена школы, а порой и смена учителей в рамках одной школы просто необходимы ребенку. Специалисты по вопросам образования не спешат высказывать свое одобрение таким переводам по вполне

67

очевидным причинам. Однако такую возможность следует предостав­ лять учащимся, если этого требуют какие-то обстоятельства. Напри­ мер, бывают случаи, когда у учащегося возникают проблемы соци­ ального характера, которые ему легче разрешить в новых условиях, в другом месте.

Следует также учитывать, что в уровне требований к ученику между школами существуют огромные различия. Некоторые школы расположены в районах с высоким уровнем жизни их жителей. Боль­ шинство детей здесь вполне интеллигентны и хорошо развиты. Сред­ нее значение коэффициента интеллектуального уровня у них может достигать 115-200 баллов. Поэтому что может произойти с ребенком в такой школе, если у него только средние способности? Вероятно, он вполне мог бы достигнуть приличного успеха в обычной школе, но, например, в Эйнштейновской начальной школе он попадет в число слабейших учеников.

Моя точка зрения сводится к следующему: успех не определяется в абсолютных величинах, он всегда оценивается с помощью сравне­ ния. Ребенка едва ли волнует вопрос: «Как идут мои дела?» Скорее он поинтересуется: «Как я успеваю по сравнению с остальными?» Ма­ ленький Джонни может считать себя полным болваном, однако в группе, в которой дети отличаются более слабыми интеллектуальны­ ми качествами, он мог бы стать лидером. Следовательно, если ребе­ нок с трудом выполняет требования, которые предъявляются ему в связи с той или иной причиной в этом учебном заведении, то одним из выходов из подобной ситуации может стать переход в более под­ ходящую для него школу или в другой класс.

Надо ли в общественных школах вводить обучение предметам, связанным с религиозными верованиями

иобрядами?

В подходе к этому вопросу не следует проявлять излишнюю дог­ матичность. Право родителей выбирать религиозную ориентацию для своих детей должно быть защищено.Нельзя позволять, чтобы какойлибо учитель или представитель администрации мог выступать про­ тив того, чему ребенка учат дома. С другой стороны, большинство американцев исповедует веру в Бога. Я был бы рад увидеть, что Бога почитают в каждом классе. Решение Верховного суда, запрещающего внеконфессиональную школьную молитву (даже молчаливую), сле­ дует считать крайней мерой. И я сожалею о том, что ее ввели. Не-

68

значительное меньшинство детей из семей атеистов можно было бы легко оградить от молитв в школе.

Кстати, на мой взгляд, интересно отметить, что суды, категори­ чески запретившие проводить молитву в школе даже молча, не заме­ чают, что в Конгрессе США каждый день заседание начинается с мо­ литвы, которая читается вслух. Аналогичное противоречие мы видим в том, что Верховный суд в 1981 году принял постановление, в соот­ ветствии с которым школы не имеют права вывешивать текст Десяти заповедей на своих досках объявлений, хотя те же самые библейские предписания начертаны на стенах здания самого Верховного суда! О чем это говорит, если задуматься о мудрости наших судей, формиру­ ющих национальную политику в вопросах морали?!

Да, учителя, которые поддерживают порядок на уроках, чаще становятся самыми уважаемыми преподавателями среди всего педа­ гогического коллектива школы. Но, конечно, это происходит при ус­ ловии, что эти учителя профессионально сильные и не слишком брюзгливые люди. Учащиеся почти всегда любят учителя, который может контролировать ситуацию в классе без излишней агрессивно­ сти и нажима. Первая причина такого отношения детей связана с тем, что порядок создает ощущение безопасности. Когда ситуация в классе выходит из-под контроля, особенно в начальной школе, дети чаще всего начинают бояться друг друга. Если учительница не может за­ ставить класс правильно себя вести, то как она сумеет помешать ху­ лигану вытворять безобразия? Сможет ли она не дать учащимся вы­ смеивать какого-либо слабого ученика? Многие дети не слишком справедливы и даже не очень честны по отношению друг к другу, не всегда относятся к другим людям с пониманием, поэтому они чувст­ вуют себя спокойнее, когда у них строгий учитель, который в трудной ситуации найдет правильное решение.

Вторая причина в справедливости. Если кто-либо нарушил пра­ вило, дети хотят немедленного наказания. Они преклоняются перед учителем, который может приводить в действие основанную на рав­ ных правах и обязанностях систему правил поведения. Дети находят большое удовольствие в соблюдении разумных общественных правил

69

и порядка. И наоборот, учительница, которая не контролирует ситу­ ацию в классе, допускает возможность отстраниться от совершаемых нарушений, не может пользоваться уважением учеников, так как на­ рушает основы системы ценностей, в которой существуют дети.

Третья причина, которая способствует восторженному отноше­ нию детей к строгим учителям, связана с тем, что хаос на занятиях создает в классе нервозность. Крики, драки и неразбериха кажутся детям забавными примерно в течение десяти минут. На смену ве­ селью приходит замешательство, которое вызывает чувство устало­ сти и раздражения.

Очень часто мне приходилось улыбаться, когда я видел, с какой проницательностью ученики второго или третьего класса оценивали мастерство своих учителей в наведении дисциплины и порядка. Дети хорошо понимают, как следовало бы вести занятия в классе. Остается только пожелать, чтобы все учителя без исключения отдавали себе отчет в этом и понимали, что их самые строгие судьи - дети.

Я работаю учителем в младших классах средней школы. В течение дня в моей аудитории по очереди занимается пять классов. Самая большая проблема, которая у меня возникает при работе с детьми, со­

Я сталкивался с аналогичной проблемой, когда преподавал в младших классах средней школы. В конце концов я пришел к ее ре­ шению, основываясь на уверенности в том, что молодые люди станут сотрудничать с учителем, помогать друг другу только тогда, когда это будет совпадать с их собственными интересами. После безрезультат­ ных упрашиваний, укоров и увещеваний я однажды утром объявил, что отныне меня не интересует и не заботит, принесли ли они учеб­ ники, тетради и карандаши на занятия. У меня было в запасе двад­ цать учебников и несколько коробок с наточенными карандашами, которые они могли бы у меня попросить. Если кто-то из учеников за­ бывал принести в класс эти нужные ему вещи, то он мог обратиться ко мне с просьбой. При этом я не гневался, не скрежетал зубами, не

70