семинар 1 (17 января) / Литература / Сказкин С.Д. - Очерки по истории западно-европейского крестьянства в средние века - 1968

во принуждено было ориентироваться на местный рынок. А местный рынок был очень ограничен, и его спрос вполне покрывался излишком продуктов полунатурального крестьянского хозяйства. Если же мы примем во внимание обычную в то время политику мелких государств и городов, запрещавших вывоз хлеба с целью поддержать низкие цены, то станет ясно, что в этих условиях местный рынок мог обслуживаться хлебом только крестьянских хозяйств. Производство хлеба сельскохозяйственным предприятием могло быть возможно только при условии дарового труда барщинников, а последнее в Баварии и во всей Юго-Западной Германии было невозможно по двум причинам. Первой из этих причин была сравнительная слабость феодальных сеньоров как класса; второй — существование в Юго-Западной Германии города и городской системы наемного труда. Барщина, как система производства,"не может применяться случайно, периодически и неповсеместно, в отдельных хозяйствах. За барщиной, как определенными отношениями, стоит барщинник, всячески ей сопротивляющийся. Она построена на порабощении одного класса другим, она есть выражение со- циально-экономической мощи дворянства среди остальных классов общества феодальной формации: бюргерства и крестьянства. Барщина, как система труда, оказалась возможной на востоке Германии, как мы увидим дальше, потому что слой колонизаторов-рыцарей мог систематически обогащаться уже с XIV в. продажей натуральной ренты; города востока сами в значительной мере жили вывозом сельскохозяйственного сырья и поэтому не могли оказывать серьезного сопротивления нарастанию крепостных отношений. Ничего этого в Южной Германии не было. Наоборот, здесь старинные города, несмотря на упадок Южной Германии со второй половины XVI в., продолжали все же играть некоторую роль как центры торговли, ремесла и промышленности, о чем свидетельствуют постоянные жалобы дворянства на отcyTcfBHe рабочих рук в деревне и их дороговизну. Все это вместе взятое и приводило к тому, что сеньоры предпочитали без хлопот собирать ренту со своих держателей, переложив на последних хозяйственные заботы, а в значительной мере и труд по реализации продуктов своего хозяйства на рынке. Для крупного предпринимательского хозяйства, основанного на барщинном труде кре-

320

ным образом вести хозяйство. Он не имел права сдавать землю в аренду. Продажа в залог могла иметь место только с разрешения сеньора. За свое право крестьянин уплачивал сеньору так называемый мейерский чинш, который, однако, в противоположность порядкам на югозападе Германии, был весьма значителен, достигая в южной части Нижней Саксонии половины, иногда двух третей обычной в этой местности арендной платы. В северной части Нижней Саксонии чинш был небольшим, зато барщина занимала обычно один день в неделю; были случаи, когда она равнялась двум и даже трем дням. Крестьянин мог потерять свое право на участок (АЬшеіеrung), если он плохо хозяйничал, или если не платил чинша в течение 2—3 лет, или, наконец, если он своевольно распорядился своим участком без согласия на то сеньора. Лишение мейерского имущества могло совершиться только по судебному приговору. Но сеньор и в этом случае не мог присоединить мейерское держание к своей земле и обязан был немедленно же позаботиться о приискании нового держателя.

Таким, однако, мейерское держание стало сравнительно поздно, в XVI—XVII вв. Но даже и в это время оно по своим платежам ближе к аренде, чем чиншевое держание; оно было тяжелей обложено в пользу сеньора и допускало большее вмешательство сеньора в хозяйство мейера. Это объясняется тем, что оно действительно произошло от срочного держания, близкого к аренде.

В своей капитальной монографии о сеньориальном строе в Северо-Западной Германии Виттих7 попытался нарисовать эволюцию аграрного строя на этой территории, начиная с раннего средневековья. Для ранних периодов его теория остается, впрочем, очень гипотетической. Эпоха крупного средневекового поместья создается, по его мнению, в Северо-Западной Германии до XIII в. Во главе вилл стоит полукрепостная администрация— мейеры (villicus-Meier), которые, как мы сейчас увидим, не имели ничего общего с мейерами XVII и XVIII в. Мейер ведет хозяйство на домене сеньора и собирает сеньориальные ренты с населения виллы. Крестьянское население вилл прикреплено к земле. Точно оп-

322

ределйть его владельческие права не представляется возможным, но в большинстве случаев крестьяне были наследственными держателями при условии неукоснительного выполнения платежей и повинностей. К XII в. мейеры мало-помалу превращаются в привилегированный слой полукрепостной вилликационной администрации (министериалы). Служба при дворе и в войске сеньора — их право и обязанность. Позже они получают звание рыцаря и возвышаются даже над свободными. Из временного поручения, каким была мейерская служба раньше, она превращается в право, передающееся по наследству. Между крепостными и сеньором вырастает, таким образом, новый слой мейеров, которые оттесняют сеньора и превращают свою мейерскую службу в право, в лен, приносящий мейеру известный доход. Сеньоры начинают борьбу с мейерами — министериалами, стремятся заменить их срочными арендаторами, берущими как бы на откуп все платежи и повинности крепостных. Но скоро обнаружились невыгодные стороны такого спосо-

прибегли к новому способу управления. Они стали сдавать в аренду мейерам только домен, сохранив непосред-

перь сеньор получает определенную плату за землю своего домена, часто в виде части продукта. Но зато самая

ративно-судебные функции. К этому времени крепостные сделались почти собственниками своих участков и уплачивали за них умеренный чинш, твердо установленный и в XIII в. благодаря повышению цен на хлеб в процветающих городах Нижней Саксонии реально понизившийся. Теперь сеньоры стремятся покончить с вилликационной системой, которой трудно управлять и которая дает небольшие доходы, в значительной мере поглощаемые расходами по управлению в виде оплаты службы фохтов. Сеньоры освобождают крестьян, снимают с них крепостные платежи (Herbefal, Kopfzins, Bedemund, Freikauf),

но вместе с тем «освобождают» их и от земли, уплачивая им при этом известную сумму за отказ от надела. Выкуп земли не повлек, однако, за собой появления собственной запашки сеньора. Бывшие крепостные держания были соединены в более крупные и сданы в краткосрочную аренду за уплату определенной части продукта (7з)> с обязательством нести кроме этого некоторые повинности. Эти новые арендаторы и были мейеры, предшественники тех, которых мы застаем в Нижней Саксонии в XVII и XVIII вв. Часть обезземеленных держателей после освобождения осталась в деревне, образуя кадры малоземельных оседлых батраков, другая — направилась в города или на восток, где в это время шла усиленная немецкая колонизация.

Новые мейеры скоро сделались наследственными, по крайней мере, фактически. С XVI в. сильная территориальная власть стремится увеличить и упорядочить поступление государственных налогов. К этому времени сеньоры и рыцари, вытесняемые наемниками, перестают быть основой войска и обращают свои интересы к земле. Правда, они не заводят крупных хозяйств, подобно своим прусским собратьям, но все же начинают заниматься хозяйством на домениальной земле и стараются освободить ее от налогов. Идет длительная борьба между герцогами и дворянством. Герцоги идут на уступки и соглашаются на освобождение домениальной земли от налогов, но в то же время ограничивают права дворянства на мейерские держания, запрещая им сгонять мейеров с земли и повышать мейерские платежи. Так интересы государственной казны превращают мейерские держания в своего рода государственный институт, придают публичноправовую окраску отношениям мейера и сеньора и обеспечивают мейеру наследственность держания и неизменность его платежей и повинностей. Институт мейерского держания создан. Из краткосрочной аренды оно превратилось в обычное держание, напоминающее цензиву. Отличие его от последней в том, что оно образовалось поздно. Поэтому платежи, с ним связанные — выше, а вмешательство сеньора —больше, чем при цензиве.

Итак, в отличие от чиншевого держания Южной Германии, мейерское держание есть результат некоторого процесса, видоизменившего в XVI в. ту эволюцию, которую переживал сеньориальный строй Западной Европы.

324

Установление в XIV в. мейерского держания как формы, близкой к срочной аренде, есть этап, которого Юго-За- падная Германия в массе не знала. Лишь с XVI в. мейерское держание снова становится наследственным и приобретает характер, приближающий его к цензиве. Спрашивается, почему же в данном случае мы не наблюдаем того прямого пути развития, каким отличаются аграрные отношения на юго-западе Германии? Виттих, давший нам описание аграрного строя Северо-Западной Германии, совершенно не объяснил причин, которые обусловливали каждый этап его сложной эволюции. Но два общих факта установлены им довольно прочно: 1) превращение в XIII и XIV вв. зависимых от сеньории крестьян — наследственных чиновников в свободных, но утерявших свое право на землю арендаторов и возник-

зование, с фиксацией их сеньориальных платежей и повинностей. Эти два факта, если мы будем рассматривать их с точки зрения интересов сеньора, означают то, что вначале сеньорам удалось обезземелить крестьян, а затем крестьяне, правда, иного типа, чем прежние, снова закрепили за собой землю сеньоров. Следует отметить, что и на северо-западе Германии в некоторых местах (Вестфалия, юг Нижней Саксонии), там, где сохранились остатки крепостной зависимости (Eigenbehorigkeit в Гойя-Дипгольц, Halseigenschaft в Гильдесгейме и т. д.), близкой по характеру к «крепостному» состоянию (Leibeigenschaft) в Юго-Западной Германии, в большинстве случаев сохранились и старинные прочные права крестьян на землю и таким образом эволюция аграрных отношений была более простой и близкой к эволюции на югозападе Германии. Этот на первый взгляд парадокс объясняется, однако, довольно просто. В XII и XIII вв., когда сеньоры на северо-западе Германии освобождали крестьян, но захватывали или скупали у них наделы, права крестьян на землю в силу обычая, были довольно прочны и приближались к феодальному наследственному держанию. Такими они остались и вплоть до XIX в., там, где освобождение крестьян по той или иной причине не произошло. Личная крепость превратилась в реальную, но и там, где она сохранилась, она стала огра-

325

ничиваться определенными платежами. Например, в Гильдесгейме «крепостные» участки были во всех отношениях более выгодными для крестьян, чем даже мейерские держания. Права лично крепостных на землю в Гойя-Дипгольц (Leibeigenbehorigkeit) фактически ничем не отличались от мейерского держания.

Итак, на вопрос, чем объяснить более сложный характер эволюции аграрных отношений на севере по сравнению с югом в Западной Германии Виттих не дает точного ответа. Эту задачу поставила себе Маргарита Бош в интересной монографии об аграрном строе в герцогстве Клеве и графстве Марк8 . Ее выводы носят суммарный характер, но все же они имеют известное значение для решения интересующего нас вопроса. Освобождение крестьян, лишение их земли в XIII и XIV вв. и появление краткосрочного мейерского держания произошло прежде всего на территории будущего Ганновера и Брауншвейга. Здесь раньше и быстрее, чем где-либо в Нижней Саксонии, развились торговля и города. Бардевик на судоходном Йльменау, притоке Эльбы, еще в XII- в. был центральным пунктом торговли между славянами и саксами; затем в XII в. его вытесняет Любек. В Люне-

продуктов. Территория между Везером и Эльбой становится торговым путем между Северной и Южной Германией, между Немецким и Балтийским морями. Расцветают крупные города — Бремен, Люнебург, Гамбург, Любек и Висмар. Большое значение (вывоз в Скандинавию) приобретает пивоварение, поглощавшее излишки сельскохозяйственных продуктов. Результаты этого не замедлили сказаться на аграрном строе страны. Происходят процессы, типичные для стран раннекапиталистического развития: освобождение крестьян и стремление сеньоров в местах, непосредственно примыкающих к промысловым пунктам или лежащих на торговых путях, к

326

ленности возможна была только в форме превращения крестьян в срочных арендаторов. В XV и XVI вв. — время расцвета городов в Северо-Западной Германии — мейерский чинш растет непрерывно, уподобляясь поземельной ренте. Наоборот, последующий упадок Ганзы и северогерманской торговли поставили Северную Германию в условия, аналогичные с Юго-Западной Германией, в положение заглохшей провинции, стоящей вдали от мировых торговых путей. Города падают, выдвигается значение территориальной власти, которая в своих интересах кладет известный предел эксплуатации крестьян сеньорами. Но даже и там, где, как на самом севере Нижней Саксонии, власть князей оказалась слабой, происходит тот же процесс превращения мейерского держания в наследственное и фиксация мейерских платежей. Это обстоятельство показывает, что не столько вмешательство государственной власти, сколько экономическая необходимость понуждала сеньоров на уступки мейерам. Эта необходимость заключалась в том, что в Нижней Саксонии, за исключением отдельных территорий, по целому ряду причин не мог развиваться массовый вывоз продуктов сельского хозяйства и, следовательно, не было почвы и для крупного барщинного предприятия, подобного тому, какое было на востоке Германии. Экономический упадок Северо-Западной Германии с конца XVI в. и ее малолюдье, увеличившееся особенно в XVII в., (Тридцатилетняя война), побуждали сеньоров дорожить мейерами, что и привело к превращению их в наследственных держателей своих участков. Но в Восточном Люнебурге, примыкающем к Эльбе, и в Падерборне на Везере развилось помещичье хозяйство, весьма сходное с заэльбским крепостным хозяйством.

Перейдем теперь к изучению аграрного строя в заэльбской Германии. Здесь в восточной части ШлезвигГольштейна, в Мекленбурге, Померании, Пруссии, в восточных провинциях Австрии (Чехии, Галиции, Силезии, Венгрии) мы встречаем более или менее близкие друг к другу формы аграрных отношенй, которые говорят о господстве крупного и среднего помещичьего хозяйства, работающего на рынок при помощи труда барщинных крестьян, прикрепленных к поместью.

Типичной хозяйственно-правовой ячейкой заэльбской Германии в XVIII в. было рыцарское поместье. По обще-

327

му правилу рыцарским поместьем могли владеть только земское дворянство — юнкера, духовные и светские корпорации (монастыри и городские магистраты). Но титул владения не имеет особого значения для экономической сущности — внутренняя социально-экономическая структура этих поместий была одинакова. Отличительным ее признаком, по сравнению с западом Германии, было то, что в этих имениях всегда была большая барская запашка, которая и являлась экономическим центром поместья, его смыслом. Земское дворянство, господствующий класс, сумело добиться того, что государство, как и само дворянство, смотрело на остальное население как на рабочую силу, призванную обслуживать барское хозяйство.

Дворяне обыкновенно сами вели свое хозяйство, ре- ж е — сдавали его в аренду со всеми угодьями и крестьянскими повинностями. В последнем случае аренда нисколько не нарушала хозяйственного строя поместья: разница была лишь в том, что вместо помещика-дворя- нина выступал его арендатор. Часто помещичье хозяйство было не очень велико, так что им можно было управлять из господского двора, где жил помещик или арендатор. Более крупные имения были разделены на фольварки во главе с отдельными управляющими.

Господское имение делится на две части: собственная вспашка помещика и крестьянские хозяйства, входящие в состав поместья не только как хозяйственного единства, но и как судебно-административного округа, ибо помещик являлся представителем административной и судебной власти по отношению к крестьянам поместья.

До второй половины XVIII в., т. е. до эпохи быстрого экономического подъема сельского хозяйства Восточной Германии, на полях юнкерских и крестьянских хозяйств царили еще старинные примитивные системы производства— трехіполье на так называемом «внутреннем поле», система залежи на землях худшего качества, не входивших % правильный севооборот (так называемое «наружное поле»). Поля помещика весьма чаісто лежали чересполосно с крестьянскими и обрабатывались барщинным трудом крестьян, их рабочим скотом и их инвентарем.

Экономическая сущность классовых взаимоотношений в восточногерманском поместье сродилась, следовательно, к тому, что помещик отбирал в свою пользу в натуре большую часть трудовой энергии крестьянской семьи и

328

крестьянского хозяйства (отработочная рента). Притязания помещика на барщину живших в пределах его поместья крестьян были сравнительно недавнего происхождения, не раньше XVI в. Некогда крестьянин и рыцарь были лишь соседями, не связанными между собою никакими правами и обязанностями. Несколько позже, в XIV и XV вв., рыцарь сделался сеньором крестьянина, его Grundherr'OM, но это, как мы видели на примере Западной Германии и Франции, было очень далеко от крепостничества в том виде, в каком мы его встречаем на восто-

различие размеров крестьянского хозяйства.

В Восточной Германии было небольшое количество совершенно свободных, независимых от помещиков крестьян (государственные крестьяне). Таковы, например, вольные шульцы в Померании, силезские ленные шульцы, наконец, кульмцы в Пруссии. Отличительной чертой всех этих разрядов крестьян, имевших лучшие права владения, было то, что они были собственниками своей земли. Они, правда, платили государству небольшой ценз, но последний был просто видом налога на недвижимость. В особенности важно отметить, что эти крестьяне не находились ни в какой зависимости от помещиков и были в полном смысле слова свободными.

Остальная масса крестьянства зависела от помещиков и была далеко не в благоприятном положении. Наилучшими правами среди зависимых крестьян пользовались наследственные держатели или наследственные чиншевики, которые так же, как и французские цензитарии, приравнивались государством к крестьянам-собственни- кам. Последнее, впрочем, не препятствовало помещикам требовать от них такую же барщину, как и от остальных крестьян, и в этом отношении прусские чиншевики не могут идти ни в какое сравнение с французскими цензитариями. Наиболее многочисленным разрядом зависимых крестьян были ласситы. В ту пору, когда крепостное хозяйство сформировалось окончательно, ласситом назывался крестьянин, который получал от собственника участок земли и нес определенные службы, повинности и

329