№34
1.Метод обучения рисунку в Академиях Художеств Западной Европы.
Нельзя забывать о том, что академизм - в хронологическом плане явление очень пространное и, соответственно, в методическом и творческом отношении - далеко не однородное. Родоначальник системы академизма Аннибале Карраччи, ценивший Тициана и Корреджо за «простоту и чистоту действительные, а не правдоподобные», Однако в рисунке с натуры сами братья Карраччи, в отличие от предшественников, уже пользовались услугами профессиональных натурщиков, которых ставили в «красивые» позы.
Основатели болонской школы, именовавшейся «Академия нашедших правильный путь», были великолепными рисовальщиками, артистически владеющими как искусством передачи предметно-пространственных отношений, так и разнообразными графическими техниками. Сами они, согласно сложившейся к концу ХVI века традиции, учились на примере рисунков тех, кого почитали учителями. Их же ученики благодаря инициативе устроителей Академии обучались уже на материале не столько рисунков, сколько репродукций с них, выполненных в технике гравюры (обрезной деревянной или резцовой металлической), обладающей своей спецификой изобразительных средств и как бы приостанавливающей трепет жизни рисунка. Это не могло не сказаться на результатах обучения: вместе с движением из искусства уходило и время, то есть формообразующее начало композиции.
Естественно, это положение нельзя применять к определению творчества художников «от Бога», великих мастеров, прошедших школу академизма, взявших от нее только лучшее, что она могла дать, - ставку на профессиональное мастерство и как результат этого - виртуозный техницизм. Опыт искусства зарубежного и русского последующих веков демонстрирует, как академическое образование не препятствовало рождению гениальных созданий (достаточно вспомнить работы Александра Иванова, Валентина Серова, Михаила Врубеля), но служило базой возникновения новых пластических концепций. Более того, даже в творчестве тех художников, для кого академизм был чем-то совершенно чуждым и неприемлемым, он приносил благие плоды, становясь точкой отсчета в построении иной, соответствующей духу новой эпохи, концепции.
В ХХ веке академизм часто стал рассматриваться как явление внеэстетическое, аналогичное тому, что именуется «фотографизмом» (термин введен П.А. Флоренским). Эквивалентом этого термина у В.А. Фаворского является «неорганический натурализм».
Изначально (в опытах Ньепса) призванная служить репродукционным целям (механически копировать произведения графики), вскоре, в практике некоторых художников, она стала заменять этюд с натуры.
2.Русская рукописная книга эпохи Киевской Руси.
Древнейшие – из дошедших до нас – памятники книжного искусства эпохи Киевской Руси датируются 2-й половиной XI в. Это Остромирово Евангелие (1056-1057), Изборник Святослава (1073), Изборник (1076) и Архангельское Евангелие (1092). К 90-м годам XI в. относятся также и три Новгородские служебные минеи. Все эти памятники палеографии написаны на пергаменте тростниковым, чаще – птичьим пером, чернилами, изготовленными из дубовых «орешков» (наростов на дубовых листьях), с выделениями – киноварью. Тип письма, или моделировка графемы, памятников русской письменности эпохи Киевской Руси называется «уставом». Он является повторением греческого (византийского) литургического устава (письма богослужебных церковных книг) и характеризуется ясностью начертания букв, мерностью, ритмичностью, почти полным отсутствием сокращений, диакритических знаков, декоративных элементов и пробелы между словами. Знаки препинания – точки и кресты – исполняют роль не столько смысловую, сколько интонационную.
В XI-XII вв. писали на привозном, тонком, мягком, хорошей выделкой пергаменте. В XIII-XIVвв. использовался пергамент местного производства, грубый, жесткий, хорошо вылощенный, толстый. Однако уже в XV в. некоторые рукописи, как например, Новгородские грамоты написаны на привозном пергаменте. Пергаментные рукописи на Руси назывались «харатейными», «харатьями», «кожами», «мехом» и «телятиной». Последний термин свидетельствует о том, что для изготовления пергамента здесь использовали телячья кожа. XIV в. – время, когда, наряду с пергаментом, начинает использоваться и бумага.
Относительно инструментов, применяемых для письма на Руси, в среде палеографов нет согласия. Большинство из них считает, что единственным инструментом здесь было птичье перо. И.А. Шляпкин в нач. XX в. высказал предложение о том, что уставные тексты пергаментных рукописей писаны тростниковым пером, с тупым расщепом. Не сомневается в том, что орудиями письма мастеров, создававших первые русские рукописные книги, были трости, или каламы, привозимые из Византии, и С.Ф. Либрович.
Обращаясь к уставу русских рукописей. Следует сказать, что он не остался без изменений на протяжении своего существования. Изменения эти не были резкими; не нарушали, в общем, в XI-XII вв., характерного для устава геометрического принципа в начерках его букв и почти не увеличивали количества сокращений в словах. Но тем не менее уже древнейшие русские рукописи XI в. писаны, например, различными уставными почерками. Так, если в Остромировом Евангелии (1056-1057гг.) мы встречаем устав крупный и красивый, несколько сжатый с боков, то более подий памятник – Изборник Святослава 1073 г. представляет уже устав средней величины, а в третьем датированном памятнике указанной эпохи, так называемых «служебных и минеях» (90 годов XI столетия), фигурирует устав совсем мелкий.
В «Остромировом Евангелии» везде встречается дифтонг ОУ, но иногда из-за недостатка места, например, в конце строк, писец отступает от подобного написания, заменяя его лигатурой (т.е. тот же дифтонг, но в котором У поставлено под О или же просто полукругом). Приведенные варианты ОУ являются новыми, современными копированию текста Евангелия, т.е. XI столетию, в то время, как большинство графических признаков рукописи дышит еще стариной и выдает свою подражательность (IX – X вв.)
Рукописи, украшенные орнаментами, снабженные рисованными инициалами (буквицами), заключенные в переплеты, искусной работы, исстари на Руси назывались «сряженными», или «обряженными». А книги с миниатюрами именовались «лицевыми». Таким образом, термин «лицевая» соответствует современному понятию – «иллюстрированная». В практике палеографии и искусствоведения по отношению к произведениям лицевого письма русских книг принято употреблять термин «миниатюра».
Из трех, последовательно сменяющих друг друга типов письма памятников русской письменности, к эпохе Киевской Руси относится устав.
«Остромирово Евангелие» принадлежит к типу апрокасных, т. е. тексты в нем расположены согласно порядку церковных богослужений по дням недели, начиная с Пасхи. Впоследствии рукописи содержатся сведения о том, когда, кем и для кого были переписана эта книга. Писец, сообщает, что написал книгу человеку «наречену сущу в крещении Иосиф, а миръскъ Остромиръ, близоку сущу Изяславу князю », поручившему ему (Остромиру управление Новгородской землей. Пожелав всех благ заказчику книги и членами его семьи, писец называет свое имя: «Азъ Григорий диакон написахъ Евангелие се». Далее время создания рукописи – начал писать 21 октября 1056г., кончил – 12 мая 1057г. Рукопись выполнена на пергаменте, прекрасного качества. Она иллюстрирована и декорирована. В настоящий момент она хранится в Государственной публичной библиотеке в Петербурге. Но этому предшествовала сложная и драматическая судьба книги, с недосказанностью некоторых страниц ее жизни.
Начать с того, что диакон Григорий не написал место ее создания, и это породило споры ученых: одни считают, что ее создали в Новгороде, другие придерживаются мнения, что книга создана в Киеве, а затем перевезена в Новгород. Так или иначе, но после смерти Остромира, убитого в походе на Чудь, Евангелие некоторое время находилось в Софийском соборе в Новгороде, о чем свидетельствует имеющиеся в нем запись – «Евангелие Софийское апрокас».
Затем книга хранилась в «большом сундуке» в ризнице церкви Воскресения Словущего в Москве, как значится в описи 1701 г. имущества этой церкви. В 1720 г., согласно воле Петра I, по указу «из государственной штатс-контор коллегии» о собирании «оригинальных и исторических книг», подписанному графом И.А. Мусиным-Пушкиным, рукопись была отправлена в Петербург, где нашла приют в Сенате. Затем, вместе с другими рукописями «Остромирово Евангелие « было передано в Кабинет Екатерины II и лишь, спустя 9 лет после кончины императрицы, было обнаружено в «ее гардеробе» служившем при Кабинете ее величества Яковым Дружининым.
В 1806 г.Я. Дружинин преподнес драгоценную книгу Александру I, передавшему на хранение в Петербургскую публичную библиотеку. Здесь книга стала предметом систематического научного изучения. В 1852 г. ее одели в серебряный вызолоченный оклад , украшенный драгоценными каменьями, который уже в 1932 г. привлек к себе внимание воров: книга была похищена из специальной витрины, где она хранилась 80 лет, с нее содрали массивный оклад, а саму рукопись забросили на шкаф. Пойманные воры, указали место нахождения рукописи. С тех пор книга хранится в сейфе. В 1957г. рукопись реставрировали. Тщательно разложенные пергаментные листы сшили хирургическим шелком и, не переплетая, погрузили в футляр из дуба.
Историки полагают, что рукопись объемом 294 листа вряд ли могла быть переписана за срок длительностью менее полугода одним писцом. Особая каллиграфия отличает первые 24 листа рукописи от отдельных, включая и послесловие. Это дает основание утверждать, что в переписке участвовало, по крайней мере, 2 человека. Судя по особенностям почерка, третий мастер вписывал золотом надписи заглавий чтений.
Рубрицирование в «Остромировом Евангелии» осуществляется с помощью заставок, что соответствует византийской школе книжного искусства, и буквиц (рубрицирование посредством инициалов принято было во всей Европе). ПО пространственно-образным особенностям эти живописно-графические элементы чрезвычайно близки искусству византийских перегородчатых эмалей. В заставках используется цветочный геометризованный орнамент. Основные его мотивы – пяти лепестковые цветы арники и трех лепестковые лилии – «крины». В буквицах эти элементы служат дополнением к тератологическому орнаменту и плетенкам.
Орнамент, характерный для заставок, активно включается и в композиции помещенных в книгу миниатюр. Их всего три – изображения евангелистов Иоанна с учеником Прохором, евангелиста Луки и евангелиста Марка. Изображение четвертого евангелиста – Матфея – отсутствует. Лист, приготовленный для этой миниатюры, остался пустым. Различия в манерах исполнения миниатюр свидетельствует о том, что они принадлежат трем мастерам, творчество которых обязано разным традициям. Авторы миниатюр «Евангелист Иоанн» и «Евангелист Марк», видимо, знакомы с ювелирным делом. Автор миниатюры «Евангелист Лука», возможно, был иконописцем.
«Остромирову Евангелию» посвящено множество исследований. В настоящий момент оно факсимилировано и доступно для изучения не только узким специалистам. Но еще в период 1949-1959 гг. Ф.Ш. Тагиров, теоретик и практик проектирования типографических шрифтов, на основании изучения этой книги по факсимильному изданию, выпущенному И.С. Савинковым, создал проект гарнитуры «Илья Муромец», получивший высокую оценку на Международной выставке книжного искусства в Лейпциге (1959). Его статья « «Остромирово евангелие» и создание нового шрифта», опубликованная во втором сборнике «Искусство книги» (М., 1961), может оказать помощь современным проектировщикам кириллических гарнитур неантиквенного типа.
Следующая (по времени создания) из дошедших до нас книг XI в.- «Изборник Святослава»(1073). По содержанию это – собрание богословских текстов, переведенных с греческого языка, типа антологии. Рукопись, большого формата (в пол-листа), написана на пергаменте уставом, похожим на мелкий почерк «Остромирова Евангелия», но имеющим некоторые особенности, содержит 266 листов. Рукопись иллюстрирована и орнаментирована. Своеобразие декоративного убранства книги заключается в следующем. «Плотные» орнаменты заставка и архитектурных обрамлений фигурных композиций четырех миниатюр построены на сочетании геометрических и цветочных мотивов. Окружены же они изображениями животных, символически значимых – львов, павлинов – что своим происхождением обязано культуре Востока, и всякой «дичи», как то – фазанов, куропаток, перепелок, зайцев. Такого же характера мелкие изображения разбросаны и по полям рукописи, в составе с текстами, никакого отношения к этим сюжетам не имеющим. В истории русского книжного искусства эта рукопись примечательна не только своей древностью и великолепием декоративного убранства, но и наличием портретов исторических лиц – князя и членов его семьи.
Будучи переписана дьяконом Иоанном для князя Святослава Ярославовича с болгарского оригинала времени «золотого века Симеона» (IX в.), рукопись представляет особый интерес и для балканистов, так как в самой Болгарии ни оригинала, ни списков «Изборника царя Симеона» не сохранилось.
Происхождение «Изборника Святослава» прослеживается лишь с 1817 г., когда он был обнаружен П.М. Строевым в библиотеке Воскресенского Новоиерусалимского монастыря под Москвой. Откуда рукопись поступила в Синодальную библиотеку. В настоящее время она хранится в Государственном музее в Москве. В 1970-х гг. книгу реставрировали и факсимилировали, облегчив исследователям работу с этим источником.
С «Изборником Святослава» некоторым образом связана еще одна древнерусская книга – «Изборник» 1076 г. Эту рукопись часто ошибочно называют тоже «Изборником Святослава». Однако исследователи пришли к выводу, что писец (предположительно тот же дьякон Иоанн) составил и написал этот Изборник не для князя, а для себя или для массы рядовых мирян. Об этом свидетельствует более скромное оформление: плохой пергамент, отсутствие иллюстраций, сдержанность в декорации и содержание колофона. На последнем листе этой маленькой (размер - 16х12 см) толстой книжки (277 листов) написано: «Коньчящя ся книгы сия рукою грещнааго Иоана. Избърано из мъмогъ книгъ княжих. Иде же криво, братие, исправивъше чътете – благословите, а не кльнете… Кончахъ книжькы сия в лето 6584 (1076) при Святославе князе Русьскы земля. Аминь». Это традиционное в русских книгах, обращение к читателям предполагало жизнь книги в пространстве и во времени и по кончине ее создателя, и в случае передачи книги в другие руки.
Если для иллюстрирования и оформления «Изборника Святослава» привлекались художники-профессионалы, то рубрицирование этой книги, очевидно, выполнял сам писец и составитель «Изборника». При оформлении книги используется киноварь. Орнамент – плетенка. Встречаются изображения молодого льва и крылатого грифона. Почерк – устав, приближавшийся скорее к мелкому шрифту «Остромирова Евангелия», чем к почерку «Изборника Святослава». Будучи книгой для чтения, «Изборник» переходил из рук в руки и, по мере смены владельцев, приобрел приписки и многократно переплетался. Последний переплет, вероятно, был сделан в XV-XVI в., и при переплетении порядок листов был перепутан, что затрудняло работу над памятником.
Известно, что в конце XVIII в. «Изборник» принадлежал русскому историку М.М. Щербакову. Затем местом его хранения был Эрмитажная библиотека. В 1852 г. вместе с библиотекой книга была воспроизведена под названием «Изборник Святослава 1076г.» В. Шимановским (Варшава,18887; изд. 2-е 1894). Оба эти издания были признаны библиофилами и палеографами неудачными. В 1965 г. книгу реставрировали и осуществили научное издание.
Четвертая книга эпохи Киевской Руси, с которой следует познакомиться современному художнику-графику, - это «Архангельское Евангелие» (1092). Своим названием рукопись обязана тому, что купцом Большаковым была приобретена у архангельского крестьянина. Затем, вместе со всем рукописным собранием Большакова, памятник перешел в Румянцевский музей (ныне – Российская государственная библиотека). Рукопись выполнена на плохом пергаменте уставом, двумя почерками. На одном из последних листов есть запись, свидетельствовавшая о том, что часть Евангелия переписана в 1092 г. В переписке, сделанной мелким, мало разборчивым почерком, писец, обвиняя себя во всех смертных грехах и горько каясь в них, просит у читателя прощения за невольно допущенные ошибки. Он говорит о себе, что «влачася в житии яко корабль на пучине», отягощен такими грехами, как «сластолюбие, похотение, клеветы, свары, пьянство – просто рекше – вся злая», в чем видит причину возможных ошибок при списывании текста.
Выполненные киноварью плетеночные и терратологические орнаменты заставок и буквиц выдают руку мастера, хорошо знакомого с местной дохристианской традицией. Утратив понятийно-магический смысл, в книжном пространстве они выполняют функции – декоративную и рубрикационную. О том, как хотелось мастеру сделать книгу не только источником духовных знаний, но и красивым предметом, свидетельствует эмоциональная, сделанная мелким почерком его приписка рядом с одной из заставок: «а люба заставица».
«Архангельское Евангелие» было факсимилировано в 1912 г. Румянцевским музеем. Лучшего факсимильного издания русских рукописей, чем это, не появилось. Оно дает возможность работать над исследованием памятника в условиях максимального приближения к оригиналу.
Во второй половине XI в., т.е. еще в эпоху Киевской Руси, вследствие вызревания феодальных форм общественных отношений, наступает этап распада единого государства на удельные княжества, культура которых уже обладала известным своеобразием. Особой цельностью уже на раннем этапе развития обладала культура Новгорода Великого.