№35
1. Метод обучения рисунку в российских академиях художеств
Cистема и методика обучения рисунку в России в XVIII веке была отличной от многих академий Западной Европы и современных художественных учебных заведений. Если в современных учебных заведениях студент обязан выполнить программу курса в течение года, невзирая на успехи, то в академии XVIII века, а также в первой половине XIX века воспитанник мог переходить из одного класса в другой, например из гипсофигурного в натурный, только достигнув определенных успехов. Главным в обучении было изображение человеческой фигуры. Уметь изображать обобщенно, со знанием анатомии и перспективы. Обучение предполагало постепенное усложнение задач, начиная с прямых линий. Важно было на всех уровнях изображения человеческой фигуры помнить об анатомии, всячески выявляя в рисунке мышцы и сухожилия. Преподавателями создавались учебные рисунки для студентов. Похожий метод использовался и за рубежом, но там студенты учились по репродукциям старых мастеров. Исследователи сетуют на то, что издания, подготавливаемые нашими педагогами, не осуществлялись. Однако, быть может, именно это помогло русскому академическому рисунку не утратить чувство материала, сохранить живую, а не «проволочную» линию и, таким образом, даже при соблюдении норм педагогики, разработанными европейскими академистами, оказаться ближе к идеальному прообразу (Возрождению и античности), чем европейское искусство той же поры.
Помимо графических пособий, использовались пластические модели. Навыки композиционного мышления развивались в отработке композиционного задания по программной разработке. Преподавание происходило под острым религиозным чувством служения мастерству. Преодолеть монотонность помогало то, что педагогами были настоящие художники, работающие рядом со студентами и делом показывающие пути решения задач. Но главным при всем следовании анатомии было не пассивное следование натуре, а «живой» рисунок.
Чистяковская система.
Вот как описывает основы чистяковской системы применительно к построению головы И.Е. Репин: «Она заключалась в перспективе плоскостей головы. Встречаясь на черепе, эти плоскости, т.е. границы этих плоскостей, образовывали сеть всей головы, что и составляет главную основу рисунка всей головы. Особенно интересной получалась перспективная встреча этих плоскостей: дробясь и разбиваясь в разные детали головы, эти плоскости совершенно правильно определяли величину этих деталей, до меньших плоскостей, и голова получала верный каркас, во всех возвышениях и углублениях целой головы. Она получалась стройная и рельефная. При этом торжествовало правило, что рельеф зависит не от тушевки, во что верят так все начинающие, а от линий этих правильно построенных оснований. Перспектива всякой детали от верного основания необыкновенно математически держит весь ансамбль головы. И даже странно видеть, как голые линии неумолимо летят вперед, если они поставлены на своем месте».
Очевидно, эту систему построения формы у Чистякова можно рассматривать как возврат к тем принципам, которые существовали в русской и европейских академиях до середины ХIХ века и которые питались правилами построения композиции, разработанными еще в эпоху Возрождения (вспомним иллюстрации книги Э. Шена «Исследование пропорций». Нюрнберг, 1542). В то же время это была реакция на применяемые в начале 1860-х годов в Академии приемы рисунка, о которых тот же Репин говорил: «... еще в 1860-х годах существовал твердо выработанный прием рисования: «По энергичной подготовке общих форм полутоны сильно втирали тряпкой, тени усиливались французским карандашом, а блики вытирали резинкой... Дамберг рисовал одни контуры и получал первые номера, а Бобров эффектно освещал белым карандашом на тонированной бумаге и французским карандашом с растушевкой сильно тушевал фон и тени».
Профессор Д.Н. Кардовский поставил основной задачей учебного рисунка сознательное построение пластической формы натуры на основе выделения ее основных масс, сопоставления их с простыми геометрическими телами. Начиная с первоначальной геометрической «обрубовки» до прощупывания деталей светотеневыми планами, он преследует эту основную цель, указывая на необходимость работать не в «упор», а отношениями, во избежание натурализма, предостерегая от работы с гипсов и преждевременного копирования «образцов», способных «подавить» учащегося и выработать мертвое подражание»
2. Палеотипы: их общая характеристика
ПАЛЕОТИПЫ (от палео... и греч. typos - отпечаток - образец), условное название европейских печатных книг, изданных с 1 января 1501 до 1 января 1551 (в т. ч. книг кирилловского шрифта, выпущенных Макарием в Румынии, Ф. Скориной в Праге и Вильнюсе и др.). В книгах стали применять ксилографию, печатные иллюстрации. По сути, тоже самое, что и инкунабулы Инкунабула (от лат. incunabula — «колыбель», «начало») — книги, изданные в Европе от начала книгопечатания и до 1 января 1501 года. Издания этого периода очень редки, так как их тираж был 100—300 экземпляров. Термин впервые употреблён Бернардом фон Малинкродтом в 1639 году в памфлете «De ortu et progressu artis typographicae» («О развитии и прогрессе искусства типографии») и закрепился в XVIII веке. Инкунабулы делят на два типа: ксилографические и типографические. Типографическим способом печати была выполнена Библия Гутенберга. Некоторые авторы считают инкунабулами издания, выполненные только типографическим способом.
Большинство изданий было на латинском языке, но печатались книги и на других языках. Основными покупателями инкунабул были учёные, знать, адвокаты и священнослужители. Как правило, инкунабулы печатались готическим шрифтом без абзацев.
Наиболее известными издателями инкунабул были:
Альбрехт Пфистер из Бамберга
Гюнтер Цайнер из Аугсбурга
Иоганн Ментелин из Страсбурга
Уильям Кекстон, работавший в Лондоне и Брюгге.
В XIX веке появились первые каталоги инкунабул. Исчерпывающим каталогом такого рода является «Gesamtkatalog der Wiegendruck», закомпилированный Государственной библиотекой в Берлине. Также имеет значение каталог инкунабул «Incunabula Short-Title Catalogue» Британской библиотеки. Инкунабулы, хранящиеся в библиотеках Литвы, описаны в каталоге Ноюса Фейгельмана «Lietuvos inkunabulai» (Вильнюс, 1975).