Ist.Vostora_6 / Том 3. Восток на рубеже средневековья и Нового времени

сиональную подготовку в «домах» должностных лиц. Эти лица («господа», нам) задерживали прай сом при своих дворах на длительный срок, что приводило к установлению отношений личной зависимости. Но основная масса прай сом по достижении 20 лет переходила в разряд прай луанг: до 50 лет они выполняли шестимесячные безвозмездные работы на государство. С земли (поля — на) они платили государству десятину от урожая риса. В тайских святилищах — мыангах бытовал обычай подносить дары духу-покровителю мыанга. В государстве Аютии земледельцы стали делать подношения как плату за покровительство также и должностным лицам. Патронатные отношения между най и прай не были формализованы: если должностное лицо оказывалось не в состоянии быть покровителем или прай луанги прекращали подношение даров, отношения покровительства расторгались.

На изменения в положении прай луанг в период ранней Аютии указывает и закон 1536 г. об ордалиях, доживших в обществах Индокитая до начала XVII в. К судебным тяжбам, которые решались путем ордалий, прибегали в случаях нарушений прав «свободных» жителей деревень, присвоения их «свободы» или «свободы» их семей должностными лицами, споров по поводу имущества.

Контроль над трудовыми ресурсами деревень, несмотря на определенное расширение сферы частноправовых отношений, сохраняло государство. По распоряжению двора проводилась военная мобилизация населения южных («правых») околостоличных провинций в случае начала военных действий, а также сбор «гражданских» («левых») жителей в северных околостоличных провинциях для проведения строительных работ. Система управления государством была подчинена следующим главным целям: извлечению прибавочного продукта в виде налога, выплачивавшегося рисом, и неоплаченного труда земледельческого населения; централизации земель вокруг Аютии; сосредоточению доходов в центре страны и их распределению. Органами управления являлись ведомства (кромы). Всего было шесть главных кромов, важнейшим был кром дворца, следивший за делами столицы; он же ведал делами управления и хозяйством в околостоличном районе — «доме правителя».

Кром калахом управлял южными провинциями и «правой», военнообязанной частью населения. Судя по описаниям португальцев, правитель Аютии имел крупнейшее в Индокитае войско. Был у него и хорошо организованный слоновий корпус, подчиненный крому калахому. В начале XVI в. была сделана попытка обобщить военно-стратегический опыт в военном трактате.

Крому калахому в столице был подчинен кром сатсади, ведавший регистрацией прай. Учет (сак лек) населения, обязанного работать на государство, был проведен в 1519 г. в околостоличных провинциях — «ядре» государства.

Кром махатай ведал управлением северных провинций, население которых считалось гражданским. Казна, внешняя торговля и внешние сношения государства относились к ведению крома пракланг.

222

Административная система государства была построена исходя из задач обороны от соседних государств, для чего использовалась система крепостей. Наместниками («кормленщиками») в удельных крепостях являлись принцы с высшими титулами, родственники правителя — его дядья, братья, сыновья, племянники.

Центром политической системы государства выступал дворец правителя. Правитель считался воплощением космической силы, противостоящей хаосу. Его власть ритуально представлялась настолько возвышенной, что простое обсуждение вопроса о престолонаследии могло рассматриваться как предательство. Правитель считался главой судебной системы, назначал и смещал должностных лиц, был главнокомандующим в период военных действий. Пышный шиваитский ритуал противопоставлял его обществу.

В соответствии с традиционным, не порвавшим с мифологией восприятием пространства ритуально возвышенными считались дворец правителя и столица как средоточие сакральности сиамского социума. Са-кральность и значимость административных единиц убывали по мере удаления от центра. В последнем сосредоточивались важнейшие храмы, сюда вывозились из

подчиненных удельных княжеств статуи-хранители земель. В столице отливались статуи Будды из золота — символа нетленности. Правитель как высшее воплощение дхармы ассоциировался с вещами, которые должны были ему сопутствовать. Символами его сакральной власти и силы государства служили белые слоны: увеличение их числа символизировало возрастание государственной мощи.

Владетели уделов, «кормившиеся» с них (кын мыанг), имели равные с правителем права на ношение регалий власти. В казну они направляли часть (до 10%) фиксированных поборов с населения, но право на кормление рассматривали как наследственное. Правители уделов (чао мыанг) имели отряды из рабов, боевых слонов. С этой силой они и выступали во время военных действий, выполняя приказы правителя Аютии. Их роль в военной системе была вспомогательной. «Кормленщики» были связаны с центром не поземельной зависимостью, а родством и патронажными отношениями, чао мыангов зависели от столицы, магического и религиозного центра государства, как младшие от старших в иерархии родства, закреплявшейся браками. Столица доминировала над «уделами» не только как религиозный, административный, но и военный центр. Главные военные функции выполняли столичные кромы (ван на и ван ланг): возглавлявшие их принцы командовали авангардной и арьергардной частями войск Аютии. Основные войска возглавлял правитель.

В такой социальной системе духовная элита и военно-административная бюрократия и составляли «класс», находившийся между дворцом и народом (прай). Основная масса трудовых ресурсов и главные источники доходов государства были под контролем глав шести столичных кромов и чао мыангов. Общая численность должностных лиц в средневековой Аютии не превышала одной десятой процента от общей численности населения, т.е. не более 2 тыс. человек. Все они имели ранги

223

(сактина*) выше 400 и получали от правителя денежную плату (быават). Высшие сановники могли рассчитывать на 4 тыс. тикалей, низшие — на 80. Некоторые должностные лица получали землю, но в качестве исключения, а не правила. Все обладатели должностей освобождались от выполнения безвозмездных работ на государство, а их поля — от налогообложения. Представитель государственной бюрократии жил в городе, присваивая установленную по сактина долю трудовых ресурсов и централизованных доходов государства. Среди элиты, не имевшей фиксированных земельных держаний, постоянно шла борьба за более высокие посты в системе патронажных отношений.

Четкой социальной грани между бюрократией и прай не было: верхи общин, крестьянские по своему положению (они имели ранг по сактина 20—350), были связаны родством с нижним слоем бюрократии. Путь в нее открывало буддийское образование, прививавшее почтение к государственной карьере, которая обеспечивалась^ по представлениям того времени, только лицам высоких духовных качеств. Накопление богатства само по себе осуждалось, но оно подлежало обмену на высшую духовную ценность через дарение буддийскому монастырю (вату). Представители деревенской администрации, получив ранг сактина 400, могли считать себя членами элиты. Совершив обряд подношения цветов и свечей правителю, они становились куннаг

— знатными лицами, имеющими право -на быават, освобождение без выкупа от выполнения государственных работ. Различные инсигнии (крыангйот) использовались как показатели ранга. Социальная мобильность, несмотря на отсутствие закрепленных законом сословных перегородок, не была высокой в «спокойные» времена, но резко возрастала в конфликтной ситуации. А конфликтной в истории Аютии была вся вторая половина XVI в.

Социально-политическая система ранней Аютии для нормального функционирования требовала более или менее регулярного притока ресурсов извне. К середине XVI в. государством, не подпавшим под власть Аютии, оставался Чиенгмай в верховьях р. Менам и зависимые от него северные мыанги. Средневековый роман в стихах «Кун Чон Кун Пэн», рисующий картины жизни времен Рама Тибоди II, сохранил рассказ о наборе в войска для похода на север. Кун Пэн получил приказ (чакр) от правителя набрать войско для похода на Чиенгмай. Он требует: «Привести людей (прай) силой либо заставить хозяев (най) занять место зависимых от них людей, если последние скрылись. Забирайте деньги вместо службы у тех, кто болен, собирайте слонов и коней, распределяйте пушки и каменные ядра, все необходимое для военных действий». Аналогично набиралось войско и в Чиенгмае: «Должностные лица собирали мужчин или приводили жен и детей тех, кого не могли найти. Дабы принудить людей идти на службу, их били и бранили». Военные действия Аютии против Чиенгмая, начатые.в 1545 г. при правителе Прачае (1534—1546),

поддержанные португальскими торгов-

* См.: История Востока. Т. II, с. 585—587.

224

цами, не увенчались успехом. В столице Сиама началась борьба за власть клана (рачакун) жены правителя с правившим кланом. В конечном итоге дворец занял брат Прачая — Маха Чакрапат (1549—1569), последний в династии, правившей в Аютии с 1350 г.

С притязаниями на материальные ресурсы Индокитая, на районы, откуда поступала экспортная продукция, и их захват с помощью военной силы выступило бирманское государство Таунгу. В 1549 г. войска бирманского правителя, перейдя западные горы через перевал Трех Пагод, спустились в долину р. Менам и подошли к Аютии. Судьбу последней решала битва на слонах правителей Бирмы и Сиама. Маха Чакрапата в битве поддерживали его жена Пра Сурийотай, переодетая в мужской костюм упарата, дочь и два его сына. Поединок был неудачен для сиамской стороны: Пра Сурийотай была убита на своем боевом слоне наместником Прома, погибла и дочь. Правитель с войском укрылся за крепостным валом в Аютии. Положение спас наместник Сукотаи, Питсанулока и Кампенгпета, подошедший с войском на выручку Аютии. Бирманское войско отступило и направилось в Кампенгпет, где его настигло войско, набранное в Питсанулоке. Но командовавший им Пра Маха Дхармарача попал в засаду и был взят в плен бирманцами. За выкуп (правителю Таунгу были переданы два прославившихся боевых слона) Дхармарача был освобожден.

Военное столкновение с бирманским государством показало господствующему классу Аютии силу нового соперника. Для укрепления обороноспособности были приняты такие меры, как тщательно проводимый учет мужского населения не только в окрестностях столицы, но и дальше на север — до Чайната и на юг — до Чонбури и Петбури. За набор войск отвечала местная администрация во главе с наместниками. Трудоспособное население было собрано по приказу правителя в Аютии, окружавший ее земляной вал заменила стена из кирпича, был сооружен ров, защищавший столицу с севера. Крепостные валы других укрепленных пунктов (в Супанбури, Лопбури, Накхоннайоке) были срыты, усилен речной флот, построены суда новых образцов. Увеличилось число слонов, обслуживавших транспортные нужды войска. Правители северных и южных государств, сохранявших независимость от Аютии, передали Маха Чакрапату белых слонов — знак вассальной зависимости. В стойлах Аютии оказалось семь белых слонов, символизировавших политическую силу государства.

В 1563 г. правитель Таунгу Байиннаун, в 1556 г. поставивший под свою власть Чиенгмай, потребовал от Аютии в знак признания его политической значимости передать двух белых слонов. Отказ Маха Чакрапата от выдачи белых слонов бирманскому князю послужил сигналом к началу военных действий. Бирманские войска на этот раз шли через Кампенгпет, в их составе было 400 португальских наемников. Наемники-португальцы состояли и в войске Аютии.

Постепенно северные мыанги, где правили наместники Аютии, признали сувереном Байиннауна и повернули войска против Аютии. Войска бирманской коалиции вновь оказались под стенами столицы Сиама.

225

Байиннаун на правах победителя потребовал уже четырех белых слонов, выплаты дани в размере 30 слонов и 300 катти (около 180 кг) серебра, передачи права на сбор пошлин в западном порту государства — Мергуи. Правитель Аютии Чакрапат согласился на эти требования. Под властью Аютии остались Лигор (Накхонсритхаммарат) на юге и Накхонратчаси-ма — на востоке. Войска Байиннауна отошли от стен Аютии.

Правящая элита Аютии, несмотря на поражение, нашла средства для дальнейшего укрепления обороноспособности столицы. В крепостной стене были пробиты бойницы, а в них помещены пушки разного калибра. Строились новые крепости, также вооруженные пушками; по берегам р. Менам возводились форты. Предпринимались и дипломатические усилия (поиск союзников против Таунгу среди лаосских государств), а также военные действия против Питсанулока, где правил зять Маха Чакрапата, перешедший под сюзеренитет Байиннауна.

Активность Аютии вызвала подозрения в Таунгу. В ноябре 1568 г. бирманские войска были отправлены к стенам Аютии. Столица Сиама активно оборонялась, но ситуацию усложнила смерть правителя Маха Чакрапата. Его преемник, Пра Махин, не сумел удержать под контролем враждующие группы столичной знати. После девяти месяцев обороны Аютия была сдана. Это произошло 30 августа 1569 г. В Бирму были уведены молодые и сильные жители столицы и ее окрестностей, семья правителя и он сам, многие из столичной знати. Туда же была переправлена государственная казна Сиама. Укрепления Аютии были уничтожены, а сама она превращена в

«Прибыльная торговля, плодородие и безопасность страны», как отмечал голландский автор, привлекли внимание Голландии, которая в 1604 г. получила от правителя Аютии разрешение на открытие торговой фактории. В правление Экатотсарата в Аютии селились торговые семьи из Японии, а при дворе была сформирована гвардия из японских воинов. Ее глава Ямада был удостоен титула пхрайя. Сегун Японии через Аютию производил закупки оружия, в том числе пушек, а также пороха, рассчитываясь серебром, становившимся основой денежного обращения в странах Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии. Поддерживалась торговля с Китаем и государствами Индии. Ареал внешнеполитических связей Аютии в начале XVII в. настолько расширился, что в 1608 г. было снаряжено первое посольство в Европу; оно прибыло в Гаагу, где его принял штатгальтер принц Мориц Оранский.

Винтересах столичных торгово-предпринимательских групп при Сонг-таме государственные трудовые повинности стали заменять денежным выкупом. Был установлен денежный налог на рынки и лавки, введен 10-процентный налог на товары. Но несмотря на развитие торговли, в Сиаме не было богатых торгово-ремесленных городов, которые могли бы проявить заинтересованность в консолидации территории. Эту задачу выполнял элитный слой населения с помощью религии и военной силы.

По наблюдениям европейцев, «большая часть золота расходовалась на храмы и монастыри»: буддийское духовенство выступало посредником между правящей элитой и массой земледельцев. Храмовые и дворцовые ритуалы были направлены на преодоление политических и социальных конфликтов. Строго соблюдались традиционные формы поведения должностных лиц и высших сановников в отношении народа, что было важным принципом социальной регуляции. При Сонгтаме принцы королевской крови впервые получили титул чао фа («небесные»), заимствованный в северных землях у шанов. Принцы чао фа — дети правителя и его главной жены — считались основными претендентами на трон; это стало важным установлением в системе передачи власти: принцип передачи власти по старшинству заменялся принципом ее передачи по нисходящей линии. Заметнее стала тенденция рассматривать должность в административном аппарате как личное право, а не как безличную функцию временного профессионального обязательства. В этом же направлении ориентировал индивида буддизм, фокусируя внимание на индивидуальной ответственности, а не на социальной солидарности.

Вначале XVII в., в результате численного разрастания зависимого земледельческого населения под патронатом отдельных групп знати, усилилось стремление этих групп к автономии. В столице пракалахом, например, по словам голландского автора, имел к своим услугам свыше двух тысяч «рабов», двести слонов, прекрасных коней. Большими богатствами владел пракланг. Двор Аютии в этот период поражал иноземцев

228

«великолепием, поскольку было много сеньоров, носивших богатые одежды с украшениями из драгоценных камней; их обычно сопровождала сотня, а то и две сотни рабов и значительное число слонов». Возникшая децентрализация ресурсов лишала государство значительной части рентыналога и подрывала его военную силу.

Как уже говорилось, в 1628 г. к власти пришла новая династия. Ее основателем стал Прасат Тонг

(1628—1656).

Крупнейшие чао, как, например, чао мыанга Кампенгпет, известный тем, что «мог содержать более двухсот слонов, свыше двух тысяч рабов и большое число коней», были физически уничтожены новым правителем. Их сменили наместники — пу ран, направлявшиеся в мыанги сроком на три года, главнейшей обязанностью которых стало поддержание численности прай луанг, недопущение их захвата местными землевладельцами. Были конфискованы и богатства пракланга (этот пост занимал представитель мусульманской торговой общины). В бюрократический аппарат управления включали новых людей, отличившихся на военной службе или на административном поприще. Центральная власть обеспечивала должностному лицу постой по месту службы, предоставляла знаки отличия, транспортные средства, крестьян прай сом, рабов и немного пахотной земли, которую должностные лица были обязаны обрабатывать с помощью рабов. Многочисленные мелкие должностные лица кормились поборами с населения. В 1632 г. правительство Голландии, стремившееся упрочить свои торговые позиции в Сиаме, в послании приветствовало вступление на трон Прасат Тонга. «В королевстве Сиам, — отмечал современник событий голландец ван Влит, — произошла большая перемена: ряд знатных вельмож утратили свободу и богатство, а некоторые рабы тем временем стали мандаринами и выдвинулись в число могущественных при дворе».

В период правления Прасат Тонга и его преемника Нарая (1656— 1688) сепаратизм наместников не проявлялся: они сохраняли лояльность центральному правительству. Законодательно была установлена норма эксплуатации «подданных», за ее превышение полагались наказания. Господствующий класс упрочил свои права на неоплаченный труд членов деревенских общин и прибавочный продукт. В самых отдаленных провинциях государства появились казенные склады, куда свозили рис и ценные продукты, шедшие на внешний рынок. За пополнением этих складов следили должностные лица в ранге ок луанг. Укрепленные центры мыангов превратились в места пребывания провинциальной администрации, обеспечивавшей поступление в столицу экспортной продукции и риса. Сложился штат должностных лиц — муннай, отвечавших за учет трудоспособного населения; они же хранили налоговые реестры сак лек.

Традиционная социально-экономическая структура не была преобразована, она лишь приспосабливалась к новым потребностям — массовым поставкам продукции для внешнего рынка. Торговая деятельность правителей Аютии в XVII в. охватывала как территорию собственной страны, где она осуществлялась через административную структуру, -так и

229

главные торговые центры Азии, где возникли постоянные торговые фактории крома пракланг. Отношения между земледельческим населением и господствующим классом не опосредовались рынком, а базировались на внеэкономическом изъятии неоплаченного труда прай луанг в центральных провинциях и натуральных сборах (в частности, ценными продуктами лесных промыслов) с крестьян прай суэй в отдаленных провинциях страны.

Европейцы отмечали стремление местного населения откупиться от государственных работ. По их сообщениям, в 1688 г. можно было откупиться от работ на государство за 15 бат в год. Однако откуп в условиях преобладания натурального хозяйства, слабого развития рынка и денежной ренты не мог быть распространен. Земледельцы не имели достаточных средств для уплаты выкупа: при займе главе семьи приходилось закладывать свободу ее младших членов. Итогом был рост долговой зависимости и продажи в рабство. В общинах усложнились имущественные отношения; это отразил закон о наследовании 1635 г.: были установлены права ближайших родственников, т.е. членов малой семьи, на имущество усопшего, что отвечало интересам появившегося в общинах зажиточного слоя. В его интересах закон «о рабах» запрещал выкуп должника в период сельскохозяйственных работ. В своем стремлении к установлению монополии на экспорт продукции государство не создавало условий для товаризации крестьянского хозяйства и развития внутренних экономических связей.

Рыночные цены на рис в XVII в. показывали тенденцию к росту, что открывало перед земледельцем возможность наладить торговлю рисом и извлечь для себя пользу из конъюнктуры цен. Но это направление в развитии крестьянского хозяйства проявилось лишь в районе к югу от Аютии, где стало заметно стремление к накоплению сокровищ. По словам европейцев, Бангкок — в начале XVII в. небольшое укрепление южнее Аютии — «„опоясывали" многочисленные богатые крестьянские хозяйства». Остальные районы страны с 30-х годов XVII в. были подчинены государственной монополии и традиционным формам отчуждения прибавочного продукта через натуральный ренту-налог. Монополия государства на значительную часть прибавочного национального продукта и на изъятие его из деревни отрицательно влияла на развитие сельского хозяйства. Полученные в результате реализации части этого продукта на внешнем рынке денежные средства накапливались у столичной элиты, представителей служилой иерархии, иноземных торговцев.

Под сильным давлением внешнего рынка оказалось текстильное ремесло: по приказу казны население было обязано регулярно покупать импортные ткани, пополняя таким образом доходы государства. Домашняя промышленность землевладельцев занимала доминирующее положение. Рынка орудий труда не сложилось. Ремесло в городах было делом по преимуществу представителей несвободных социальных групп. В подобных условиях не могли возникнуть организации ремесленников, которые ограждали бы городское ремесло от домогательств должностных лиц. В Сиаме XVII в. не наблюдалось ни заметного развития частного

230

предпринимательства, ни' вложений богатыми ремесленниками средств в мастерские. Городское ремесло обслуживало нужды государства и двора. Двор пытался с начала XVII в. внедрить в местную примитивную мануфактуру технические достижения Запада (например, были предприняты попытки модернизации сиамского флота с помощью местных ремесленников, обучавшихся мастерству либо в Голландии, либо у английских мастеров в самом Сиаме).

Существенную функцию города составляла торговля. Однако наиболее зажиточные торговцы, владевшие значительными капиталами, были иноземцами. Внешняя торговля обеспечивала приток в страну серебра — основного средства платежа в странах Юго-Восточной Азии. В XVII в. наблюдался некоторый рост городского населения, а также увеличение налоговых поступлений в казну от торговли.

Столица государства Аютия оставалась местом притяжения политически господствовавших социальных слоев, центром накопления финансовых средств: именно сюда стекались суммы, поступавшие в счет ренты-налога.

Политическая власть и социальное господство в столице и провинциальных городских центрах находились в руках светской элиты и бюрократии. Большую роль играло буддийское духовенство. По свидетельству европейцев, в 80-х годах XVII в. в Аютии в пределах городской стены жители занимали одну шестую часть территории, остальная часть была занята буддийскими храмами. Окружавшие Аютию острова поделили общины иноземного купечества.

Деревенские общины не являлись объединениями парцеллярных собственников земли; продолжали действовать вертикальные социальные связи, условия для появления патриархальной семьи еще не сложились. Глава тайской земледельческой семьи был связан традиционными нормами: дом, земля под ним и рисовое поле переходили в семье к младшей дочери. У сыновей не было интереса к расширению хозяйства отца, поскольку сами они переселялись в матрилинейные семьи своих жен, где долго оставались на положении младших членов семьи, «чужаков». Нарушение этого порядка отмечено лишь в южных районах страны; главные земледельческие области вокруг столицы оставались мало затронутыми этим процессом. Социальное положение общинной верхушки зависело не от землевладения, а от степени связи с государственной бюрократией. Буддизмом была разработана этатистская идеология, прививавшая подданным уважительное отношение к государственной службе, которая считалась особо престижной. Согласно концепции буддийского государства, последнее выступало воплощением идеи общинной справедливости, а его глава — чакравартин, отец народа, радеющий о всеобщем благе, воплощал собой Будду, устроителя мира, поддерживавшего незыблемый социальный и космический порядок. Народные чаяния справедливости были включены в официальную этатистскую идеологию буддизма в виде мифа о приходе Будды Арья Майтреи, который в конце концов создаст совершенный вариант сакральной монархии.

231

ВXVII в. французами была предпринята безуспешная попытка обращения правителя в христианство, что, по их расчетам, привело бы к христианизации всего населения страны и возможному политическому подчинению ее Франции. Задача подчинения Сиама французскому королю и католической церкви была возложена на иезуита Ташара, прибывшего в Сиам ко двору правителя Нарая в 1685 г. в составе посольства де Шо-мона.

В1687 г. в Сиам из Франции прибыло новое посольство, во главе с Ла Лубером, заключившее договор о торговле и торговых привилегиях. В 1688 г. Франция направила в Сиам военную экспедицию, которая должна была помочь осуществлению планов по захвату стратегических и торговых позиций в этой стране. Ряд военных и административных должностей в Сиаме был уже занят представителями ордена иезуитов, прибывшими из Франции. Французы фактически распоряжались в форте Бангкок и в порту Мергуи. Однако Франции не удалось создать в Сиаме свои форпосты: народное восстание в ноябре 1688 г. привело к свержению правителя Нарая и бегству французов.

Восстанием руководил командир отряда боевых слонов Петрача, его поддерживал глава буддийской общины, призвавший защищать буддизм. Широкие слои народа, привлеченные обещанием снижения тягот и повинностей, поддержали антифранцузское движение в столице и других городах. В ходе победоносного восстания правителем стал Петрача (1689—1703). Страна была «закрыта» для торговли с европейскими державами.

Глава 12

МАЛАЙЯ В XVI-XVII вв.

Начиная с 1511 г., после разгрома Малаккского султаната португальцами, на историю Малайи значительное влияние стала оказывать европейская колониальная экспансия в Нусантаре, т.е. на Малайском архипелаге и Малаккском полуострове.

Малакка превратилась в одну из опорных баз португальской колониальной империи на

Востоке. Сильно укрепленный (особенно с моря), занимавший выгодную стратегическую позицию на холме, город был практически неприступен для местных владетелей. Слабее Малакка была укреплена со стороны суши, но превосходство португальцев в артиллерии позволяло им в течение почти полутора веков успешно отбивать все осады.

Главная ценность Малакки для португальцев состояла в том, что город был важным торговым портом, через который шел поток товаров из Индии на Архипелаг, в Китай и Японию и в обратном направлении, а также одной из основных морских крепостей, поддерживавших португальскую торговую монополию в странах Южных морей. Португальцы облагали местную торговлю чрезвычайно высокими пошлинами. Это побуждало торговцев в XVI в. избегать Малакку и вести торговлю в портах южной Малайи, северной и восточной Суматры, западной Явы. Португальское управление в Малакке очень скоро обнаружило общие для португальской колониальной администрации недостатки — невероятную коррупцию, нарушение государственной торговой монополии должностными лицами и т.п.

Власть португальцев в Малайе практически ограничивалась Малаккой и ее ближайшими окрестностями. Северные малайские княжества после падения Малакки попали в вассальную зависимость от Сиама. С юга, востока и севера Малакку окружали малайские государства — Джохор,' Паханг и Перак, где правили отпрыски малаккской династии, враждебно настроенные в отношении захватчиков. Серьезным противником португальцев стал султанат Джохор, возникший после падения Малакки и игравший главенствующую роль среди малайских княжеств на протяжении XVI-XVIII вв.

В 1521 г. султан Джохора Махмуд-шах перешел на о-в Бинтанг (архипелаг Риау) и построил там новую столицу. На протяжении всей истории Джохора местонахождение столицы постоянно менялось (то на архипелагах Риау и Линга, то на р. Джохор).

Уже при Махмуде власть Джохора признавали княжества полуострова, за исключением северных, находившихся в зависимости от Сиама] острова между Малайей и Суматрой (включая Сингапур) и султанаты восточной Суматры, т.е. султанат Джохор распространял свое влияние на

234

большую часть территорий, некогда подвластных Малакке. Джохор с самого начала повел ожесточенную борьбу с португальцами. В 1521— 1524 гг. португальцы потерпели несколько поражений при попытке захватить Бинтанг, а в 1525 г. Махмуд-шах осадил Малакку. Но в 1526 г. сильный португальский флот напал на Бинтанг и сжег столицу Джохора; султану пришлось бежать на Суматру, где он и умер в 1528 г.

Махмуду наследовал его младший сын, Алауддин Риаят-шах II (1528— 1564), в то время как старший, Музаффар-шах, стал султаном Перака, положив начало династии, которая существует в этом султанате по сей день. Алауддин продолжал политику отца и в 1533 г. совершил новое нападение на португальцев. В 1551 г. он атаковал Малакку, объединив силы Джохора, Перака и Паханга, и предпринял попытку взять ее штурмом. Превосходство в вооружении, организации и джохорско-ачехские противоречия помогли португальцам отстоять город.

Важным фактором, влиявшим на положение Малакки и борьбу за торговые пути через проливы, стал северосуматранский султанат Аче, который в короткий срок превратился в один из главных торговых центров на Архипелаге. Стремление к контролю над путем через Малакк-ский пролив неминуемо привело Аче к столкновению с португальцами и Джохором. В 1537 г. ачехский флот напал на Малакку, а спустя десять лет, в 1547 г., повторил нападение. Ценой огромного

напряжения сил португальцы сумели разбить ачехский флот в устье р. Перлис, на севере Малайи. Вражда Аче и Джохора мешала им объединить свои силы против португальцев. В 1539 г. Джохор

иАче воевали друг с другом из-за восточной Суматры. В 1564 г. ачехская армия сожгла джохорскую столицу Джохор-Ламу, причем султан Алауддин II был увезен в Аче, где его отравили. Когда же в 1568 г. Аче вновь осадил Малакку, Джохор пришел на помощь португальцам. В 1575 г., после новой неудачной осады Малакки, ачехский флот двинулся на север

изахватил Перак, султан которого был убит, а его семья увезена в Аче.

Союз Джохора с португальцами был непродолжительным. Жесткая торговая политика колонизаторов продолжала вызывать недовольство Джохора, который, улучшив отношения с Аче, в 1586—1587 гг. снова осаждал Малакку. Малакка была блокирована, и ее связи с внешним миром практически были сведены к нулю. Но подошел португальский флот из Гоа, и адмирал Паолу ди Лима Перейра предпринял в июле 1587 г. экспедицию против Джохора. Столица Джохора была взята штурмом, португальцы захватили огромную добычу.

Таким образом, в течение всего XVI века португальцы в Малакке, отбивая атаки малайских и суматранских государств, ценой огромного напряжения сил удерживали торговую и морскую монополию.

В конце XVI в. в Юго-Восточной Азии появились европейские соперники Португалии и Испании (последняя с 1580 по 1640 г. владела Португалией) — англичане и голландцы. Они устремились в этот район в погоне за пряностями. В борьбе со своими конкурентами они стремились использовать недовольство местных владетелей и населения порту-

235

гэльскими и испанскими колонизаторами, особенно их торговой монополией и религиозной нетерпимостью.

В1592 г. корабль английской экспедиции под командованием Эдуарда Ланкастера достиг о-ва Пинанг, расположенного у западного побережья Малайи. В 1598 г. другая английская экспедиция, во главе с Вудом, посетила Кедах. В 1595 г. через Малаккский пролив прошла голландская экспедиция Корнелиуса ван Хаутмана.

Хотя основное внимание новых колонизаторов было сосредоточено на Молукках, они действовали и в Малайе, стремясь обосноваться в этом стратегически важном районе. Особую активность проявила в тот период Нидерландская Ост-Индская компания (НОИК). Понимая, что для окончательного вытеснения португальцев и испанцев из Юго-Восточной Азии необходимо уничтожить их опорные базы, голландцы стремились овладеть самой мощной из них — Малаккой. 17 мая 1606 г. адмирал Ма-телиф заключил договор о союзе с султаном Джохора Алауддин Риаятшахом III (1597—1613), который предоставил голландцам монопольные торговые права в своих владениях; обе стороны обязывались бороться с Малаккой. В 1606 г. союзники осадили Малакку, которая с трудом выдержала эту осаду. Город сильно пострадал от бомбардировки, многие здания были разрушены. В том же году Мателиф нанес жестокое поражение португальскому флоту. Падение Малакки было отсрочено разногласиями между союзниками — голландцами и Джохором: последний в 1610 г. разорвал союз с Нидерландской Ост-Индской компанией.

Вначале XVII в. султанат Аче вступил на путь широкой завоевательной политики, острие которой было направлено против Малакки и Джохора — соперников в борьбе за господство над Малаккским проливом. Султан Искандар Муда (1607—1636), самый могущественный государь в истории Аче, в 1613 и 1615 гг. дважды разграбил джохорскую столицу. Султан Алауддин III был увезен в Аче и там казнен. В 1618—1620 гг. Искандар Муда захватил Паханг, Кедах и Перак. Жестокая политика ачех-ского султана, творившего бесчинства в захваченных малайских княжествах и вывозившего тысячи людей с полуострова в Аче, где многие умирали от голода и непосильного труда, вызвала ненависть к ачехцам и породила движение за освобождение от ачехского ига.

В1629 г. Искандар Муда осадил Малакку. Собрав 20-тысячную армию, султан Аче разбил португальские войска, вынудив их укрыться в крепости. Город подвергся жестокой бомбардировке ачехской артиллерии. Но на помощь португальцам пришли войска Джохора, и ачехцы отступили с тяжелыми потерями. Неудача Искандара под Малаккой позволила Джохору вернуть независимость, а в 40-х годах XVII в. Аче потерял все свои владения на полуострове. Вскоре Нидерландская Ост-Индская компания возобновила с Джохором союз, целью которого была ликвидация власти португальцев в Малакке. В июне 1640 г. голландский флот начал бомбардировку Малакки, в конце июля подошло подкрепление из Джохора. Город был плотно блокирован. В Малакке начался голод, свирепствовали эпидемии: к концу осады из 20-тысячного