Воронина - Феминизм и гендерное равенство

74

Низкий уровень представительства женщин в государственных советах, комитетах и комиссиях вызывает некоторую обеспокоенность во всех странах, не в последнюю очередь благодаря советам по равному статусу11. Норвегия была первой их Северных стран, которая включила в Закон о гендерном равенстве положение, согласно которому оба пола должны быть представлены по меньшей мере двумя членами во всех государственных советах и комитетах. В 1988 г. положение было переработано и разрешено применение радикальных квот, обеспечивающих минимальное представительство пола в 40%.

ВДании Совет по обеспечению равного статуса сосредоточил внимание на гендерном дисбалансе государственных комитетов. В Законе о комитетах и в Законе о советах отмечалось, что необходимо стремиться к сбалансированному гендерному составу. Однако формулировки были весьма расплывчатыми - требовалось выдвижение равного числа женщин и мужчин в качестве кандидатов в комитеты, после чего министр, отвечавший за него, производил действительные назначения. Сама формулировка положений означала, что их применение в значительной степени зависело от отношения к гендерному равенству соответствующего министра. Некоторые министры отказывались одобрять состав комитета из-за непропорциональной представленности как мужчин, так и женщин, в то время как другие относились к гендерному дисбалансу более снисходительно. Закон встретил активное сопротивление со стороны социальных партнеров, в частности, Федерации датских профсоюзов.

Вфинском законе (1986) содержится положение о том, что государственные комитеты должны состоять из представителей обоих полов, если только не существует особых причин для назначения определенных лиц. Позже была принята радикальная форма дифференцированного обращения, обеспечившая 40% представительство обоих полов. В руководящих советах, в государственных учреждениях и на предприятиях, контрольный пакет акций которых принадлежит государству, в настоящее время по закону требуется равное представительство мужчин и женщин (Закон о равном статусе: параграф 4).

Висландском законе (1985) появилась поправка о необходимости сбалансированного гендерного состава, а в плане правительственных действий по гендерному равенству была поставлена задача на период 1993-1997 гг. обеспечить 30% представительство женщин.

В Швеции низкий уровень представленности женщин в структурах государственной власти вызвал обеспокоенность. Для улучшения ситуации был составлен план последовательных действий: сбор ежегодной статистики по гендерному дисбалансу, достижение 30% представительства женщин в 1992 г., 40% - к 1995 г. и равенства в 1998 г. Если бы не удалось обеспечить равное представительство, планом предусматривалась система квот. Были выделены значительные средства на проекты всем организациям, желавшим увеличить представительство своих женщин.

Таким образом, инструменты выравнивания гендерного состава государственных структур значительно различаются в Северных странах. В Норвегии, Финляндии и Швеции предполагается использование квот при формировании состава соответствующих органов, а в Дании и Исландии имеются только рекомендации по выдвижению номинантов обоих полов. Эти два инструмента можно было бы охарактеризовать как равенство результатов и равенство возможностей.

Благодаря предпринимаемым усилиям представительство женщин в структурах государственной власти выросло во всех странах, хотя и в разных масштабах. Наивысший процент участия характерен для Швеции и Норвегии, а наименьший - для

11 Следует отметить, однако, что современная дискуссия по представительству женщин предполагает, что женщин назначают именно как женщин, а не как проводников женских интересов или экспертов по вопросам гендера и равенства.

75

Исландии. В 1995 г. женщины составляли 39% в правительственной администрации в Норвегии; в Швеция - 42% в правительственной администрации и 38% в региональном правительстве. В Финляндии и Дании женщины составляли в государственных комитетах 28%. В 1996 г. в Исландии эта цифра достигала 23%.

Акторы политики гендерного равенства

Одну из важнейших ролей в продвижении гендерного равенства играют политические лидеры, особенно парламентарии, поскольку они формируют то или иное законодательство. Не менее значительна и функция государственных служащих, работающих в административных структурах по гендерному равенству. Их число значительно возросло с начала осуществления политики гендерного равенства. На протяжении первых десятилетий в этой сфере работали в основном женщины, однако во всех странах наблюдается тенденция к привлечению все большего числа мужчин. Для обозначения государственных служащих, в чьи обязанности входит продвижение гендерного равенства, используется специальный термин – фемократы (femocrats). Впервые он появился в Австралии (Yeatman, 1990), но сегодня имеет хождение и в Северных странах для обозначения людей обоих полов, работающих в области продвижения гендерного равенства. Некоторые исследователи называют “фемократами” тех государственных служащих, работа которых связана с женской политикой или с продвижением гендерного равенства. Существует весьма распространенное мнение, что для изменения неравенства женщин необходимо лишь увеличить их численность в высших политических структурах. Однако анализ эффекта квотирования женщин на государственной службе в Скандинавских странах показывает, что они не обязательно рассматривают себя как представляющих женщин в целом. Хеге Скьеи провела наиболее серьезное исследование поведения норвежских женщин-политиков. Она пришла к выводу, что нельзя быть уверенной в том, что они будут ставить защиту интересов женщин выше соблюдения лояльности к своей партии. Это зависит от конкретного политического прецедента, хотя повышение членства женщин в партиях оказывает положительное влияние на партийные платформы (Skjeie, 1991).

Помимо политиков и госслужащих, социальными партнерами выступают

организации работодателей, наемных работников, профсоюзы и др. Вначале организации работодателей и наемных работников скептически отнеслись к законодательству по гендерному равенству, и, прежде всего, к положениям по равной оплате труда. Однако рабочие организации по всему региону постепенно заняли более благожелательную позицию по отношению к гендерному равенству, не в последнюю очередь благодаря активизации женщин, находившихся в их рядах. Многие профсоюзы также приняли программы гендерного равенства и меры по обеспечению соответствующей политики включены в их основные соглашения или в соглашения о сотрудничестве между администрацией и служащими. Тем не менее, работодатели попрежнему проявляют определенную сдержанность в отношении гендерных инициатив.

Женские организации получили постоянное представительство в государственных институтах, но по сравнению с организациями служащих и работодателей их полномочия более ограничены. Представительство женщин менялось с течением времени и различается по характеру в разных странах. В некоторых из них существуют женские секции политических партий, в других женские организации находятся вне партий. В Швеции женское движение не было ни сильным, ни скольконибудь заметным. В Исландии символом нового женского движения стал Альянс женщин, который с 1990 г. активно работает с Советом по вопросам политики гендерного равенства. В Дании, где женское движение было антиавторитарным и

76

весьма критически настроенным к государственным институтам, требований внесения изменений в законодательство не последовало. В Норвегии женское движение было довольно активным. Связи между женскими исследованиями и институтами гендерного равенства значительно варьируются. В Дании с 1988 г. женщина-ученый (выбранная остальными членами), входила в состав Совета по обеспечению равного статуса. В Финляндии женские исследования связаны с Советом по равенству через одну из своих подсекций; с 1988 г. к нему прикреплен координатор женских исследований. В Швеции существовала прямая связь между политикой гендерного равенства и академическими исследованиями. В Норвегии женщина-ученый входила в состав Совета по обеспечению равного статуса с 1983 по 1992 гг. После этого место в Совете занимал мужчина-ученый (Equal Democracies, 1999: 182).

Уровень расходов на проведение политики гендерного равенства помогает определить придаваемый ей приоритет, однако это не означает, что чем больше выделяемых ресурсов, тем выше эффективность прилагаемых усилий. Успех зависит, среди прочих вещей, от четкого распределения полномочий и разумного использования ресурсов. В целом расходы на персонал, обеспечивающий проведение работы по гендерному равенству, самые высокие в Швеции, а самые низкие в Исландии, а бюджеты Швеции и Норвегии значительно превосходят бюджеты других стран (15,2 и 14,8 млн. датских крон, соответственно). Однако в расчете на душу населения самые большие расходы на эту область в Исландии, а самые низкие в - Финляндии (Equal Democracies, 1999: 182).

В течение первых лет развития политики гендерного равенства не существовало никаких мужских организаций, которые могли бы дополнять работу женских организаций. Постепенно мужчины стали проявлять большую активность как в области гендерного равенства, так и в претворении ряда правительственных инициатив. К началу XXI века возникло три типа мужских организаций: терапевтические группы для мужчин, имеющиеся в большинстве стран; различного рода Ассоциации отцов и профеминистские мужские группы, например, “Мужской фронт против мужского насилия” в Швеции (Male Front against Male Abuse). Помимо добровольных объединений, существуют различные организации и комитеты по соблюдению мужских прав, которые поддерживаются государством. В Швеции Рабочая группа по мужским ролям (Mens Role Working Group) была образована в 1983 г. министром по обеспечению равенства мужчин и женщин. В Норвегии министр по делам потребителей и правительственной администрации создал в 1986 г. Комиссию по мужским ролям. В Финляндии образован Мужской комитет как секция Совета по равенству. В Исландии министр социальных дел создал Мужской комитет, а в Дании Идейная группа для мужчин (Idea Group for Men) была учреждена Советом по обеспечению равного статуса в 1994 г. (Equal Democracies, 1999: 183).

В Швеции, Норвегии, Финляндии и Исландии комитеты по мужским ролям разрабатывали рекомендации в отношении мужчин и гендерного равенства и активизировали усилия мужчин в данной области. В этих комитетах, например, рассматривалось положение мужчины в семье и роль отца; обсуждалось предоставление отпусков отцам; проблема злоупотребления алкоголем и актов агрессивного поведения. Кроме того, в нескольких странах к органам гендерного равенства были прикреплены ученые, работающие над исследованием мужских проблем.

Итоги институционализации гендерного равенства в Скандинавии

На протяжении 80-х и 90-х годов ХХ века ценность гендерного равенства возрастала, хотя различия между странами сохранялись. Наибольшее значение

77

политике гендерного равенства придают в Швеции, за ней следует Норвегия, затем Финляндия, Дания и Исландия. Политическая повестка гендерного равенства гораздо более содержательна в Швеции и Норвегии. В Дании политика по обеспечению равного статуса, как организационно, так и по своему содержанию, занимает особую нишу. В этой стране не обсуждаются такие темы, как дискриминационная реклама, проституция и сексуальное насилие, в то время как в других четырех Северных странах эти проблемы активно обсуждаются и решаются.

По мнению Анетт Борхорст, причинами растущего расхождения Северных стран

вполитике гендерного равенства на протяжении последних десяти-пятнадцати лет,

послужили такие факторы, как политическая ориентация партий; «мобилизация» женщин; мужской вопрос; традиции политической культуры. Так, например, обычно

вСеверных странах социал-демократы и другие партии с левым уклоном поддерживают гендерное равенство, а несоциалистические партии – нет. В зависимости от того, какова политическая ориентация правящей партии, строится и ее гендерная политика. «Мобилизация» женщин, понимается в двух планах – как их активное вовлечение в политику и в рынок труда. Участие женщин в деятельности политических партий в Скандинавии играет значимую роль именно потому, что, по мнению исследовательницы, ни в одной из Северных стран в настоящее время не существует серьезного женского движения. Вовлечение женщин в рынок труда также играет важную роль, хотя это в значительной степени связано с экономическим подъемом: возрастание потребности в женской рабочей силе в периоды процветания обеспечивает наилучшие условия для осуществления политики равенства. Немалую роль в развитии политики гендерного равенства играет, по мнению норвежских исследователей, «мужской вопрос», то есть возникновение конфликтов между положением мужчин и женщин усилило значение политики гендерного равенства. Сначала эта ситуация сложилась в Швеции и Норвегии, а позже в Дании, где чаще всего конфликты возникали из-за проблемы опеки над детьми. В одних странах женские и мужские организации конкурируют между собой из-за внимания политиков, в других – сотрудничают. Четвертым фактором, влияющим на значение и эффективность политики гендерного равенства, является составление документации, проведение исследований и оценки самой политики. Этот фактор очень важен, поскольку именно от него зависит, получает ли политическая система информацию о последствиях проводимой политики и предпринимаемых мерах. Исследования дают основания для внесения изменений и совершенствования механизмов управления политикой гендерного равенства. Самую важную роль этот фактор играет в Швеции и Норвегии, где использование раздельной гендерной статистики, независимая оценка и исследования, выявляющие проблемы гендерного равенства, в значительной степени систематизированы. В других странах часто бывает трудно найти какую-либо историческую документацию, позволяющую сравнивать изменения в статусе полов. Эти различия между странами следует рассматривать также в свете больших вложений

висследования и оценку разработок в Швеции и Норвегии. Так, норвежская Секция гендерного равенства, обладающая достаточными фондами для проведения исследований, провела несколько оценок эффективности политических механизмов и предложила возможные изменения в политике. В Швеции Государственная комиссия по расследованиям нарушений провела серию исследований с привлечением независимых ученых. В 80-е годы в результате приглашения для составления отчетов критически настроенных женщин-ученых в формулировку вопросов гендерного равенства были внесены радикальные изменения. В Швеции существовало тесное сотрудничество между учеными, проводившими исследования по представительству женщин, и соответствующими министрами, заинтересованными в количественном росте женского представительства. В Финляндии и Дании изучению политики гендерного равенства уделяется меньше внимания, чем в Швеции и Норвегии. В

78

Исландии женские и гендерные исследования не развиты, поэтому возможность оценки политики гендерного равенства ограничена. И, наконец, следует упомянуть о традициях политической культуры, то есть о структурных рамках политики гендерного равенства. Например, шведская политическая система более централизована и в некоторых ее областях существует устойчивая традиция регулирования. В этой стране действия по продвижению гендерного равенства при активном участии Уполномоченного по рассмотрению жалоб, касающихся нарушения равных возможностей, распространяются и на частный сектор. Напротив, в Дании политическая система носит более либеральный уклон и поэтому продвижение гендерного равенства ограничивается государственным сектором. Вероятно, именно приверженностью либеральной системе ценностей объясняется тот факт, что Дания приняла решение не совершенствовать законодательство в данной области, а способствовать “осознанию преимуществ деятельности общества в условиях обеспечения равного статуса”. Анетт Борхёрст полагает, что значение и влияние политики гендерного равенства зависит от взаимодействия внешних и внутренних системных факторов, а также от единонаправленности политических инициатив «сверху» и «снизу». Двумя наиболее важными факторами, определяющим различия в политиках гендерного равенства она считает политическую ориентацию партий и мобилизацию женщин. Она называет их взаимосвязанными процессами, и чем пассивнее и ограниченнее политика гендерного равенства, тем ниже ее приоритет и, следовательно, оказываемая поддержка. Очевидно, что высокая активность и энергия, затрачиваемая на развитие политики гендерного равенства, как организационно, так и в плане содержания, способствуют росту ее значения и влияния (Equal Democracies, 1999: 185-190).

Однако скандинавские феминистки подчеркивают значительные гендерные диспропорции во многих сферах жизни. В частности, в экономической сфере гендерному равенству противостоит мужское господство, домашняя работа и уход за детьми по-прежнему остаются преимущественно женской работой. Авторы книги “Незавершенная демократия: женщины в северной политике” высказывают еще более радикальные идеи. Соглашаясь, что активность женщин значительно возросла, и они занимают серьезные позиции в политической системе, они отмечают, что “политика по-прежнему остается миром мужчин” и “чем выше продвижение по иерархии власти, тем меньше обнаруживается там женщин” (цит. по Equal Democracies, 1999: 10). В целом в феминистских исследованиях, проводимых в этом регионе в конце ХХ века, можно обнаружить две точки зрения на проблему взаимодействия женщин с государством – «пессимистическую» и «оптимистическую». В пессимистической перспективе подчеркивается, что мужчины сохраняют власть, а женщины остаются маргиналами. Иными словами, несмотря на возрастающее участие женщин в политике, изменения во власти происходили такими способами, которые ставят женщин в невыгодное положение. Ивонне Хирдманн в своей теории “гендерной системы” в Швеции высказывает мнение, что значение увеличивающейся численности женщин в политике не так велико, поскольку они входят в низкостатусные сферы: “Женщины все более и более сосредотачиваются внутри так называемых “репродуктивных” или “легких” сфер политики: социального обеспечения, образования и т. д.”. Она отмечает, что это приводит к внутренней сегрегации и ограничивает возможности женщин действовать в равных с мужчинами условиях. Хельга Хернес представляет альтернативное оптимистическое понимание развития Северных стран. Она считает, что северные государства благосостояния благожелательны по отношению к женщинам. Более того, многие исследователи не склонны оценивать социальный сектор как “легкую” работу, имеющую низкий статус – ведь Северные государства благосостояния вкладывают значительные средства в социальную политику и социальное обслуживание (Equal Democracies, 1999:11).

79

По вопросу об идеологии и тактике участия женщин в политике между северными феминистками идет дискуссия. Одни из них утверждают, что лучшим способом защиты интересов является объединение женщин в независимые группы и организации. Другие полагают, что женщинам, наоборот, следует стремиться к интеграции в действующие политические структуры. Аналогичное расхождение мнений обнаруживается и в исследовательской литературе. Отправным моментом для авторов книги “К новому демократическому порядку?” (Towards a New Democratic Order, 1997) становится утверждение, что “специфические женские требования или аргументы не могут быть включены в повестку существующих правительственных институтов и политических партий. Для того, чтобы развивать политику, удовлетворяющую интересы женщин, необходимо найти новые формы организации” (Towards a New Democratic Order, 1997: 51). Далее авторы утверждают, что “политика в Швеции в значительной степени пронизана … явно выраженным мужским патриархальным порядком”.

Однако К. Бергквист в предисловии к книге «Равные демократии?» высказывает иную точку зрения. Она ставит вопрос о том, привело ли выравнивание позиций мужчин и женщин на высоких политических постах “всего лишь” к возросшему численному равенству или же к формированию более доброжелательной к женщинам политики. И, ссылаясь на исследования в Северных странах, подтверждает, что рост численности женщин в политических институтах помогает изменить как содержание политики, так и условия принятия решений.

Отчасти соглашаясь с некоторыми критическими пассажами скандинавских феминисток, не могу, однако, не согласиться с общепризнанным мнением: Скандинавские страны в настоящий момент являются лидерами реализации политики гендерного равенства.

Примечания

Закон Финляндской республики о равенстве женщин и мужчин. Перевод текста: Act on Equality between women and men. – Ministry for Social Affairs and Health of Finland.

Препринт.

Обеспечение равенства полов: политика стран Западной Европы. Под ред. Ф.Гардинер. Пер. с англ. под редакцией Е.Мезенцевой. – М.: Идея пресс, 2000.

Проблемы равноправия. Документы и материалы (На примере ЕС, Швеции, Финляндии и Германии). Сост. Т.И. Шипуло. – М.: ЧеРо, 2000.

As B.On Female Culture: an Attempt to Formulate a Theory of Women’s Solidarity and Action// Acta Sociologica, special issue on Women’s Studies. – 1975. – Vol.18.

Bacchi C. The Politics of Affirmative Action. “Women”, Equality & Category Politics. – London etc.: Sage Publications, 1996.

Borchorst A. and Slim B. Women and the Advanced Welfare State – a New Kind of Patriarchal Power? // Women and the State: The Shifting Boundaries of Public and Private. Eds. by A.S.Sassoon. – London: Unwin Hyman, 1987.

Calasanti T. and Bailey C. Gender Inequality and the Division of Household Labor in the United States and Sweden: A Socialist-Feminist Approach//Social Problems. – 1991 – Vol. 38

(1).

Comparative State Feminism. Eds. Stetson McBridge D. and Masur A. – Thousand Oaks, Ca.: Sage Publications, 1995.

Dahlberg A. Summary of the Research Report on the Equality Ombudsman. – Stockholm: Swedish Сenter for Working Life, 1984.

80

Eduards M. The Swedish Gender Model: Productivity, Pragmatism and Paternalism//West European Politics. – 1991 – N 14.

Equal Democracies? Gender and Politics in the Nordic Countries. Eds. by Bergqvist Ch. et al.

– Oslo: Scandinavian Univ. Press, 1999.

Erneling Ch. Equality between Women and Men in Sweden – Myth or Reality? // Canadian Woman Studies. – 1988 – N9.

Gelb J. Feminism and Politics: A Comparative Perspective. – Berkeley, CA: Univ. of California Press, 1990.

Gustafsson B. and Uusitalo H. The Welfare State and Poverty in Finland and Sweden from the Mid-1980s // Review of Income and Wealth. –- 1988 – Vol. 36, N 3.

Halsaa B. A Feminist Utopia // Scandinavian Political Studies. – 1988 – N 11.

Is there a Nordic Feminism? Nordic Feminist Thought on Culture and Society. Eds. by D.von der Fehr, B. Rosenbeck and A. Jonasdottir A. – London : UCL Press, 1998.

Jenson J. and Rianne Mahon. Representing Solidarity: Class, Gender and the Crisis in SocialDemocratic Sweden. // New Left Review. – 1993. – N 201.

Ministry of Children and Family Affairs. The UN Convention on the Elimination of All Forms of Discrimination Against Women. Norway, Third Report (1987-1990). – Oslo: Ministry of Children and Family Affairs, 1991.

Ministry of Public Administration. Third Periodic Report on the Convention on the Elimination of All Forms of Discrimination Against Women. – Stockholm: Ministry of Public Administration, 1990.

Mitchell D. Income Transfers in Ten Welfare State: Studies in Cash and Care. – Aldershot: Avebury, 1991.

Nielsen R. and Halvorsen M. Sex Discrimination between the Nordic Model and European Community Law//The Nordic Labour Relations Model. Eds. by N. Bruun N. – Aldershot: Hants, 1992.

Norwegian Research Council for Applied Social Science. Research to Promote Equal Status and Gender Equality. Program Memorandum. – Oslo: NORAS, 1985.

One hundred words for equality. A Glossary of Terms on Equality between Women and Men. European Commission, 1998.

Premfors R. National Policy Styles and Higher Education in France, Sweden and the UK// European Journal of Higher Education. – 1981 – N 16.

Skard T. and Haavio-Manilla E. Equality between the Sexes – Myth or Reality in Norden?// Norden: The Passion for Equality. Ed. by St. Graubard. – Oslo: Norwegian Univ. Press, 1986.

Skjeie H. The Rethoric of Difference: On Women’s Inclusion into Political Elites.// Politics and Society. – 1991 – N 19.

Stang Dahl, T. Women’s Law: An Introduction to Feminist Jurisprudence. – Oslo: Norwegian Univ. Press, 1987.

Statistics Sweden: Women and Men in Sweden. – Stockholm: Statistics Sweden, 1990.

Sundin E. Equality through Regional Policy: Report from a Swedish Project. // Rethinking Change: Current Feminist Research. Eds. by M. Eduards et al. – Uppsala: HSSFR, 1992.

Towards a New Democratic Order? Women’s Organizing in Sweden in the 1990s. Eds. G. Gustafsson, M. Eduadrs and M. Ronnblom. – Stockholm: Publica, 1997.

81

Unfinished Democracy: Women in Nordic Politics. Eds. by E. Haavio-Mannila et al. – Oxford : Pergamon Press, 1985.

Whitehouse G. Unequal Pay: a Comparative Study of Australia, Canada, Sweden and the UK.// Labour and Industry. – 1990 – N 3.

Widerberg K. Reforms for Women – on Male Terms. //International Journal of Sociology of Law. – 1001 – N 19.

Yeatman A. Bureaucrats, Femocrats, Technocrats: Essays on the Contemporary Australian State. – Sydney: Allen & Unwin, 1990.

82

ГЛАВА 4 ГЕНДЕРНОЕ РАВЕНСТВО В ПРОГРАММНЫХ

ДОКУМЕНТАХ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ

ОРГАНИЗАЦИЯ ОБЪЕДИНЕННЫХ НАЦИЙ

В середине ХХ века права человека стали приоритетом в деятельности ряда международных организаций – ООН, ЮНЕСКО, Европейской комиссии по правам человека и многих других. В декабре 1948 года Генеральная Ассамблея ООН приняла Всеобщую декларацию прав человека, в которой провозглашается, что «все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах» и должны обладать всеми правами и свободами, провозглашенными в Декларации, «без какого-либо различия в отношении расы, цвета кожи, пола, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, имущественного, сословного или иного положения» (1 и 2 статьи Всеобщей Декларации прав человека).

К моменту, когда была написана Декларация, классическая либеральная концепция прав человека претерпела существенное развитие. Сегодня в теории прав человека различают:

Первое поколение прав человека, к которому относятся традиционные либеральные ценности – право на свободу мысли, совести и религии, право на жизнь, свободу и безопасность личности, на справедливость, равенство и уважение человеческого достоинства. Это так называемые естественные неотъемлемые права и свободы человека, существование которых провозглашено в философских доктринах Жан-Жака Руссо, Джона Локка, в экономике Адама Смита и других мыслителей; во французской и американской конституциях, а сегодня отражены в преамбуле Всеобщей декларации прав человека. Концепция естественности (природности) прав человека возникла в специфических социокультурных условиях секуляризации общества, формирования рыночных отношений, развития философии индивидуализма и автономизации личности в экономической сфере. Фактически провозглашение естественных прав человека означало, что он имеет право на свободу от власти государства в частной жизни и обязывало государство воздерживаться от вмешательства в духовную и материальную сферу деятельности человека.

Однако со временем стало очевидным, что неограниченная индивидуальная свобода и полная независимость человека от государства и общества имеют столь же неблагоприятные социальные и личностные последствия, как и тотальное подчинение личности государству. Начался поиск компромисса, который и привел к формированию концепции основных прав человека, или прав второго поколения. Так называют социальные, экономические и культурные права – на труд и свободный выбор работы, на социальное обеспечение, на образование и т.д. Для реализации этих прав, наоборот, необходимо вмешательство государства, то есть нормативное определение прав и обеспечение гарантий их соблюдения. Возникшая на этом основании концепция социального государства, или государства благосостояния, постулирует, что общество (посредством государства) должно обеспечить всем своим членам некий минимум благосостояния и стабильности в условиях быстрой индустриализации и урбанизации. Средством достижения этих целей выступает социальная политика государства, задачами которой первоначально считались ограничение масштабов бедности и особенно нищеты, а также обеспечение материальных источников существования тем, кто ими не обладает, и прежде всего - по независящим от них причинам (Marshall 1964: 70-94). С точки зрения современной теории прав человека, предоставление членам общества гарантированного минимума благ – это не вынужденный акт общественной

83

благотворительности, а неотъемлемое гражданское право, нередко закрепленное законодательным путем. Во «Всеобщей Декларации прав человека» отмечалось, что «Каждый человек имеет право на такой жизненный уровень, включая пищу, одежду, жилище, медицинский уход и необходимое социальное обслуживание, который необходим для поддержания здоровья и благосостояния его самого и его семьи, и право на обеспечение на случай безработицы, болезни, инвалидности, вдовства, наступления старости или иного случая утраты средств к существованию по независящим от него обстоятельствам” (ст.25). Позже социальная политика (особенно в развитых странах) стала включать меры по предоставлению доступной медицинской помощи; обеспечению равного доступа к образованию; сокращению разрыва в доходах и устранению тех источников разрыва, которые основаны на дискриминации по признаку на расы, этничности, пола, вероисповедания и т. п. (Marshall 1964; Рeters, 1974; Wilensky, 1975; Flora, 1981; Ritter, 1986). Важная особенность социальной политики заключается в том, что она является средством регулирования благосостояния преимущественно общественных групп в противоположность рыночному регулированию преимущественно благосостояния индивидов (выделено мною – О.В.).

Разумеется, в жизни конкретное содержание перечисленных прав, величина минимального благосостояния не являются постоянными во времени и одинаковыми для всех стран. Они зависят от особенностей страны, прежде всего – от ее политической системы и экономического состояния, от национальной культуры и сложившихся стереотипов сознания и потребления. "Государство закрепляет права человека не произвольно; оно закрепляет естественные права человека, а также набор прав, который обусловлен уровнем экономического развития общества. Законодатель может закрепить только те права, для осуществления которых сформировались социально-экономические и политические предпосылки, вытекающие из реальных общественных отношений. Права личности - не "дар" законодателя, а социальные возможности, обеспечивающие человеку определенный стандарт жизни" (Общая теория прав человека, с. 34). Основные права человека - это те его естественные права, которые закреплены в конституции страны (т.е. законодательно регламентированы) и обеспечены системой гарантий и механизмов защиты. Во многих странах социальная политика не только корректирует негативные социальные последствия экономического развития, но и пытается их предотвращать.

Социальная политика государства всеобщего благосостояния сыграла значительную роль в преодолении различных социальных проблем, хотя ее успехи в разных странах весьма различны. Однако со временем стало очевидным, что эта политика имеет и весьма существенные недостатки. Средств на социальные программы постоянно не хватало и разросшееся государство было неспособно решить многие проблемы – например, обеспечить равенство для ранее дискриминируемых по признаку пола, расы или этнической принадлежности групп населения. Так возникло представление о третьем поколении прав человека или о коллективных правах. К ним относятся: право на свободу от дискриминации по половому, расовому, этническому, национальному, или возрастному признаку; право на национальное самоопределение, на здоровую окружающую среду и некоторые другие. Понятие коллективных прав означает, что индивиды, принадлежащие к некоторым социальным группам, не обладают теми же возможностями для реализации своих прав, что и индивиды из более продвинутой группы. Такие социальные группы (например, люди с ограниченными физическими возможностями) нуждаются в дополнительных механизмах для реализации своих прав человека или даже в дополнительных (специальных) правах. Т. Шанин называет третий этап философии прав человека реакцией на универсализм существовавшей до этого системы, который ограничивает свободу индивидуального выбора и мешает видеть конкретные проблемы живого человека, реальные проблемы «меньшинств» (Шанин, 1997: 35). Международное право относит права женщин