Пантин. Циклы и ритмы истории

Идея синхронизации самых различных процессов, протекающих в человеческой психике, в окружающем мире, в эволюции природы и общества, с разных сторон рассматривалась и такими крупными исследователями, работавшими в различных областях науки, как П. Тейяр де Шарден, К.Г. Юнг, С. Гроф. Так, анализ явления синхронности содержится в работе С. Грофа "Холотропное знание", в которой критикуется ограниченность господствующих до сих пор ньютоно-картезианских представлений о мире:

[29]

"Ньютоно-картезианская наука описывает Вселенную как бесконечно сложную систему механических событий, которые являются строго детерминистскими, то есть управляемыми принципом причины и следствия. Каждый процесс в этом мире имеет свои особые причины и в свою очередь порождает причины для свершения других событий. Несмотря на неудобный парадокс — проблему определения изначальной причины из всех остальных причин, — это понимание реальности продолжает быть основным кредо традиционных ученых. Западная наука настолько преуспела в мышлении в терминах причинности, что стало трудно даже представить процессы, которые не подчинялись бы предписаниям причины и следствия, разумеется, за исключением начала самой Вселенной.

Из-за этого глубоко укоренившегося убеждения в причинности как в определенном законе природы Юнг много лет не решался опубликовать свои наблюдения событий, которые никоим образом не соответствовали этому штампу. Он откладывал издание своей работы на эту тему до тех пор, пока он сам и другие не собрали буквально сотни убедительных примеров синхронностей, дающих ему абсолютную уверенность в том, что описанные им наблюдения действительны. В знаменитой работе "Синхронность: непричинный связующий принцип" (5упспгоп1с11у: Ап Асазиа! Соппес1ш§ Рппс1р1е) Юнг выразил свою точку зрения, что причинность является, скорее, не абсолютным законом природы, а статистическим явлением. Более того, он подчеркнул, что существует множество примеров, где этот "закон" неприменим" [Гроф, 1996, с. 193].

Сам К.Г. Юнг, по-своему анализируя происхождение синхронизации (синхронистичности), пришел, в частности, к следующим выводам: "Я очень хорошо понимаю, что синхронистичность является чрезвычайно абстрактной и "непредставимой" величиной. Она наделяет движущееся тело определенным психоидным свойством, которое, как пространство, время и причинность, является критерием его поведения. Мы должны полностью отказаться от идеи, что психе каким-то образом связана с мозгом, и вместо этого вспомнить об "осмысленном" и "разумном" поведении низших

[30]

организмов, у которых мозг отсутствует. Здесь мы оказываемся гораздо ближе к первичному фактору, который, как я уже говорил выше, не имеет ничего общего с деятельностью мозга... Не обязательно думать об изначально установленной гармонии Лейбница или о чем-то похожем, что должно было бы быть абсолютным и проявилось бы во вселенском соответствии и притяжении типа "смыслового совпадения" временных точек, находящихся на том же самом градусе широты (по Шопенгауэру). Принцип синхронистичности обладает свойствами, которые могут помочь разрешить проблему тело — душа. Прежде всего, этот принцип, на самом деле, является беспричинным порядком или, скорее, "смысловой упорядоченностью", которая может пролить свет на психофизический параллелизм. "Абсолютное знание", которое является характерной чертой синхронистического феномена, знание, которое нельзя обрести с помощью органов чувств, подтверждает правильность гипотезы о наличии самосуществующего смысла или даже выражает его существование. Такая форма существования может быть только трансцендентальной, поскольку, как показывает знание будущих или пространственно отдаленных событий, она находится в психически относительных пространстве и времени, то есть в непредставимом континууме пространство — время" [Юнг, 1997, с. 291-292]. Таким образом, согласно Юнгу, понятие синхронистичности требует пересмотра общей картины мира, включая взаимоотношения психического и физического, пространства и времени, причины и следствия.

Абсолютизация роли причинно—следственных связей, с которой полемизировали К.Г. Юнг и С. Гроф, является препятствием и для понимания волнообразных процессов в природе и обществе. Существование волн развития сложных систем не является результатом действия одной причины, одного фактора, оно предстает, скорее, как удивительно согласованный "ответ" множества элементов системы на те или иные изменения, а часто — и как цепь удивительных, но закономерных совпадений. В этом плане принцип синхронизации, как и циклическиволновой подход в целом, ближе к представлениям современной квантовой физики, чем классической ньютоно-картезианской науки. В связи с этим становит-

[31]

ся понятным, почему Гроф акцентирует внимание на неслучайном интересе Юнга к новым идеям в физике и его личных отношениях с некоторыми величайшими физиками XX века, способными принять его представления о синхронности как явлении, выходящем за рамки обычных представлений о причинно-следственных связях: "Сам Юнг полностью осознавал тот факт, что понятие синхронности несовместимо с традиционной наукой, и с

великим интересом следовал революционно новому мировоззрению, развивавшемуся из достижений современной физики. Он поддерживал дружбу с Вольфгангом Паули, одним из основателей квантовой физики, и они обменивались друг с другом полезными идеями. Аналогичным образом в личных связях Юнга с Альбертом Эйнштейном последний вдохновил его настаивать на понятии синхронности, поскольку она была полностью совместимой с новым мышлением в физике" [Гроф, 1996, с. 193].

Обращение к синхронизации как одному из важных принципов эволюции биосферы и ноосферы было присуще и такому крупному ученому, мыслителю, философу, как П. Тейяр де Шарден. В своей знаменитой книге "Феномен человека" он в более или менее явном виде неоднократно использовал принцип синхронизации для объяснения процесса эволюции на разных его этапах — от геохимической эволюции до эволюции человека и общества. Особенно это относится к критическим периодам, в ходе которых происходят скачки, появляются принципиально новые эволюционные формы. Так, при описании "неолитической революции", которую Тейяр де Шарден справедливо рассматривал как "самый критический и величественный из всех периодов прошлого — период возникновения цивилизации" [Тейяр де Шарден, 1987, с. 164], ученый перечислил целый ряд процессов и явлений, которые могли толкать человечество к переходу от охоты и собирательства к земледелию и скотоводству, на основе которых возникли первые цивилизации. Но при этом ни один фактор не объясняет того масштабного переворота, который произошел в эпоху неолита и который означал становление социальности в том виде, как мы ее знаем. Поэтому следующее утверждение Тейяра де Шардена, по существу совпадающее с описанием синхро

[32]

низации, выглядит далеко не случайным и обоснованным: "Как будто в этот решающий период социализации, как и в момент рефлексии, пучок относительно независимых факторов таинственно слился, чтобы поддержать и ускорить продвижение гоминизации" [Тейяр де Шарден, 1987, с. 165].

Более того, описание Тейяром де Шарденом "неолитической революции" в чем-то напоминает описание "осевого времени" К. Ясперсом, и для этого есть основания — "неолитическая революция" затронула разные области и регионы мира, в ее ходе были открыты самые различные формы социальной и духовной жизни:

"Социально в области собственности, морали, брака, можно сказать, было испробовано все... В то же самое время в более устойчивой и густонаселенной среде первых земледельческих поселений узаконивается и разгорается вкус к исследованиям и потребность в них. Чудесный период

исканий и изобретений, когда во всем блеске, в несравненной свежести нового начинания, в сознательной форме ярко проявляются вечные пробные нащупывания жизни. Все, что можно было испробовать, было испробовано в эту удивительную эпоху" [Тейяр де Шарден, 1987, с. 165]. Все это наталкивает на мысль, что "осевое время", о котором писал К. Яс-перс, несмотря на всю свою уникальность, все же не было единственным в истории человечества и что синхронизация в той или иной мере присутствует на всех этапах социального развития.

Современные исследователи выделяют природные и космические факторы, которые оказывают мощное синхронизирующее воздействие не только на земную биосферу, но и на развитие человеческого общества, человеческую историю. Среди этих факторов присутствуют климатические, гидрологические, гелиобиологические и иные воздействия и изменения, которые оказывают заметное синхронизирующее воздействие на исторические процессы. Все эти факторы, особенно изменения климата, оказывают глубокое воздействие на территории и регионы, отстоящие друг друга на тысячи и даже десятки тысяч километров. Так, из близких нам похолодании особо выделяют похолодание "железного века" в первом тысячелетии до н.э. и так называемый "малый ледниковый период" в Европе и Азии в XVI — XVII вв. Именно на эти

[33]

периоды пришлись эпохи глобальных исторических изменений, о которых будет идти речь дальше. Есть основания предполагать, что такое совпадение является отнюдь не случайным, поскольку климатические и другие глобальные природные изменения воздействуют на различные стороны жизни многих цивилизаций.

Природные изменения принято рассматривать как экзогенные (внешние) факторы по отношению к развитию общества, его мировоззрения, системы ценностей, экономической и политической системы. Это не вполне справедливо, поскольку человек является существом не только социальным и духовным, но и природным. Социоестественная история — новая дисциплина на стыке естественных и гуманитарных наук — показывает, что между развитием общества и природными изменениями существуют многообразные и многогранные связи и взаимодействия [Кульпин, 1992}.< Эти взаимодействия особенно ярко обнаруживаются в периоды так называемых социально-экологических кризисов, т.е. периодов, когда происходят резкие изменения одновременно в жизни природы и в жизни данного общества. Важными примерами социально-экологических кризисов являются неолитическая революция, которая привела к колоссальным изменениям в жизни человечества, кризис середины I тысячелетия до н.э. в Китае и в Средиземноморье [Кульпин, 1996], первый (XVI—XVII вв.) и

второй (с середины XIX в.) социально-экологические кризисы в России [Кульпин, Пантин, 1993; Пантин, 2001] и др. Все эти кризисы приводили к огромным изменениям в развитии соответствующих обществ; и, несмотря на свою тяжесть и глубину, имели не только негативное, но и позитивное значение, стимулируя выработку новых, более сложных институтов, технологий, форм мышления и общения между людьми. Неслучайно многие из социально-экологических кризисов одновременно являются важными вехами глобальной истории, периодами высокой синхронизации исторических событий и процессов в разных обществах.

Итак, в самом общем виде феномен синхронизации можно определить как согласование и упорядочение во времени различных пространственно разделенных событий, процессов и явлений, в том числе тех, которые, на первый взгляд, никак не связаны

[34]

между собой и принадлежат совершенно различным системам. Это не означает, что рассматриваемые процессы и явления вообще не связаны "материально" друг с другом; это означает лишь, что связи участвующие в синхронизации, носят неочевидный и неоднозначный характер или же вовсе не познаны. При исследовании таких сложных эволюционирующих систем, как биосфера, человеческая психика, человеческое общество, исследователь сталкивается с согласованным и упорядоченным поведением огромного множества подсистем и различного рода структур, как существующих внутри эволюционирующей системы, так и находящихся как бы вне ее. Объясняется это тем, что в случае эволюционирующей системы ее границы весьма условны, подвижны и могут включать дальнюю "периферию", т.е. все, что в какой-либо мере доступно для взаимодействия системы и окружающей ее среды. Как правило, для изучения доступны прежде всего непосредственные, "сильные" взаимодействия элементов и структур эволюционирующей системы с окружающей средой, которые часто описываются как причинноследственные связи; "слабые" же, опосредованные взаимодействия часто скрыты от взора исследователя. Принцип синхронизации как принцип познания сложных эволюционирующих систем как раз и призван восполнить эту неполноту наблюдаемых взаимодействий. Особенно он важен для познания связей между пространственно разделенными процессами, событиями и явлениями, которые не соединены друг с другом простыми цепочками причинно-следственных связей и рассматриваются отдельными областями науки изолированно друг от друга. Для иллюстрации сказанного приведем несколько примеров.

Прежде всего, представления об изолированности, полной внутренней самодостаточности и замкнутости отдельных цивилизаций, которые во многом разделялись О. Шпенглером и отчасти А.Дж. Тойнби, с точки зрения

принципа синхронизации являются не реальными и не истинными. Даже если отсутствуют такие материальные связи и контакты между отдельными, существующими в одно время цивилизациями, как обмен, торговля, набеги, завоевания и т.п., существуют некие общие импульсы культурного, хозяйственного, политического развития, которые воспринимают-

[35]

ся различными цивилизациями-современницами, хотя и по-разному. Это то, что называют духом эпохи, духом времени или же в более общем случае — информационным полем. Выше уже говорилось об "осевом времени", для которого характерен удивительный параллелизм в культурном и социальном развитии таких различных цивилизаций, как индийская, китайская, древнегреческая. Но "осевое время" не является в этом смысле исключением, то же справедливо и для других эпох, независимо от того, установлены ли взаимосвязи между данными этносами и цивилизациями. Разумеется, разные цивилизации и этносы развиваются разными путями и с разной скоростью, но принцип синхронизации стимулирует поиск самых неожиданных контактов, корреляций и форм взаимного влияния, причем последствия этих контактов и этого влияния могут быть весьма неожиданными.

Однако возможны и ситуации, когда контактов между цивилизациями практически нет, но им одновременно приходится отвечать на одни и те же импульсы, "вызовы" со стороны природы или соседних народов. В истории чаще всего это природные, особенно климатические изменения. Э.С. Кульпин показал, как одни и те же климатические изменения (похолодание "железного века" середины I тысячелетия до н.э. — оно же "осевое время" по Ясперсу!) привели к разным изменениям внутри древнегреческой и дальневосточной (китайской) цивилизаций, определившим разделение мира на "Запад" и "Восток" [Кульпин, 1996]. Таким образом, синхронизация событий и процессов, протекающих в различных странах и цивилизациях вовсе не обязательно ведет к сближению этих стран и цивилизаций; часто, наоборот, она способствует их разделению, росту различий между ними, отчего и возникает иллюзия их полностью "изолированного" развития. Синхронизации подвергаются не столько сходные, сколько различные, отличающиеся друг от друга объекты.

Еще один важный пример — влияние космических процессов и явлений на земную биосферу, на жизнь отдельного человека и на историческое развитие социальных систем. Большинство узких специалистов скептически относится к самой возможности влияния космических явлений на эти процессы, поскольку подобное

[36]

влияние, как правило, ближе к "слабым", чем к "сильным" взаимодействиям,

иего нелегко обнаружить. Однако известны работы русского ученого А.Л. Чижевского, в которых показаны взаимосвязи между активностью Солнца и самыми различными процессами на Земле, в том числе рождаемостью, распространением эпидемий, социальными потрясениями [Чижевский, 1976]. В настоящее время имеется огромное число работ, в которых отмечается корреляция многих биологических и социальных процессов с космическими

игелио-геофизическими факторами (см., например, многочисленные труды международных пущинских симпозиумов "Корреляция биологических и физико-химических процессов с космическими и гелио-геофизическими факторами").

Итак, явление синхронизации различных процессов и событий, не описываемое простыми причинно—следственными связями, достаточно распространено в природе и обществе. Синхронизация является необходимой предпосылкой волнообразности развития природных и социальных систем в окружающем нас мире, а принцип синхронизации — предпосылкой познания этих волнообразных процессов человеческим мышлением. Синхронизация множества событий и явлений обеспечивает такое взаимодействие локальных процессов и движений в пространстве, которое не гасит, а усиливает их, давая в итоге достаточно заметную волну изменений. Принцип синхронизации позволяет рассматривать сложную эволюционирующую социально-историческую систему не в ее видимых границах, а "поверх барьеров", разделяющих различные системы, и тем самым дает возможность видеть распространение волн изменений гораздо дальше, чем при использовании обычного принципа причинно-следственных связей. Кроме того, принцип синхронизации позволяет увидеть взаимодействие и взаимовлияние циклов или волн, которые, на первый взгляд, не связаны друг с другом, например, взаимное воздействие волнообразных процессов развития разных цивилизаций или влияние циклов солнечной активности, других космических циклов на циклы и волны социальной жизни. Наконец, принцип синхронизации различных процессов и явлений прямо указывает на неизбежность критических, переломных периодов в развитии социальной системы, когда ее противоречия и кон-

[37]

фликты "одновременно" обостряются и под угрозой распада системы требуют ее перехода на новый уровень.

1.3. Проблемы структурирования глобальной истории

Наблюдаемая синхронизация исторических событий, явлений и процессов является предпосылкой структурирования, т.е. определения структуры глобальной истории. Под структурированием истории здесь понимается не

просто та или иная ее периодизация, но прежде всего выявление ключевых, центральных исторических процессов и соответствующих им периодов, которые глубоко повлияли на весь последующий ход истории, привели к последовательности выборов, предопределивших развитие человечества в определенном направлении. Фактически речь здесь идет о поиске своеобразного "ядра" или "оси" мировой истории, которые формируют ее структуру. При этом такой "осью" не могут быть ни отдельные события (например. Великая французская революция или революция 1917 г. в России), ни относительно кратковременные периоды "великих" войн (например. Первая или Вторая мировая война), ни даже само по себе появление великих мировых религий (например, буддизма или христианства). Дело в том, что центральное звено, вернее, центральные звенья глобальной истории должны охватывать не один регион и не одну цивилизацию, а большинство (в пределе — все) регионы и цивилизации. Кроме того, такие центральные или "осевые" эпохи должны определять последующее развитие не на десятилетия и даже не на века, а на тысячелетия. Очевидно, что ни великие революции, ни великие войны не способны оказывать столь мощное и долговременное воздействие.

Без выделения своего рода "центральных", "осевых" процессов и эпох, оказывающих действительно долговременное воздействие, невозможно структурирование глобальной истории и тем самым невозможно ее понимание как единого и целостного процесса. Глобальная история, если она действительно едина, не может протекать равномерно, в ней должны быть периоды "сгущения" и "разрежения", приливы и отливы, формирующие центр (или

[38]

центры), которые характерны для любой системы и любой структуры. Разумеется, для обычной истории, разделенной по странам и периодам, такой проблемы практически не существует, хотя любой историк, изучающий определенную страну и эпоху, неизбежно ищет центральные события, которые структурируют и саму историческую эпоху, и знания о ней. Что касается глобальной истории, то проблема поиска центральной эпохи или центральных эпох является для нее принципиально важной и во многом ключевой. Далеко не случайно, что все мыслители, понимавшие историю как глобальный процесс, пытались нащупать ее структуру, отталкиваясь от той или иной эпохи, тех или иных событий и процессов. Так, христианские теологи и философы в качестве такого центрального события рассматривали возникновение христианства, исламские теологи — возникновение ислама, К. Маркс и теоретики мир-системного подхода — возникновение капитализма и мирового рынка в XVI веке. Как позже будет видно, они не были совсем не правы; правильнее будет сказать, что они были правы лишь отчасти.

Для чего же необходимо структурирование истории? Оно нужно не только для упорядочения мощного потока исторических событий, не только для оценки относительного значения и смысла тех или иных исторических событий, процессов, явлений, не только для выяснения общей, сквозной логики глобального исторического развития. Еще более существенно то, что структурирование истории позволяет с более общих позиций понять характер и смысл эпохи, в которую мы живем, и даже отчасти предвидеть (разумеется, лишь в самых общих чертах) направление будущего развития. Но еще более важно, по-видимому, то, что нам открывается таким образом часть Божественного (или, что то же самое, Космического) плана истории,_ее единство и последовательность. И хотя постичь смысл и цель истории нам во многом не дано, можно лишь повторить известные слова А. Эйнштейна, применимые не только к постижению природы, но и к постижению истории: "Бог хитроумен, но не злокознен".

Одним из первых, кто четко и в развернутом виде поставил проблему структурирования мировой истории (еще раз повторим, не периодизации, а именно структурирования), был К. Ясперс. В

[39]

своей работе "Истоки истории и ее цель" он сформулировал понятие осевого времени и описал в общих чертах структурирование мировой истории этим осевым временем. Само осевое время Яс-перс охарактеризовал следующим образом: "Ось мировой истории, если она вообще существует, может быть обнаружена только эмпирически, как факт, значимый для всех людей, в том числе и для христиан. Эту ось следует искать там, где возникли предпосылки, позволившие человеку стать таким, каков он есть, где с поразительной плодотворностью шло такое формирование человеческого бытия, которое, независимо от определенного религиозного содержания, могло стать настолько убедительным — если не своей эмпирической неопровержимостью, то во всяком случае некоей эмпирической основой для Запада, для Азии, для всех людей вообще, — что тем самым для всех народов были бы найдены общие рамки понимания их исторической значимости. Эту ось мировой истории следует отнести, по-видимому, ко времени около 500 лет до н.э., к тому духовному процессу, который шел между 800 и 200 гг. до н.э. Тогда произошел самый резкий поворот в истории. Появился человек такого типа, какой сохранился и по сей день. Это время мы вкратце будем называть осевым временем" [Ясперс, 1994,с. 32].

К числу основных событий и процессов, характерных для осевого времени, Ясперс отнес следующие: "В это время происходит много необычайного. В Китае жили тогда Конфуций и Лао-цзы, возникли все направления китайской философии, мыслили Мо-цзы, Чжуан-цзы, Ле-цзы и бесчисленное множество других. В Индии возникли Упанишады, жил Будда; в философии — в Индии,

как и в Китае, — были рассмотрены все возможности философского постижения действительности, вплоть до скептицизма, до материализма, софистики и нигилизма; в Иране Заратустра учил о мире, где идет борьба добра со злом; в Палестине выступали пророки — Илия, Исайя, Иеремия и Второисайя; в Греции — это время Гомера, философии Парменида, Гераклита, Платона, трагиков, Фукидида и Архимеда. Все то, что связано с этими именами, возникло почти одновременно в течение нескольких столетий в Китае, Индии и на Западе независимо друг от друга. Новое, воз

[40]

никшее в эту эпоху в трех упомянутых культурах, сводится к тому, что человек осознает бытие в целом, самого себя и свои границы. Перед ним открывается ужас мира и собственная беспомощность. Стоя над пропастью, он ставит радикальные вопросы, требует освобождения и спасения. Осознавая свои границы, он ставит перед собой высшие цели, познает абсолютность в глубинах самосознания и в ясности трансцендентного мира...

В эту эпоху были разработаны основные категории, которыми мы мыслим по сей день, заложены основы мировых религий, и сегодня определяющих жизнь людей. Во всех направлениях совершался переход к универсальности" [Ясперс, 1994, с. 32 — 33].

Приведенное описание наиболее важных событий и процессов осевого времени далеко не полно, оно будет существенно дополнено во второй главе этой книги. Здесь для нас наиболее существенно обоснование Ясперсом необходимости структурирования мировой истории осевым временем. Вот что он пишет в этой связи: "Если мы сочтем его (тезис об осевом времени. — В.П.) истинным, то окажется, что осевое время как бы проливает свет на всю историю человечества, причем таким образом, что вырисовывается нечто, подобное структуре мировой истории. Попытаемся наметить эту структуру: 1. Осевое время знаменует собой исчезновение великих культур древности, существовавших тысячелетиями. Оно растворяет их, вбирает их в себя, предоставляет им гибнуть — независимо от того, является ли носителем нового народ древней культуры или другие народы. Все то, что существовало до осевого времени, пусть оно даже было величественным, подобно вавилонской, египетской, индийской или китайской культуре, воспринимается как нечто дремлющее, непробудившееся. Древние культуры продолжают существовать лишь в тех своих элементах, которые вошли в осевое время, восприняты новым началом... 2. Тем, что свершилось тогда, что было создано и продумано в то время, человечество живет вплоть до сего дня. В каждом своем порыве люди, вспоминая, обращаются к осевому времени, воспламеняются идеями той эпохи. С тех пор принято считать, что воспоминание и возрождение возможностей осевого времени — Ренессанс — ведет к духовному подъему. Возврат к этому началу