486 VIII. Самоосвобождение врача с позиции другого

попытки установить равновесие отношений между техни­кой и моралью имели мало шансов на успех. Период полу­распада энтузиазма еще не достиг своего предела, поэтому умение техники и желания людей могут еще вырасти. Могу ли я, позволив подвергнуть себя искусственному оплодот­ворению, думать о том, что в дальнейшем в случае «сокра­щения» численности близнецов меня могут использовать в интересах дела, хотя я, естественно, совершенно свободен в выражении своего согласия? Или, почему я должен отка­заться от дополнительного ультразвукового исследования как дополнительной защиты моей беременности, если у меня нет оснований быть уверенным в том, что эта процедура может закончиться уничтожением плода. Или, почему я должен отбросить преимплантационную диагностику, если она увеличивает возможность того, что мой младенец будет самым лучшим? На какой ступени еще не завершенного прогресса можно было бы требовать разрешения или запре­та и как можно было бы их обосновать? И что было бы, если бы я как пострадавший в какой-то исключительной ситуации был бы оставлен на произвол судьбы, то кто дол­жен был бы консультировать меня, чтобы я смог обрести время и нужную дистанцию, чтобы я смог восстановиться до такой степени, которая допускает интерес к размышле­ниям, не касающимся собственных интересов?

По этому поводу расскажу одну историю. Одной суп­ружеской паре было осторожно и по всем правилам искус­ства, то есть в неприказной и деликатной форме дано разъяс­нение, что их новорожденный ребенок страдает открытым расщеплением позвоночника и гидроцефалией, что его можно прооперировать или содержать в специальном отделении в надежде на его скорое избавление. При этом был сказано, что родители, естественно, свободны в выборе. Не в силах представить себе ясно реальное положение, родители со­гласились на второй вариант, чтобы избавить ребенка от предстоящих ему на всю жизнь страданий. Однако в тече­ние нескольких вечеров они встречались с двумя супру­жескими парами. Эти встречи не были заранее предусмот­

3. Техника

487

рены. «Просто мы оказались вместе. Атмосфера была по­давленной». Прошло дней десять, прежде чем родители смогли говорить о том, что заставляло их переживать. «То, на что мы решились, это просто убийство!» Их решение подверглось пересмотру. Ребенок был прооперирован и се­годня он посещает школу, пользуясь инвалидной коляской.

Но так как и сегодня совершенно немыслимо, каким образом возможно организовать столь длительное, интен­сивное и регулярное сопровождение, хотя, конечно, почти все участники этого субъективно желали бы, мы должны установить, что с нашими возможностями пре- и постна- тального контроля качества жизни мы ввели то, что сами себе запретили законодательно, а именно евгенику и эвта­назию снизу. Как доказал Пауль (Pauly, мы этим достигли того, что ведущие нацистские медики могли начать только с применением силы «во благо и по воле всех», однако остерегались, что при достаточном просвещении и воспи­тании все люди захотят добровольно подчиниться этой мере. Естественно, при существенном различии, которое выражается в том, что в настоящее время в общественной дискуссии и при высказываемых противоположных мне­ниях, если мы того захотим, то, конечно, смогли бы найти необходимое равновесие между техникой и моралью.

То же самое относится к области генной инженерии, с той только разницей, что масштабы здесь еще более голо­вокружительны. Во-первых, в этой области возможности значительно больше, что позволило в короткие сроки орга­низовать мощную промышленную отрасль. Однако суще­ственную роль сыграла и дискуссия по проблемам этики, которая началась значительно раньше, то есть тогда, когда генная инженерия еще не могла иметь широкого практичес­кого применения. С другой стороны, спектр ее применения значительно шире, так как и здесь речь идет о превентив­ном предотвращении болезней и инвалидизации, но прежде всего, об улучшении здоровья всех людей, благодаря чему