OCR Nina & Leon Dotan ldnleon@yandex.ru (12.2002)

ldn-knigi.narod.ru ldn-knigi.russiantext.com

{00}- № страниц, наши примечания - текстом меньше, курсивом.(LDN, ldn-knigi)

Порт-Артур

Воспоминания участников

ИЗДАТЕЛЬСТВО И M E H И Ч E X О В А

Нью-Йорк

1955

© 1955

by chekhov publishing house

of the east european fund, inc.

ОГЛАВЛЕНИЕ

Предисловие Н. С. Тимашева 5

Б. Дудоров — Флот и крепость 11

Б. Бок — Завтрак у наместника 23

А. Лукин — В 1904 году 29

Я. Кефели — Таинственные предупреждения 37

Д. Никитин (Фокагитов) — Как началась война с Японией 43

Я. Кефели — Первый день войны 57

Б. Бок — На «Джигите» 61

Я. Кефели — Опоздавшая телеграмма 65

С. Бурачек — На «Новике» 26 января 1904 года 73

Д. Никитин (Фокагитов) — В дни осады Порт-Артура 77

Я. Кефели — Гибель «Енисея» и «Боярина» 83

Я. Кефели — Упущенные возможности 89

Д. Никитин (Фокагитов) — В Чифу в дни войны 91

П. Ефимович — Перед концом Порт-Артура 97

Г. Твердовская — «Маленькая сестричка» 103

А. фон-Шварц — Отрывки из воспоминаний 117

Н. Иениш — Генерал Кондратенко 135

Н. Иениш — Адмирал Макаров 139

Барон Мирбах — Пасха 1904 года 151

К. Шевелев — На «Баяне» 31 марта 1904 года 153

Я. Кефели — В день гибели адмирала Макарова 159

Н. Иениш — Гибель «Петропавловска» 165

А. Воробьев — Из воспоминаний 173

H. Иениш — Капитан 2 ранга Мякишев 187

Я. Кефели — Взрыв и гибель «Хатсузе» 191

В. Семенов — Морской бой 28 июля 197

Б. Третьяков — 5-й полк 217

Б. Дудоров — На минном катере 231

Б. Третьяков — Высокая 241

В. Астафьева-Пухирь — Добровольная сестра милосердия 253

Л. Твердый — Случаи из жизни крепости 257

В. Сейфуллин — Печальная повесть 259

В. Орлов-Диабарский — «Морской по-пешему» 263

Я. Кефели — Брандеры 271

В. Берг — Воспоминания 291

H. Иениш — Подполковник Меллер 303

К. Шевелев — Действия морского десанта 8-10 августа 1904 года 309

Д. Никитин (Фокагитов) — Миноносец «Решительный» 315

Г. Гадд — Ночной поход 329

А. Юзефович — Осада Порт-Артура 339

С. Бурачек — Последний поход крейсера «Новик» 351

Г. Гадд, — На «банке» минного заграждения 353

В. Сейфуллин — Ночь на 20 декабря 363

Б. Бок — Сдача Порт-Артура 385

Б. Дудоров — Крепость сдана 389

Приложение I 399

Приложение II 407

Приложение III 409

{5}

Предисловие

Быстро отходят в прошлое, отлетают в небытие заб­вения даже те события, которые в свое время, казалось, потрясали мир. Но, по-видимому, все народы имеют обы­чай периодически оживлять память о прошлом, вновь к этому прошлому привлекать внимание. Он основан на том, что некоторым промежуткам времени — годовщине, пятой, десятой, сотой и другим годовщинам — припи­сывается какое-то мистическое, почти магическое зна­чение. Наступает такая годовщина — и вот на ленте, проносящейся в человеческом сознании, выступают полу­забытые образы прошлого. Обычай этот был и остался силен в русской культуре.

По чистому совпадению, почти точно на пятьдесят лет отстоят два трагических события в русской истории. По существу, оба были тяжкими поражениями; но это были героические поражения, подобные Фермопильскому поражению в греческой истории, поражения, в народном сознании воспринятые как новые лавры, вплетенные в венок русской славы — в отличие от таких бесславных поражений, как катастрофа Аустерлица (1805 г.), раз­гром Пруссии под Иеной (1806 г.) или позор Седана (1870 г.). И вот в текущем 1955 г. для обоих героиче­ских поражений современной русской истории наступает мистическая дата пятидесятилетия: 27-го августа 1855 г., после 11-тимесячной осады, пал Севастополь; 2-го янва­ря 1905 г. (по новому стилю), после 8-месячной осады, сдался Порт-Артур.

Второй из только что упомянутых героических го­довщин посвящен настоящий сборник. Состоит он це­ликом из повествований доживших до наших дней {6} участников эпопеи. Понятно, все они в дни русско-япон­ской войны были совсем молодыми людьми. Вместе с де­сятками тысяч других, они творили то героическое дело, имя которому — оборона Порт-Артура, но не были они ответственны за те события, которые, развернувшись в длинную цепь, привели к катастрофе. Они защищали, каждый на своем участке и своим оружием, то незащити­мое, что чудом продержалось в течение 8 месяцев, внося в оборону и беззаветную храбрость, и глубокое сознание долга, и инициативу. В отрывочных показаниях отдель­ных участников читатель найдет полное объяснение тому факту, что имя Порт-Артура занесено на скрижали рус­ской славы.

Почему же, однако, весь этот героизм всё-таки при­вел к поражению? Как и Севастополь, Порт-Артур был неизбежным результатом трагического несоответствия между целями, поставленными русской внешней полити­кой, и средствами к ее осуществлению. В Крымскую войну Россия втянулась, не рассчитав, что ее политика, факти­чески направленная к установлению русского протекто­рата над Турцией, встретит вооруженное сопротивление со стороны великих держав Запада — а при отсталости русской техники, в особенности путей сообщения, шан­сов на победу в такой войне не было.

В русско-японскую войну Россия втянулась, не рассчитав, что грандиозный план колониальной экспансии, направленный на овладение всей Маньчжурией и Кореей, должен был встретить от­чаянное сопротивление Японии, вооруженные силы ко­торой недооценивались в такой мере, что вступление ее в борьбу с русским колоссом почиталось невероятным. Но Япония решилась на риск и выиграла.

Конечно, в вы­игрыше ею войны большую роль сыграло внезапное, без объявления войны нападение на Порт-артурскую эскад­ру, сразу отнявшее у русской стороны то преимущество на море, которым она первоначально теоретически обла­дала. Такое нападение было противно международному праву в том понимании, которое преобладало 50 лет на­зад. Но в русской истории был предостерегающий при­мер: и Наполеон переправился через Неман и начал ту {7} войну, которая впоследствии получила название Отече­ственной, не выполнив тех, идущих с древнейших времен обрядов, которые полагалось исполнить. А успешное для японцев нападение на русскую эскадру было возможно потому, что опорной точкой для русского флота был из­бран Порт-Артур с его открытым внешним рейдом и неблагоприятно расположенным внутренним рейдом, вместо Талиенвана, на который указывали военно-мор­ские эксперты. Россия хотела присоединить к себе новую империю, — одна Маньчжурия по площади равна Фран­ции и Германии вместе взятым, — но не отпустила на это тех десятков миллионов рублей, которые были не­обходимы для создания неприступной военно-морской базы.

Но заслуживали ли цели средств, необходимых для их достижения? И вообще, следовало ли России ставить себе целью расширение своих пределов на Дальнем Во­стоке, как будто законченное в 1860 г. с приобретением Уссурийского края?

Если судить с точки зрения современного отрицания допустимости завоевательных войн, то не следовало. Территории, намеченные к освоению Россией, принад­лежали Китаю и Корее и, по нынешним понятиям, пе­реход их к России мог состояться только с доброволь­ного согласия этих государств, которое, очевидно ни­когда бы не последовало. Но о делах минувших дней следует судить не по взглядам нашего времени, а по взглядам, тогда господствовавшим. А в конце 19-го века, когда завязалась драма, развязкой которой был Порт-Артур, колониальная политика была в полном раз­гаре. Незадолго перед тем состоялся окончательный раз­дел Африки между европейскими державами, а со вре­мени боксерского восстания Китай стал почитаться «больным человеком», к кончине которого и разделу имевшего остаться после него имущества начали гото­виться великие державы. В книгах, журналах и газетах того времени можно найти немало схематических карт, намечавших, что должно попасть под английское влия­ние, что под французское, что под русское. Мало того. {8} В 1894-5 гг. Япония выиграла войну против Китая и отторгла от него Формозу и Пескадорские острова, ны­не, по иронии судьбы, представляющие последние ос­колки тогдашнего, исторического Китая.

Япония приоб­рела было и Квантунский полуостров с Порт-Артуром, и фактический протекторат над Кореей, но от этих за­воеваний ей пришлось отказаться под соединенным дав­лением России, Франции и Германии. В мире, каким он был в 1900 году, было много международных церемоний, вроде обязательного обряда объявления войны; но не считалось, что завоевательная война противозаконна или даже безнравственна. Единственной санкцией против такой войны была угроза потерять часть собственной территории в случае неудачи, или, еще больше, опас­ность натолкнуться на мощную коалицию, вступающую­ся за противника из страха слишком значительного на­рушения политического равновесия.

В том мире, о котором идет речь, постановка Рос­сией вопроса о присоединении Маньчжурии расценива­лась так, как, во второй четверти 19-го века, отнятие Соединенными Штатами у Мексики ее северо-западных владений, со включением Калифорнии: Соединенным Штатам эти земли были подлинно нужны, Мексика не умела их использовать; значит, Соединенные Штаты бы­ли вправе насильственно изменить начертание политиче­ских границ.

К тому времени, когда началась политика, кончив­шаяся Порт-Артуром, Маньчжурия в ее северной части (более двух третей по площади) была почти незаселе­на. Эта плодородная страна, с климатом, похожим на сибирский, при котором преуспевали русские переселен­цы, могла стать новым домом для 20 или 30 миллионов русских крестьян, у себя дома стесненных малоземель­ем. К тому же географически эта область вклинивалась в русские владения на Дальнем Востоке, что привело к искусственному и неудобному решению касательно во­сточного звена великой сибирской железной дороги — ее было решено проложить, в концессионном порядке, по номинально китайской территории. Наконец, {9} приоб­ретение Маньчжурии, казалось решало одну из вековых проблем русской истории: Порт-Артур или иной порт на Квантунском полуострове давал России выход на от­крытое теплое море — и Черное море является теплым, но оно замкнуто принадлежащими Турции землями, за проливы между которыми Россия в сущности и вверг­лась в неудачу Крымской войны.

Итак, в поле зрения 1900 г. постановка цели могла быть оправдана — хотя необходимости в ее осуще­ствлении не было. Но, к несчастью, вопрос осложнился Кореей. Если бы Корея попала под власть Японии, но­вые русские владения на Желтом море были бы постав­лены под фланговый удар противника, способного со­брать сильную армию уже не у себя дома, на островах, а под боком, на материке. Опять-таки в плане мышле­ния того времени проблема решалась так: значит, надо вынести границу вперед, чтобы эту опасность предот­вратить; иными словами, нужно и Корею ввести в рус­скую орбиту. Это было явно несовместимо с интересами Японии; но, если рассуждать по-тогдашнему, это не имело решающего значения: из двух противостоящих интересов предпочтение должно быть отдано интересу более сильной стороны; а Россия тогда почиталась не­измеримо более сильной, нежели Япония. Поэтому, до самого конца, Россия настаивала на предоставлении ей по крайней мере опорных пунктов в Корее.

Осуществить план завладения Маньчжурией и Ко­реей можно было только путем затраты колоссальных денежных средств и многократного усиления русской армии на Дальнем Востоке. Альтернативами были — полный отказ от плана, или сговор с Японией, которая готова была пойти на полюбовный раздел — Маньчжу­рию России, Корею Японии. Недооценка военной мощи Японии в связи с исключительно неудачной организа­цией русской власти и даже внешних сношений на Даль­нем Востоке привели к тому, что Россия выбрала неис­полнимый план — приобрести новую империю «без за­трат из казны».

В Порт-Артуре русские военные силы еще раз {10} проявили свои исключительные качества — но одной доб­лестью крупные международные проблемы не решаются. Была сделана попытка с негодными средствами и кон­чилась неудачей, но эта неудача была озарена неска­занным героизмом, подобным севастопольскому.

В показаниях участников событий читатель найдет много штрихов, дающих как бы рельеф только что нари­сованной картине. В них можно найти несколько несогласованностей, в частности по вопросу о последних этапах переговоров с Японией. Это не должно смущать — решения принимались за 8.000 верст от места порт-артурского действия. Но местная картина получается отчетливой. Это — картина типичного для России «со­борного делания», самоотверженных усилий, уменья на­ходить выходы в, казалось бы, безвыходных положениях. Не только при мысли о Полтаве, об изгнании Наполеона из России и о недавних победах над гитлеровскими пол­чищами, но и при мысли о Севастополе и Порт-Артуре крепнет вера во внутреннюю силу русского народа, ко­торая, рано или поздно, должна преодолеть коммуни­стическое иго, как в свое время преодолела она иго та­тарское.