!Учебный год 2024 / Жогин Н.В

ливающих причины противоречий между доказательствами; наличие или отсутствие особых взаимоотношений между свидетелями и обвиняемыми (подозреваемыми, потерпевшими); особенности органов чувств, мешавших точному восприятию хода события; изменения доказательств в результате ненадлежащего хранения и т. д. Необходимость собирания соответствующих данных прямо предусмотрена законом. Так, ст. 74УПК РСФСР предусматривает возможность допроса свидетеля о его взаимоотношениях с обвиняемым и потерпевшим; ст. 77 УПК РСФСР — возможность дачи обвиняемым объяснений по поводу «имеющихся в деле доказательств»; ст. 79 УПК РСФСР — производство экспертизы для определения психического или физического состояния свидетеля и потерпевшего, если возникает сомнение в их способности правильно воспринимать те или иные обстоятельства, имеющие существенное значение для дела; и т. д.

При расследовании дела по обвинению Ш. в грабеже потерпевшая М. по целому ряду признаков категорически опознала Ш. как лицо, ограбившее ее. В судебном заседании потерпевшая изменила свои показания и заявила, что «не может точно сказать», является ли обвиняемый тем человеком, который ее ограбил.

В результате дополнительно проведенного расследования было установлено, что к М. приходила мать обвиняемого и уговаривала ее изменить показания. Доказательства, на основании которых была установлена причина изменения показаний М., являются относящимися к делу, хотя она и не находятся в прямой связи с фактом совершения преступления обвиняемым Ш.1 .

Игнорирование органами расследования или судом относимости доказательств указанной группы обоснованно рассматривается в надзорной судебной и прокурорской практике как односторонность или неполнота предварительного расследования или судебного следствия со всеми вытекающими отсюда последствиями (ст. 342 УПК РСФСР). Это и понятно, так как в результате может возникнуть неустранимое сомнение в достоверности доказательств, которым обоснованы итоговые выводы по делу.

Все сказанное приводит к выводу, что совокупность сформулированных в процессуальном законе норм о предмете доказывания и об иных обстоятельствах, имеющих значение для правильного расследования и судебного разбирательства уголовного дела, есть в то же время нормативная основа для решения в конкретном случае вопроса об относимости собранных фактических данных.

1 См. об этом также § 1 гл. III.

251

В свою очередь правильное решение этого вопроса представляет собой необходимую составную часть реализации требования всесторонности, полноты, объективности исследования обстоятельств дела.

Решение вопроса об относимости доказательств представляет собой наряду с решением вопроса о допустимости составную часть их оценки и ее начальный этап. Причем, как и оценка доказательств в целом, процесс этот является длящимся и в его ходе предварительные решения сменяются, в конечном счете, итоговыми (для данной стадии, а затем для производства по делу).

Применительно к прямым доказательствам определение относимости обычно не представляет затруднений (хотя и здесь решение может измениться, если, например, выяснится, что устанавливаемое обстоятельство было ошибочно включено в предмет доказывания). Применительно же к косвенным доказательствам нахождение правильного решения — гораздо более сложное дело, так как связь таких доказательств с предметом доказывания вначале устанавливается лишь предположительно. Причем и предположительное решение зависит от совокупности доказательств, уже собранных по делу. Так как эта совокупность является в каждой стадии процесса до ее заключительного этапа и в процессе в целом до его заключительной стадии «величиной переменной», то и решение вопроса об относимости того или иного косвенного доказательства может неоднократно меняться. Общим правилом здесь является необходимость оценивать — впредь до окончательного решения этого вопроса — в качестве относимых все фактические данные, содержание которых позволяет п р е д п о л о ж и т ь наличие их связи с обстоятельствами, входящими в предмет доказывания, или иными данными, имеющими значение для правильного разрешения дела. В самом деле, расследование и судебное разбирательство приводят к выявлению ряда фактов, происхождение которых требуется установить. Каждый из них, взятый отдельно, может явиться следствием нескольких причин, и необходимо достоверно определить именно ту из возможных причин, которая имела место в действительности. Для этого — вследствие недостаточных вначале фактических данных — существует только один путь: выдвинуть и проверить весь круг предположений (версий), каждая из которых указывает на одно из возможных в данном случае объяснений наличия установленных уже фактов (см. § 4 гл. VI).

Здесь применяется ретроспективный метод: объекты настоящего рассматриваются как следы прошлого и служат информационным фундаментом ретроспекции. В ходе последней от проблемной ситуации (при которой искомое не дано, но находится в некоторой предположительной связи с уже установленными

252

фактами, которые ограничивают и целенаправляют поиск) через версии следователь, суд приходят к достоверному знанию о событии прошлого1.

Таким образом, как отмечалось, между кругом имеющихся по делу версий и относимостью доказательств существует неразрывная зависимость, которая выражается в том, что предположительно относящимися должны быть признаны все доказательства, которые подтверждают или опровергают построенные версии.

Изменение в ходе исследования дела предварительной оценки относимости конкретных доказательств происходит от того, что по мере проверки версий изменяются наши знания о расследуемом событии, а не потому, что каким бы то ни было образом меняется объективная связь между промежуточными и другими вспомогательными фактами и предметом доказывания, а равно между обстоятельствами, входящими в предмет доказывания, и информацией о них. Фактические данные (информация) о существенных обстоятельствах дела «потенциально»2 существуют в памяти живых людей в виде изменений материально фиксированных объектов. «Потенциально» (в том смысле, что оно еще не отражено в материалах дела) существует и свойство их относимости, которое выявляется в ходе доказывания. Например, выстрел происходит в конкретной среде, материальной обстановке и имеет свои закономерности. Возникающим на объекте изменениям свойственны качественные и количественные характеристики, определяемые условиями выстрела3. Такая же зависимость всегда имеется между любой другой информацией о событии и событием.

Объективная связь между элементами события прошлого неизменна, и задача органов предварительного расследования и суда вскрыть эту связь там, где она есть, и установить необоснованность предположений о наличии такой связи там, где ее нет .

Неточно поэтому мнение, что в процессе расследования и судебного разбирательства дела доказательства будто бы могут менять значение. В действительности, конечно, не доказательство

спертиза обстоятельств выстрела при больших дистанциях стрельбы. Автореферат кандидатской диссертации, М., 1971, стр. 5.

4 По удачному выражению С. Павлова, сущность вопроса об относимости доказательств состоит именно в определении «объективной их годности» для раскрытия истины по делу («Основни начала на наказателния процес на Народната Република България», София, 1956, стр. 236).

253

меняет значение, а меняется оценка последнего по мере того, как вероятное знание переходит в достоверное, предварительная оценка — в итоговую, окончательную. Именно к концу расследования, судебного разбирательства, когда собрана такая совокупность доказательств, которая исключает возможность многозначного истолкования фактов, решение вопроса об относимости становится окончательным (для стадии процесса или соответственно для всего производства).

Часть этих доказательств относится к версии, которая после ее всесторонней проверки найдет отражение в обвинительном заключении (постановлении о прекращении дела) или соответственно — в приговоре, определении. Некоторые же из доказательств относятся к таким версиям, которые в результате расследования или судебного разбирательства дела признаются необоснованными.

По мнению М. М. Гродзинского, «все те доказательства, которые установили неправильность ряда первоначальных версий и притом не связаны с оставшейся версией, признанной правильной, уже сыграли свою роль в деле и, следовательно, не будут рассматриваться в дальнейшем при разрешении судом дела» 1. Такую точку зрения нельзя признать правильной. Во-первых, многие доказательства, посредством которых устанавливается необоснованность некоторых первоначально построенных версий, одновременно входят в систему доказательств, обосновывающих какую-либо другую версию. Во-вторых, даже если их значение по делу сводится только к опровержению определенной версии ( например, к опровержению алиби), они тем самым как бы устраняют негативные для других версий обстоятельства и также должны рассматриваться как сохраняющие относимость к делу.

Надо иметь, далее, в виду, что сам вывод органа расследования о необоснованности всех построенных версий, кроме отраженной в обвинительном заключении, является окончательным для данной стадии процесса, но не для всего производства. В стадии судебного разбирательства происходит самостоятельное исследование обстоятельств дела. Если признать доказательства, касающиеся ранее отвергнутых версий, не относящимися к делу, то практически это будет означать, что такие материалы можно изъять из дела как ненужные, загромождающие его. Но изъятие этих материалов может помешать всесторонне разобраться в деле, проверить, а не принять «на веру» обоснованность версии органа, расследования (а выводы следователя для суда лишь версия), как и обоснованность отказа от иных версий, первоначально построенных по делу.

1 «Государственный обвинитель в суде», М.,. 1954, стр, 64—65.

254

Оценка доказательств с точка зрения их относимости предусмотрена законом для всех без исключения стадий процесса.

Так, при предании суду определяется достаточность собранных доказательств для того, чтобы рассмотреть дело по существу. Очевидно, что правильно решить этот вопрос невозможно, не уяснив, относятся ли имеющиеся доказательства к делу. Именно в этой связи в стадии предания суду предоставлена возможность изменения списка лиц, подлежащих вызову в судебное заседание, истребования документов и предметов (ст.ст. 222, 223, 228 УПК РСФСР).

В стадии судебного разбирательства закон также прямо предусматривает необходимость решения (предварительного и окончательного) вопроса об относимости доказательств. Обвинительное заключение, отражающее выводы, к которым пришли органы предварительного расследования и прокурор, рассматривается судом как одно из возможных объяснений расследуемого события. Выдвигаемые в ходе судебного разбирательства иные версии существенным образом влияют на пределы проводимого судом следствия, ибо все те доказательства, которые способны подтвердить или опровергнуть какую-либо из этих версий, признаются судом относимыми. Вопрос об относимости доказательств специально рассматривается и тогда, когда суд разрешает заявленные ходатайства об истребовании новых доказательств. Решая этот вопрос, суд исходит из существенности тех фактов, в подтверждение которых истребуется данное доказательство, и способности последнего прямо или косвенно устанавливать искомые факты.

Вызывая того или иного свидетеля, истребуя какой-либо предмет или документ, назначая экспертизу и т. п., суд имеет представление о том, по какому вопросу можно будет собрать сведения данным путем1. Однако суд не может знать заранее, что именно будет показывать тот или иной свидетель, каково будет содержание заключения, даваемого экспертом, и т. п. Поэтому суд не может отклонить ходатайство по той причине, что доказательство, о собирании которого ходатайствует участник процесса, возможно, не будет содержать нужных сведений. Окончательно относимость доказательств суд первой инстанции оценивает при вынесении приговора (определения о прекращении дела) в каче-

1 Интересно в связи с этим решение: Пленумом Верховного Суда СССР

вопроса о правильном применении судами ст. 228 УПК РСФСР. Внимание судов обращено на то, что назначать экспертизу в стадии предания суду нельзя, но для обеспечения ее проведения в ходе судебного разбирательства судья или суд в распорядительном заседании вправе решить вопрос о вызове в судебное заседание лица, обладающего специальными познаниями (см. «Бюллетень Верховного Суда СССР» 1971 г. № 2, стр. 8 ; № 3, стр. 43). Очевидно, что для осуществления подобных обеспечивающих действий необходимо предварительно составить представление о том, что может дать по данному делу экспертиза.

255

структуры процесса доказывания, что сказывается, например, при классификации прямых и косвенных доказательств. Вторая связана с многозначностью исторически сложившейся терминологии.

Вестественном, не формализованном языке термин «доказательство» употребляется для обозначения широкого родового понятия, охватывающего разные стороны и моменты сложной процедуры доказывания. Доказательством называют и факт объективной действительности, связанный с событием преступления, и фактические данные, т. е. сведения об этом факте либо материальные последствия события, и источники доказательств, т. е. те формы,

вкоторых фактические данные получены и фиксируются в деле, и даже знания о фактах, полученные в результате логического вывода.1

Вбольшом числе случаев такое многозначное употребление термина «доказательство» не вызывает затруднений, так как контекст высказывания уточняет, в каком смысле термин использован в конкретном случае.

Напротив, при анализе сторон и моментов процедуры доказывания и связанных с этой процедурой понятий многозначность терминов становится серьезной помехой. В таких исследованиях приходится строго ограничивать использование языковых средств

стем, чтобы каждый термин имел только одно вполне определенное значение.

Такое уточнение понятий и терминов представляет известную формализацию языка науки, причем уровень этой формализации различен в разных отраслях знания.

В целом классификация доказательств построена по шести различным основаниям.

1. Деление доказательств (фактических данных) на личные и вещественные.

Это деление основано на различии видов фактических данных, механизма их формирования и использования.

2. Деление доказательств по видам источников, в основу которого положено различие процессуальных способов собирания и закрепления доказательств, соответствующих специфике отдельных видов фактических данных. Эти источники исчерпывающе перечислены в законе — показания свидетеля, потерпевшего, подозреваемого, обвиняемого, заключение эксперта, вещественные доказательства, протоколы следственных и судебных действий, иные документы (ст. 16 Основ).

3. Деление вещественных доказательств на виды в зависимости

от характера связи предмета с событием преступления (орудия преступления, объекты посягательства и т.д.).

1 Подробно о значении этих понятий говорилось в § 1 гл. IV.

4. Деление доказательств на первоначальные и производные.

В основу этого деления положено наличие (или отсутствие) промежуточных источников доказательственной информации, влияющее на способы проверки и механизм оценки доказательств.

5.Деление доказательств на прямые (одноступенчатые) и косвенные (многоступенчатые). В основу деления положено различие структуры обоснования доказываемого обстоятельства. Прямые доказательства обосновывают ближайший тезис, косвенные — как ближайший, так и последующие.

6.Деление доказательств на обвинительные и оправдательные основано на различной формулировке тезиса доказывания. Доказательства, обосновывающие наличие события преступления, вину данного лица, обстоятельства, отягчающие ответственность, принято называть обвинительными; обосновывающие отсутствие события преступления, отсутствие вины данного лица, наличие' обстоятельств, смягчающих ответственность либо исключающих производство по уголовному делу, а равно доказательства, опровергающие допустимость, относимость или достоверность обвинительных доказательств, — оправдательными.

1.Личные и вещественные фактические данные. Событие преступления отображается в сознаний людей, участвовавших в нем или его наблюдавших, и в материальной обстановке — в виде различных изменений этой последней.

Понятно, что механизмы этих отображений существенно различны. В первом случае речь идет о психическом отражении в сознании в виде образов и понятий, во втором — о физических, механических и т. д. изменениях вещей, их свойств и отношений. В обоих случаях отображения — как психические, так и материальные — несут определенную информацию о происшедшем событии 1. Однако способы и условия формирования этой информации, ее хранения и переработки существенно различны. Различен и процессуальный режим личных доказательств, т. е. факти-

1 В современной философской литературе понятию информации придают два не вполне тождественных значения. Согласно более широкому определению, вещи сами по себе содержат информацию, и объективные признаки вещей, следовательно, являются элементами информации (см., например, И. Б. Новик, Кибернетика. Философские и социологические проблемы, М., 1963, стр. 207; В. М. Глушков, Мышление и кибернетика, «Вопросы философии» 1963 г. № 1, стр. 36, и др.). Вместе с тем в литературе имеется и более узкое определение понятия информации; она связывается лишь с высокоорганизованными системами, в частности с живыми организмами (см., например, Б. С. У к р а и н ц е в и Г. В. Платонов, Об объективных критериях и материальной основе развития форм Отражения, «Вопросы философии» 1964 г. № 10, стр. 27).

В настоящей работе понятие «информация» употребляется в первом значении.

258

(в тех союзных республиках, где это действие предусмотрено законом) 1.

Ближайший адресат доказывания (например, следователь) воспринимает обстановку места происшествия, равно как обстоятельства в ходе других названных действий, непосредственно (так же как и остальные участники). Результаты этого непосредственного восприятия отображаются и закрепляются в протоколе следственного действия. Источником доказательства являются протокол и приложения к нему, поскольку закон не требует обязательного проведения перечисленных действий судом, рассматривающим дело по существу, как он требует устного воспроизведения показаний обвиняемого, свидетеля, потерпевшего.

Третью группу личных доказательств составляют иные документы (ст. 88 УПК РСФСР).

Ни ближайший, ни последующие адресаты доказывания не воспринимают непосредственно обстоятельств (фактов), удостоверенных или изложенных в документах. Не требуется и обязательного устного воспроизведения носителем информации (т. е.

составителем документа), тех сведений, которыми он располагает2.

Личным доказательством является и заключение эксперта. Информация и с х о д и т эксперта в форме письменного заключения, а в случае производства экспертизы в суде заключение оглашается экспертом (ст. 288 УПК РСФСР).

Сообщения, т. е. фактические данные, исходящие от лица, служат прежде всего основаниями для вывода о существовании или несуществовании того факта, о котором сообщается.

С логической стороны сообщение (показания, протокольная запись, документ и т. д.) представляет коммуникативный аргумент3, доказывающий, что тот факт, о котором сообщается, существует или существовал в действительности. Поэтому личное доказательство всегда служит коммуникативным аргументом на первом этапе доказывания по схеме: «Если сообщается о событии А, то событие А было в действительности».

Лишь после этого возможно построение последующих выводов, которые подробно рассматриваются ниже в связи с делением доказательств на прямые и косвенные.

1 Отнесение этих протоколов к числу сообщений соответственно виду содержащейся в них информации не исключает использования их и в качестве элемента сложной структуры вещественных доказательств (см. ниже и § 1 гл. IV).

том появится новое доказательство — показание свидетеля.

3 Аргументом, т. е. логическим основанием вывода, в этом случае является ссылка на сообщение (коммуникацию) о факте,

260