книги / Собачий бог

— Эх, дурь-траву надо! Без нее трудно будет.

Степка вдруг хитро улыбнулся и достал из рюкзака чекушку водки. Показал Катьке: на дне бутылочки плава­ ли выцветшие лохмотья мухомора.

—А вот еще — в костер кинем, — и из рюкзака по­ явился туесок, наполненный сушеными грибами.

При виде водки Катька непроизвольно вздохнула. Проворчала:

—Зря только водку портил. Грибы можно и так по­ жевать.

** *

Погода была пасмурной, безветренной. В лесу снег осел, пахло сыростью, хвоей и березовой корой.

Полянку выбрала Катька.

— Место хорошее, доброе. Я его давно знаю. Она хотела добавить что-то еще, но промолчала.

Степка нарубил сучьев, надрал березовой коры, раз­ жег костер. Когда пламя разгорелось, прибавил несколь­ ко сухостойных сосенок и толстых сучьев с высохшей старой березы. Открыл туесок и бросил сухие грибы в огонь.

Снег вокруг костра плавился, шипел, исчезая. Из-под снега проглянула прошлогодняя трава, бурые опавшие листья.

Катька бросила на вытаявшую землю кусок старой вы­ тертой собачьей шкуры. С кряхтеньем, помогая себе ру­ ками, села, скрестила ноги.

Степка откупорил бутылку, отпил половину, передал Катьке. Катька приложилась с жадностью, выпила все, вместе с грибными лохмотьями и даже облизнулась.

— Начинать, что ль? — неуверенно спросил Степка. Катька махнула колотушкой:

— Давай!

И тут же стала мерно постукивать, время от времени выкрикивая слова на незнакомом Степке языке. «Долж­ но, на тунгусском», — решил Степка. Одновременно он начал приседать, подкидывать ноги, как в старинной русской пляске, подпрыгивать и вертеться, совершая постепенно круг вокруг костра и Катьки, мерно коло­ тившей в бубен. Постепенно удары становились все чаще, и Степка взопрел в своей долгополой, специально приготовленной для этого случая, дохе и в самодельной рогатой маске.

«А ни к чему она, эта маска!» — решил он и снял ее, отбросил. Потом стащил и доху и тоже бросил.

Катька ничего не замечала. Закрыв глаза, тянула что-то, перемешивая слова из всех языков, которые помнила.

Чаще сыпались удары, и чаще вертелся Степка. Огонь, окружающие поляну деревья, черная Катька, мешком сидевшая у костра, — все постепенно смешалось перед глазами, все замелькало и начало уплывать куда-то да­ леко-далеко.

—Степка, что видишь, однако? — донесся издалека голос Катьки.

Степка как будто стоял на вершине горы. Мимо горы, внизу, плыли облака, а в разрывах облаков виднелись страннее коробки. Степка вгляделся — и коробки слов­ но приблизились. Только тут он понял, что это не ко­ робки, а большие дома, которые строят в городах.

—Город вижу, однако! — крикнул Степка.

—Гляди еще! — приказала Катька и застучала так шиб­ ко, что Степка уже и не успевал за бешеным ритмом.

Степка стал глядеть. Между домами были улицы, по которым в обе стороны неслось множество машин.

он с ходу, не останавливаясь, перемахнул через него и проскочил под носом у тепловоза.

Степка упал. Он дергался, что-то кричал, колотил ру­ ками и ногами по утоптанному снегу. Он так перепу­ гался, что сердце почти остановилось, а дыхание пре­ рвалось.

Степка выгнулся дугой, тараща мутные, налитые кро­ вью глаза. Бил рукой по снегу, другой — рвал с груди промокшую от пота рубаху.

Что-то (или кто-то) — казалось ему — внезапно схва­ тил его за глотку железными руками и давил, душил, выкручивал шею.

В глазах потемнело, Степка судорожно пытался вздох­ нуть и не мог.

Итьма ворвалась внутрь него и взорвалась в голове.

** *

— Степка! Ты что? Сдох совсем, однако?

Катька трепала Степку за воротник, приподнимала, била по щекам. Степка — белый-белый, белее снега — по-прежнему лежал, закатив глаза. Катька выругалась, поднялась и стала, кряхтя, поднимать Степку за ноги вверх. Согнула ноги в коленях и всей тяжестью навали­ лась на Степку.

Степка судорожно дернулся и надрывно вздохнул. А потом задышал часто-часто, и лицо у него постепенно темнело, оживало, и вот уже глаза повернулись как надо

ивполне осмысленно уставились на Катьку.

—Ну и ладно, — тоже, за кампанию, часто дыша, ска­ зала Катька. — Живой. Еще поживешь, однако.

Но Степка почему-то захрипел и забился.

Катька снова перепугалась, снова налегла было на щуплое, как у подростка, тело старика.

Степка высвободил рот и вдруг заорал:

— Да слезь ты с меня! Совсем придушила, дура ока­ янная!

Катька с жалостью посмотрела на него, плюнула и слезла.

Стоявшее за деревом мохнатое существо с облегчени­ ем перевело дух и бесшумно, спиной вперед, стало от­ ступать в глубину зимнего леса, оставляя в снегу боль­ шие, очень похожие на человеческие, следы.

* * *

Через полчаса они уже сидели в натопленной избе Катьки. Пили, отдуваясь, горячий сладкий чай, оба — в одних рубахах, мокрые от пота.

—Что видел, говори, — спрашивала Катька, очень до­ вольная сеансом шаманства, а еще больше тем, что вдруг, в один день, у нее появились и дрова, и мука, и чай, и даже сахар. И мужик. Хоть и завалящий, дохлый совсем, однако, — зато почти родной.

—Пса нашего видел, — тоже очень довольный, отве­ чал Степка. — Город видел, дома, улицу. Потом — доро­ гу. По ней машины мчатся, а рядом с ними — пес. Под­ бежал к дороге, по которой паровозы ходят, — скок через железные колеи! Только его и видели.

—А дальше? — с жадным любопытством спрашивала Катька.

—А дальше кто-то мешать стал. Душить. Я думал — злой дух на моем пути попался. А это, оказывается, ты была.

—Тьфу! — Катька шумно плюнула на пол. — Когда я очухалась да к тебе подползла, ты уже задушенный ле­ жал. Насилу тебе ноги подняла да на грудь надавила.

Степка задумался.

—Значит, злой дух. Хотел помешать мне, однако. Катька тоже задумалась.

—Значит, пес все-таки силу имеет. Мешает он комуто. Вот его и хотели в тайге похоронить. А он, вишь ты, как-то выполз к твоей избе.

—Наконец-то от тебя умное слово слышу, — ска­ зал Степка. — Я еще когда понял, что пес необыкно­ венный!

Катька хотела обидеться, но раздумала.

—А я видела мертвого человека, — сказала она. Степка округлил глаза.

—Убитого?

—А и нет! — торжествующе сказала Катька. — Боль­ шой черный человек. Лежит, как неживой, а потом встал

ипошел.

—А может, это дух, который из мертвого тела вышел,

одежду прогрыз...

—Нет, Степка. Это не дух. Дух из него вышел — тело осталось. Вот тело я и видела.

—И что же ты видела? — крайне заинтересованный, спросил Степка. Он знал, что женщины — самые силь­ ные шаманы, сильней любого мужика.

—Видела, как он встал и пошел. Руки вытянул, идет сквозь лес, деревья ломает. И все повторяет:

—Найти пса! Найти пса!..

—А дальше?

—А дальше ты упал, хрипеть начал. Я и перепугалась. Помогать бросилась.

—А черный человек?

—Не знаю. Не видела больше.

Степка шибко задумался, так шибко, что весь лоб стал полосатым, рубчиком, — от морщин.

За дверью послышался хриплый, с подвыванием, лай.

Степка и Катька молча поглядели друг на друга.

— Гости, что ли?

Катька полезла к оКошку. Ничего не разглядела.

— Сходи, Степка, посмотри. Может, лесной хозяин появился?

Степка накинул телогрейку, взял со стены ружье.

—Заряжено?

—Да кто бы его заряжал? — философски ответила Катька.

Степка бросил ружье и выбежал.

Наступали ранние зимние сумерки. Катькина собака стояла ровно, не шелохнувшись, неподалеку от навеса, глядела в лес. Хрипло лаяла.

— Э, кого увидел, а? Собака не обернулась.

Степка подошел поближе. Красный гаснущий круг солнца, недавно пробившийся сквозь облака, уже прятался за деревья. И среди черных стволов — пока­ залось Степке — мелькнула какая-то фигура. Степка глядел, пока из глаз не потекли слезы. Собака пере­ стала лаять, но продолжала смотреть в лес и чуть-чуть дрожала.

Степка постоял еще. Сказал:

— Айда в дом. Покормить тебя надо, однако.

Собака заупрямилась было, но Степка пообещал рыбы. Это слово собака, наверное, знала. Недоверчиво взглянула на Степку и пошла за ним. Время от времени оглядывалась на лес. Негромко рычала.

—Ну что там? — спросила Катька.

—Не разглядел. Темно уже. Не то шатун, не то какой плохой человек.

—А зачем собаку привел?

—Кормить буду, однако.

Степка взял посудину побольше — плохо обожженную глиняную миску, — вывалил в нее варево из мороженой рыбы. Поставил на пол:

— На, жри.

Взял ружье, сел и принялся чистить его. Катька поглядела на все это неодобрительно.

—А кого видел? Высокий, черный? Степка слегка вздрогнул.

—Может, это он и есть. Узнал, что мы шаманим, псу помочь хотим, и пришел.

Оба замолчали, испуганно глядя в окно.

—Однако, Степка, собаку выпусти да двери запри, — сказала Катька.

Тверская губерния. XIX век

Полкан подобрался к деревне как можно ближе. Полз меж кустами, добрался до овина и прилег. Отсюда плохо была видна изба — только старый перекошенный пле­ тень, дырявый, заваленный снегом. Но Полкан знал, что у него получится. Таков был приказ, а значит, нужно только подождать.

Звезды погасли, а с черного неба посыпалась снежная крупа.

Полкан разгреб гнилую солому, накиданную возле овина, зарылся в нее поглубже. Постепенно задремал.

Когда начало светать, он проснулся, подскочил, наво­ стрил уши.

Деревня просыпалась с шумом, коровьим мычанием, стуком дверей. Земля побелела от белой крупы, которая не хотела таять. Где-то заржала лошадь, заблеяли овцы.

Вот отворилась дверь избы. Вышла хозяйка, несла в руках, обхватив подолом, чугунок с месивом. В свинар­

нике завозились, обрадовано захрюкали свиньи. Хозяй­ ка скрылась за стеной. Хлопнула дверь, и Полкан смор­ щился от донесшегося до него свинячьего смрада.

Потом выскочил малец.

—Тятька! — крикнул он в приоткрытую дверь. — Зима!

—Закрой дверь! Избу выстудишь! — ответил сердитый голос.

Полкан ждал.

Прошли утренние хлопоты. Полкан опять было зад­ ремал, но тут во дворе появились новые люди: боро­

датый кряжистый старик и церковный староста. А с ними — маленький суетливый мужичок. Полкан уз­ нал их по запаху.

Они потоптались на пороге, вошли в избу. Вышли скоро.

— У него собака сдохла, — ему и печалиться не для ча, — сказал мужичок.

Они вышли за ворота и вскоре уже стучались в сосед­ нюю избу.

Полкан ждал, навострив уши. Он чувствовал: скоро, очень скоро наступит подходящий момент.

Но наступил он не так скоро. Уже мутное солнце под­ нялось над деревней. Белая крупа стала исчезать, оголяя черную грязную землю на убранных огородах. Пар под­ нимался от белых крыш, и они темнели на глазах.

Вышел, наконец, и хозяин. Гаркнул:

—Баба! Пошли на сход.

—Какой еще сход? — донеслось со двора.

—Всех зовут. По приказу старосты. Доктор, дескать, велел всех собак перестрелять.

—Ох, Пресвятая Богородица! — воскликнул женский голос: — Митька! Останешься дома, с Феклушей и Федь­ кой! Да смотри у меня! Из избы — ни ногой! А я счас.

Баба вошла в избу, вышла переодетая, как на празд­ ник, в цветастом платке.

—Что вырядилась? — спросил хозяин.

—Не в тряпье же на люди идти!

—«На люди»... Собак требуют сказнить, а вам, бабам,

иэто — праздник. Тьфу! Хозяева вышли за ворота.

Немного времени спустя дверь избы приоткрылась,

показалось востроносое мальчишечье лицо:

— Феклуш, так я быстро. Одним глазком посмотрю —

иназад!

Он захлопнул двери и тоже выбежал со двора.

Полкан подождал еще с минуту, рывком поднялся и

потрусил через двор к избе.

Дверь была тугая. Полкан поскребся в нее, но понял: не открыть.

Он пошел вдоль стены, принюхиваясь и не обращая вни­ мания на странный переполох в курятнике. Чуяли опас­ ность куры, квохтали. Ничего. Пусть квохчут. Все равно на разговенье половине кур головы пооткручивают.

* * *

Феклуша лежала на лавке. Занавеска была отдернута. Подложив под голову руку, глядела на мальчонку, сидев­ шего у печи и деловито рассматривавшего полено.

—Ну, чего смотришь? — ласково сказала Феклуша. — Это полено. Им печку топят.

—Пецьку, — повторил малыш.

—Нуда, печку. Чтобы в избе тепло было.

—Теп-о, — подтвердил мальчонка и заулыбался. Теп­ ло он любил.

Покрутив полено так и этак, отщипнул от него тон­ кую щепку.