книги из ГПНТБ / Титов Г.С. Семнадцать космических зорь автобиогр. повесть

тельные телеграммы от знакомых и незнакомых, от школьников и стариков. Были и телеграммы из-за рубежа, были десятки вопросов-анкет от журналов и газет, от общественных организаций. Одна из анкет меня заинтересовала.

Я стал громко читать вопросы, чтобы Тамара могла их услышать:

—Какие у вас отношения с женой?

—Об этом нужно спросить жену! — послышался веселый голос из кухни.

—Какое блюдо вы любите больше всего?

За стеной — минутная пауза.

—Отвечай — арбузы, краденные на бахче, сибир­ ские пельмени и все то, что приготовит жена...

—Тамара!— в шутку возмутился я,— ты, ка­ жется, перепутала: сегодня не твой, а мой день рож­ дения, а в ответах мы «славим» тебя, а не меня...

Теперь замолк я. Далее был такой вопрос: «Как вы себя чувствуете в роли мировой знаменитости?»

— Повтори, пожалуйста! Повторяю, но жена тоже молчит.

Так как же все-таки я чувствую себя в роли ми­ ровой знаменитости?..

Ямог бы, конечно, ответить просто: чувствую себя отлично, но сейчас этот ответ меня не удовлетворяет.

Ивидимо, не удовлетворит и тех, кто задал этот во­ прос. От меня хотят чего-то другого...

Яне хочу в чём-нибудь упрекнуть корреспондента, он, видимо, задал мне стереотипный вопрос, который ставил всем без разбору — и боксёру, выигравшему первенство мира, и человеку, упавшему с крыши два­

дцатиэтажного дома и чудом не разбившему череп...

В одной из моих любимых книг о герое-лётчике Мересьеве, потерявшем в начале войны обе ноги и

100

на протезах продолжавшем сражаться с фашистами, есть рассказ о допросе военных преступников в Нюрнберге.

Допрашивали Геринга. Обвинитель спросил его:

— Признаёте ли вы, что предательски напав на Советский Союз, вследствие чего Германия оказалась разгромленной, вы совершили величайшее преступ­

метчиво, потому что, как выяснилось в ходе войны, мы многого не знали, а о многом не могли и подозре­ вать. Главное, мы не знали и не поняли советских русских. Они были и останутся загадкой. Никакая, самая хорошая агентура не может разоблачить истин­ ного военного потенциала Советов. Я говорю не о числе пушек, самолетов и танков. Это мы приблизи­ тельно знали. Я говорю не о мощи и мобильности промышленности. Я говорю о людях, а русский чело­ век всегда был загадкой для иностранца...

Казалось бы, что может быть общего в признании Геринга и в вопросе западного корреспондента? И тем не менее общее есть. То, что осталось загадкой для Геринга, видимо, остается загадкой для многих и по сей день, иначе они не задавали бы такого во­ проса. Иначе мы не слышали бы сегодня от .некото­ рых западных генералов и западных штатских угроз в адрес Советского Союза и советского народа. И это непонимание, если так можно сказать, сути совет­ ского человека, непонимание наших взглядов, идей и целей вредит прежде всего тем, кто не хочет нас понять.

101

Полет космического корабля «Восток-2» был всего лишь итогом напряженной научной работы многоты­ сячного коллектива, вложившего свои знания и труд в создание первых в мире космических кораблей. Мне. выпала завидная, но отнюдь не столь уж значитель­ ная роль, если сравнить ее со всем объемом работы, проделанной пока еще не названными, но настоящими героями труда. Поэтому стать в позу «звезды» — это значит обокрасть тех, чьи заслуги неизмеримо выше моих, это значит оскорбить тех, кто принес славу моей стране.

Готовясь к полету, мы не думали о подвиге. В про­ тивном случае мне не доверили бы полет, а я не имел бы морального права быть Космонавтом Два. Мы все это понимали сердцем и готовились только к ра­ боте— к непреложному и главному условию нашей жизни.

Конечно, мы знали: встретят нас с почётом. Но чтобы была такая грандиозная встреча — нет, от­ кровенно говоря, об этом и не помышляли, ибо, повто­ ряю, не считали свой полет выше того, что сделали ученые и техники, создавшие космические корабли.

В нашей стране подвиг — это сама жизнь. Всмотри­ тесь в неё, перелистайте историю Отечественной войны— эту летопись ежедневного, ежечасного, еже­ минутного подвига наших соотечественников. Вспом­ ните комсомольца Александра Матросова, закрыв­ шего грудью амбразуру и своей смертью принесшего победу на крошечном участке фронта. Таких героев были сотни, тысячи. Это — летчик коммунист Гас­ телло, направивший подбитый штурмовик в танковую колонну фашистов вместо того, чтобы выброситься с парашютом, это солдаты Брестской крепости, это герои-партизаны, погибшие от пыток гестапо, но не

102

назвавшие товарищей по борьбе за Родину. Разве они совершали подвиги ради собственной славы? Мы преклоняемся перед советским врачом Борисом Пасту­ ховым, впрыснувшим себе вакцину чумы, прежде чем применить ее на больных; мы завидуем мужеству советского врача Леонида Рогозова, который сделал сам себе операцию аппендицита в сложных условиях антарктической экспедиции...

Иногда, когда я размышляю обо всем этом наедине с собой и спрашиваю — а я смог бы такое сделать? —

с океаном сорок девять суток и до последних секунд не теряли достоинства Человека, Советского чело­ века, ибо когда американский журналист, ради сенса­ ции прилетевший на вертолете к авианосцу «Кирсардж», крикнул им:

— Вы понимаете, какие вы ребята?— то обесси­ левший, еле живой Асхат Зиганшин ответил просто:

— Обыкновенные, советские...

Можно ли таких людей убеждать в том, что они — исключительные герои, супермены? А ведь и я ро­ дился и вырос в их среде, пил их воду, ел их хлеб и соль... Хлеб и соль моих соотечественников, стар­ ших братьев, отцов, дедов-коммунаров.

За время, промелькнувшее между полетом «Вос­ тока-1» и «Востока-2», в нашей стране произошли ги­ гантские события. Мы узнали Программу нашей пар­ тии, цель которой — построение коммунизма. И мы всем сердцем ее приняли и выполним ее во что бы то ни стало. И это будет тоже подвиг. Подвиг, но чей?

103

Иванова? Петрова? Гагарина? Главного Конструк­ тора? Титова?.. Нет, это будет подвиг всего совет­ ского народа, народа, живущего по великому закону коммунизма: человек человеку — друг и брат.

Бросившись под поезд, чтобы спасти ребенка, и, по счастью, выскочив из-под колес невредимым, наш человек в худшем случае шлепнет шалуна по одному месту, отведет его к родителям и пойдет своей доро­ гой, не думая ни о вознаграждении, ни о славе, ни о сенсации. Так он воспитан, наш соотечественник.

Можно только пожалеть, что у нас в стране не ведется статистики всех мужественных и честных по­ ступков наших людей. Но, видимо, крайне затрудни­ тельно было бы вести регистрацию подвигов, которые совершает двухсотдвадцатимиллионный народ... Все это делается как само собой разумеющееся.

Для меня же самой большой наградой за полет явилось Постановление Центрального Комитета Ком­

В телефонном разговоре со мной Никита Сергеевич Хрущев сказал, что я прошел кандидатский стаж в космосе и достоин быть членом партии. Я был очень тронут и горд такой рекомендацией, но когда на Дру­ гой день дома развернул газету и прочел Постановле­ ние ЦК о приеме меня в члены партии — у меня опу­ стились от неожиданности руки, и от волнения я чуть

104

детектив не нашел бы на его борту ничего такого, что так или иначе могло служить войне.

И еще... Мы, космонавты, знакомились с различ­ ными теориями о качествах человека, которому суж­ дено летать в космосе. Лететь днями, неделями и даже целыми месяцами, чтобы достигнуть хотя бы Марса. Ведь ученые подсчитали, что «дорога» только туда продлится 259 суток, и за это время на человека обрушится сознание одиночества и отрешенности, вызванное нарушением обычного ритма жизни. Неко­ торые «теоретики» полагают, что космонавты должны быть людьми «узколобыми», с ничтожными запро­ сами.

Существует и такая «теория», по которой следует затормозить жизненную активность человека вовремя длительного полета, свести его психологическое вос­ приятие и жизнедеятельность к минимуму. Другими словами, довести космонавта до состояния, близкого

клетаргическому сну, и такую живую мумию бросить

кЗвёздам. Но тогда для чего вообще посылать чело­ века в космос? Что увидит, что узнает он там? Что он привезет людям, вернувшись на Землю?

Язаговорил об этом потому, что уже после моего полета мне показали перевод рассказа «Человек на орбите» Кеннета Кея, напечатанного в журнале «Сатэрдей ивнинг пост» в августе 1961 года.

Было бы глупо обвинять Кеннета Кея только в том, что он написал сущую ерунду, но его рассказ во мно­ гом примечателен. Он написан не для советских, а для американских читателей, и я не могу не привести несколько маленьких отрывков из этого «сочинения».

«После полета реакция у Росса Клэриджа (первого в мире космонавта, облетевшего Луну и вернувшегося на Землю. По Кею — это американец — Г. Т .) была

106

ослабленной, и врачи-психологи казались недовольными. Он не смог ответить на все вопросы ученых и генералов, некоторые детали полета уже ускользнули от него...

—Да, сэр, вы сделали это! — сказал Мак-Адамс, генерал авиации.

—Посмотрим, как встретят эту новость в Москве!

—Я не был уверен. На самом деле, я не рассчи­ тывал это сделать. Я никогда не думал, что вернусь обратно.

—Почему же вы настаивали на полёте?

—Я считал, что нам пора кончать с отсрочками и попробовать, если мы надеемся побить советских в чем-то. Я думал, что игра стоит свеч. Мне казалось,

что это не так уж важно — вернусь я или нет.

—Я не ждал от вас такого ответа, парень...— по­ морщился генерал.

—Видимо, это депрессия. Спать по команде, про­

сыпаться по команде, как автомат. Так обалдел, что не могу соображать. Конечно, я думал, что вернусь, мой генерал...»

Затем наступил внезапный прилив энергии. Клэридж почувствовал себя необычайно легко. Он думал, что выглядит изможденным и усталым, а в зеркале увидел себя здоровым и жизнерадостным, со сверкаю­ щими глазами, как будто к нему вернулась моло­ дость. Несколько позже:

«— Я устал. Ужасно устал. В течение долгого вре­ мени я не спал. Они называют это контролируемым режимом: засыпаешь от лекарства, просыпаешься тоже от него... Они клали его в то, что я ел...».

Врач, пишет далее автор, объяснял этот внезапный

прилив энергии чрезмерной дозой возбуждающих

107

средств, которые Клэрмдж получал наряду со сно­ творными...

Разве такого космонавта можно было вести на торжество по случаю выдающейся победы науки? Его следовало бы немедленно и надолго отправить в со­ ответствующую лечебницу.

Мы, советские космонавты, знаем: готовя нас к по­ лету в космос, наши ученые не пытались сделать это ради рекламы или спортивного азарта. Человече­ ский разум, не затуманенный ни допингом, ни сно­ творными, озаренный осмысленной научной целью — вот что присутствовало в наших полетах. Разум — пытливый, вооруженный знаниями, добытыми чело­ веком с того самого дня, когда он выдумал колесо. Разум, умеющий анализировать, наблюдать и решать...

Все мои друзья-космонавты готовились именно к таким полётам. Ради этого был осуществлен и по­ лет корабля «Восток-2», во время которого я пережил незабываемые семнадцать зорь новой, Космической эры. Ради этого пойдет в Космос следующий наш ко­ рабль с человеком на борту.

** *

Вскоре после полета «Востока-2» в моей жизни произошло еще одно знаменательное событие. Юрий Гагарин и я были избраны делегатами исторического X X II съезда партии.

Для нас было радостно встретить на съезде и Главного Конструктора космических кораблей и его коллег, чьи имена еще не обнародованы, но уже впи­ саны золотыми буквами в историю нашего государ­ ства, в летопись наших побед на пути к вершинам коммунизма. В Кремлевском Дворце съездов, мы все,

108

пожилые и молодые коммунисты, с одинаковым чув­ ством гордости за свою Родину, за свою партию слу­ шали Никиту Сергеевича Хрущева. Впечатлений от докладов, от той неповторимой обстановки сплочен­ ности, братства и уверенности в победе коммунизма, так много, что их не выскажешь в нескольких фразах.

Тогда я часто задумывался над тем, как я, внук крестьянина-бедняка, сын . сельского учителя,— се­ годня стал делегатом съезда партии. Я понимаю, что дело, конечно, не во мне лично... Слушая Никиту Сергеевича, выступления делегатов я все больше ощущал сердцем, как много сделано партией, совет­ ским народом со дня исторического залпа «Авроры»

На съезде я встретился и познакомился с одним из старейших членов нашей партии, с Еленой Дмитриев­ ной Стасовой, верной соратницей великого Ленина. Это они, первые коммунисты России, отдали все свои силы, всю жизнь тому, чтобы сегодня мы могли со­ браться в Кремле и говорить о коммунизме как о кон­ кретной задаче ближайших двух десятков лет.

И сейчас я невольно все чаще и чаще вспоминаю историю коммуны своего родного села. Мои деды и односельчане, создавая эту коммуну, уже тогда уга­ дывали еще неясные для них черты коммунизма, который сегодня советские люди решили построить и построят в короткие сроки. Мне' особенно понятно, почему программа построения коммунизма имеет глу­ бокие народные корни. Работая сообща, жадно впиты­ вая культуру, штурмуя мудреную для них грамоту, мои деды, сибирские мужики — коммунары — уже на заре Советского государства мечтали о радостном завтра.

109