8. Авторитарно-бюрократические тенденции русских революций.

Данная ситуация фиксирует в первом приближении авторитарно-бюрократические тенденции революции: канцелярщина и волокита в центре переплетена с насилием на местах. Бюрократия царской, советской и нынешней России есть класс властителей-собственников, а связанные с нею круги интеллигенции – группа властителей-жрецов государства. Авторитарно-бюрократические тенденции русских революций – это воспроизводство силовых министерств и ведомств в процессе роста социальной и политической мимикрии, политической демагогии, бумаготворчества, реакционно-бюрократического контроля, политического консерватизма и иллюзий. Указанные тенденции привели к тому, что партийно-государственный аппарат СССР стал суперклассом. Сосредоточил в своих руках экономическое, социальное, политическое и духовное господство. Аппарат нынешней России есть наследник данного суперкласса.

В самом общем виде данные тенденции заключаются в трансляции всех элементов господства государства над обществом, власти над гражданами.

Догмы Ленина, тиражированные в официальной советской ис¬ториографии, не давали возможности осознать и адекватно отра¬зить концентрацию экономического, политического и идеологи¬ческого господства в руках суперкласса. Ленинские догмы на протяжении почти грех четвертей века обосновывали идеологические «рационализации» и мистификации, которые этот класс питал в отношении самого себя. Ведь если царская Россия была «отсталой», то кто-то должен был взять на себя роль «погонялы» социально-исторических преобразований. Этим «кем-то» могло быть только государство и коммунистическая партия как вершина его социальной и политической иерархии. В соответствии с подоб¬ной ложкой государство, образовавшееся в результате октябрьского переворота, должно было развиваться быстрее для того, чтобы могло развиваться общество. Тем самым господство суперкласса получало идеологическую санкцию. А поскольку «отсталость» была значительной, то советская держава, по примеру Ивана Грозного и Петра I, получала право применять чрезвычайные средства во имя прогресса.

Новое правительство, называя себя революционным, в то же время занимается выработкой регламента о порядке и месте обсуждения всех социальных и политических вопросов. Тем самым революция становится предпосылкой создания новых государственных учреждений. Они состоят из людей, стремящихся «...ввести революционное движение в тихое русло реформы» [1, 5, 30]. Эти люди восстанавливают дореволюционные учреждения и должности. Новая власть сакрализируется. Вожди революции оправдывают необходимость такой сакрализации существующими привычками массового политического сознания. Вновь созданные учреждения, декреты, комиссии и под­комиссии удовлетворяют тщеславие революционного прави­тельства. Оно отражает стремление к бюрократической мо­нополии на политическое творчество. В декретах новой власти, как правило, транслируются основные характеристи­ки формы и содержания бюрократических документов. Бюрократические тенденции революции выражаются и в особом отношении новых правительств к гражданским воен­ным формированиям и всеобщему вооружению народа. Про­фессиональный военный, независимо от того, кому он служит, считает, что солдаты и офицеры должны интересоваться только службой. А не социальным, правовым и политиче­ским положением армии в обществе и государстве. При всякой революции в аппарат власти и управления привлекаются все более широкие круги населения. Револю­ция становится политическим способом удовлетворения ма­териальных интересов. Эти круги, конечно, заинтересованы в сохранении данного аппарата как «доходного места». Он дает возможность «выбиться в люди». Тем самым увеличи­вается слой людей, стоящих над народом. Хотя и вышедших из народа. Если сохраняется аппарат власти и управления, то растет и политическое отчуждение. Все большее число людей связывают свои материальные интересы с фактом су­ществования государства. Из средства социальных преобразований власть становится целью сама по себе. различных классов; политические традиции страны.

В русских революциях социальной основой бюрократиче­ских тенденций была мелкая буржуазия. Она жила в условиях господства бюрократии. Свыклась с ним. Не имела чет­ких представлений о классовом содержании демократии. Но самое главное заключается в том, что мелкая буржуазия обычно заимствует у крупной и воплощает в жизнь полити­ческую иллюзию: только государство может быть гарантом и носителем социального порядка и прогресса. А такая иллю­зия — базис политического сознания бюрократии. И потому в политическом сознании населения России причудливо пе­реплелись (вплоть до настоящего времени) бюрократические и демократические представления об обществе, государстве, власти и управлении. Эта установка вполне соответствует не менее типичному стремлению любого нового правительства перехватить у масс политическую инициативу, ввести революционный процесс в предписанные сверху рамки и навязать народу свои идеоло­гические концепции. Длительное господ­ство государства над обществом в истории России привело к тому, что и во время, и после революции народ питал бессознательно-доверчивое чувство к аппарату власти и управления.

Спустя некоторое время после революции партия сделала упор на то, что диктатура пролетариата есть диктатура над всем крестьянством. Крестьянство как класс может сказать о своих собственных классовых интересах только в той сте­пени, в которой они совпадают с интересами пролетариата. Хотя, конечно, крестьянство — это такая социальная общ­ность, с которой правящая партия вынуждена считаться. Таким образом, позиция Ленина после революции может быть сформулирована следующим образом: непосредствен­ная революционно-демократическая диктатура трудящихся, включающая ряд мер по борьбе с бюрократическими тенден­циями революции, может погубить диктатуру пролетариата. И потому реальная демократия может состоять только в лик­видации всех тех институтов, которые до революции счита­лись демократическими (свобода слова, печати, союзов, от­мена назначения сверху и всех остальных мер борьбы с бюро­кратическими тенденциями революции). Советская власть, которая осуществляется партией от имени пролетариата, и является высшей формой демократии.

«Раз­росшаяся государственная система, породив множество не­нужных звеньев, соответственно породила и огромную армию людей, для которых эти звенья стали жизненно необхо­димыми. Значительная часть аппарата все больше стала рабо­тать на себя и для себя, тормозя живое дело, приводя к коррупции. Эти звенья стали ядром механизма торможе­ния».