ТОР для студентов / учебники / Beck_New

TANLN iii. VJ^]ž”N] RENLFAN VFESLN] L^@PEJ^^]] RSAFPFKN

цами. Борьба против глобализации давно уже стала глобализированной борьбой. Только всеобщее распространение и использование глобальных , делает социальные движения серьезной политической оппозицией господству мировой экономики. Концерны против движений — это два великих блока, противостоящих друг другу на международной арене нового политического мира.

Инструмент власти, которым могут воспользоваться международные средства информации,— это, наряду с требованием глобальной ответственности, достоверность информации. В мире, где лгут не от случая к случаю, а принципиально, тот, кто говорит правду, опасен. Государства и концерны рассматривают правду под стратегическим углом зрения, т. е. они замалчивают неблагоприятные для себя факты и пропагандируют те, что сулят им выгоду. Для выполнения этой задачи у них имеется огромный и дорогостоящий аппарат. Напротив, легитимационная сила общественных движений основывается на достоверности свидетельств о действиях, своей надежной информацией изобличающих «нарушителей». Если все складывается благополучно, глобальные социальные движения воздействуют экспериментальным опережением на космополитическую мораль и реформу. Они сообщают мировой общественности о далеких от реальности идеях, проверяют эти идеи на соответствие действительности, а также наделяют правом голоса граждан и борцов за гражданские права.

4. ^JSAFIJENAC^š_ EJ“FV

После холодной войны неолиберальная глобализация стала не только влиятельной, но и решающей нормативной и политической силой в мировой политике. У алтарей всемогущего бога — мирового рынка — снова и снова звучит обещание, что все, кто подчиняется заповедям мирового рынка, будут наделены земными благами. Политические и нормативные претензии неолиберализма выступают в последнем революционном варианте с обещанием в качестве реальной экономической политики открыть возможность устранения глобальной иерархии власти и разделения труда. Неолиберальный режим не только охватывает политические принципы, оптимизирующие экономический эгоизм, но и претендует на создание всеобъемлющей политики справедливого распределения. Неолиберализм заявил о себе как о всемирной квазипартии, которая распространяет свое влияние внутри разных национальных партий и на разных политических аренах, претендуя при этом на представление и защиту глобальных ценностей, а не интересов экономики. Реальная утопия гласит: «благодаря господству неолиберального режима удается освободить миллионы людей во всем мире от оков нищеты, соз-

121

@ACEFG IJK. LANOPC L QRSG@ TASINAFUVN

давая при этом ситуации, выгодные для всех, а не динамику, при которой победители получают все». Однако сила убеждения неолиберального режима зависит от успеха, при неудачах она убывает. По мере того как возникают и воспринимаются мировые кризисы и риски, приводя к глобальным перекосам и конфликтам, растут шансы противостоящих им космополитических движений.

Как победное шествие неолиберализма относится к национальному и космополитическому взгляду? Неолиберальный паровой каток вызывает противоречия и сопротивление, но в качестве глобальной политики устранения границ, возможно, открывает простор для космополитического века. Наследие неолиберальных противоречий не обязательно ведет к ренационализации мира, оно могло бы привести и к самокритичному космополитизму. По каким приметам можно узнать, как далеко простирается власть неолиберального режима, где он кончается и каким образом может быть поставлен под сомнение? Какие индикаторы свидетельствуют о подъеме неолиберализма в мировой политике, а какие о его упадке? Неолиберальный режим исключает выбор и манеры поведения, которые не способствуют, а препятствуют связям с глобальными структурами (и рынками, институциями). Поэтому стратегия экономического национализма — национализация ядерной индустрии, правовое благоприятствование национальной экономике, законы о допустимых размерах иностранного капитала — дискредитировала себя. Там, где эта стратегия по-преж- нему в ходу, она стала обязательной для оправдания. Можно сказать, что место само собой разумеющейся исключительности национального взгляда занял дуализм протекционизма и открытости миру. Все попытки (даже таких многонаселенных стран, как Советский Союз или Китай) минимизировать или вовсе обрубить связи с мировой системой обернулись своей противоположностью. Китайская версия социалистической рыночной экономики была прежде всего нацелена на открытость и частичное участие Китая в глобальных связях и институтах. Не исключение, а включение в глобальные потоки капитала, информации и коммуникации, науки, технологии, туризма, а вместе с этим и миграции, преступности стало доминирующей мировой политикой. Идеал автаркического государства ушел в прошлое.

Неолиберальный режим принимает решение о включении в мировую экономику или исключении из нее. Его власть покоится на потенциальном экономическом и моральном обособлении целых государств и их народов. Не только государства обособляют другие государства. В условиях неолиберального режима не-государства обо-

122

TANLN iii. VJ^]ž”N] RENLFAN VFESLN] L^@PEJ^^]] RSAFPFKN

собляют государства и их население, просто-напросто отказываясь их инвестировать.

Фактическое или предстоящее исключение государств или национальных обществ связано с различными причинами: подъемом или падением на мировом рынке, поощрением или наказанием перед мировой общественностью. В одном случае они исключаются из круга благоприятных для инвестирования государств, в другом — из круга признанных государств, лишая их материальной базы или признания. Негосударственная власть всемирно-экономических акторов осуществляется не умышленно, она, говоря юридическим языком, непреднамеренна.

Значимость и сила сцепления неолиберального режима не в последнюю очередь связана с тем, что его нормы учреждаются в глобальном масштабе, т. е. включают национальные государства в качестве исполнительных органов. Международный валютный фонд создал систему наблюдения, в которой применяются нормы «хорошего» поведения на национальном и муниципальном уровне. Неолиберальный режим предусматривает обязательные глобальные решения, направленные против сопротивления отдельных государств. В соответствии с этим пропагандируется и используется универсальный принцип policy mix11. Политические реформы должны быть ориентированы на достижение экономических целей — низкой инфляции, уравновешенного бюджета, устранения препятствий для торговли и контроля за валютой, максимальной свободы для капитала, минимального регулирования рынка труда и создания гибкого, легко приспосабливающегося к обстоятельствам социального государства, побуждающего граждан к труду. Вот цели реформы, проводимой неолиберальным режимом. Таким образом, экономическое господство может оставаться вне политики, так как приспособляемость к международной экономике, прежде всего к глобальным финансовым рынкам, стала компасом правящей национальной политики.

Лакмусовая бумажка растущего господства неолиберализма — то, насколько сигналы-рекомендации глобальных рынков становятся рациональным масштабом политических решений и реформ. В той мере, в какой это удается, неолиберальный режим сливается с общественным благом.

В политологии существует различие между партией и идеологией. Партии как организационные единства политического волеизъявления могут находиться в противостоящих друг другу лагерях, например

11 сочетания политических мер (англ.).

123

@ACEFG IJK. LANOPC L QRSG@ TASINAFUVN

вправительстве и оппозиции, в то время как идеология, политический прагматизм в настоящее время поверх всех партий и национальных границ унифицируются больше, чем это утверждается, например,

втезисе о социал-демократическом веке (Дарендорф). Точно таким же образом поверх всех границ, разделяющих партии и народы, добивается своих целей неолиберальный режим как единая всемирная идеология. Неолиберализм правит не только на уровне менеджмента мировых концернов и в глобальных экономических организациях, вроде Международного валютного фонда и Международного банка реконструкции и развития. Он действует и доминирует также внутри национальных партий, парламентов и правительств. Это проявляется хотя бы в том, что межпартийные противоречия повсеместно слиты

сключевыми вопросами экономики, рынка труда, образования, с политикой социального государства. В этом смысле самые разные партии лишились собственной программной сути и за привычными вы- весками-названиями превратились в ответвления одной политической идеологии — идеологии неолиберализма.

Во-первых, всемирно-экономическая программа неолиберализма размывает изнутри национальные особенности и границы и ускоряет реформы, направленные на национальную открытость глобальным взаимозависимостям.

Во-вторых, программа экономической глобальности претворяется

вжизнь в тех сферах, где партии соперничают друг с другом, и направлена против приоритетов национальной политики.

Инаконец, в-третьих, неолиберализм — это транснациональная идеология в том смысле, что глобальные интересы рынка осуществляются во взаимодействии национальных партий как во внутринациональном, так и в транснациональном масштабе.

Существует феномен враждующих близнецов — правящих неолиберальных социал-демократов и оппонирующих им неолиберальных консерваторов в Великобритании, 5, Германии, Франции, Японии, Южной Корее, Аргентине, Бразилии т. д. Все они борются, взаимодействуя друг с другом в различных всемирно-экономических нишах, за утверждение неолиберального режима в национальном и транснациональном пространстве.

Сила соблазна неолиберализма заключается в двойном импульсе: во-первых, в обещании наградить за открытость миру богатством; во-вторых, укрепить транснациональные институты и организации, т. е. установить транснациональный миропорядок глобальной эпохи.

В то же время политика обретает негативный признак: под флагом безальтернативной модернизации мирового рынка она в конечном

124

TANLN iii. VJ^]ž”N] RENLFAN VFESLN] L^@PEJ^^]] RSAFPFKN

счете занимается самораскруткой. Поэтому можно говорить о западне неолиберального толкования политики.

Таким образом, мы переживаем не «конец политики», а скорее начало новой мировой экономической политики: неолиберальный режим осуществляется как глобальная политика реформ [Sklair 2000]. Он борется за мир без границ — не для труда, а для капитала. Варианты неолиберального будущего подвергаются резкой критике. Один из аргументов гласит: имеются веские причины сомневаться в том, что неолиберальный режим вообще в состоянии воспроизводить себя. Главные индикаторы и двигатели нестабильности следующие [Pieterse 2000]:

–финансовая нестабильность, форсируемая экономическим обществом риска; об этом говорит серия финансовых кризисов в районах, открытых для мирового рынка;

–безработица, неполная занятость, автоматизация и новые формы роста безработицы; сюда же относится и впечатление, что пространство деятельности государств сжалось до дилеммы: оплачивать растущую нищету высокой безработицей (как в большинстве европейских стран) или же согласиться с кричащей нищетой при немного меньшей безработице (как в 5);

–соответственно растет неравенство и нищета внутри обществ и между обществами, что в свою очередь порождает многообразные социальные и политические конфликты, проблемы и риски;

–растет список грозящих глобальных катастроф окружающей среды

итехнологических рисков: климатическая катастрофа надвигается быстрее, чем ожидалось (как сообщает экспертная группа по защите климата при ). Существует угроза наводнений и засух, войн и сокращения водных ресурсов и т. д.;

–налоговые поступления концернов сокращаются тем сильнее, чем мобильнее становятся эти концерны; соответственно возрастают

итрудности территориально связанных правительств осуществлять свое право налогообложения по отношению к транснациональным хозяйственным акторам;

–соответственно возрастают трудности национального и глобального финансирования общественного благосостояния;

–повсеместно проявляются противоречия между свободой и капитализмом, демократией и рынком [Beck/Willms 2000].

Триединство дерегулирования, либерализации и приватизации не ведет к исполнению опровергающих самих себя пророчеств о неолиберальном будущем, ибо здесь дает о себе знать основное противоречие: минимум нормирования и регулирования в мировом масштабе служит собственным интересам как мировой экономики, так

125

@ACEFG IJK. LANOPC L QRSG@ TASINAFUVN

и государств и их политических партий. Без налогообложения нет инфраструктуры, без налогообложения нет подготовки специалистов, нет оплачиваемого здравоохранения. Без налогообложения нет функционирующей общественности. Без общественности нет легитимности. Без легитимности нет безопасности. И чтобы замкнуть круг — без публичных дискуссий и форм регулируемого, т. е. признанного, а не насильственного разрешения конфликтов как в национальном, так и в глобальном масштабе, в конечном счете не будет и мировой экономики — в каком бы то ни было виде.

Космополитический режим может научиться у неолиберального тому, что успешное регулирование должно опираться на глобальные обязательства; всего остального будет недостаточно. Чтобы утвердиться в глобальном масштабе, регулирование должно быть приемлемым, несмотря на конфликтную линию, разделяющую Север и Юг. Такой режим должен иметь в виду глобальную перспективу развития и тем самым взять на себя поддержку интересов и особого положения малых и слабых государств, находящихся на периферии мировой экономики.

5. \FNAJKPFKN TASINAC^šG F ASKNAC^šG LSRESOSL, FAF KEFUFO AJTFPFVN—FF ^N—FS^NAC^S- TSO@\NEOPLJ^^S_ RSAFPFKF

Существует диалектика глобальных и локальных вопросов, которые выпадают сквозь сетку национальной политики. По мере того как в повседневной жизни человека подобные вопросы становятся все актуальнее, но в национальном масштабе решаются недостаточно или не решаются вовсе, обостряется легитимационный кризис национально-государственной политики.

«Глобальные трансформации» [Held u. a. 1999] в этой области следует понимать как революционное развитие в двояком смысле — как смену научной и политической парадигм. Но именно этот диагноз вызывает ожесточенные споры. Вообще глобализация часто понимается как глобальное переплетение и взаимосвязанность, т. е. как процесс, в котором для глобального охвата должны создаваться или увеличиваться только технические предпосылки. «Механизмы всеобщего переплетения и взаимосвязанности сами по себе не так уж и новы, как считают некоторые “глобализаторы”, суть необходимые, но недостаточные условия глобальной трансформации в полном смысле слова,— возражает Мартин Шоу.— Глобализация — это или осознанный процесс, или ее нет вовсе. Ключ к ней — охватывающее весь мир осоз-

126

TANLN iii. VJ^]ž”N] RENLFAN VFESLN] L^@PEJ^^]] RSAFPFKN

нание человечеством глобальности не как абстрактного морального или интеллектуального вопроса, а как проблемы, глубоко укорененной в социальной борьбе и связанной с социальным развитием, как демократическое развитие, которое обычно рассматривается изолированно. В этом смысле действительно можно наблюдать диффузную, неодновременную и незаконченную глобальную революцию, как и многочисленные проявления антиглобалистической контрреволюции» [Shaw M. 2000, 230].

В этой связи можно уточнить теорию метавласти. Она исходит не из того, что глобализация сама по себе насаждает всеобщее осознание глобальности. Скорее, глобальность следует истолковывать как конфликт метавласти, связанный с определением глобальности. Стратегии капитала, государственные стратегии и стратегии адвокатских движений открывают не только конфликтное пространство, в котором пограничные конструкции национально-государственной политики становятся объектом торговли. Они, таким образом, порождают глобальность как систему отношений, в том числе как self-fulfilling prophecy12.

С этим связаны три последствия. Во-первых, глобальность нельзя рассматривать как глобальную общность судьбы. Во-вторых, глобальность (в смысле теории метавласти) следует понимать как производство глобальных конфликтов и тем самым как фабрику глобальной рефлективности. В-третьих, это значит, что теория метавласти не претендует ни на определение направления, ни на результат глобального развития; тем более она не подчиняет космополитизации существование всемирно-исторического субъекта. Скорее, она дает и выдвигает во главу угла теоретические и эмпирические ответы на глобальные проблемы. В то же время теория метавласти указывает на собственную динамику глобальных процессов, которые производят минимальный политически действенный, нормативный горизонт ожидания результатов транснационального управления. Главные проблемы, волнующие людей,— это мировые проблемы не только в том смысле, что они по своему происхождению и последствиям вырастают из национальной политической схемы, но и потому, что повсюду — в данном селении, в данном городе — поднимают бытовые вопросы, например продовольственного снабжения, строительства, инвестиций. Эта новая транснациональность повседневных и политических проблем растет вместе с победным шествием неолиберальной политики. За последние годы либерализированы зависевшие от государственного

12 сбывающееся пророчество (англ.).

127

@ACEFG IJK. LANOPC L QRSG@ TASINAFUVN

управления отрасли; главный пример — телекоммуникации, другие примеры — энергетика, продовольствие и финансы. Освобожденная благодаря этому мировая конкуренция привела к конфликтам между национальными нормативными инстанциями. Эта проблема тем временем стала глобальной из-за свободного обращения товаров. Но это только начало. Уже сегодня вырисовываются новые источники конфликтов — глобальное нормирование окружающей среды, финансов, рынка труда, т. е. договоренности по пространствам деятельности, где регулирование еще важнее и труднее, так как это связано с высокой политической чувствительностью.

Здесь проявляется обратная сторона неолиберальной политики. Первая волна национального де-регулирования порождает вторую волну транснационального ре-регулирования. Тем самым обесценивается то, что в 80-х годах 11 века поднималось на щит,— государство и политика. Требуется прямая противоположность неолиберальной декон- струкции—сильные государства, необходимые для продвижения внутри них и за их пределами транснационального рыночного регулирования. Уже сейчас внутри Севера (например, между 5 и Евросоюзом) противоречия, связанные с качеством и безопасностью продовольственных товаров, почти необозримы. Но подобные трудности становятся все значительнее вместе с ростом противоречий в культуре, сфере доходов и системных политических условий сопричастных государств. В то же время ясно, что пока приходится выторговывать, находить, выдумывать такие договоренности, глобализация остается постоянно действующим источником конфликтов не только в политике и экономике, но и в повседневной жизни людей. Это ускоряет работу названного механизма: глобальные проблемы вспыхивают, как молнии, в повседневной жизни людей и приводят к смене приоритетов, но в национальном масштабе не решаются совсем или решаются в недостаточной мере.

В этой связи встают следующие вопросы:

Кто, собственно, уполномочен и имеет право принимать решения и создавать институты, которые в состоянии регулировать международные финансовые потоки?

Какой вид консенсуса необходим и кто должен привлекаться к участию, чтобы соответствующим образом встретить катастрофическое изменение мирового климата?

Можно ли в частной сфере с ее заданной невменяемостью решать вопросы борьбы со ' (ом (или с непринятием мер), когда речь идет о жизни миллионов людей?

Какой тип политического актора или политической организации был бы идеальным, на каком уровне и с каким мандатом?

128

TANLN iii. VJ^]ž”N] RENLFAN VFESLN] L^@PEJ^^]] RSAFPFKN

Как связаны друг с другом глобальные, транснациональные, национальные и локальные полномочия для принятия решений и как они обособляются друг от друга?

Кто через головы национальных государств принимает обязательные для них решения, устанавливает нормы и способы регулирования, словно имея на это право?

Растет понимание того, что необходимы новые глобальные институты, способные заниматься вопросами глобального разрушения окружающей среды, контроля за вооружением, финансовыми проблемами, миграционными потоками, бедностью и справедливостью, соблюдением прав человека. При этом каждое мероприятие или каждый институт должны учитывать, что мировые проблемы имеют региональную, т. е. национальную, и локальную стороны. Кто должен контролировать этих акторов? Кому они подотчетны? только национальным государствам? каким парламентам? какой общественности? Организации Объединенных Наций? '?

Возьмем для примера сообщение о том, что климатическая катастрофа надвигается быстрее и будет сокрушительнее, чем предполагалось ранее. Вероятно, первой реакцией на это сообщение будет враждебное отношение к данному прогнозу; возможно, голос Кассандры — будет тем громче, чем сильнее окажется общественное давление ее критиков. Разве тепличного эффекта не было еще в Средние века? Но эта попытка уйти от проблемы пресекается. «Вывод отчетаясен и одобрен больше чем сотней государств»,— заявляет Роберт Уотсон, президент группы по защите климата. Нам грозят наводнения и засухи (сошлемся только на два последствия), которые будут иметь неожиданные и непредсказуемые синергетические эффекты.

Научно обоснованное заключение о том, что будущее человечества находится под угрозой, обращено не только к правительствам, к менеджерам соответствующих промышленных предприятий, но и к людям земли. От всех требуется немедленно и кардинально изменить свое поведение. Мировые проблемы суть научно сформулированные

моральные максимы с космополитической целью. Выдвигаются аргументы и ведутся споры об озоновой дыре, климатической катастрофе, коровьем бешенстве и т. д. на языке науки. Но смысл ясен: мы должны действовать!

Собака зарыта в этом «мы». Кто это — мы? государства? международные организации? Европа, 5, третий мир? автомобильная промышленность? ученые? потребители? средства массовой информации?

Речь идет о правовых вопросах? о вопросах передвижения людей? о расширении строительства автомобильных дорог? о конкурентной

129

@ACEFG IJK. LANOPC L QRSG@ TASINAFUVN

стратегии производителей катализаторов на европейских рынках? об азиатском сельском хозяйстве? о возможных войнах? о дефиците питьевой воды в отдельных районах Африки и Южной Америки?

Будут затоплены морем Нидерланды и Бангладеш или речь идет о вместимости гостиниц баварской индустрии отдыха?

Проблема проблем вот в чем: речь идет обо всем этом понемногу, поэтому никто не может с уверенностью сказать, что в действительности имеется в виду. Во всяком случае, не вызывая возражений со стороны других промышленных отраслей, соседних государств, пограничных научных дисциплин или стран третьего мира.

«Мы» этой неразрешаемой проблемы не способно действовать, его просто не существует. Эту дилемму выдвигают такие мировые проблемы, как грозящая климатическая катастрофа. Не существует ни глобального консенсуса, ни действенных глобальных институтов. Поэтому обостряется чувство настоятельной потребности в действии без шансов на успех.

В Европе уже появляется политика, которая собирается всерьез заняться такими транснациональными проблемами, как климатическая катастрофа, отказ от ядерной энергетики, правовое регулирование генетики человека, а также иммиграцией, правами человека и другими сложными вопросами. Все эти вопросы являются чрезвычайно актуальными и одновременно не разрешимыми в национальном масштабе. Они побуждают к квантовому переходу политики, а именно к отказу от национальной автономии ради создания космополитического суверенитета для решения национальных проблем. Но против этого легко организовать успешное национальное сопротивление. Если эта транснациональная открытость национальной политики не состоится, то доверие к действенности национально-государствен- ной политики будет надолго поставлено под сомнение.

6.UNRN\^] ^N—FS^NAC^SOPF

Вглобальную эпоху государства попадают в «западню национальности». Если они придерживаются постулата о суверенитете национальной политики, то усиливается конкурентная борьба между государствами за инвестиции и привязанность государства к одной национальности становится препятствием для транснационального развития политики.

Резюмируя предыдущую аргументацию, можно вывести центральный парадокс неолиберального понимания политики и модели государства. С одной стороны, эта модель ориентирована на минима-

130