7.3.1. Является ли диагност плохим экспертом ?

Распространяются ли все пристрастия непрофессионалов на диагноста-специалиста? И возможно ли предотвратить его заблуждения? Исследования показали, что диагностам также свойственны пристрастия (Westenberg, Koele, 1993, с. 360-365). Диагносты были чувствительны к первому впечатлению, больше доверяли информации, которая подтверждала их мнение, и пренебрегали противоречащей ему информацией, следовали стереотипам при организации информации, обнаруживали иллюзорные корреляции, подпадали под власть их собственных теоретических предубеждений, излишне доверяли незначительной по объему информации и не принимали в расчет, что многие события происходят очень редко. Такие искажения (полностью или частично) обнаружены не только у диагностов, но также и у экономистов, врачей (Kleinmuntz, 1990). Осознание этих обстоятельств повлекло определенные меры противодействия им. Если воспользоваться образами знаменитого Гейдельбергского катехизиса, диагностика сначала впала в печаль, затем у нее появилась надежда на спасение (модели решения и проверка эмпирическим путем) и в конце - благодарность, хотя в науке редко встречаются проявления последней.

Первой очевидной мерой противодействия стала предварительная тренировка диагноста, позволяющая избежать предубеждений. Нисбет и Росс рекомендовали курс статистики, но предупредили, что успех не будет слишком велик. И все-таки некоторая помощь в предупреждении пристрастий возможна: диагносты обучались принимать в расчет всю базу оценок явлений или событий, не поддаваться имеющимся догадкам, выдвигать больше гипотез для объяснения и избегать преждевременных суждений. Обычно диагност более или менее успешно обучался правилам получения корректных выводов (см., например, Dumont, Lekomte, 1987). Итак, существует определенная возможность избегать предубеждений, контролируя их в ходе диагностического процесса.

Вторая, связанная с предшествующей мера противодействия, - защита диагноста от этих нападок. Диагност оказался в позиции подотчетного, тогда как работа его должна быть более или менее скрыта от посторонних, поскольку речь идет о личной сфере консультируемых. Фандер (1987), например, утверждает, что диагност отклоняется от нормативной модели и допускает погрешности, но это нечто иное, чем ошибка. Ван Дам (1991) посвятила монографию анализу многих возражений в адрес работы диагноста (эксперта). Исследования хрупкости построений диагноста она назвала “ошибочной парадигмой “. Эти исследования проводились исключительно для того, чтобы показать ошибки экспертов, по той причине, что “ошибки забавны”. Она выдвигает четыре аргумента против “парадигмы погрешностей “. Во-первых, решения или суждения индивида сравниваются только с нормативной или идеальной моделью. При этом предполагается, что именно данная модель содержит критерий достоверности и правдивости. Конечно, это слишком сильное предположение. Содержат ли эти модели реалистические допущения? Наполнена ли наша повседневная реальность только ясными выборами? Возможно ли, что все разумные альтернативы заранее ясны? На эти вопросы нелегко ответить. Во-вторых, автор сомневается, что ответы испытуемых, придуманные в лабораторных условиях, - показательны для тех процессов, которые моделируются с помощью формул. Возможно, люди приходят в лаборатории с совсем иными установками и предположениями, чем ожидает исследователь. Ван Дам полагает, что непозволительно выстраивать чуть ли не целую метафизическую систему на паре ответов, полученных в лаборатории. В-третьих, для нее ясно, что лабораторные задачи отличаются от ежедневно принимаемых решений и диагностических проблем. Вдобавок понимание задачи испытуемым может не совпадать с тем, как ее понимает исследователь. Более того, лабораторные ошибки не всегда являются таковыми за ее пределами. В действительности ситуации, требующие решения, редко носят такой ясный характер, как в лаборатории. В-четвертых, каков статус “погрешности “ в нормативной модели и каков в ежедневной жизни? Вызвана ли погрешность неспособностью испытуемого дать точное решение, или она является артефактом экспериментальной задачи? Автор приводит примеры, которые показывают, что те ошибки, которые имеют место в лаборатории (например, консерватизм, т.е. недостаточно гибкая адаптация суждений в свете новой информации), в повседневной жизни могут иметь определенный разумный смысл. Они могут основываться на разумном отношении к источникам информации, как недостаточно независимым и, следовательно, как к ненадежным. Ван Дам соглашается с позицией Фандера (1987, с. 86) : “... человеческое суждение нельзя считать неправильным, пока не доказана его ошибочность“.

Аргументы Ван Дам привлекательны. Критика заставляет задуматься над допущениями, лежащими в основе моделей, и целями, ради которых они создаются. Автор, однако, не выдвигает новых моделей, которые бы не подпадали под ту же критику. Критика полезна, чтобы увидеть ограничения моделей. Тер Лаак (1994) привел довод в пользу того, что точность суждения обусловлена его контекстом. Он убедился эмпирическим путем, что учителя были точными (в соответствии с определенным критерием), давая оценку поведению учеников. Очевидно, что это является основным для исполнения профессиональных обязанностей. Адекватно оценивались и нарушения в поведении, однако не было адекватности при оценке межличностных взаимоотношений между учениками. Социальный психолог Сванн (1984) высказывает в обзорной статье свою точку зрения на точность человеческого восприятия : “... обращения к процессам человеческого восприятия в прошлом ограничены и вводят в заблуждение, поскольку теоретики и исследователи отказали социальным аспектам этого процесса в уникальности “ (с. 471-472). Сванн указывает на некоторые специфические элементы - аспекты диагностического процесса. Восприятие имеет дело не с неодушевленными предметами, а с людьми. Последние же не могут не меняться и не существуют отдельно от наблюдателя. Их идентичности не фиксированы, а как бы устанавливаются договаривающимися сторонами в ходе социальных взаимодействий (cтр. 472). Иногда наблюдатели не стремятся к точности, и это глобальное описание достаточно, оно позволяет успешно друг с другом взаимодействовать. Возможно, многое в наших ежедневных разговорах и не преследует цели достичь точности, а говорится с целью развлечения (Ter Laak, 1994). Сванн (1984, с. 472) указывает на то, что люди могут выступать очень по-разному в различных ситуациях. Что сказать о профессоре, который благодаря мудрым советам популярен в газетах, но не интересен коллегам в его области? Или что сказать о супругах, которые спустя год или около того разочаровались друг в друге, потому что супруги точно учли частные детали (прекрасные голубые или серые глаза, белокурые волосы, прекрасные манеры, хороший доход), но были далеки от точности в целостной характеристике или оценке личностных качеств (свободный пересказ по книге Сванна, 1984, с. 473). Эти аргументы - довод для принятия в расчет общего контекста диагноза.

Третий способ избежать погрешностей в ходе диагностики тщательно разработан и принимается почти без оговорок. Речь идет о первых попытках усовершенствовать диагностический процесс путем регулирования его в соответствии с научно обоснованными правилами. Тот факт, что профессиональные диагноз и суждение едва ли превосходят диагноз с позиций здравого смысла, способствовал тому, что процесс был описан с использованием научных правил и стал ими регулироваться. Тем самым повысился статус научного исследования, что небесполезно для него. Примером такого рода является “модель проверки гипотез“ диагноза. Название отражает центральное положение одной из частей исследовательского цикла - проверку гипотез. Во-вторых, отреагирование допускает использование моделей, заимствованных из теории решения для того, чтобы усовершенствовать способы объединения диагностических данных. Такой контроль может некоторой степени предохранить в от предубеждений, которые обнаруживаются у диагноста при обработке данных.

В этом разделе показано, что диагносты также могут стать жертвами пристрастий и предвзятых суждений. Разработаны три способа избежать подобного положения дел. Во-первых, диагностов обучают, как можно предотвратить предвзятость суждений. Но это дает только частичный успех. Во-вторых, появились попытки защитить диагноста на том основании, что модели, которые выявляли его погрешности и ошибки, сами критиковались как неполные и не применимые ко всем диагностическим ситуациям одним и тем же образом. Хотя это исследование привлекательно, оно не привело к созданию новых моделей. В-третьих, попытки усовершенствовать диагноз, подчинив его правилам, выведенным научным путем, и применение моделей (о критике которых речь шла выше, во втором пункте) позволяет избежать некоторых предубеждений в ходе суммирования диагностической информации.

В следующем разделе разрабатываются проблемы регуляции и структурирования диагностического процесса в соответствии с эмпирическим циклом. Этот цикл заменен или дополнен диагностическим циклом. Вдобавок упоминаются анализ решения и две нормативные модели, которые рекомендуются для совершенствования процесса принятия решения в диагностике. Приводятся рекомендации по совершенствованию процесса принятия решения. Рассматривается процесс оценивания как звено в обсуждении качества научных знаний.

7.4. Диагностический процесс как форма

научного исследования и как процесс принятия решения

Диагностический процесс - это процедура, необходимая для ответа на запрос или для решения проблемы. Такое определение валидно и для процесса научного исследования, в ходе которого проверяются гипотезы (идет поиск ответов на поставленный вопрос). Эмпирический цикл Де Гроота (1961, первое издание; 1994, двенадцатое издание) - хорошо известная процедура получения ответа на вопрос в соответствии с принятыми методологическими принятыми правилами.

7.4.1. Диагностический процесс и эмпирический цикл

Четкая модель диагностического процесса есть модель эмпирического исследования. Эмпирический цикл - хорошо известная схема для проведения научного исследования в науках о человеке. Этот цикл разработан Де Гроотом и стал руководством для проведения эмпирических исследований. По сути, первоначально книга планировалась как учебник по научно обоснованной диагностике. Уже в 1950 г. Де Гроот применил цикл при индивидуальном диагностическом обследовании. Связь между научным исследованием и диагностической деятельностью привела к улучшению профессиональной диагностической деятельности.

Эмпирический цикл считается базовой схемой для логико-методологического изучения исследовательского процесса как такового, осмысления и вынесения суждений в эмпирических науках. Этот цикл содержит пять фаз:

1. наблюдение, сбор и категоризация эмпирических фактов, оформление гипотезы;

2. индукция, формулирование конкретных гипотез;

3. дедукция, выведение конкретных следствий из гипотезы в форме поддающихся проверке положений;

4. проверка гипотезы на новом материале;

5. оценка результатов проверки в свете гипотезы и теорий, которые послужили основой для формулировки гипотезы, наметки дальнейших исследований.

Этот цикл вполне соответствует подходу к получению научных знаний в духе логического позитивизма. В психологии он имел большое влияние. В третьей главе проанализированы некоторые элементы логического позитивизма. Акцент делается на логическое выведение из теории проверяемых гипотез. По словам Чечмана (1973), это и есть метод исследования по Лейбницу. С течением времени произошло смягчение требований к дедуктивному компоненту процесса, по крайней мере фактически. Ван дер Хейден (1995) ссылается на исследование, где клинические психологи признали, что они, несомненно, использовали не только дедукцию при формулировке гипотезы. Многие гипотезы были переформулированы в процессе сбора данных и даже впоследствии. Однако это не разрывало связь с теорией полностью.

Кроме эмпирического цикла, во многих учебниках описан диагностический цикл. Мы приводим описание Вестенберга и Коули (1993, с. 348) :

1. Вопрос, стоящий перед диагностом.

2. Сбор относительно неструктурированной информации, получение данных.

3. Формулировка гипотезы.

4. Структурированный (целенаправленный) сбор данных.

5. Проверка гипотез.

Последний этап приводит к диагнозу. Обычно здесь делаются некоторые разъяснения относительно отличий этого диагноза от медицинского. Медицинский диагноз направлен на установление заболевания, т.е. выяснение причины симптомов. У психодиагностов ударение перенесено в большей степени с причины на симптоматику (Westenberg, Koele, 1993, с. 346). Соотношение между медицинским и психологическим диагнозами уже обсуждалось нами во второй главе (Kirmayer, 1994). В медицинском диагнозе преобладает осмысление проблемы с позиций причинного детерминизма, что позволяет решить многие проблемы. Однако, согласно Кирмайеру, это осмысление и анализ недостаточны при психиатрических нарушениях, а также при некоторых других немногочисленных нарушениях.

Диагностический цикл иногда расширяют за счет включения в него этапов воздействия и оценки результатов. Итак, существует семь этапов (Kievit, Tak, 1992, cтр. 40-64) :

1. Сообщение о приеме, отсеивание.

2. Совместное обсуждение и получение предварительных показателей.

3. Сбор широкого круга данных и сведений о клиенте.

4. Интеграция информации.

5. Планирование получения необходимых конкретных данных.

6. Воздействие.

7. Оценка результатов.

Последние два этапа больше разрабатываются авторами, которые применяют психодиагностику в сфере решения проблем, преимущественно детских. Психодиагностика имеет большее число функций. Де Брюн (1992, cтр. 167) перечисляет девять типов: регистрация, проба, предсказание, профилактика, распознавание, истолкование, объяснение, рекомендации и оценка. Обычно к функциям диагноста относят рекомендации и решение проблемы, определение на должность (работу), отбор и классификацию обследуемых лиц.

Применение эмпирического цикла в научной деятельности, при диагнозе проблем клиента или в какой-либо организации (учреждении), по-видимому, не вызывает трудностей. Цель применения цикла при постановке психологического диагноза - придание клинической и диагностической деятельности научного характера. Как отмечалось в первой главе, между ними существуют сходство и различие.