Vademecum
.pdfЛирическое отступление. Сны корпуса
Когда даже в царстве Аида догорают последние угли, наш корпус спит и видит, может, как и ты, свои беспечные, но радужные сны.
Он видит, как совсем ещё сопляк – студент-первак – с кипой трудов Плутарха, Григория Турского и Маркса взбирается по этажам, спеша на первый семинар.
Авот уже подрос сопляк, с тетрадкой, ручкой важно так шагает, не думает о том, что опоздает.
Студент! Ты – шумное создание и оттого так редки сны, когда по корпусу слышно жужжанье мухи. Но есть они, мгновенья сладостные тишины...
Авот и аспирант ступает робко, непривычно так для этих стен, забыл уже, когда он сам бежал по этим этажам, боялся очень опоздать на консультации по курсовой, а, может, вниз за пирожком, пока профессор бородатый докуривал бычок
унадписи «No smoking».
Но не забудет корпус никогда, как последние часы в Университете проводят пятикурсники, для которых он стал жизненной школой, что научила искренне любить и отличать порыв душевный от его подделки.
Встаёт уже лениво солнце, и петухи горластые поют в три хриплых горла о том, что новый день настал, и вот с минуты на минуту потянутся ряды студентов... И среди них мелькают головы, теряющие волоски, что, опадая, рождают тех знаний новые ростки.
УНИВЕРСИТЕТСКИЙ ДВОР
Парковка перед корпусом
Машины, машины, машины!!! Как их здесь много! Белые, красные, серебристые… Есть старенькие и тронутые ржавчиной, а есть вполне приличные. Большие и маленькие. Глядя на такое разнообразие, невольно приходишь к вопросу: а так ли уж плохо живут студенты на свою копеечную стипендию и
72 |
Общежитие |
|
|
преподаватели со своей смешной зарплатой? Но в чужой кошелек не заглянешь. Да и некогда: только и смотри, как увернуться из-под колёс лихо завернувшей машины, которая пытается с ходу припарковаться напротив входа. Ой, осторожно! С другой стороны делает разворот новенький БМВ! И тут сразу приходит на ум грубоватая шутка бывалого водилы: «Автомобиль не любит, он давит!». Ну, глупости, право, не расстраивайся так. Не переехали же! Даю тебе честное слово, и ты порадуешься! Открою тебе маленький секрет. Те ловкачи, которым удалось припарковаться у бордюра прямо перед входом, даже не подозревают, на что себя обрекают. Ты, конечно же, знаешь, как меняется погода в нашем любимом крае? Да, да! Ты приходишь на лекцию, в окошко мило светит солнышко. Но через минуту набежали тучки, и полил дождь, будто бы господь Бог нечаянно ведро опрокинул. По окончании лекции не поленись, выйди на улицу. И ты увидишь весёлую картину, как владельцы машин, которые час назад покушались на твою августейшую жизнь, пытаются добраться вплавь к своим железным коням. Тебе стало легче? Ну вот и славно, как видишь, не всё так плохо, как кажется на первый взгляд.
Общежитие
8:20, но ты не торопишься! Лениво стягиваешь с себя одеяло, натыкаешься на пустые бутылки и с неким трепетом натягиваешь обшарпанные джинсы. Ползёшь к столу, но пива уже нет, и ты с жадностью зажёвываешь Orbit, да ещё и без сахара, думая, что весь перегар исчезнет точно так же, как и кариес с твоих зубов.
8:30, а ты только лезешь в холодильник за запасённой заранее минералкой, берёшь её вместе с конспектом и вываливаешься из комнаты. Впереди у тебя ещё пара этажей вниз и побитая лестница общежития. Вот ты уже перекатываешь поле, но это ещё не всё, тебе потребуется немалый акробатизм, чтобы проскочить между пищащими от прикосновения к ним автомобилями. Среди авто можно заметить и новенький Mercedes..., но вот уже дверь, ты протягиваешь к ней свою руку, а оттуда навстречу выходит голубоглазая блондинка. Невольно твой
Vademecum |
73 |
|
|
взгляд провожает её до подъехавшего Rover’а и с тяжёлым вздохом ты просачиваешься через узкую щель неожиданно для тебя тяжело отворяющейся красной двери.
Вдруг тебя заносит к перилам, ты хватаешься за них и, словно скалолаз, поднимаешься куда-то вверх, к тем самым вершинам знаний, которые остаются у тебя где-то за гранью возможного. Завернув направо, ты краем уха слышишь, что в ауд. 37 уже вовсю спрашивают домашние тексты, а ты даже не можешь вспомнить, что ты делал вчера вечером. Неожиданно в «прихожке» между комнатами ты натыкаешься на Л.А. Ефремова, который выходит с кафедры Балтрегиона (но ты уже его там не встретишь, кафедра переехала), что-то шепчешь похожее на «Здрасте!», заходишь в полуоткрытую дверь и со словами Entschuldigung Sie садишься за последнюю парту. Поначалу ты еще пытаешься прислушаться к разговору, но почти бессонная ночь даёт о себе знать, и твой лоб упирается в парту.
9:50, однокурсник толкает тебя под бок, ты судорожно хватаешься за бутылку минералки и выходишь в просторные коридоры с кучей народа. Там-то ты найдёшь и тех, кто вчера с тобой всю ночь сидел, и тех, кто был в другом месте – где-то на вечеринке. Вы мило беседуете, и кто-то позовёт тебя на улицу покурить. Хоть ты и не куришь, но проветриться в тумане табачного дыма выйдешь.
10:15, ты заползаешь в 49-ю аудиторию, тебя сразу же начинают закидывать вечными вопросами о времени и в итоге побуждают тебя приобрести часы за 20 рублей на Северном вокзале, невольно натыкаешься на мысль, что перед тобой стоит мелкий торговец китайским барахлишком, который рекомендует купить тебе часики у его жены, пока он здесь делится своими знаниями со студентами. Но и на этой паре даёт о себе знать бурная вечеринка, поэтому словесная перебранка с преподавателем в вопросе о времени быстро затихает и твое правое ухо ложится на конспект после предварительного глотка «Зеленоградской».
11:20, и снова тебя кто-то толкает, но сегодня тебе несказанно повезло, так как у тебя всего 2 пары, и они уже закончились. Ты допиваешь свою спасительную водичку и отправляешься в общагу, чтобы собрать бутылки. Как бы ты ни
74 |
Общежитие |
|
|
старался, но тут опять приходит вечер, к тебе заваливаются твои однокурсники...
ВНИМАНИЕ: ЕСЛИ ВАШ ОРГАНИЗМ ЕЩЁ НЕ ОКРЕП, ТО МЫ НАСТОЙЧИВО РЕКОМЕНДУЕМ ВАМ НЕ ПОВТОРЯТЬ ДАННЫЙ «ЭКСПЕРИМЕНТ», ТАК КАК ЭТО МОЖЕТ ПРИВЕСТИ К ПЕЧАЛЬНЫМ ПОСЛЕДСТВИЯМ.
Лирическое заключение. Наше «дворянство»
Не знаю, задумываются ли обитатели «корпусов на Чернышевского», что, в отличие от насельников Невского и Университетской, обладают настоящим двором? Можно даже сказать, двором классическим, идеальным по меркам нашего города, в этом виде встречающимся всё реже и реже?
В пояснение тезиса – цитата из «Романа о месте действия» здешней уроженки Л. Викторовой. Вид на двор из окна... трамвая. По-моему, имеется в виду вид (простите за невольный каламбур) на зады Карла Маркса с Фестивальной аллеи. Похоже и на Молочинского, но там трамваи не ходят.
Итак, «шестёрка скользит по аллеям, отделённым от шума городского непрерывной стеною домов, выходящих фасадами на проспект, а к трамваю повёрнутых тылом. Такие домабараки в детстве ужасно мне нравились – независимостью. С мансардами, деревянными просевшими лестницами (ближе к перилам ступеньки стёрты, продавлены), спиной к спине, бок о бок, грудью к городу закрывали они свой не для взглядов случайных мирок. Пройдёшь через арку внутрь периметра, там – словно улица в улице, узкий мощёный двор, и лужайка в одуванчиках с верёвками для белья, и под окнами крошечные палисадники, с непременной сиренью-жасмином-черёмухой- вишенкой или вьющейся розой, или душистым на солнце шиповником. Дома такие – сами по себе, но не так обособленны и беззащитны, как особнячки; тем в их открытости и одиночестве необходим заслон из деревьев, чтоб спрятаться. Дома такие – в ряду, но не так равнодушны к жильцам, скученным в проницаемых жужжанием соседних ячеек улье, как “хрущёвки” и “коробки”, два типа зданий, в этом городе особенно неуместных».
Vademecum |
75 |
|
|
Можно было бы согласиться с этим описанием, но дорогая романистка, похоже, никогда в таких «домах-бараках» – кстати, они делятся на рабочие, офицерские и солдатские, первые и вторые совсем неплохи, – не жила. А ваш покорный слуга жил. И полагает, что главная черта описываемого от автора ускользнула. А черта эта – многообразная жизнь, бьющая здесь. Её со стороны и впрямь не уловишь. Надо быть гражданином своего двора, чтобы понимать и разделять его существование. И тогда увидишь не «верёвки для белья», а само это бельё, столь же разноцветное и информативное, как морские вымпелы. Не лавочки вдоль палисадников, а старух и молодых мам с колясками и без, на них сидящих, и ядрёные зады садовниц (лица повёрнуты к земле, руки мутировали в инвентарь). А ещё есть растущие в родном дворе мальчишки, воюющие с представителями двора соседнего, и регулярно укладывающийся под свою колымагу, «Москвич 412», почти вросший в неё до состояния перевёрнутого кентавра какой-нибудь дядя Вася. Есть крики из форточек, усиливающиеся к обеду и доходящие до апогея вечером: «Аня, домой!», «Миша, есть пора!», «Петя, уроки!», «Ты что делаешь? Слезь с дерева немедленно!», «Сию же минуту отпусти кошку!» И т.д., и т.п.
Для того, чтобы эта жизнь закипела, – и тут мы согласимся с Викторовой, – необходим периметр. Желательно без зазоров. Стены дома играют роль котла, и чем они выше, тем кипёж сильней.
На Университетской и Невского такого нет. Есть какоето подобие внутренних (т.е. внутри самого здания) двориков, долгое время обитаемых лишь статуями и травой, сейчас, похоже, уже заселяющихся. Но это всё не то!
Так что на Чернышевского можно устраивать этнографический заповедник – двор там ещё есть и ещё живёт.
Периметр его образован неправильным «г» филологов, когда-то там обитали и юристы (ходили слухи, что бывшая богадельня. Охотно верю); общежитием – будьте осторожны, когда идёте под окнами; задами жилого дома по ул. Банковской, он же поставщик во двор бабушек, садовниц и мальчишек; и – замечательнейшее исключение из правил! – повёрнутым во двор стильным фасадом! Не тылом! – ист-пед-физ-факом (простите, кажется, опять скаламбурил. Не виноват). Следует доба-
76 |
Университетский двор |
|
|
вить ещё кучу угля у котельной, самые достойные из редких мужчин-словолюбов, горжусь что и я, несколько раз перетаскивали её на себе в бытность кочегарами, и сезонную кучу мусора рядом с ней. Таков периметр.
Есть ещё и рельеф. Начнём с Холма.
Не было и нет для студентов большего удовольствия, чем в тёплый весенний денёк свалить с пары под благовидным или неблаговидным предлогом (хоть бы и «на пару минут») и выскочить к Холму на перекур. Сколько мировых проблем и вековечных вопросов разрешено здесь между двумя затяжками! Помнятся горячие споры болельщиков чемпионатов Европы и мира: Платини, Тигана, Жирес... Сыграл ли Марадона рукой?.. О прекрасные, ничего не говорящие последующим поколениям имена! О померкшие звёзды! О быстротечность! Какой то был год? Кажется, восемьдесят шестой... О, где моя юность, где моя свежесть!
Особо отмечу, что возмутительного посасывания или прихлёбывания пивка из бутылочки на ходу, на бегу или (бр-р- р) под руку с девушкой в моё время распространено не было. Пили как люди, с удобствами – как правило, у друзей в общаге, по вечерам, неспешно, с подобающей закуской и приличествующими случаю высокоинтеллектуальными или глубокопсихологичными разговорами. Иначе – в чём удовольствие-то? Не захирел сей обычай и во времена «сухого закона», несмотря даже на несколько показательных исключений (одно даже с пятого курса. Девушка неудачно отметила Новый год. Между прочим, исключительно шампанским). Чтобы не попасться, при опасности облавы бутылки молниеносно вывешивались за окно
– в тот же дворик – и предупреждённый стуком сосед снизу принимал их. Те, кто жил окнами на улицу, таких преимуществ не имели... Конечно, способ действовал недолго – ведь и комендантша не дремала – но около месяца действовал точно.
Однако вернёмся к рельефу. Был у нас Холм, но была и Долина. Долина пыток, сказал бы я. Мастером пыток был человек, которому я (уже без шуток) до сих пор очень благодарен: физрук Сергей Иванович Злобин. С ранней осени до мороза, с оттепели до майской теплыни, без перерывов на дожди и похолодания истязал он нас кроссами по пересечённой местности,
Vademecum |
77 |
|
|
отжиманиями, приседаниями, прыжками. Но зато какой баскетбол! Волейбол! (впрочем, это в спортзале – в корпусе истфака). Иногда ухитрялись и пофутболить – опять же спасибо двору. Правда, поле было размером с носовой платок, не разбежишься, и всё зашлакованное.
Помню, раз пыхтим мы очередной кросс. Забег не на километраж, а попросту – на пару. То есть всю пару, без перерыва на перекур, бегаем по близлежащим улицам (добрались до Чекистов), по парку у первой гимназии, у школы-интерната. При этом скорость задаёт физрук, если кто отстал – штрафной круг после занятий. К следующей паре вернулись, но вместо того, чтобы отпустить нас, С.И. устроил гонки вокруг Долины и истфаковского корпуса – на всю перемену. К тому времени казалось, что ноги уже не наши. Но тут – откуда силы взялись – мы ринулись на Злобина с единственной мыслью: поймать и не пущать. Кто-то, помнится, даже выкрикнул: «Держи гада!» С.И. слегка прибавил скорости и, обернувшись съязвил: «Вот и второе дыхание открылось. Бежим до третьего». У него, помню, поговорочка была: «Я вам покажу военную кафедру!» (послу- жить-таки нам пришлось, аккурат на втором курсе льготы для студентов отменили. О чём, честно говоря, не жалею. Тогда-то и вспомнил я Злобина уже не «тихим злобным», а совсем иным словом...)
И сейчас люблю я пройти через дворик, если заносит туда попутный ветер. Что-то изменилось, – и не всё к худшему. Есть теперь, например, башенка с часами на самом красивом, по моему мнению, из всех университетских корпусов. Правда, когда я прохожу мимо, они всегда почему-то стоят... И всегда – на без четверти час. Мистика! В это время уговаривались мы обычно о свидании с Еленой Прекрасной, знатоком римских древностей. Но это уже другая история.
Дендрологическое заключение. Обход вокруг здания
Бывает в нашей жизни всякое – то в солнечный погожий день небо начнёт хмуриться, прольётся дождём, а то и штормовой ветер налетит. Случается, что пожилой близорукий
78 |
Университетский двор |
|
|
музыкант, собираясь на концерт, берёт не те ноты. Происходит иногда и то, что среди случайных попутчиков окажется незнакомый человек, живущий с тобой на одной улице в одном доме. Также бывает и такое – на исторический факультет заглянет какой-то посторонний. Ну, может, не совсем посторонний, а так
– студент другого (скажем, естественнонаучного) факультета, идущий мимо в гости к родственникам да вспомнивший, что здесь, в этом чудесном «корпусе с часами», у него учатся знакомые. Попить бы с ними кофейку, перекинуться парой слов, вернуть наконец те диски, что валяются в сумке сто лет.
Ага, до конца пары ещё 25 минут. Как же их потратить? Проще простого – обойти вокруг здания, наслаждаясь созерцанием окрестных деревьев и хорошей сигаретой, а в рюкзаке случайно («бывает в нашей жизни всякое») оказалось пособие по дендрологии – какой-то определитель декоративной растительности. Посмотрим, что тут есть...
Клён ясенелистный. Этот клён на самом деле американский. И листочки у него такие необычные, действительно на ясень похожи, сложные. А семена, «носики», совсем как у наших местных клёнов. Он вообще-то теплолюбивый, ему на юге России и на Украине нравится. Я насчитал несколько таких деревьев. Кажется, вполне хорошо себя чувствуют, растут, напоминая о трёхсторонних российско-украинско-американских отношениях.
Клён остролистный. У этого клёна листочки с острыми кончиками, напоминают платан (эх, когда последний раз вы живой платан видели, который кору неустанно сбрасывает и о который так хочется опереться?). Он нашему глазу привычен, а красивее всего, конечно, осенью. Машинально срываю листочек. Кстати, видел как-то такой привезённый из Белоруссии хлеб – чёрный-чёрный, ароматный и вкусный, испечённый на большом кленовом листе.
Клён ложноплатановый (явор). Ммм... Как интересно,
здесь разные яворы растут! С обычной окраской листьев, зелёной и с пурпурной. Краешки листа не остренькие, а сглаженные, более плавных очертаний. А у Садко были «гусли яворчатые», помнится. Наверное, какая-то особая у него древесина, для музыкальных инструментов пригодная.
Vademecum |
79 |
|
|
Каштан конский. Этот каштан называют конским, потому что есть ещё настоящий каштан – посевной (что-то вкусное
–используется в средиземноморской кухне). Говорят, что конским его именуют потому, что настоем из плодов лошадей поили. Или потому, что черешок сорванного листа очень напоминает копыто. Срываю – действительно напоминает. Ещё поднимаю каштанчик и кладу в карман не знаю зачем. Просто так!
Граб обыкновенный. Наконец-то я с другой, тыльной, стороны корпуса. Ух, какие здесь грабы! Старые деревья, явно посаженные в ряд. Красивые, усыпанные семенами. Сколько же им лет? Не меньше двухсот, ведь грабы так медленно растут...
А вот замечаю их близкую родственницу. Это же...
берёза белая. Такое для всех славян символичное дерево, уникальное цветом своей коры и огромным количеством полезных свойств. И целебное, и древесина её хороша для копчения рыбы, а веники... Задумываюсь, пока мой взгляд не падает на небольшое дерево с яркими ягодами.
Рябина обыкновенная. А знаете, чья рябина родственница? Шиповника, яблони, сливы, вишни, земляники... Только вкус у неё совсем не сладкий, горчит сильно. Но красивая, вот уж действительно заслуженно попала в эту книженцию – как там? (переворачиваю обложку) – «Определитель декоративных деревьев и кустарников». Только, помнится, не очень приятно быть рядом с рябиной во время цветения. Какой-то запах у цветов специфический: мухи их, должно быть, опыляют.
Липа сердцевидная и липа широколистная. Один мой знакомый латиноамериканец утверждает, что у них говорят: «Если хочешь наконец-то выспаться, спи в гамаке под липой». Наверное, и вправду июльской ночью под цветущим деревом сон будет сладким. Эти липы похожи на первый взгляд, но, присмотревшись, вы заметите разницу. Сердцевидная, или cordata – её ещё называют мелколистная, но это не так красиво
–всё имеет меньших размеров: и листья, и съедобные семенаорешки. У широколистной есть одно важное отличие – очень шершавая на ощупь (сказал бы, приятно шершавая) поверхность листа.
Яблоня. Как же я не заметил? Совсем рядом с главным входом растёт чудесное дерево – яблоня. Яблок не вижу. Наверняка уже съедены моими знакомыми вечно голодными
80 |
Университетский двор |
|
|
студентами-историками. Думаю, она хороша весной, когда стоит в цвету. Надо будет зайти глянуть...
Кажется, это все деревья, что растут в непосредственной близости от корпуса. Но есть ещё и кусты.
Сирень обыкновенная. Узнаю, что это сирень, только по листочкам и по форме куста. В мае-июне, когда она зацветёт, даже гуманитарий сможет определить это растение! Снова срываю листочек и машинально прикусываю черешок. Фу, какая горькая!
Бузина чёрная. Чёрные и блестящие ягоды, скопление птиц, особая форма куста – конечно, это бузина. Можно попробовать ягодку, чёрная бузина (в отличие от красной) съедобна. У меня есть знакомые умельцы, которые делают из бузинных ягод вино. Говорят, и из цветков какие-то десерты можно готовить. Но сейчас не рискую полакомиться ягодами, оставляю их птицам.
Чубушник обыкновенный. Все мои друзья называют чубушник жасмином. Ну, понятно, он напоминает ароматом и видом цветков тот индийский жасмин, что у нас может быть только комнатным растением. Немножко смешное имя для такого обворожительного во время цветения кустарника – чубушник. Но что же сделаешь? Вспомнив, что у меня на истфаке есть знакомая любительница жасмина, во второй раз обещаю себе как-нибудь зайти сюда снова.
Вижу, что первые потоки желающих подышать свежим воздухом или табачным дымом студентов выходят из здания, – спешу внутрь. Скорее, как бы не упустить знакомых!