Vademecum
.pdfVademecum |
51 |
|
|
другой. Наличие фрагмента дрели в кафедре обусловлено именно чьим-то жгучим желанием его повесить.
На дальней от двери стене есть ещё один интересный объект – вентиляционное окно. Я уверен, что это выход в параллельную вселенную. Есть глупцы, утверждающие, что это канал прямой связи с космосом, но не верьте им :)
Аудитория 36
На истфаке так сложилось, что каждый курс учится в своей аудитории: в ней проводятся все занятия на протяжении пяти лет обучения, за исключением, разве что, английского, латыни, информатики и физкультуры. Нынче 36-я аудитория – вотчина 4-го курса. Внутреннее убранство её хоть и скудно, зато примечательно и символично.
Скромное имущество можно пересчитать по пальцам: стандартный набор исписанных парт и поломанных стульев, кафедра (её зовут Матильда), доска, часы (которые мы выиграли на Дне факультета), зеркало на стене сбоку от преподавательского стола – предмет особой гордости. Как-то раз наши мальчики расщедрились и подарили его своим однокурсницам на 8 марта. Теперь на перемене студенткам есть чем заняться. Да и на парах преподаватели (особенно женского пола) могут хоть как-то развлечься во время докладов. В общем, зеркало – это то, что надо.
Окон в аудитории много, и мы их даже мыли, только три года назад. Сквозь чистые стёкла можно увидеть дерево, которое растёт на заднем дворе. Оно волшебное! Студенты, которые более-менее регулярно ходят на пары, могут следить за его жизнью, например, как меняется цвет кроны со сменой времён года. Весной листва дерзко зелёная, а осенью – огнен- но-оранжевая. Зимой дерево становится белым мохнатым великаном...
На стены аудитории (особенно на их участки под подоконниками) нанесена клинописью всякая полезная информация – родословная обитателей Олимпа, древнерусская система счёта, всякие непонятные формулы. Пользуйтесь на здоровье (если посчастливится тут заниматься)!
52 |
Третий этаж |
|
|
Вот, кажется, и всё. Только дверь осталась. В двери ко- гда-то давным-давно (по преданиям) была дырка на уровне глаз, чтобы быть в курсе того, что творится на экзамене. Но мы её уже не застали. Может быть, следующее поколение пробурит её заново.
Главное, следует помнить, что аудитория – это те конкретные четыре стены, внутри которых вам предстоит обучаться пять лет. И только от вас зависит, чем они станут – конюшней или родным домом.
Кафедра ВИДов (каб. 37а)
Официально – кафедра специальных исторических дисциплин. Но в простонародье упорно именуется кафедрой ВИДов, то есть вспомогательных исторических дисциплин. Второй случай народу всё же ближе: тут слышится слово «помощь», «вспомоществование». Родилась в 1994 г., отпочковавшись от кафедры истории России. Это подразделение факультета, которое более всего обозначает нашу профессию. Какую-нибудь там историю любой может прочитать и пересказать! И юрист, и филолог, и даже физкультурник. А вот на этой кафедре изучаются такие дисциплины, которые неведомы простым смертным:
-вспомогательные исторические дисциплины (имеются в ВИДу генеалогия, геральдика, хронология, нумизматика, метрология, сфрагистика…);
-источниковедение;
-математические методы в исторических исследованиях;
-концепции современного естествознания;
-методика преподавания истории в школе;
-историография отечественной истории;
-методология истории.
Под эгидой кафедры проходят две практики – библиографическая и педагогическая. Ну и, как везде, – спецкурсы. Кафедра спецдисциплин помогает углубить познания прежде всего в области отечественной истории. Хочешь разобраться в специфике выбранной профессии? Эта кафедра создана для тебя.
Места памяти. Фонтан
Вы замечали когда-нибудь, что на всех этажах корпуса есть – на северной стороне – по рудименту фонтана? Присутствует такое странное сооружение, выкрашенное в яркокоричневый цвет, и на четвёртом этаже; и на втором – с крошечным остатком трубы; и на первом – самое роскошное, с чашей. По периметру вьётся причудливый орнамент, который, как первая страница паспорта, расставляет точки над i в вопросе о гражданстве: всё это фрагменты немецкого прошлого, сохранившиеся в разном состоянии. Видимо, воды утекло так много, что в историческое время следов H2О уже не зафиксировано. То, что эти объекты вообще уцелели, свидетельствует не столько о нашей заботе об историческом облике здания, сколько о непродуманности и незавершённости ремонтных работ. Потому что лучше всего эти работы провели на третьем этаже, где в середине 90-х аналогичный соседским фонтан был попросту демонтирован. Теперь на его месте ровная стена, слева от двери в кабинет истории. Ирония судьбы: частичка немецкой истории корпуса погибла как раз на том этаже, где обитают историки. Обезвоживание здания обернулось эстетическим ущербом. И иной раз взглянешь на фонтан экономистов и задумаешься об истфаке, который мы потеряли.
Кабинет истории (37)
Строго говоря, тут у нас каждый кабинет – исторический. Но только один носит это имя по праву – 37-й. Во-первых, тут уйма литературы. Некоторые книги приносят преподаватели из своих домашних библиотек. Преподаватель ведь ведёт себя в книжном магазине как Винни-Пух в гостях у Кролика: сначала затаривается, а потом смотрит, сможет ли он пройти в дверь. Расчищая пространство для жизни в собственной квартире, преподаватель одновременно способствует обогащению факультетского книжного фонда. Поэтому не удивляйся, если увидишь на какой-то книге экслибрис А.В. Золова или подпись Г.П. Жидкова: это подарки факультету. Другие книги достались нам от немецких коллег, в том числе от одного из больших дру-
54 |
Третий этаж |
|
|
зей истфака – к сожалению, уже покойного Николауса Элерта, первого директора Немецко-Русского дома. Он здорово помог в своё время с немецкой литературой, и его имя даже было увековечено на табличке «Фонд Николауса Элерта», которая украсила дверь кабинета истории. Среди переданных им изданий есть ценнейшие экземпляры, в том числе история Тевтонского ордена в нескольких томах. Причём книги в отличном состоянии – их практически никто не читает.
Некоторые книги в кабинет истории поступили из фондов общеуниверситетской библиотеки, некоторые были приобретены в магазинах, какие-то прибыли по договору о сотрудничестве из Института всеобщей истории РАН, а какие-то были подарены участниками научных конференций из других городов. А вон стоят подшивки исторических журналов. Хочешь узнать, откуда они? Посмотри на обложку – там написан домашний адрес того, кто передал их родному факультету… Если ты почувствовал, что какая-то книга по истории уже тяготит тебя, подари её кабинету. Может быть, она кому-нибудь пригодится.
Во-вторых, в кабинете хранятся дипломные сочинения твоих предшественников. Когда-то их печатали на пишущей машинке, но зато снабжали роскошными переплётами. Потом перешли на принтеры, и переплёты почему-то стали скромнее. Увы! Не все работы сохранились в кабинете, некоторые пропали, вероятно, в связи с многочисленными ремонтами и переездами. Однако составить себе представление о том, кто что когда писал – можно. Есть даже электронная картотека дипломных работ – в компьютере у заведующего кабинетом. Можешь проверить, не застолбил ли кто-то твою тему задолго до тебя…
Наконец, здесь есть компьютер, которым можно по заранее согласованному графику пользоваться студенту, видеомагнитофон и другие технические средства. Но главное, что в кабинете истории всегда есть люди – для них он и работает.
Стенды на стенах
Ты не мог не обратить внимания на множество симпатичных стендов, которыми увешан факультет. Некоторые выдержаны в строгом синем стиле, другие – остеклены и закрыты
Vademecum |
55 |
|
|
|
|
на замки. Это окно в мир, канал коммуникации между университетом и всеми остальными субъектами учебного процесса. Каждая кафедра имеет свой собственный стенд, который стремится заполнить полезной информацией – распорядком консультаций, биографическими характеристиками тех, кто к этой кафедре причастен, другими ценными сведениями. Отдельный большой, не побоимся этого слова, портал тянется по стене левее 31-й аудитории. Тут найдёте всё: объявления о заседаниях совета факультета, расписание дневников и заочников, записки о перенесении занятий, грамоты в связи со спортивными победами, какие-то посторонние объявления рекламного характера, иногда даже некрологи... Есть ещё подобные вместилища информации (стенд слева от кабинета истории посвящён преимущественно международному сотрудничеству факультета). По кафедрам стенды, содержащие внутрикафедральную информацию, – из дерева, как правило, пробкового.
Раньше стенды были поскромнее, без всякого стекла. Висели они там же, где сейчас, а ещё между 32-й и 34-й аудиториями и на самом входе на факультет – сразу у лестницы, на стене, за которой таится ауд. 31а. На последнем стенде часто вешали газетные вырезки, это была своего рода политинформация. Теперь политинформацию отменили, и газеты доживают свой век в целости и сохранности. Был стенд с информацией о спортивных достижениях. Был какой-то стенд для информации комсомольской организации факультета...
Эти стены видывали стенгазеты, которые вывешивались особенно после прохождения летних практик или традиционного сентябрьского занятия студентов – работы в колхозе. Помощь студенчества отечественному агропрому продолжалась с незапамятных времён вплоть до распада Советского Союза в 1991 г. Последним познавшим прелести коллективизации был курс, поступивший в 1991 г. Выпускники первых лет вспоминают, что после каждой колхозной эпопеи в начале октября вывешивали несколько склеенных между собой листов ватмана – с фотографиями, забавными подписями, повествованиями о курьёзных происшествиях.
И последнее: наши стенды – не заборы, на них не принято писать то, что не надо. Это хорошая традиция, постарайся
56 |
Третий этаж |
|
|
сохранить её. Ведь должен же наш факультет чем-то отличаться от других...
Другой третий этаж
На третий этаж попадаешь сразу же после второго, если подниматься вверх, или сразу же после четвертого, если спускаться вниз. Тут всё понятно. Но не все знают, что у нашего третьего этажа есть двойник. Совсем незаметный. Тихий. Увидеть его нельзя. Можно лишь ощутить его присутствие, словно стены не сдавливают тебя в коридоре, а пропускают к тебе какой-то приглушённый свет. Это свет двойника, другого третьего этажа. Там всегда светло от прожекторов и софитов. Там играют спектакли. Это театральный двойник. Как будто тот настоящий третий этаж, по которому вы ходите ежедневно, устал от дневной суеты и стал играть какую-то роль. Переоделся и лицедействует. Так что не удивляйтесь, если на третьем этаже повстречаете персонажей Шекспира или Островского. Ведь это не только этаж исторической науки, аудиторий, длинного коридора и деканата. Это ещё и этаж искусства, театр, на который попадаешь сразу же после обыкновенного третьего этажа, если не подниматься и не спускаться, а на какое-то время остановиться и замечтаться.
Это очень похоже на миф. Это и есть миф. И если он менее реален, чем побелка и краска, чем двери и стены, чем стенды и расписание, то это ничего. Зато с ним просторнее.
ЧЕТВЁРТЫЙ ЭТАЖ
Лестница
Этих лестниц, строго говоря, две, но историками чаще эксплуатируется дальняя, которая ведёт непосредственно к 49-й аудитории. Сегодня она сохраняет тевтонскую респектабельность, по ней вальяжно перемещаются студенты и преподаватели. А ещё десять лет назад она была ареной студенческих ристалищ! Национальный праздник – День факультета – тогда проводился прямо здесь, в корпусе на Чернышевского.
Vademecum |
57 |
|
|
|
|
Учебные аудитории превращались в гримёрные, со всего этажа тащили стулья и громоздили зрительские ряды в рекреации перед современным кабинетом истории. Лестничная клетка вместе со ступенями превращалась в сцену, на которой разворачивались драматические события. Конкурсы, визитные карточки курсов, исторические события… Мрак зимнего вечера за окном, и дух истфака царит в здании. Приходили смотреть студенты других факультетов, выпускники прошлых лет. Народу собиралось, как на первомайскую демонстрацию в лучшие годы советской власти. Однако то ли за порядком на разомкнутом пространстве следить труднее, то ли вместимость лестничного пролёта наконец обнаружила свои естественные пределы… Теперь дни всех факультетов проводятся в административном корпусе на Невского. Там всё, кажется, выгоднее: и технические возможности несравненно возросли, и народу значительно больше помещается, и сцена настоящая с занавесом… Только иногда скучаешь по тесноте без обид на родном третьем этаже.
Вообще, роль лестницы переоценить нельзя: ещё двадцать лет назад не было в коридоре третьего этажа ни стульев, ни лавок – все сидели прямо на ступеньках и общались.
Поднимаемся по лестнице на четвёртый этаж. Слева по курсу – аудитория №48, принадлежащая экономическому факультету, но некогда принимавшая студентов-историков. Справа от лестницы – аудитория №49, принадлежащая истфаку на законных основаниях. Прямо по курсу – рояль.
Места памяти. Аудитория 48
Хотя первые студенты истфака в 1974-1976 годах учились в корпусе на Университетской, некоторые занятия проходили здесь, на Чернышевского. Все выпускники хорошо помнят лекции в 48-й. Она представляла собой амфитеатр – немецкие столы, покрашенные тёмной масляной краской, уходили вверх
– туда, где сейчас стол преподавателя и доска. Как призналась А.С. Забоенкова, в верхних рядах амфитеатра было очень удобно спать, преподаватель туда никогда не поднимался.
58 |
Четвёртый этаж |
|
|
Когда возник исторический факультет, студентов перевели в этот корпус, и даже пятому курсу пришлось в 1979/1980 году доучиваться здесь – рядом с физиками и математиками.
Перефразируем Шекспира: жизнь – это амфитеатр. Именно в 48-й в первые годы истфака протекали лекции по истории партии. М.В. Ильина, учившаяся в 1975 – 1980 гг., вспоминает, как на первом занятии известный многим поколениям студентов преподаватель истории КПСС спросил: «Кто такой Карл Маркс?». Все перваки замерли, но вдруг поднялась одна рука. Её владелец ответил: «Немецкий еврей». В гробовой тишине лектор подвёл итоги дискуссии: «Я вам обещаю, что вы не закончите обучение». Так оно и вышло...
Другой историк партии – тогда ещё совсем молодой преподаватель – всех поразил тем, что садился в аудитории на стол – прямо в джинсах. От него в памяти выпускников остался перевод на человеческий язык принципа первичности бытия по отношению к сознанию: «не поешь – не полюбишь».
В этой – как и в других – аудитории издавна отмечали главные праздники – 23 февраля и 8 марта. Но стены высшей школы сковывают творчество масс, поэтому неформальная часть отмечания переносилась в общежитие напротив или в кафе. М.В. Ильина вспоминает, что студенты первых по крайней мере трёх выпусков вместе собирались традиционно в одном и том же кафе. Студенты называли его «Горбатая лошадь», официально оно именовалось «Конёк-горбунок», а сейчас на его месте возвышается шатёр «Солянки» перед зоопарком.
А когда был последний звонок для пятикурсников 1980 г., в 48-й собрались оба куратора – С.М. Кузнецов и А.И. Юделевич, пришёл декан Г.П. Жидков, достали гитару, и начался концерт. Амфитеатр остаётся амфитеатром, даже если иногда в нём ставят Краткий курс.
Аудитория 49
Не стоит думать, что дружное сообщество историков исчерпывается лишь 3-м этажом. Как бы не так! На два пролёта лестницы вверх, чуть ниже неба и чуть выше остальных сограждан, расположилась аудитория № 49. Если тебе повезло и ты не учишься в этой аудитории – остерегайся её! Как извест-
Vademecum |
59 |
|
|
|
|
но, курс, занявший четвёртый этаж, пользуется славой отшельников и ссыльных каторжников. Студенты этой аудитории склонны к затворничеству, нелюдимости, психозам и частым прогулам. Встречаются и нормальные экземпляры, но увидеть их можно крайне редко и, как правило, вне университета.
Вот ты осмелился и ступил на 4-й этаж. Тебя встречает чёрный рояль1: в лучшие времена на нём играли Шопена, Моцарта и Баха, сейчас по его расстроенным струнам проходит град ударов студентов-физкультурников или же (обычно во время сессии) снова садится за его полузапавшие клавиши студент(ка), вдохновлённый сдачей экзамена, и звучит музыка… Эта музыка бежит по мрачным коридорам, и ты как будто чувствуешь себя персонажем картины Дэвида Линча… Эти ноты кричат, и вместе с ними кричит преподаватель из соседней аудитории: «Прекратите шуметь!». Ты поднимаешь голову вверх. К потолку прибита люстра, больше напоминающая крематорий для мух, чем осветительный прибор. Ты замечаешь: такие по всему этажу. Рядом с аудиторией – знаменитая «курилка», около которой часто проходят лекции на тему противопожарной безопасности.
Если тебе не повезло и эта аудитория в твоём распоряжении – будь готов ко всему. Это Стоунхендж исторического факультета. Мистика здесь граничит с разрухой. Летом здесь жарко, а зимой холодно, не удивляйся, если на голову будет капать вода. Если тебя привлекли к административной ответственности и ты отмываешь парты в этой аудитории, не утруждай себя. Надписи каким-то чудесным образом вернутся на прежнее место. Да и разве не могут не возвратиться граффити, которые несут в себе наследие всей студенческой культуры?! Не надо переставлять парты – они снова займут прежний порядок!
Полузавядший воздушный шарик и остановившиеся часы символизируют упадок времени, но напоминают о былых успехах. Однако несмотря ни на что, эта аудитория дышит историей как никакая другая, ты слушаешь голос лектора, смотришь на то, как опадает штукатурка с потолка, как трещит
1 Инфернально-инвентарный номер рояля 2666 зачёркнут и заменён на более подходящий нашему эксклаву 391930. – Прим. ред.
60 |
Четвёртый этаж |
|
|
лампа дневного света, и погружаешься в сладкие сны истории, а может быть, просто сны.
Аудитория 49. Особое мнение
Можно добавить свою историю в сборник? Эта история про курс 1998-2003 годов, где училось много замечательных, интересных, умных, странных... одним словом, разных, людей. Особенностью выпуска стало наличие 7(!) краснодипломников к удивлению преподов и однокурсников. И самих к/д, кстати :-) Не то чтобы они не заслужили, но никогда не ставили это своей целью (по крайней мере, некоторые из них...). Ещё одной особенностью курса стало его пребывание на четвёртом этаже в аудитории №49, причём там мы были первыми в истории истфака (если я не ошибаюсь...).
Так вот. Это было во время сдачи экзамена по Истории России в летнем семестре у Евгения Александровича Маслова. Изучив в первом семестре теорию государства по книге Васильева и узнав к этому времени все подробности жизни и деятельности восточных славян, студенты судорожно готовились к последнему у этого преподавателя экзамену. Вот первая пятёрка уже зашла, у двери стояли те, кто собирался идти следующими. А у окна (как известно, 49-я аудитория находится у окна
– места встречи курящих и некурящих однокурсников, а также технички, которая гоняла всех) стояла небезызвестная Оксана Бойцова (которая к тому моменту уже прославилась своей феноменальной памятью перед экзаменом. Помнится, в зимнем семестре первого курса ей пришлось сдавать этнологию у В.С. Суворова... Она подробно ответила на вопрос – но не только потому, что знала лишь его!... – вспомнив всё про особенности одежды и жилища какой-то народности, и даже зарисовала всё это!... Безусловно, сдала на пять! и настолько запомнилась г-ну Суворову, что летом он отправил её на практику в Черняховск в летний лагерь «Надровия») и повторяла свои конспекты. Незадолго до начала экзамена, когда Оксана только появилась в здании истфака, автору просто не удалось её узнать! На вопрос «Что случилось?» она ответила: «Я так сильно переживаю! Сама не знаю, почему!». Повторение у окна сопровождалось периодическим размышлением вслух и воспоми-