§ 1. Принцип толкования договора лишь в случае неясности

К толкованию всегда прибегают в тех случаях, когда известно, что сторонами было сказано, написано или выражено каким-то другим образом, но остается неясным смысл их волеизъявлений²².

Исторические корни первого принципа уходят в римское право. В Дигестах Юстиниана сказано: cum in verbis nulla ambiquitas est non debet admitti voluntatis quaestio²³ – "Если в словах нет двусмысленности, недопустимо заниматься выявлением (содержания) волеизъявления".

Наиболее широкое применение данный принцип получил во французской доктрине, получивший название clauses claires et précises.

Его положения вытекают из того посыла, что в ясном и недвусмысленном договоре имеет полное совпадение воли и волеизъявления договаривающихся сторон. Существует презумпция, что достигнутое между сторонами соглашение полностью отражает их внутреннюю волю²⁴.

Роль толкователя во Франции отведено судам первой инстанции, поскольку право указанной страны придерживается позиции, что толкование основывается на обстоятельствах, пересмотр которых не входит в полномочия вышестоящих судов. В компетенцию Кассационного суда Франции входят лишь оценка вопросов права, а не факта.

Однако существуют многочисленные исключения, являющиеся основанием для пересмотра дела Кассационным судом Франции. Так, например, судья имеет право толковать договор лишь в случае его неясности и двусмысленности. Искажение смысла ясного договора является основанием для повторного его рассмотрения Кассационным судом. В то же время ввиду того, что само понятие "искажение" является расплывчатым и оценочным, данное обстоятельство дает поле для широкого маневра вышестоящему суду в его контроле над толкованием договоров.

В качестве примера можно привести следующее дело.

Покупатель приобрел определенную партию трески на условиях, позволяющих продавцу уменьшить поставляемое количество рыбы с согласия союза рыботорговцев. После того как союз своим решением такое согласие дал, а продавец поставил только половину законтрактованного количества, покупатель обратился в суд с иском о возмещении ущерба. Апелляционный суд Бордо иск удовлетворил. Однако Кассационный суд это решение обжаловал и передал для пересмотра другому суду, поскольку, по его мнению, ясный текст договора не оставлял никакого сомнения в праве продавца уменьшить поставку. Однако и другой суд иск удовлетворил, обосновывая свое решение ссылкой на молчаливое согласие сторон при заключении договора о том, что союз рыботорговцев одобрит уменьшение поставки только в случае недостаточного улова, а не из-за резкого увеличения спроса на треску, как это произошло в данном случае.

Это решение Кассационный суд также отклонил: условие договора по данному вопросу столь однозначно, что для дальнейшего выявления намерений сторон нет никаких оснований.

В своем примечании к данному решению Лебур-Пижоньер, один из судей по этому делу, высказался вполне определенно: "Если смысл оспариваемого условия ясен, то нет необходимости выявлять общее намерение сторон для определения сферы действия этого условия"²⁵.

Помимо первого названного исключения, Кассационный суд вправе и в иных случаях выступать в роли толкователя договора:

- при осуществлении контроля над квалификацией договора. Названное исключение закреплено ввиду его существенной значимости. От правильной квалификации зависит выбор применимых норм к отношениям сторон;

- при осуществлении толкования исходя из налоговых соображений, что связано с государственной политикой налоговых положений и равенства граждан перед правилами налогообложения²⁶;

- при осуществлении контроля над типичными договорами, договорами присоединения;

- при анализе коллективных договоров.

Последние два исключения введены ввиду их широкого распространения и высокой значимости. Большинство коллективных договоров и договоров о присоединении имеют обезличенный характер (intuitus personae). С точки зрения потребительского законодательства они зачастую могут касаться большего числа людей, нежели некоторые законы.

Нежелательно, чтобы данные договоры вследствие их общего характера претерпевали различное толкование.

Ввиду их такой высокой значимости и необходимости охраны указанных интересов, на Кассационный суд возлагаются дополнительные полномочия в толковании и ее унификации²⁷.

Французская практика исходит из посыла, что договор является законом для обеих сторон и выражением их независимой воли, ввиду чего судья не может произвольно вмешиваться в исполнение контракта, толкуя его по собственному усмотрению. Судья должен уважать очевидные намерения сторон.

Для того, чтобы приступить к толкованию судья должен предварительно охарактеризовать ее необходимость вследствие непрозрачности, двусмысленности или неудачной редакции договора.

Как же определить тот исходный момент, в котором суд приходит к выводу о необходимости толкования договора?

К. Анненков указывает, что толкование имеет место быть в случаях выражения воли в юридической сделки в слишком сжатом виде, или недостаточно полно или неопределенно²⁸.

По мнению MM. Malaurie, Aynés, и Stoffel-Munck, непрозрачность может возникать либо из-за двойственности контракта, либо из-за противоречий оговорок²⁹.

Как считают M. le Doyen J. Mestre и Mme. A. Laude, толкование производится, когда документы "двусмысленные, темные и подозрительные"³⁰.

Анализ французской судебной практики выявляет яркие примеры нарушения принципа толкования договора лишь в случае неясности.

Например, в деле о продаже доли совместной недвижимости между медицинским центром и профсоюзом, на первого была возложена обязанность обеспечить снабжение здания водой и электричеством. Приобретатель одной из долей предписывает медицинскому центру оплатить стоимость электроустановки. Судами первой инстанции сделан вывод о том, что соглашение не фиксировало четко объем прав каждой из сторон. Кассационный суд, отменяя решение, выявил, что судьи исказили вполне ясные условия договора: именно медицинский центр брал на себя обязательства на установку электролинии для каждой доли и водную канализацию.³¹

Приведенный выше пример показывает оправданность роли Кассационного суда в толковании договора во избежание превышения полномочий судами первой инстанции. Однако хорошо видно, что для выявления нарушения Кассационный суд должен оценить договор.

Несмотря на глубокую историю принципа необходимости толкования договора лишь в случае неясности, в последнее время возрастает число его критиков.

Существо критики сводится к тому, что утверждение о ясности текста не освобождают судью от необходимости толкования³².

Правило "ясного текста" применяется в зависимости от необоснованного толкования, противного намерениям сторон. В то же время судья должен каким-то образом истолковать договор: первый раз, чтобы определить, ясен он или непонятен; если он непонятен, то необходимо провести повторное толкование, дабы разрешить его двойственность³³. При этом, правила толкования, приведенные в статьях ФГК, могут применяться лишь на второй стадии.

Первая фаза в литературе получила название как "прединтерпретативная". При этом не ясно, почему к ней не могут быть применены нормы кодекса о толковании, в чем смысл сокращения названных издержек?

Не снят также вопрос по выделению четких критериев для определения, в каком случае текст является ясным, а в каком двусмысленным.

Для исследования факта ясности и недвусмысленности договорного условия допустимо привлекать внешние обстоятельства³⁴. Чем же тогда такой процесс отличается от обычного толкования? Данное противоречие было проиллюстрировано в деле Кассационного суда касательно поставки сахара, поврежденного во время перевозки. В договоре были четко распределены транспортные риски. В противовес договорным условиям покупатель все равно хотел принять товар и полностью его оплатить, несмотря на повреждение, поскольку к тому времени цены на сахар выросли, и принятие даже некачественного товара было выгоднее, нежели расторжение договора. Суд указал на то, что с одной стороны, условия договора недвусмысленны в рассматриваемой ситуации, однако они не соответствуют намерениям сторон. В данной ситуации было проведено толкование явных и недвусмысленных условий, не нуждающихся в толковании³⁵.

Таким образом, выделение такого принципа как толкование лишь в случае неясности договора в качестве универсального является небесспорным. Следует признать, что всякий раз как анализируется договор, возникает необходимость в его толковании, даже в случае, когда результат толкования очевиден.

Когда один из судей утверждает, что договор ясен и не нуждается в толковании, речь скорее идет о завершении толкования как такового³⁶.

Таким образом, утверждать, что ясный договор не нуждается в интерпретации, было бы лукавством. Автор настоящей работы полагает, что ясность и недвусмысленность договора не влечет невозможность его толкования, однако оно должно быть осуществлено буквальным методом – исходя из общепринятых значений используемых в соглашении слов и выражений.

Принцип необходимости толкования лишь в случае неясности договора закрепляется в тех правопорядках, которые отдают приоритет субъективному методу толкования договора путем выявления истинного намерения сторон.

В случае же, когда судья не находит в договоре двусмысленности, противоречивости и каких-либо пробелов, ему нет необходимости использовать указанный инструментарий и пытаться выявить общее намерение.

Содержание договора настолько ясно отражает данное намерение, что его дополнительный поиск может лишь исказить истинный смысл.

В качестве примера можно привести судебные дела из российской дореволюционной практики.

Страховое общество приняло на страх выигрышные билеты с обязательством, как было сказано в выданной страхователю квитанции, выдать вместо вышедших в тираж погашения билетов новые "по представлении вышедших в тираж не позже шести месяцев со дня тиража". А так как право страхователя на перемену вышедшего в тираж билета обусловлено обязанностью его представить старый билет для обмена "не позже шести месяцев со дня тиража", то само собой разумеется, с пропуском этого срока означенное право страхователя теряется навсегда. Между тем мировой съезд, на рассмотрение которого дошел спор страхователя, представившего свой билет по прошествии обусловленного срока и получившего отказ в требовании обменять тот билет на новый, нашел, что "по существу договора страхования, отдавший имущество на страх и уплативший премию вправе требовать условленного удовлетворения во всякое время, тем более, что никакого договора, по которому он отказывался бы от осуществления этого права после срока, он не заключал и не подписывал". Из этих соображений видно, что съезд не усмотрел в представленном ему договоре принятого страхователем обязательства требовать обмена билетов лишь в течение шестимесячного срока, а между тем в договоре страхования это ясно выражено, и таким образом истолковал договор не по буквальному его смыслу, что повлекло за собой отмену решения³⁷.

Приведенный выше пример описывает ситуацию неправомерного толкования договора, содержащего достаточно ясное и недвусмысленное условие, в котором суд, однако, усмотрел иной смысл и исказил намерение сторон. Именно в рассматриваемой ситуации хорошо бы работал принцип необходимости толкования лишь в случае неясности договора.

В качестве еще одного примера можно привести обратную ситуацию, в которой суд путем толкования неправомерно сузил область применения договорного условия.

По договору собственник сдал в аренду первый покос на своем лугу одному лицу, обязавшемуся не касаться отавы на том лугу, которая была сдана в аренду другому лицу. Когда впоследствии собственник обвинил арендатора в том, что он дозволил своим рабочим пускать лошадей на отаву и тем нарушил договор, палата отказала ему в иске на том основании, что в договоре не сказано, что ответчик не имел права пускать лошадей на отаву. Но по буквальному смыслу договора ответчик не имел права вообще пользоваться отавой, а, следовательно, и пасти на ней свой скот; этого палата не усмотрела и, изъясняя договор не по словесному его смыслу, расширила права арендатора, что также повлекло за собою отмену ее решения³⁸.

Если в предыдущем споре суд усмотрел в договоре условия, которые в нем не содержались, что привело к искусственному дополнению содержания договора, то в последнем случае суд неправомерно использовал ограничительное толкование конкретного условия, повлекшего расширение прав одной из его сторон.

Таким образом, как видно из приведенных примеров, зачастую излишнее использование толкования в качестве инструмента для разрешения спора между сторонами, может привести к последствиям, на которые стороны не рассчитывали. Более того, такое толкование никак не отражает намерения сторон при заключении договора.

Именно в таких делах принцип недопустимости толкования в случае ясности договора должен иметь приоритет. При этом, еще раз подчеркнем, что "ясность" договора вытекает из его буквального толкования. Нельзя говорить о недопустимости толкования вообще. Данный принцип следует понимать лишь в контексте ограничения прав толкователя на использование субъективного метода толкования, направленного на выявление общих намерений сторон договора.

Анализ российской судебной практики показывает практически полное отсутствие каких-либо споров, в которых суд бы применил рассматриваемый принцип.

Автору настоящей работы удалось найти лишь одно схожее дело³⁹, в котором суд, исследовал предмет договора купли-продажи приватизируемого имущества путем толкования его условий.

В названном акте было указано, что договор нуждается в толковании в ситуации, когда неясен его текст, в данном случае текст договора ясно указывает, что приватизации подлежала только правая часть первого этажа.

В отношении второго этажа суд высказался в аналогичном ключе, что "текст соответствующей части договора достаточно ясен, не нуждается в толковании".

Впрочем, стоит отметить, что приведенный выше судебный акт был отменен Постановлением ФАС Северо-Кавказского округа от 18.05.2009 по делу N А53-11595/2008-С2-32 ввиду того, что апелляция, посчитав, что покупателю передан в собственность весь этаж, затронула общее имущество (лестничные клетки), не подлежащие передачи в единоличную собственность одному из сособственников здания.

Отсутствие как в российской литературе, так и в судебной практике каких-либо ы наработок, касающихся первого затронутого принципа, с одной стороны, могут свидетельствовать о слабой разработанности темы. С другой же стороны, учитывая, что ст. 431 ГК РФ во главу угла ставит буквальный метод толкования договора, можно предположить, что принцип толкования лишь в случае неясности не найдет такого широкого применения, как в правопорядках, отдающих приоритет субъективному методу толкования.