Экзамен зачет учебный год 2023 / Асосков А.В. Коллизионное регулирование договорных обязательств

—1 . 2 . —

Разграничение двух механизмов является общепризнанным в западной науке международного частного права39. В российской доктрине данная классификация по непонятным причинам встречается весьма редко, несмотря на свою важную практическую значимость. Вместе с тем упоминания о ней встречаются в отечественной литературе40.

В качестве использования данной классификации можно также расценить пример из судебной практики российских государственных арбитражных судов, приведенный в п. 11 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 16.02.1998 г. № 29 «Обзор су- дебно-арбитражной практики разрешения споров по делам с участием иностранных лиц». Сторонами трансграничного договора было согласовано применение советского Положения 1988 г. о поставках продукции производственно-технического назначения. Российские суды пришли к выводу о том, что «нормы этого Положения применялись в качестве элементов договорного регулирования, предусмотренного сторонами; вопрос о праве, применимом к внешнеэкономической сделке, в целом сторонами не был решен, применимое законодательство не определялось».

Следует отметить следующие принципиальные различия между инкорпорацией и коллизионным выбором.

1) Роль обычных императивных норм выбранного права

Первое и основное различие связано с той ролью, которая отводится обычным императивным нормам объективно применимого права, с одной стороны, и выбранного сторонами права, с другой стороны. Коллизионный выбор связан с полным устранением действия обычных императивных норм объективно применимого права41. Данная специфическая черта коллизионного выбора является сегодня общепризнанной как в иностранной, так и в отечественной доктрине международного частного права: «…допущенное по закону суда избрание сторонами иностранного правопорядка выводит

39.Прямо это различие сформулировано в § 187 американского Второго Свода конфликтного права: если первый пункт этого параграфа говорит о вопросах, урегулированных исключительно диспозитивными положениями применимого права (the particular issue is one which the parties could have resolved by an explicit provision in their agreement directed to that issue), для которых стороны могут согласовать применение иностранных норм без каких-либо ограничений, то второй пункт § 187 связан уже с такими вопросами, которые относятся к императивному регулированию.

40.Краткое описание классификации см., например, в диссертации: Тригубович Н.В. Автономия воли в международном частном праве: дис. … канд. юрид. наук. Саратов, 1999. С. 25.

41.Под обычными императивными нормами (internally mandatory rules) имеется в виду основная масса содержащихся в каждом национальном законодательстве императивных норм, не обладающих специальными признаками сверхимперативных норм (internationally mandatory rules).

—1 3 —

—Глава 1 —

отношения сторон из сферы действия не только диспозитивных, но и императивных норм закона суда»42. Одновременно в соответствии с классическими представлениями о коллизионном выборе стороны оказываются подчиненными обычным императивным нормам избранного права: большинство авторов считает, что согласованные сторонами условия договора не могут противоречить таким императивным нормам выбранного правопорядка43.

Принципиально иная картина вырисовывается в отношении такого механизма, как инкорпорация. В этом случае обычные императивные нормы объективно применимого права сохраняют свое приоритетное значение: согласованные сторонами условия договора, а также инкорпорированные иностранные правила не могут противоречить этим обычным императивным нормам объективно применимого права. Напротив, в случае, если в состав инкорпорированных иностранных правил входят нормы, которые у себя на родине имеют императивный характер, то их приоритет над индивидуально согласованными сторонами условиями не является очевидным, поскольку в результате инкорпорации эти иностранные правила получают статус не более чем рядовых условий контракта. Подобные противоречия предлагается решать на основе общих правил о толковании договора44. Более того, при наличии непреодолимых противоречий между индивидуально согласованным условием и положением инкорпорированных в контракт нормативных правил приоритет следует отдать индивидуально согласованному условию45.

2) Последствия изменения выбранного сторонами права

Второе различие между инкорпорацией и коллизионным выбором наглядно проявляется в ситуации, когда избранное сторонами право меняется в промежуток времени между датой достижения сторонами соглашения о применении этого права и датой начала судебного разбирательства. Применительно к коллизионному выбору господствует точка зрения,

42.Лунц Л.А. Курс международного частного права. С. 505.

43.Haudek W. A.a.O. S. 10; Siesby E. Party Autonomy and the EC Draft Convention // European Private International Law of Obligations: Acts and Documents of an International Colloquium on the European Preliminary Draft Convention on the Law Applicable to Contractual and Non-Contractual Obligations, held in Copenhagen on April 29 and 30, 1974 / Ed. O. Lando, B. von Hoffmann, K. Siehr. Tübingen, 1975. P. 207.

44.Siesby E. Op. сit. P. 211.

45.О приоритете индивидуально согласованных условий над стандартными условиями см., например, ст. 2.1.21 Принципов международных коммерческих договоров УНИДРУА в редакции 2004 г. (русский перевод данного документа приведен в следующем издании: Принципы Международных коммерческих договоров УНИДРУА 2004 г. / Пер. с англ. А.С. Комарова. М., 2006).

—1 4 —

—1 . 2 . —

всоответствии с которой стороны выбирают применимое право в качестве живого и меняющегося организма, поэтому считается, что стороны заведомо принимают все изменения, которые могут произойти в выбранном ими праве в последующем. Напротив, инкорпорация приводит к разрыву «пуповины», связывающей избранные нормативные положения с родным правопорядком, и превращению их в условия договора, которые не подвержены влиянию последующих изменений того нормативного акта или иного источника права, откуда эти положения были заимствованы46.

3)Толкование положений выбранного права

Третье различие многие авторы усматривают в подходах к толкованию соответствующих положений избранного права. Если при коллизионном выборе суд должен руководствоваться специальными правилами об установлении содержания иностранного права47, то при инкорпорации подобная потребность отсутствует, поскольку иностранные нормы рассматриваются в качестве инкорпорированных в контракт договорных условий, толкование которых не обязательно должно соответствовать сложившейся в иностранном государстве судебной практике или доктрине48.

4) Источник допустимости той или иной формы реализации автономии воли

Наконец, следует отметить еще одно отличие, связанное с источником, из которого проистекает допустимость того или иного механизма осуществления автономии воли. Как будет подробно продемонстрировано далее, основой для коллизионного выбора в сфере государственного правосудия являются положения lex fori49, которые санкционируют выбор сторонами

46.О данном различии см.: Haudek W. A.a.O. S. 10–11; Dicey, Morris and Collins on the Conflict of Laws. P. 1571–1572; Plender R., Wilderspin M. The European Private International Law of Obligations. 3rd ed. London, 2009. P. 136.

М. Ясперс, не оспаривая право сторон договориться об инкорпорации определенных правовых норм в той редакции, в которой они действуют на момент заключения договора, полагает, что в случае сомнений следует исходить из того, что и при инкорпорации стороны имеют в виду применение положений иностранного права в том виде, который они будут иметь на момент возникновения спора. Автор называет это динамическим характером действия инкорпорации и коллизионного выбора – см.: Jaspers M. Nachträgliche Rechtswahl im internationalen Schuldvertragsrecht: unter besonderer Berücksichtigung der Rechtspraxis in England, Frankreich, Dänemark und Deutschland // Saarbrücker Studien zum Privatund Wirtschaftsrecht. Bd 30. Frankfurt am Main, 2002. S. 73.

47.В российском праве такие специальные правила установлены в ст. 1191 ГК РФ.

48.Dicey, Morris and Collins on the Conflict of Laws. P. 1571–1572; Plender R., Wilderspin M. Op. сit. P. 136.

49.Латинским термином lex fori в международном частном праве принято обозначать правовую систему страны, чей государственный суд рассматривает спор или имеет компетенцию на его рассмотрение.

—1 5 —

—Глава 1 —

применимого права50. Напротив, пределы допустимого использования механизма инкорпорации следует искать не в lex fori, а в lex causae (то есть

вприменимом праве, определенном с помощью общих положений международного частного права). Именно проанализировав содержание этого применимого права, мы сможем установить, какие вопросы регулируются диспозитивными нормами, а следовательно, допускают иное правовое регулирование через механизм инкорпорации иностранных норм51.

Следует подчеркнуть, что стороны договора могут одновременно использовать оба рассматриваемых механизма действия автономии воли: осуществив коллизионный выбор определенного права (например, российского), они одновременно могут установить, что все вопросы, относящиеся к качеству и комплектности товара, по которым отсутствуют императивные предписания российского права, подлежат определению на основании положений Германского Гражданского Уложения, нормы которого оказываются, таким образом, инкорпорированными в текст контракта. Английские комментаторы приводят пример английского дела,

вкотором в коносамент было включено условие о применении английского права, которое было соединено с инкорпорацией в текст коносамента положений канадского закона 1936 г. о морской перевозке грузов52.

Следует признать, что в ряде случаев на практике достаточно затруднительно определить, имеют ли стороны в виду использование механизма коллизионного выбора или инкорпорации53. Тот факт, что стороны сослались в своем контракте не на весь правопорядок в целом, а лишь на отдельные законодательные акты (например, только на ГК РФ или Французский Гражданский кодекс) автоматически не должен квалифицироваться как инкорпорация: в результате толкования действительных намерений сторон, других условий контракта и совокупности обстоятельств дела суд может прийти к выводу о том, что стороны подразумеваемым образом осуществили коллизионный выбор всего соответствующего

50.В российском праве такими положениями применительно к гражданско-правовым договорам являются нормы ст. 1210 ГК РФ.

51.См.: Lando O. Contracts. P. 13; Lando O. The Conflict of Laws of Contracts. General Principles. P. 255.

52.O.T. Africa Line v. Magic Sportswear Corporation (2005) EWCA Civ.710 – см.: Plender R., Wilderspin M. Op. сit. P. 135–136.

Допустимость одновременного использования сторонами механизмов коллизионного выбора и инкорпорации признается также в российской доктрине: Тригубович Н.В. Автономия воли

вмеждународном частном праве. С. 25.

53.См.: Philip A. Mandatory Rules, Public Law (Political Rules) and Choice of Law in the E.E.C. Convention on the Law Applicable to Contractual Obligations // Contract Conflicts. The E.E.C. Convention on the Law Applicable to Contractual Obligations: a Comparative Study / Ed. P. North. Amsterdam, 1982. P. 93; Plender R., Wilderspin M. Op. сit. P. 135–136.

—1 6 —

—1 . 2 . —

правопорядка в целом. Весьма непростым на практике также может стать определение того, осуществили ли стороны коллизионный выбор только для части контракта, либо имели в виду инкорпорацию иностранных норм по определенному вопросу в рамках другого применимого права54.

Необходимость четкого разграничения механизмов коллизионного выбора и инкорпорации связана не только с описанными выше практическими последствиями, но и с тем, что данное различие необходимо для правильного понимания проблемы пределов действия автономии воли в международном частном праве.

Применительно к механизму инкорпорации в международном частном праве не должны устанавливаться какие-либо специальные ограничения: будучи не более чем проявлением принципа свободы договора, механизм инкорпорации не затрагивает действие правил международного частного права и включает свое действие лишь после того, как нормы международного частного права привели к определению применимого права, и существующие в рамках установленного применимого права материально-правовые нормы оставляют достаточный простор для формулирования контрактных условий. Соответственно, в отношении инкорпорации нет и не может быть оснований для установления ограничений в виде требования о наличии объективного иностранного элемента, о выборе только действующей национальной правовой системы и т.п.

Ограничения в отношении инкорпорации могут иметь отношение только к функционированию самого принципа свободы договора во внутреннем праве. Так, могут устанавливаться требования о достаточной степени индивидуализации нормативных положений, инкорпорируемых в текст контракта. Данный вопрос приобрел важное значение при рассмотрении английскими судами дела Shamil Bank of Bahrain v. Beximco Pharmaceuticals Ltd.55 В спорном договоре стороны указали на применение принципов шариата. Английский суд, констатировав невозможность признания за таким соглашением значения коллизионного выбора, затем пришел к выводу о том, что принципы шариата не могут быть применены при разрешении спора и в рамках механизма инкорпорации, поскольку отсутствует необходимая степень конкретизации того, какие нормативные положения имели в виду стороны56. Использование определенных норма-

54.Подробнее о проблемах подразумеваемого коллизионного выбора, а также о выборе применимого права для отдельных частей договора см. § 1.4. и § 2.4.4. настоящей работы.

55.(2004) EWCA Civ.19

56.О данном деле подробнее см.: Chitty on Contracts. 30th ed. Vol. I. General Principles / Ed. H. Beale. 2008. Part 10. Conflict of Laws written by C. Morse. P. 1987; Fawcett J., Harris J., Bridge M. International Sale of Goods in the Conflict of Laws. Oxford, 2005. P. 694.

—1 7 —

—Глава 1 —

тивных положений через механизм инкорпорации может также не допускаться в связи с их несоответствием правилам о контроле за содержанием общих (стандартных) условий сделок или договоров присоединения57.

Более низкие требования к механизму инкорпорации в ряде случаев приводят к постановке вопроса о том, не может ли осуществленный сторонами коллизионный выбор, который выходит за установленные lex fori границы, переквалифицироваться в качестве инкорпорации. Данная идея была предложена уже В. Хаудеком: «Толкование волеизъявления сторон может во всех случаях привести к тому, что недействительной коллизионной отсылке мы придадим силу в качестве материально-правовой отсылки, если это допускается диспозитивностью применимого права, которому будет подчинен договор»58.

Вофициальном комментарии к § 187 Второго Свода конфликтного права прямо указывается на то, что если избранное сторонами право не может получить статус коллизионного выбора и регулировать вопросы действительности контракта, это еще не значит, что данное право не может быть применено для толкования положений контракта59.

Введущем американском учебнике по международному частному праву в качестве примера приводится рассмотренное американским судом дело Hellenic Lines Ltd. v. Embassy of Pakistan60. Для договора морской перевозки груза из Пакистана в США на греческом корабле стороны выбрали в качестве применимого английское право. Несмотря на то, что подобный коллизионный выбор вызывал у американского суда серьезные сомнения с точки зрения его допустимости61, американский суд руководствовался английским правом, поскольку стороны, в любом случае, не были лишены возможности инкорпорировать английское право в свой договор по спорному вопросу толкования объема обязанностей перевозчика62.

57.В качестве примера подобного контроля см. положение ст. 2.1.20 Принципов УНИДРУА 2004 г. о недействительности неожиданных условий, которые не были явно приняты другой стороной. Развернутые правила о контроле за общими условиями сделок (Allgemeine Geschäftsbedingungen) содержатся в немецком материальном праве – см.: Закон 1976 г. об общих условиях сделок, положения которого в ходе законодательной реформы по модернизации обязательственного права были перенесены в текст Германского Гражданского Уложения.

58.Haudek W. A.a.O. S. 37–38.

59.Restatement (Second) of Conflict of Laws with Revisions. Vol. 1. §§ 1–221. American Law Institute Publishers, 1971. P. 658.

60.307 F.Supp. 947 (S.D.N.Y. 1969).

61.О специфическом походе американского международного частного права к определению пределов допустимости коллизионного выбора см. далее.

62.Подробнее см.: Scoles E., Hay P., Borchers P., Symeonides S. Conflict of Laws. 4th ed. St. Paul, 2004. P. 956–957.

—1 8 —

—1 . 2 . —

Говоря о классификации различных механизмов реализации принципа автономии воли, необходимо также обратить внимание на то, что в некоторых случаях эти механизмы могут использоваться не только на основании соглашения сторон, но и путем одностороннего выбора, осуществленного конкретным участником гражданско-правовых отношений63. В качестве примера, когда законодатель прямо санкционирует односторонний коллизионный выбор применимого права, можно привести положения п. 1 ст. 1221 ГК РФ об определении права, подлежащего применению к ответственности за вред, причиненный вследствие недостатков товара, работы или услуги (так называемый product liability)64. Потерпевший по общему правилу имеет возможность по собственному усмотрению осуществить выбор между тремя различными правопорядками (право страны, где имеет место жительства или основное место деятельности продавец или изготовить товара либо иной причинитель вреда; право страны, где имеет место жительства или основное место деятельности потерпевший; право страны, где была выполнена работа, оказана услуга, или право страны, где был приобретен товар).

В проекте изменений и дополнений раздела VI ГК РФ аналогичную конструкцию одностороннего коллизионного выбора предлагается допустить для определения права по вопросам ответственности участников по обязательствам юридического лица (piercing the corporate veil): если учрежденное за границей юридическое лицо преимущественно осуществляет свою предпринимательскую деятельность на территории Российской Федерации, то по выбору кредитора применяется российское право или личный закон такого юридического лица65.

Спорным в российской доктрине является вопрос о возможности коллизионного выбора применимого права к односторонним сдел-

63.Односторонний выбор применимого права рассматривается в качестве одного из механизмов реализации автономии воли в международном частном праве, в частности, Фр. Вишером: Vischer Fr. Connecting factors / International Encyclopedia of Comparative Law. Vol. III. Private International Law / Ed. K. Lipstein. Chapter 4. Tübingen, 1999. Р. 15–17.

64.Прообразом для данной российской нормы выступила ст. 135(1) Закона 1987 г. Швейцарии о международном частном праве.

65.Данная норма в качестве своего прообраза также имеет положения швейцарского коллизионного права. Хотя ст. 159 Закона Швейцарии 1987 г. буквально сформулирована в качестве классической односторонней коллизионной нормы (применение швейцарского права к ответственности лиц, действующих от имени компании, формально учрежденной по иностранному праву), преобладающее мнение в доктрине заключается в необходимости расширительного толкования и наделении кредитора правом выбора личного закона такого юридического лица, если нормы этого права предоставляет кредитору более выгодное правовое регулирование (Honsell H., Vogt N., Schnyder A., Berti St. Internationales Privatrecht. 2. Aufl. Basel, 2007. S. 1261; Zürcher Kommentar zum IPRG. Kommentar zum Bundesgesetz über das Internationale Privatrecht (IPRG) vom 18. Dezember 1987. 2. Aufl. / Hrsg. D.Girsberger, A. Heini, M. Keller, J. Kostkiewicz, K. Siehr, Fr. Vischer, P. Volken. Zürich, 2004. S. 1784).

—1 9 —

—Глава 1 —

кам66. Норма ч. 1 ст. 1217 ГК РФ прямо не предусматривает допустимость такого выбора, однако устанавливает, что вывод о применении иного права может вытекать из условий сделки. М.Г. Розенберг на этом основании приходит к выводу о том, что лицо, принимающее на себя обязательство по односторонней сделке вправе указать в условиях сделки о применении иного права (например, права места совершения сделки), если это соответствует его интересам67. Напротив, в другом авторитетном комментарии к части 3 ГК РФ указывается: «Итак, то, что законодатель избрал глагол “вытекать”, а не, скажем, “устанавливать”, и существительное “условия” во множественном числе свидетельствует против вывода о правомерной возможности произвольно избирать какой-либо национальный закон»68.

В данном случае предпочтительной представляется точка зрения, в соответствии с которой отсутствуют препятствия для признания возможности коллизионного выбора права, применимого к односторонней сделке, если такая сделка носит самостоятельный характер и порождает отдельные гражданско-правовые обязательства (например, сделка по выдаче банковской гарантии, коносамента, векселя и т.п.). Напротив, если речь идет об односторонней сделке, которая не имеет самостоятельного характера и совершается в целях исполнения или прекращения возникшего ранее обязательства, то в большинстве случаев является нецелесообразным не только применение коллизионной привязки, предусмотренной в ч.1 ст. 1217 ГК РФ (применение права страны, где находится место жительства или основное место деятельности стороны, принимающей на себя обязательства по односторонней сделке), но и допущение коллизионного выбора применимого права. В качестве примера подобного рода «несамостоятельных» односторонних сделок можно привести зачет, прекращение долга, одностороннее изменение условий обязательства, односторонний отказ от договора. Предложенное толкование вполне соответствует

66.Теоретически в данном случае можно говорить о наличии не одностороннего выбора применимого права, а двустороннего соглашения, если под акцептом понимать конклюдентные действия кредитора по принятию исполнения или предъявлению требований о принудительной реализации возникающего из односторонней сделки субъективного гражданского права. Несмотря на свою практическую привлекательность, данная конструкция вступает в противоречие с особенностями теоретической природы односторонней сделки.

67.Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации / Под ред. А.Л. Маковского, Е.А. Суханова. М., 2002. С. 456 (автор комментария к ст. 1217 ГК РФ – М.Г. Розенберг).

68.Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации: в 3 т. Т. 3. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части третьей / Под ред. ТО ЕСТЬ Абовой, М.М. Богуславского, А.Г. Светланова. М., 2004. С. 435 (автор комментария к ст. 1217 ГК РФ – Ю.Э. Монастырский).

—2 0 —

—1 . 2 . —

ст. 1217 ГК РФ, поскольку часть 1 этой статьи устанавливает специальные коллизионные правила не для любых односторонних сделок, а только для тех, из которых возникают гражданско-правовые обязательства69.

Очевидно, что и применительно к одностороннему выбору возможны ситуации, когда соответствующие ссылки на определенные нормы будут квалифицироваться в качестве инкорпорации, а не коллизионного выбора. В этом случае применимыми будут все те различия между инкорпорацией и коллизионным выбором, которые были описаны выше.

1.2.2.Основные вехи развития принципа автономии воли

вмеждународном частном праве

Исторически вплоть до середины XIX в. автономия воли в международном частном праве понималась исключительно в качестве «ненастоящей» (косвенной) отсылки, то есть в рамках первого охарактеризованного выше механизма. Многие авторы связывают зарождение института автономии воли в международном частном праве с именем французского юриста XVI в. Шарля Дюмулена (Ch. Dumoulin)70. Некоторые исследователи пытаются уйти еще дальше вглубь веков и усмотреть зарождение принципа автономии воли уже во времена Древнего Рима или даже Древней Греции71.

Следует признать, что все эти исторические примеры не связаны

савтономией воли в собственном (узком) смысле слова: все они находятся в рамках рассмотренного выше механизма «ненастоящей» (косвенной) отсылки, поскольку влияние участников гражданско-правовых отношений на определение применимого права было ограничено лишь возможностью воздействия на объективные фактические обстоятельства,

скоторыми законодатель непосредственно связывал определение приме-

69.Приведенное толкование ст. 1217 ГК РФ поддерживается, в частности, в следующей работе: Sotbarn D. A.a.O. S. 88.

70.Например, А.Б. Покровская прямо называет его «автором теории автономии воли сторон» (Покровская А.Б. Соглашение о праве, применимом к гражданско-правовым сделкам, осложненным иностранным элементом // Актуальные проблемы гражданского права: Сборник статей. Вып. 5 / Под ред. В.В. Витрянского. М., 2002. С. 340). См. также: Филиппов А.Г. Некоторые аспекты автономии воли в российском международном частном праве // Актуальные вопросы гражданского права / Под ред. М.И. Брагинского. М., 1998. С. 425.

71.Например, известный современный американский коллизионист С. Симеонидес в качестве первого – исторического примера использования принципа автономии воли приводит датированный 120–118 гг. до н. э. указ, выпущенный на территории завоеванного греками Египта, в соответствии с которым споры из договоров, составленных сторонами на древнеегипетском языке, подлежали рассмотрению в египетских судах (которые всегда применяли местное право), а споры из договоров, составленных на древнегреческом языке, подпадали под юрисдикцию греческих судов, применявших древнегреческое право. Из этого автор делает вывод о том, что стороны договора, выбирая язык составления контракта, определяли место разрешения споров и, косвенным образом, применимое право (Symeonides S. Party Autonomy in Rome I and II: an Outsider’s Perspective // Nederlands Internationaal Privaatrecht. 2010. Afl.2. P. 191).

—2 1 —

—Глава 1 —

нимого права. Тезис о наличии гипотетической (презюмируемой) воли субъектов на подчинение возникающих отношений тому или иному праву становится весьма распространенным логическим аргументом в сочинениях многих авторов XVI–XIX вв. Однако этот тезис использовался исключительно для того, чтобы обосновать непригодность какой-либо сложившейся к тому моменту объективной привязки, и необходимость ее замены другой объективной привязкой, которая по разным причинам выглядела более привлекательной в глазах того или иного исследователя. Тот же Ш. Дюмулен использует аргумент о наличии совпадающей воли супругов для того, чтобы в вопросах определения имущественного режима брачного имущества отойти от распространенного в то время подхода, связанного с использованием статута места заключения брака (последнее, как правило, совпадало с местом жительства жены до брака), к применению права места, где будут вести совместную семейную жизнь супруги (последнее, как правило, совпадало с местом жительства мужа)72.

Голландский ученый XVII в. Губер (Huber) использовал аргумент о намерениях сторон для того, чтобы в некоторых вопросах, связанных с коллизионным регулированием договорных обязательств, отойти от привязки к месту заключения договора в пользу применения права страны, где исполняются обязательства сторон. Эта идея была использована английским судом уже в 1760 г.73 и в последующем оказала серьезное влияние на развитие англо-американской доктрины международного частного права, которая в XVIII–XIX вв. находилась под сильным влиянием голландской школы теории статутов.

Описанная логика сохранилась даже у Савиньи, который, заложив основы нового подхода к решению коллизионной проблемы, не изменил традиционного представления о роли самих участников отношений в определении применимого права. Савиньи активно использует аргумент о наличии подразумеваемой воли сторон и добровольном подчинении участников гражданско-правовых отношений тому или иному правопорядку. Однако, как и в работах его предшественников, данный аргумент не имеет само-

72.См., например: Nygh P. Autonomy in International Contracts. Oxford, 1999. P. 4–5; Lando O. Contracts / International Encyclopedia of Comparative Law. P. 6.

73.Большую известность имеет высказывание лорда Мэнсфилда (Lord Mansfield), сделанное obiter dictum, в решении по делу 1760 г. Robinson v. Bland (97 Eng. Rep. 717): «Право места заключения договора никогда не может быть правилом, если при совершении сделки стороны явным образом видели перед собой другое право в качестве правил, которому эта сделка должна подчиняться». Позднее данная аргументация позволила английским судам сконструировать теорию гипотетической воли сторон на применение определенного права, которая оставляла неограниченную свободу усмотрения английским судам при решении коллизионного вопроса (о теории гипотетической воли сторон см. далее).

—2 2 —