Экзамен зачет учебный год 2023 / Асосков А.В. Коллизионное регулирование договорных обязательств
.pdf
—1 . 4 . —
Более того, в практике ВТАК устойчивое применение нашло одно из проявлений конструкции подразумеваемого соглашения о выборе права, которое не было известно в зарубежной практике. В практике ВТАК считалось, что указание в договоре на место заключения договора свидетельствует о намерении сторон применять право данной страны, причем вне зависимости от того, совпадало ли сделанное сторонами обозначение с фактическим местом заключения договора. На основе детального анализа практики ВТАК за соответствующий период Д.Ф. Рамзайцев делает следующий вывод: «В арбитражной практике не было случаев обращения к нормам права при установлении места заключения договора, если в самой сделке был обозначен город или другой населенный пункт, либо страна, где сделка была фактически совершена, или где она по соглашению сторон должна была считаться совершенной (независимо от того, где она была заключена, то есть подписана фактически) … Указание сторонами в договоре (независимо от того, составлен ли он в форме единого документа или представляет собою обмен письмами) на место его заключения следует рассматривать как согласие сторон связать с этим местом наступление определенных юридических последствий; к таким юридическим последствиям, обуславливаемым местом заключения договора, в первую очередь относится «право договора»311.
Особенно показательным в этом плане является решение ВТАК от 14.05.1970 г. по делу № 6/1970 (иск английской фирмы «Маунт Санбим Инвестмент Секюритис Лимитед» к советскому внешнеторговому объединению «Разноимпорт»). Несмотря на то, что договор фактически был подписан сторонами в Лондоне, в тексте договора содержалось положение о том, что «Москва будет считаться местом заключения договора». Основываясь на этом положении договора, состав арбитража пришел к выводу о том, что указание сторон на место совершения сделки приравнивается к указанию на применимое право312.
Описанный подход, находившийся под влиянием закрепленной в советском коллизионном праве объективной привязки к месту заключения договора, продолжал использоваться и в практике МКАС, когда состав арбитража руководствовался положениями ГК РСФСР 1964 г. при определении применимого права по договорам, заключенным сторонами
311.Рамзайцев Д.Ф. Вопросы международного частного права в практике Внешнеторговой арбитражной комиссии // Сборник информационных материалов. Секция права Торгово-про- мышленной палаты СССР. М., 1973. № 26. С. 13–15.
312.Подробнее см.: Лунц Л.А. Курс международного частного права. С. 500; Рамзайцев Д.Ф. Вопросы международного частного права в практике Внешнеторговой арбитражной комиссии. С. 15.
—1 0 3 —
—Глава 1 —
до 1992 г. Так, в решении от 03.02.2000 г. по делу № 427/1997 г. состав арбитража отметил следующее: «…в отсутствие соглашения сторон о применимом материальном праве договор (как в русской, так и в итальянской версии) содержит указание на то, что он подписан в Москве. В связи с таким указанием, отражающим согласованную волю сторон, по мнению арбитража, иррелевантно, где фактически договор был заключен»313. Сегодня подобный подход уже практически не встречается в связи с тем, что отечественный законодатель отказался рассматривать привязку к месту заключения договора в качестве доминирующего фактора при определении договорного статута.
Формулировка п. 2 ст. 1210 ГК РФ довольно часто становится объектом критики, которая иногда носит взаимоисключающий характер. Так, авторы одного из опубликованных зарубежом комментариев к разделу VI «Международное частное право» ГК РФ критикуют данное положение за его излишнюю мягкость и неопределенность, открывающую возможность суду использовать конструкцию подразумеваемого соглашения и в тех случаях, когда реальная воля сторон на выбор применимого права отсутствует. Авторы комментария считают ошибочным решение использовать формулировку, близкую к ст. 3(1) Римской конвенции, полагая, что компромиссный вариант ст. 7(1) Гаагской конвенции 1986 г. является более предпочтительным314.
В статье М. Бадыкова содержится прямо противоположная критика нормы п. 2 ст. 1210 ГК РФ. Автор полагает, что отсутствие в данной норме указания на критерий разумности, а также необходимость толкования п. 2 ст. 1210 ГК РФ в свете положений ст. 431 ГК РФ, устанавливающей преимущество буквального значения условий договора перед действительной общей волей сторон, приводят к выводу о том, что в российском международном частном праве вообще отсутствует конструкция подразумеваемого соглашения сторон о выборе права. По мнению М. Бадыкова, норма п. 2 ст. 1210 ГК РФ в действительности говорит лишь о возможности ссылки сторон на критерий определения применимого права, который будет сразу зафиксирован в договоре, но приобретет смысл лишь
313.Практика Международного коммерческого арбитражного суда при ТПП РФ за 1999–2000 гг. / Сост. М.Г. Розенберг. М., 2002. С. 207–212.
314.Lebedev S., Muranov A., Khodykin R., Kabatova E. New Russian Legislation on Private International Law // Yearbook of Private International Law. 2002. Vol. 4. P. 121, 131–132. В другой статье один из соавторов указанного комментария в еще более критической форме отмечает, что «теперь российский законодатель дал суду еще один инструмент неадекватного разрешения коллизионной проблемы» (Ходыкин Р.М. Новое в регулировании договорных обязательств в аспекте международного частного права // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2003. № 10. С. 147).
—1 0 4 —
—1 . 4 . —
впроцессе его исполнения. В качестве примера он приводит указание на применение права места фактического исполнения обязательства, которое получит необходимую степень определенности в момент совершения должником действий по исполнению лежащего на нем обязательства315.
Снашей точки зрения, оба направления критики п. 2 ст. 1210 ГК РФ являются не вполне справедливыми. В отличие от английского и немецкого текстов Римской конвенции, норма п. 2 ст. 1210 ГК РФ говорит не о «разумной» или «достаточной» определенности подразумеваемого выбора, а о том, что подразумеваемое соглашение сторон должно определенно вытекать из условий договора либо совокупности обстоятельств дела. Таким образом, используемый российским законодателем стандарт ближе скорее к французскому тексту Римской конвенции и Регламенту Рим I. Кроме того, вряд ли можно также согласиться с утверждением М. Бадыкова о том, что при применении п. 2 ст. 1210 ГК РФ суд жестко связан рамками положений ст. 431 ГК РФ о толковании договора. Пункт 2 ст. 1210 ГК РФ является самостоятельной специальной нормой международного частного права. Как будет видно из последующего изложения, применению положений о подразумеваемом выборе свойственны собственные специфические подходы, в рамках реализации которых обычно не требуется дополнительное обращение к общим нормам ст. 431 ГК РФ.
Установленное сходство критериев подразумеваемого выбора, использованных в ст. 3(1) Регламента Рим I и п. 2 ст. 1210 ГК РФ,
делает весьма актуальным изучение западноевропейских подходов к подразумеваемым соглашениям о выборе права, а также установление целесообразности применения этих подходов в отечественной практике.
1.4.4.Различные виды подразумеваемых соглашений
овыборе применимого права
Всудебной практике и доктрине прослеживается естественное стремление к обобщению случаев применения конструкции подразумеваемых соглашений о выборе права и выделению наиболее типичных ситуаций,
вкоторых с высокой степенью вероятности данная конструкция будет применена судом.
Из текста проанализированных выше норм международного частного права следует, что все подобного рода типичные ситуации (которые мы также будем именовать видами подразумеваемых соглашений о вы-
315. Badykov M. The Russian Civil Code and the Rome Convention: Implied Choice of the Governing Law // Review of Central and East European Law. 2008. Vol. 33. P. 199–203.
— 1 0 5 —
—Глава 1 —
боре применимого права) можно разделить на две группы – ситуации, в которых наличие подразумеваемого выбора следует из условий самого договора, и ситуации, в которых акцент делается на иных обстоятельствах дела316.
В литературе также предлагается другая важная с практической точки зрения классификация всех типичных ситуаций подразумеваемого выбора на две группы в зависимости от того, способно ли наличие той или иной ситуации выступать полноценным индикатором подразумеваемого выбора применимого права (в немецкой терминологии – per seIndizien, далее – «самодостаточные индикаторы»), либо эта ситуация, взятая изолированно, еще не свидетельствует о наличии подразумеваемого выбора, для констатации которого, как правило, требуется установление совокупности нескольких индикаторов (в немецкой терминологии – Kumulativ-Indizien, далее – «кумулятивные индикаторы»)317.
Необходимо отметить, что квалификация определенной ситуации в качестве самодостаточного индикатора еще не означает, что наличие подразумеваемого выбора является неопровержимым и не зависит от других факторов, свидетельствующих о том, что в действительности отсутствует реальная согласованная воля сторон на применение определенного права.
Данный тезис можно проиллюстрировать решением по делу Samcrete Egypt v. Land Rover, рассматривавшимся в английских судах318. Между английской компанией Land Rover и египетской фирмой Technotrade был заключен дистрибьюторский договор, по условиям которого египетскому дистрибьютору предоставлялось право распространения продукции английской компании на территории Египта. Дистрибьюторский договор содержал прямо выраженный выбор английского права, а также исключительное пророгационное соглашение, устанавливающее подсудность всех споров исключительно английским судам. В целях обеспечения исполнения обязательства дистрибьютора по оплате стоимости продукции между английской
316.Данная классификация используется в Рабочем документе (Green Paper) Еврокомиссии о трансформации Римской конвенции 1980 г. в общеевропейский акт (с.23–24), а также в доктринальных источниках (см., например, Honsell H., Vogt N., Schnyder A., Berti St. A.a.O. S. 835). А.Б. Покровская предлагает дополнительно в особый вид выделить подразумеваемый выбор сторон, вытекающий из поведения сторон (Покровская А.Б. Соглашение о праве, применимом к гражданско-правовым сделкам, осложненным иностранным элементом. С. 351–353). Выделение данной разновидности представляется излишним, поскольку иные обстоятельства, свидетельствующие о наличии подразумеваемого выбора, так или иначе связаны с определенными действиями («поведением») сторон договора, которые происходят до или после заключения договора.
317.Schröder J. Internationales Vertragsrecht – Das Kollisionsrecht der internationalen Wirtschaftsverträge. 1984. S. 40.
318.(2001) EWCA Сiv. 2019.
—1 0 6 —
—1 . 4 . —
компанией Land Rover и материнским обществом египетского дистрибьютора (египетской фирмой Samcrete Egypt) был заключен договор поручительства. В ходе рассмотрения английским судом иска английской компании к поручителю истец утверждал, что стороны договора поручительства подразумеваемым образом достигли соглашения о применении английского права, поскольку договор поручительства тесно связан с дистрибьюторским контрактом, исполнение обязательств по которому стало предметом поручительства. Исходя из английской судебной практики, которая более подробно будет рассмотрена далее, наличие прямо выраженного выбора применимого права в основном договоре является важным аргументом в пользу применения того же права к акцессорному договору. Однако в рассматриваемом деле английский суд отказался признать подразумеваемый выбор английского права. Английский суд обратил внимание на то, что в проекте договора поручительства, составленном английской компанией, присутствовало условие о прямо выраженном выборе английского права и пророгационном соглашении в пользу английских судов. Однако при подписании договора поручительства эти условия были вычеркнуты египетской стороной. Английский суд расценил данные факты как свидетельствующие об отсутствии согласованной воли сторон на применение английского права и посчитал, что эти факты опровергают любые косвенные свидетельства в пользу якобы состоявшегося выбора применимого права319.
Существенную сложность на практике представляют собой кумулятивные индикаторы подразумеваемого выбора права. Возникает вопрос о том, какие обстоятельства могут выступать в качестве дополнительных факторов, в своей совокупности свидетельствующих о наличии подразумеваемого выбора применимого права. В судебной практике некоторых стран, а также целом ряде исследований можно встретить подход, в соответствии с которым в качестве таких дополнительных факторов могут выступать не только другие кумулятивные индикаторы, в основе которых лежит вывод о наличии реальных намерений сторон конкретного договора, но и чисто объективные географические связи договора с территорией определенной страны (например, место нахождения или национальность сторон договора, место заключения или исполнения договора, место нахождения объекта договорного обязательства и т.п.) Такой подход особенно широко применялся немецкими судами320. Так, достаточно типичный пример представляет собой решение Земельного суда Нюрнберга от 22.02.1996 г.321
319.Plender R., Wilderspin M. Op. сit. P. 151; Schacherreiter J. A.a.O. S. 79–83.
320.von Staudinger. Kommentar zum Bürgerlichen Gesetzbuch mit Einführungsgesetz und Nebengesetzen. Einführungsgesetz zum Bürgerlichen Gesetzbuche/IPR. Art. 27–37 EGBGB. S. 130.
321.OLG Nürnberg, Urteil v.22.02.1996 – 8 U 2932/95 // IPRspr. 1996. № 31.
—1 0 7 —
—Глава 1 —
Вданном деле немецкий суд, разрешая спор из договора купли-прода- жи объекта недвижимости, расположенного в Италии, пришел к выводу о наличии подразумеваемого соглашения сторон о выборе немецкого права на основе совокупности следующих факторов: немецкого гражданства обеих сторон договора, места жительства обеих сторон договора на территории Германии, заключения договора на территории Германии на немецком языке, указании немецких марок в качестве валюты платежа.
П.Стоун отмечает, что в деле American Motorists Insurance Co. v. Cellstar Corp.322 английский суд пришел к выводу о наличии подразумеваемого соглашения сторон о выборе права страны, в которой находилось место жительства обеих сторон и где договор был заключен323.
В одном из ведущих швейцарских комментариев к факторам, подлежащим учету в связи с установлением подразумеваемого выбора права, авторы предлагают относить совпадающий личный закон сторон договора, язык договора и валюту платежа по договору324. В немецкой работе к подлежащим учету факторам относятся место заключения и исполнения договора, национальность сторон, язык договора и валюта платежа325.
Подобный расширительный подход к выделению индикаторов подразумеваемого выбора применимого права иногда встречается и в российской литературе. Так, В.А. Канашевский полагает, что под обстоятельствами дела, которые согласно норме п. 2 ст. 1210 ГК РФ могут свидетельствовать о наличии соглашения сторон о выборе права, относятся, среди прочего, принадлежность сторон к одному государству, природа и местонахождение предмета договора в какой-либо одной стране и т.п.326 Е.В. Кабатова приходит к выводу о том, что в указанной норме ГК РФ «речь фактически идет о том, что суд или арбитраж должны тщательно и всесторонне изучить и проанализировать все обстоятельства, сопутствующие заключению и исполнению договора, – переговоры, переписку, место и время подготовки, подписания и исполнения договора, валюту договора и валюту платежа; а также его условия для того, чтобы сделать обоснованный вывод о возможном намерении сторон о применимом праве»327.
322.(2002) 2 Lloyd’s Rep. 216.
323.Stone P. Op. сit. P. 278–279.
324.Zürcher Kommentar zum IPRG. Kommentar zum Bundesgesetz über das Internationale Privatrecht (IPRG) vom 18. Dezember 1987. S. 1213–1214.
325.Rühl Chr. A.a.O. S. 92.
326.Канашевский В.А. Внешнеэкономические сделки: материально-правовое и коллизионное регулирование. С. 106.
327.Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации: в 3 т. Т. 3. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части третьей / Под ред. Т.Е. Абовой, М.М. Богуславского, А.Г. Светланова. С. 400 (автор комментария к ст. 1210 ГК РФ – Е.В. Кабатова).
—1 0 8 —
—1 . 4 . —
Однако такой расширительный подход ведет к практически полному стиранию границы между подразумеваемым выбором сторонами применимого права и объективным определением договорного статута. Такие факторы, как гражданство, место жительства сторон, место нахождения объекта договора и т.п. в рамках заключения конкретного договора практически не зависят от воли сторон, а следовательно, не свидетельствуют о реальном намерении сторон осуществить выбор определенного применимого права328. Использование этих факторов в рамках коллизионного анализа – это прямой путь к концепции гипотетического соглашения сторон о выборе права, которая была упразднена в западноевропейской практике и никогда не применялась в отечественных условиях.
Взаконченном виде такое понимание подразумеваемого выбора права, возрождающее под другим именем концепцию гипотетического соглашения сторон, представлено в работе П. Стоуна. С его точки зрения, если обстоятельства дела (в том числе, имеющие чисто объективный характер) тяготеют к одному правопорядку, то его следует признать применимым на основании правил ст. 3 Римской конвенции об автономии воли сторон,
вто время как на основании положений ст. 4 об объективном определении договорного статута следует решать лишь те ситуации, когда отсутствуют весомые доводы в пользу применения какого-то одного правопорядка329.
Вкомментарии гамбургского Института Макса Планка к Рабочему документу Еврокомиссии о трансформации Римской конвенции в общеевропейский акт справедливо отмечается, что употребление одного и того же термина «обстоятельства дела» (circumstances of the case) в норме, посвященной подразумеваемым соглашениям сторон о выборе права, (ст. 3(1) Римской конвенции и Регламента Рим I), с одной стороны, и корректирующей оговорке, относящейся к определению объективного договорного статута (ст. 4(5) Римской конвенции и ст. 4(3) Регламента Рим I), с другой стороны, провоцирует необоснованное смешение подразумеваемого выбора права и объективного определения договорного статута330. Аналогичная
328.См.: Mankowski P. Stillschweigende Rechtswahl und wählbares Recht // Das Grünbuch zum Internationalen Vertragsrecht. Beiträge zur Fortentwicklung des Europäischen Kollisionsrechts der vertraglichen Schuldverhältnisse / Hrsg. St. Leible. München, 2004. S. 82; Spellenberg U. Atypischer Grundstücksvertrag, Teilrechtswahl und nicht ausgeübte Vollmacht // IPRax. 1990. Heft
5.S. 296–297; Sotbarn D. A.a.O. S. 45.
329.Stone P. Op. сit. P. 284. См. также предлагаемые автором изменения и дополнения в ст. 3 Римской конвенции, которые превращают подразумеваемые соглашения о выборе права в гипотетические (Ibid. С. 281–282).
330.Max Planck Institute for Comparative and International Private Law. Comments on the European Commission’s Green Paper on the Conversion of the Rome Convention of 1980 on the
—1 0 9 —
—Глава 1 —
проблема свойственна терминологии ГК РФ: как в п. 2 ст. 1210 ГК РФ о подразумеваемом выборе применимого права, так и в п. 2, 3, 4 ст. 1211, п. 1 ст. 1213 ГК РФ, где говорится об объективном договорном статуте, используется один и тот же термин «совокупность обстоятельств дела».
С нашей точки зрения, употребление одного и того же термина еще не означает, что в указанных нормах наполнение этого термина является одинаковым. Конструкция подразумеваемого выбора права предполагает, что из совокупности различных обстоятельств дела в качестве индикаторов подразумеваемой воли сторон на выбор применимого права могут рассматриваться только те факторы, которые свидетельствуют о реальном намерении сторон выбрать определенное право, а не объективные географические связи договора с той или иной страной. Поэтому такие объективные факторы, как место нахождения и национальность сторон, место нахождения объекта договора и т.п., не должны рассматриваться в качестве индикаторов (даже кумулятивных) подразумеваемого выбора права.
Возникает вопрос о том, какое значение может иметь существование кумулятивного индикатора подразумеваемого выбора права, если он не подкреплен другими индикаторами, но в пользу применения данного права свидетельствуют многочисленные объективные связи договора. С нашей точки зрения, в данной ситуации правильно перейти от попыток установления подразумеваемого соглашения о выборе права, констатировав их неудачу, к определению договорного статута на основе объективных коллизионных норм. Если эти нормы допускают корректировку результата применения жестких коллизионных норм на основе установления того, что условия договора и совокупность обстоятельств дела свидетельствуют о наличии более тесной связи, то кумулятивные индикаторы, которые были установлены на стадии поиска подразумеваемого выбора права, но чьего веса не хватило для констатации наличия подразумеваемого выбора права, могут рассматриваться вместе с объективными факторами в качестве условий договора и совокупности обстоятельств дела, свидетельствующих о наличии более тесной связи договора с другим правопорядком. Иными словами, если факторы, подлежащие учету на стадии установления подразумеваемого выбора права, ограничены только такими обстоятельствами дела, которые свидетельствуют о реальных намерениях сторон конкретного договора, то в рамках объективного определения договорного статута могут учитываться факторы, имеющие как субъективный, так и объективный характер.
Law Applicable to Contractual Obligations into a Community Instrument and its Modernization (http://www.mpipriv.de/shared/data/pdf/commentsgreenpaper.pdf). С. 40.
— 1 1 0 —
—1 . 4 . —
Описанный подход находит поддержку в иностранной литературе. Так, О. Ландо отмечает, что факторы, которые не были признаны достаточным свидетельством наличия подразумеваемого выбора права, могут учитываться в рамках определения применимого права на следующей стадии установления договорного статута с помощью объективных коллизионных норм331. В одном из ведущих немецких комментариев признается, что при установлении объективного договорного статута могут учитываться те факторы, которые имеют характер индикаторов наличия подразумеваемого выбора права332.
На первый взгляд может показаться, что не имеет практического значения, на какой стадии определения договорного статута (стадии установления наличия подразумеваемого выбора права или стадии применения объективных коллизионных норм) осуществлять изучение всей совокупности субъективных и объективных факторов. С нашей точки зрении, такое важное практическое значение существует. На этапе установления наличия подразумеваемого выбора права суд не связан действием каких-либо презумпций: либо суд признает наличие подразумеваемого соглашения сторон и тогда без каких-либо препятствий применяет выбранное ими право, либо делает вывод о невозможности определения применимого права на данной стадии.
Как будет видно из последующего изложения, на стадии применения объективных коллизионных норм суд в большинстве стран имеет дело с определенными законодательными презумпциями, основанными на жестких коллизионных привязках (например, применение права стороны, осуществляющей характерное исполнение, или права места нахождения объекта недвижимого имущества). Для применения другого права, к которому тяготеет совокупность субъективных и объективных обстоятельств дела, необходимо опровергнуть данные законодательные презумпции, что делает применение соответствующего права менее вероятным. Данное практическое различие углубляется в случае усиления действия законодательных презумпций. Такое усиление произошло при трансформации Римской конвенции в Регламент Рим I333. Аналогичные поправки предлагается внести в ст. 1211 ГК РФ в проекте изменений и дополнений Раздела VI ГК РФ334.
331.Lando O. The Conflict of Laws of Contracts. General Principles. P. 392–393.
332.Internationales Vertragsrecht. Das internationale Privatrecht der Schuldverträge. S. 162.
333.Ср. формулировки ст. 4(1) и 4(5) Римской конвенции, с одной стороны, и ст. 4(3) Регламента Рим I, с другой стороны.
334.Пункт. 5 ст. 1211 ГК РФ предлагается изложить в следующей редакции: «Если из закона, условий или существа договора либо совокупности обстоятельств дела явно вытекает, что договор более тесно связан с правом иной страны, чем та, которая указана в пунктах 2–4 настоящей статьи, то подлежит применению право такой иной страны» (подчеркнуто мной. – А.А.)
—1 1 1 —
—Глава 1 —
Таким образом, далее в качестве индикаторов подразумеваемого выбора права будут учитываться только такие факторы, которые свидетельствуют о намерениях сторон конкретного договора. Рассмотрим наиболее типичные ситуации, которые, как правило, рассматриваются
вкачестве индикаторов подразумеваемого выбора применимого права.
А.Индикаторы, вытекающие из условий договора
1) Пророгационное соглашение сторон
Идея о том, что выбор компетентного суда может одновременно свидетельствовать о наличии подразумеваемого соглашения о выборе права той же страны (qui eligit judicem, eligit jus), находит достаточно много сторонников в различных странах мирах. В практике английских и германских судов пророгационное соглашение, как правило, рассматривается в качестве самодостаточного индикатора подразумеваемого соглашения о выборе права страны суда335. Ярким примером является рассмотренное в 1991 г. английскими судами дело the Komninos S336, в котором спор возник из договора перевозки груза, заключенного между двумя греческими компаниями. Груз перевозился из Греции в Италию на греческом судне. Коносамент содержал пророгационное соглашение в пользу английских судов, и этого индикатора было достаточно для того, чтобы английский суд пришел к выводу о применении английского права.
Судебная практика, охотно признающая пророгационное соглашение в качестве подразумеваемого выбора сторонами применимого права, получает поддержку у многих ведущих коллизионистов337. Так, в одном из ведущих немецких комментариев отмечается: «если стороны заключили исключительное пророгационное соглашение, то существует сильное свидетельство (ein starker Hinweis) подразумеваемого выбора права, действующего в месте нахождения суда … В отсутствие четких противоположных индикаторов данное право действует как выбранное сторонами»338.
335.См., в частности, судебные дела, указанные в след. издании: Schacherreiter J. A.a.O. S. 92–93.
336.(1991) Lloyds Law Reports 370. Подробнее см.: Morse C. The EEC Convention on the Law Applicable to Contractual Obligations // Yearbook of European Law. 1982. Vol. 2. P. 113.
337.В пользу данного подхода в своих работах высказываются, в частности, Фр. Юнгер (Juenger Fr. Choice of Law and Multistate Justice. Dordrecht, 1993. P. 60); О. Ландо (Lando O., Nielsen P. The Rome I Regulation // Common Market Law Review. 2008. Vol. 45. P. 1699), П. Най (Nygh P. Autonomy in International Contracts. P. 116–117).
338.См. судебную практику, приведенную в работе: von Staudinger. Kommentar zum Bürgerlichen Gesetzbuch mit Einführungsgesetz und Nebengesetzen. Einführungsgesetz zum Bürgerlichen Gesetzbuche/IPR. Art. 27–37 EGBGB. S. 124.
—1 1 2 —