учебный год 2023 / Op_tsiv_issled_3_blok

Интерес особого пристрастия

имости (объективной полезности) и субъективной (индивидуальной) значимости поведет нас ложным путем и заставит прибегнуть к разным догматическим ухищрениям, поскольку мы станем утверждать, будто бы цена складывается из двух факторов, при этом в реальной жизни в подавляющем большинстве случаев значение для оборота имеет только один1. Хотя интерес особого пристрастия иногда увеличивает цену вещи, это лишь исключение, и приведенное утверждение нельзя принять за общее правило. Неправильно только утверждать, что интерес особого пристрастия вовсе не имеет значения для гражданского права2.

2. Вред причиняется имуществу потерпевшего, а не непосредственно

личности.

Теперь выясним, чему или кому все-таки причиняется вред – имуществу или личности. В данной работе рассматривается проблема компенсации нарушенного интереса особого пристрастия, т.е. случаи, когда субъективная ценность блага утрачивается или существенно для потерпевшего понижается. Конечно, эти случаи невозможны без причинения вреда имуществу. Но можно ли на этом основании утверждать, что нарушение интереса особого пристрастия означает причинение имущественного вреда, вреда именно имущественной сфере кредитора? Нет, поскольку умалением субъективной ценности причиняется вред именно сфере человеческих чувств и переживаний – сфере нематериальной. Так что этот вред является неимущественным, т.е. моральным, хотя и необходимой предпосылкой его возникновения является причинение вреда чужому имуществу3. Говоря кратко, вред причиняется личности,

но опосредованно – через нарушение ее имущественной сферы4.

1  Очень часто имущественные блага не имеют сверхценности для их обладателей (ценность их равняется рыночной стоимости), так что при таком дуалистическом подходе к цене нам бы всякий раз пришлось принимать неимущественную ценность за ноль. Но и кроме того, в рамках данной концепции сложно было бы объяснить некоторые казусы, например: для покупателя вещь имеет высокую субъективную значимость, но продавец о ней не знает и продает вещь по рыночной стоимости. Поэтому представление о цене как всегда совокупности двух факторов – меновой и неимущественной ценности – себя не оправдывает, по крайней мере с точки зрения практической жизни.

2  См. цитату К.П. Победоносцева в сноске несколькими страницами ранее.

3  О том, что нарушением интереса особого пристрастия лицу причиняется именно моральный, а не имущественный вред, писали отдельные авторы уже в нашей дореволюционной литературе, см., например: Беляцкин С.А. Возмещение морального (неимущественного) вреда. С. 17.

4  В связи с этим представляется некорректным важный тезис, высказанный в комментариях к Принципам европейского деликтного права: «Неимущественный вред представляет собой такой вред, который не охватывает собой уменьшение имущества

171

М.И. Лухманов

Таким образом, лишение потерпевшего лица субъективной ценности, которую он находил в некотором имущественном благе, означает причинение ему неимущественного, морального вреда в виде нравственных страданий и переживаний.

5. Кто может быть носителем интереса особого пристрастия

Поскольку мы выяснили, что нарушением интереса особого пристрастия причиняется моральный вред и задеваются нравственные чувства, то и носителем этого интереса по общему правилу может быть только человек – физическое лицо, которому эти чувства присущи.

Открытым остается данный вопрос применительно к индивидуальным предпринимателям, коммерческим и некоммерческим организациям. Признание принципиальной возможности для юридического лица иметь по поводу какого-то объекта неимущественный интерес уводит нас в дискуссию о природе юридического лица: рассматриваем мы его только как персонифицированное имущество или признаем за правовой оболочкой интересы конкретных людей. Хотя и доказано, что индивидуальные предприниматели и юридические лица являются носителями некоторых охраноспособных нематериальных благ и неимущественных интересов (например, деловая репутация), имеются сомнения, что эти субъекты способны иметь, например, к вещи интерес особого пристрастия. Любопытно, что в англосаксонском праве взыскание компенсации за понесенные душевные переживания (mental distress) вследствие нарушения договора, преследующего удовлетворение чисто экономических интересов, исключено1. Можно ли равным образом утверждать, что и некоммерческим организациям, в чьей деятельности неимущественный интерес является основным, объективное право не дозволяет иметь и защищать интерес особого пристрастия? Представляется, что если некоммерческая организация

потерпевшего». Подробнее см.: European Group on Tort Law. Principles of European Tort Law. Text and Commentary. P. 172.

1  Elliott C., Queen F. Contract Law. Harlow: Pearson Education, 2011. P. 332–333; Palmer V.V. (ed). The Recovery of Non-Pecuniary Loss in European Contract Law. Cambridge: Cambridge University Press, 2015. P. 105. Приведенные источники оперируют термином commercial contracts, но буквальный его перевод в наших условиях может сузить его содержание до торговых посреднических сделок, что, конечно, совсем неверно. Commercial contracts противопоставляются договорам, которые всецело или в частности направлены на удовлетворение каких-либо неимущественных интересов его сторон или одной стороны, а не сосредоточены на одних только экономических потребностях. Подробнее см. Подраздел 2 Раздела II настоящей работы в части стран общего права.

172

Интерес особого пристрастия

и может находить в каком-то объекте неимущественную ценность, то эта ценность будет носить не субъективный (личный или даже интимный) характер, как в случае с интересом особого пристрастия,

а характер общезначимый исходя из осуществляемой некоммерческой организацией общественно полезной деятельности. Например, в случае поджога и разрушения детского дома, находящегося в оперативном управлении учреждения, неимущественный интерес в этом объекте, если мы его признаем, будет, по существу, публичным, а не сугубо личным интересом учреждения или собственника его имущества. Или представим, что подрядчик при реставрации зала Эрмитажа испортил старинную отделку и находящие там экспонаты так, что восстановить их уже невозможно. Наличие у этих объектов неимущественной сверхценности отрицать нельзя, но и ценность эта является публичной, т.е. вполне осознается всем обществом и не подпадает под критерии интереса особого пристрастия, заданные нами ранее, как интереса чисто личного.

Неимущественный интерес какого-нибудь товарищества или кооператива по поводу некоего имущественного блага, даже если такой интерес мог сложиться, представляет собой субъективный интерес конкретных людей – участников, органов, работников – по поводу этого блага. Ведь участники, органы и работники со своими разными неимущественными интересами могут меняться, а юридическое лицо остается. Вопрос только в том, от чьего имени и кем этот интерес должен защищаться – от имени этих людей юридическим лицом или от имени юридического лица этими людьми. С материально-правовой точки зрения раз обладателем имущественного блага, которому был причинен вред, на том или ином праве является юридическое лицо, то это последнее и должно быть истцом (признаваться потерпевшим от нарушения). Однако природа интереса особого пристрастия и вреда, который причиняется его умалением, от этого не меняется, поэтому самостоятельного интереса особого пристрастия юридическое лицо иметь не может.

В связи с этим приходим к выводу, что носителем интереса особого пристрастия может быть только человеческая личность, действующая в правовом поле под разными оболочками, будь то физическое, юридическое лицо или индивидуальный предприниматель. Последние двое (в том числе некоммерческие организации) как самостоятельные субъекты гражданского права могут выступать носителями тех или иных собственных неимущественных интересов, но нет оснований признать за ними право на интерес особого при-

173

М.И. Лухманов

страстия как сугубо личную ценность, связанную с особенностями человеческой психики.

6. Исторические и догматические корни возникновения проблемы, ключевые аргументы оппонентов

Вопрос об интересе особого пристрастия самым тесным образом связан с проблемой неимущественных интересов вообще, их признания и защиты гражданским правом. В свою очередь, это неминуемо приводит нас к более общей дискуссии о предмете гражданского права. Нетрудно заметить, что немалая часть ученых, в том числе классиков, выступавших против, например, признания обязательств на действия неимущественные, против компенсации морального вреда и т.д.,

всвоих трудах ограничивала область регулирования гражданского права отношениями только имущественными. Эта позиция получила распространение главным образом в германской цивилистике среди исследователей современного римского права1, однако и на этой территории она встречала сильный отпор именитых ученых2. С началом работ по подготовке Проекта ГУ эта дискуссия перенеслась и на нашу почву. У нас взгляд на гражданское право как на право чисто имущественных отношений отстаивался прежде всего Д.И. Мейером и К.Д. Кавелиным3, которым противостояли С.В. Пахман4, А. Пестржецкий5 и др. Позднее уже цивилисты нового поколения высказались решительно

впользу признания и защиты неимущественных интересов средствами гражданского права6. Дискуссия о предмете этой отрасли продолжилась

1  См., например: Савиньи Ф.К. Система современного римского права. Т. I. М., 2011. С. 278–279, 286–289, 456–464; Виндшейд Б. Учебник пандектного права. Т. 1. Общая часть. С. 82–91.

2  Среди них Р. Иеринг, Й. Колер и О. Гирке. Подробнее см.: Иеринг Р. Интерес и право. Ярославль, 1880. С. 31–102; Бернгефт Ф., Колер Й. Гражданское право Германии. СПб., 1910. С. 93–111, 201–203; О позиции О. Гирке подробнее см.: Гамбаров Ю.С. Курс гражданского права. Т. 1. Часть общая. СПб, 1911. С. 83; Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. С. 119–122.

3  Эти ученые в основном воспроизводили мнение своих германских коллег. Подробнее о дискуссии см.: Гамбаров Ю.С. Курс гражданского права. Т. 1. С. 86–87; Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. М., 1911. С. 5–7.

4  Пахман С.В. О значении личности в области гражданского права // Журнал гражданского и уголовного права. 1883. Кн. 1. С. 1–32.

5  Пестржецкий А. Процесс об убытках // Журнал гражданского и уголовного права. 1873. Кн. 2. С. 90–128; Журнал гражданского и уголовного права. 1873. Кн. 3. С. 38–74.

6  Не будет большим преувеличением сказать, что все научное наследие И.А. Покровского пронизано идеей необходимости защиты конкретной личности силами гра-

174

Интерес особого пристрастия

и в советское время, тем более, что сам закон подавал поводы для ее продолжения1.

Выше уже отмечалось, что развитие человеческой личности, осознание ею своей самоценности, с одной стороны, культурное и нравственное развитие всего общества – с другой, должны были привести гражданское право к принятию под свою защиту все большего числа самых разнообразных неимущественных интересов. Смотря сегодня на закрепление в гражданских кодексах прав на имя, честь и достоинство, деловую репутацию, института морального вреда, целой подотрасли прав на охраняемые результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации, включающей в себя права неимущественные, можно констатировать победу прогрессивного взгляда на предмет гражданского права, но этим нельзя ограничиться. Еще раз вспомним и обобщим ключевые аргументы противников защиты гражданским правом неимущественных прав и интересов, поскольку большинство этих ученых такими же самыми аргументами пользовались в своих выступлениях против признания и компенсации ценности особого пристрастия; эти же аргументы, есть уверенность,

жданского права, в том числе ее неимущественных прав и интересов: различные работы автора приводятся на всем протяжении настоящего исследования. Помимо И.А. Покровского, см. также: Пассек Е.В. Неимущественный интерес в обязательстве; Гамбаров Ю.С. Курс гражданского права. Т. 1. С. 85–94; Синайский В.И. Русское гражданское право. Вып. 1. Киев, 1917. С. 64–67; Беляцкин С.А. Возмещение морального (неимущественного) вреда. Против признания и защиты неимущественных интересов гражданским правом высказывался (неожиданно) Г.Ф. Шершеневич. Его аргументами были: 1) отсутствие у гражданского права способов защиты неимущественного интереса кредитора; 2) там, где допускается денежная компенсация нравственного вреда (Франция, Англия и т.д.), царит судейский произвол, так как невозможно объективно оценить на деньги неимущественный интерес. При этом, если обязательство на действие неимущественное подкреплено неустойкой, оно действительно. На странность этого аргумента указывал И.А. Покровский: действительность главного обязательства не может зависеть от наличия акцессорного обязательства – наоборот, если недействительно обязательство с неимущественным содержанием, то должно быть недействительным и обязательство о неустойке. Аргументы Г.Ф. Шершеневича являются весьма распространенными и будут разобраны далее. Вопросы признания и защиты гражданским правом таких неимущественных прав, как право на свободу, на честь, Г.Ф. Шершеневич считал спорными и высказывался по поводу них, скорее, отрицательно. Собственно говоря, из всех личных неимущественных отношений в предмет гражданского права ученый включал только отношения семейные. Сегодня такая точка зрения не может быть принята. Подробнее см.: Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. С. 5–7, 70–71, 387–390, 528, 572–573.

1  Так, в ГК РСФСР 1922 г. отсутствовали нормы о защите неимущественных прав и нематериальных благ. О советском подходе к рассматриваемой теме подробнее см. Подраздел 6 Раздела I настоящей работы.

175

М.И. Лухманов

вновь придут на ум критикам компенсации субъективной ценности сегодня.

1. Гражданское право регулирует только имущественные отношения.

Данный довод берет свое начало из нескольких общих изречений римских юристов, например: “Eа enim in obligatione consistere, quae pecunia lui praestarique possunt 1” (D. 40,7,9,2). Но величие римского права заключается не в абстрактных утверждениях и определениях, а в богатом объеме дошедших до нас конкретных правовых проблем – казусов – и приемах их решения, выработанных римской юриспруденцией2. Приводя эту фразу из источников, ее апологеты обычно не учитывают, что римское право на самом деле признавало некоторые неимущественные интересы и даже выработало любопытные способы их защиты3. Интерес особого пристрастия в римском праве, по-видимому, не принимался в расчет убытков4. И поскольку мы выяснили, что субъективная

1  «Только то может быть предметом обязательства, что может быть выплачено деньгами».

2  «Римское право в своей целости задает такой высокий уровень культурного развития, что оно навеки сохранит свою роль модели рационального разрешения юридических конфликтов. Поднимаемые римскими юристами проблемы, предлагаемые аргументы и найденные ими решения спустя века во многих отношениях сохраняют свою актуальность и образовательную ценность. Анализируя емкие живые высказывания Цельсия или Ульпиана, можно подчас набраться знаний больше, чем пробираясь через многосложные трактаты современных профессоров права». См. подробнее: Zimmermann R. The Law of Obligations. Roman Foundations of the Civilian Tradition. Capetown, Wetton, Johannesburg: Juta & Co, Ltd., 1992. P. vii-viii.

3  Так, например, право на сервитут на проведение водопровода могло обосновываться вовсе не хозяйственными нуждами, а желанием, например, устроить фонтан или водопад, т.е. интересами эстетическими и нематериальными. Между хозяином и отпускаемым на волю рабом возникали отношения патроната, в рамках которых вольноотпущенник, помимо прочего, обязан был оказывать патрону почет и уважение (перед нами обязательство с неимущественным содержанием). Р. Иеринг приводил казус из источников, в котором покупателю раба присуждалось вознаграждение за потерю права патроната, притом что последнее исчерпывалось одними лишь обязанностями неимущественного содержания. О неимущественных интересах и способах их защиты в римском праве подробнее см.: Гамбаров Ю.С. Курс гражданского права. Т. 1. С. 86– 87; Пассек Е.В. Неимущественный интерес в обязательстве. С. 187–211; Иеринг Р. Интерес и право. С. 47–79.

4  В римских источниках термин pretium affectionis и его производные употреблялись в основном в отрицательном смысле – для противопоставления личных чувств концепциям рыночной стоимости (quanti venire potest) и экономической полезности для конкретного владельца (utilitas; id quod interest), т.е. для обозначения ценности, которая в расчет убытков не должна приниматься. Подробный анализ этого вопроса см.: Grueber E. The Roman Law of Damage to Property. Being a Commentary on the Title of the Digest Ad Legem Aquiliam (IX. 2) with an Introduction to the Study of the Corpus Iuris

176

Интерес особого пристрастия

значимость, за редким исключением, не влияет на объективно определяемую цену имущества, подход римских юристов представляется совершенно верным. Но неправильно было бы полагать, что интерес особого пристрастия оставался в римском праве вовсе без защиты: он мог компенсироваться особенными, присущими именно римскому правопорядку способами1.

Но главное вовсе не это. Оставаясь на точке развития римского права, нам бы следовало отказаться от прав интеллектуальной собственности, упразднить вовсе институт компенсации морального вреда и т.д. Только весьма ограниченный человек станет искать оправдание каждой своей мысли в римском праве. Настоящий романист, не умаляя величия римского права, всегда будет держать

Civilis. Oxford: The Clarendon Press, 1886. P. 133–136, 147–150, 269–270; Matthews N. The Valuation of Property in the Roman Law // Harvard Law Review. Vol. 34. No. 3 (Jan., 1921). P. 247–249; Palmer V.V. (ed). The Recovery of Non-Pecuniary Loss in European Contract Law. P. 23–25. В то же время см.: Папиниан в D. 17,1,54: «Ибо установлено мудрейшими (юристами), что в исках, основанных на добросовестности, нужно принимать во внимание чувства расположения…» Возможно, что данный фрагмент – интерполяция Юстиниана. См.: Zimmermann R. The Law of Obligations. Roman Foundations of the Civilian Tradition. P. 827–828.

1  Достаточно вспомнить, например, характер частного наказания, придаваемый в Риме деликтной ответственности, когда суммы штрафов за различные деликты превышали рыночную стоимость вещи иногда в несколько раз. См., например: Дож­ дев Д.В. Римское частное право: учебник для вузов / Под ред. проф. В.С. Нерсесянца. М., 2016. С. 624–635. Далее, Е.В. Пассек отмечал, что, хотя субъективная ценность имущества не компенсировалась, такая защита давалась только «ответчику добросовестному, так как в случае culpa, dolus или contumacia (умысла или грубой неосторожности. – М.Л.) с его стороны – истец получает полную возможность перейти, при оценке своего ущерба, далеко за пределы рыночной цены объекта и вообще денежных убытков, им понесенных, посредством juramentum in litem (судебной присяги. – М.Л.), в котором verum rei pretium (термин, примерно эквивалентный нашему понятию рыночной стоимости. – М.Л.) не имеет уже никакого значения». Подробнее см.: Пассек Е.В. Неимущественный интерес в обязательстве. С. 167–168. Такой способ установления размера убытков самим истцом под присягой, который служил как бы наказанием злостному нарушителю, позволял включить в орбиту возмещения также и неимущественные интересы, и долгое время указанная истцом оценка связывала судью. Затем уже судья получил право не согласиться с установленным истцом размером возмещения, если налицо имелись явные злоупотребления с его стороны, и определить итоговую сумму по справедливости. В VI в. н.э. законодательство Юстиниана, которое многим элементам процесса, зависящим от судейского усмотрения, пыталось установить формальные пределы, закрепило правило, по которому оцененный истцом и принятый судьей размер возмещения, во всяком случае, не должен превышать двукратную стоимость вещи, а если предмет спора не поддавался оценке, то размер возмещения определял суд. Подробнее см.: Matthews N. The Valuation of Property in the Roman Law. P. 257, 259.

177

М.И. Лухманов

в уме его прямую связь с общественно-экономическими условиями той эпохи1. С развитием этих условий, соответственно, изменялось

игражданское право, удовлетворяя новым потребностям общества

иличности2. Сегодня им регулируются как имущественные, так

иличные неимущественные отношения, и область этих последних все последние десятилетия только расширяется. Интерес особого пристрастия есть находимый в имуществе интерес нематериальный, за которым скрываются личные блага, охраноспособность которых подтверждается в том числе институтом компенсации нравственного (неимущественного, морального) вреда и новыми правилами о неустойке, которые стали появляться на волне европейских кодификаций XIX в.3

2.У гражданского права нет средств защиты неимущественных интересов. Неимущественные интересы должны защищаться иными от-

раслями права.

Интерес особого пристрастия, как и любой неимущественный интерес, не может быть оценен деньгами. Можно возместить рыночную стоимость утраченной вещи, но нельзя возместить ее субъективную ценность, потому что нет цены человеческим чувствам и переживаниям. Кроме того, прошли времена, когда нарушитель или должник отдавался в рабство кредитору, ставился на правеж или хотя бы отправлялся в арестный дом: современное гражданское право способно воздействовать только на имущественную сферу лиц4. Поэтому, говорят, нематериальные блага, в том числе утраченный субъективный интерес, должны защищаться правом, которое имеет более широкий

1  Покровский И.А. Возмещение вреда и разложение его: дилеммы современного гражданского права в области ответственности за вред и убытки // Вестник права. 1899. № 9. Ноябрь. С. 24–25. Там же по поводу ограниченного числа случаев ответственности за вред без вины в римском праве: «Было бы совершенно ошибочно утверждать, что и для современных отношений вопрос может быть разрешен так же, как его разрешало римское право для себя. Наша современная жизнь и наш современный оборот гораздо сложнее римских и с каждым днем все более и более усложняются».

2  Как писал С.А. Беляцкин, «идея возмещения морального вреда предполагает известное развитие правового чувства и среду, в которой личность и личные права пользуются достаточным уважением». Подробнее см.: Беляцкин С.А. Возмещение морального (неимущественного) вреда. С. 18.

3  Подробнее см. Раздел III настоящей работы.

4  В этом отношении обязательственное право проделало длинную эволюцию от права кредитора на личность должника до права на его имущество. Подробнее см., например: Годэмэ Е. Общая теория обязательств. М., 1948. С. 21–23.

178

Интерес особого пристрастия

арсенал средств воздействия на нарушителя, в основном уголовным и административным1.

Во-первых, этот довод выстроен так, как будто уголовная защита исключает гражданскую. Между тем гражданский иск в уголовном процессе – обычное явление. Если правопорядок может дать потерпевшему несколько средств защиты нарушенного права, то такая возможность должна непременно предоставляться, в том числе по выбору потерпевшего2. Во-вторых, справедливо, что, в то время как публичное право орудует «огнем и мечом», гражданское право, за редким исключением3, своей ответственностью может только уменьшить имущество потерпевшего. Пусть так. «На это возражение Р. Иеринг основательно отвечал, что пусть гражданский суд пользуется правильно приговором, выраженным в деньгах, и он убедится, что в большинстве случаев его будет вполне достаточно и для целей гражданского правосудия4». Действительно, воздействие на имущественную сферу нарушителя подчас выступает орудием не менее страшным, чем тюремное заключение. В-третьих, публичное право не столь всемогуще, как некоторым кажется. Тот же Р. Иеринг приводил следующий пример. Семья с детьми приезжает на праздник в другой город, предварительно забронировав номер в отеле, зная, что в день торжеств свободных комнат не будет. Хозяин отеля, заключив договор, позднее получает более выгодное предложение от другого лица и принимает его. Семья по приезде в отель застает свой номер уже занятым. Она оказывается на улице и вынуждена бродить по ночному городу под проливным дождем с маленькими детьми в поисках ночлега. «Что присудит этой семье немецкий судья?» – спрашивал Р. Иеринг. Если ночлег все же будет найден

1  Например, см.: Флейшиц Е.А. Обязательства из причинения вреда и неосновательного обогащения // Избр. труды по гражданскому праву. В 2 т. Т. 2. М., 2015. С. 346– 349; Канторович Я.А. Основные идеи гражданского права. С. 188–190.

2  Чаще всего публичная власть должна реагировать на общественно опасные правонарушения ex officio, но есть случаи, когда для возбуждения производства по делу необходимо волеизъявление потерпевшего (дела частного и частно-публичного обвинения). Здесь порядок и способ защиты права (гражданский, уголовный) отдаются на усмотрение потерпевшего.

3  Эти исключения в большинстве своем связаны с той же защитой неимущественных интересов, например: обязанность лица, распространившего в СМИ сведения, порочащие честь и достоинство другого лица, опубликовать опровержение. Можно ли относить подобные меры к гражданско-правовой ответственности – отдельный теоретический вопрос, но для нас важно упомянуть способность гражданского права иногда принуждать нарушителя к такого рода неимущественным действиям.

4  Гамбаров Ю.С. Курс гражданского права. Т. 1. С. 92.

179

М.И. Лухманов

и будут понесены расходы, то можно присудить убытки и только. Если же вовсе семья с детьми всю ночь проведет на улице, то ее имущество ведь не уменьшится, значит, и об убытках речи не пойдет. Никакого уголовного дела здесь также нет, да и не поможет ничем публичное право. Р. Иеринг заключает: «И такой результат, нагло попирающий здоровое чувство, находит себе защитников. Да я пойду скорее искать защиты своего права у турецкого паши, нежели у высокоразвитого правоведения, не дающего мне здесь охраны; я готов первый выкинуть за борт все правоведение, если такая нелепость должна быть признана за право»1.

Возьмем другой пример, уже из настоящей российской судебной практики2. Гражданин заключил с ломбардом три договора займа, обеспечив исполнение залогом ювелирных изделий, в том числе своих обручальных колец. Когда он пришел возвращать деньги и попросил назад драгоценности, в ломбарде ему ответили, что произошло ограбление, драгоценности похищены неустановленным лицом, ведется следствие. Заемщик обратился в суд с иском к ломбарду, потребовав, помимо прочего, компенсацию морального вреда за утраченные ломбардом обручальные кольца, поскольку они служили для него светлой памятью о заключенном браке и годах супружеской жизни. Суд удовлетворил исковые требования, решение о присуждении истцу компенсации морального вреда устояло в апелляции: суды учли личную значимость обручальных колец для истца, имея в виду, что их утрата причинила ему не только убыток в имуществе, но и нравственные страдания. Хотя размер компенсации вымаран в опубликованных судебных актах и сумму вознаграждения мы можем только предполагать, этот пример ясно показывает, как все публичное право может быть бессильно перед нарушенным правом лица, и только гражданское правосудие остается единственной возможностью для потерпевшего получить хоть какую-то защиту в виде компенсации за понесенные страдания.

1  Иеринг Р. Интерес и право. С. 86–87. Кроме того, примерно в то же время в Англии рассматривалось похожее дело (Hobbs v. L & SW Ry, 1875): железнодорожная компания допустила ошибку и доставила семейство не на ту станцию, в результате чего людям пришлось пешком преодолевать путь в несколько миль ночью под моросящим дождем. Компенсация неимущественного вреда была присуждена. Подробнее см.: Beatson J., Burrows A., Cartwright J. Anson’s Law of Contract. P. 536.

2  Апелляционное определение Свердловского областного суда от 09.01.2014 по делу № 33-141/2014 (33-15942/2013) (СПС «Консультант Плюс»).

180