2. Процедурные вопросы

Постановление Конституционного Суда было принято в процедуре абстрактного нормоконтроля. Поводом к рассмотрению дела явился запрос группы депутатов Государственной Думы, которые оспаривали конституционность статьи 1 Федерального закона "О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней", пунктов 1 и 2 статьи 32 Федерального закона "О международных договорах Российской Федерации", частей первой и четвертой статьи 11, пункта 4 части четвертой статьи 392 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, частей 1 и 4 статьи 13, пункта 4 части 3 статьи 311 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, частей 1 и 4 статьи 15, пункта 4 части 1 статьи 350 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации и пункта второго части четвертой статьи 413 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. Иными словами, депутаты оспаривали конституционность ратификационного закона и конституционность общего законодательства в виде Федерального закона "О международных договорах Российской Федерации", а также специальных законов, конкретизирующих правовые последствия участия в Конвенции и решений ЕСПЧ как созданного на основе Конвенции органа.

С точки зрения процедурного права, то есть статьи 125 (ч. 2, п. "г") Конституции РФ и конкретизирующих ее статей 88 - 91 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" проверка ратификационного закона по крайней мере удивляет. Международные договоры - как это и подчеркивает сам Конституционный Суд <5> - подлежат конституционному контролю только до их вступления в силу посредством принятия ратификационного закона. Но, очевидно, Конституционному Суду захотелось рассмотреть конституционность давно вступившей в силу ЕКПЧ. В поисках выхода из этого затруднения Конституционный Суд констатирует нормативное единство ратификационного закона, Федерального закона "О международных договорах Российской Федерации" и конкретизирующих последствия решений ЕСПЧ положений специальных законов и объявляет нормоконтроль целиком допустимым.

--------------------------------

<5> См.: Постановление Конституционного Суда от 14 июля 2015 года N 21-П. Пункт 1.2 мотивировочной части.

Подобный результат представляется нам неубедительным. Если нормоконтроль ратификационного закона является допустимым, то теоретически должна существовать возможность признания его неконституционным по существу, но именно такое содержание постановления Конституционного Суда исключено по определению. Ведь Конституционный Суд просто не смог бы принять постановление, объявляющее ратификационный закон (а по существу, ЕКПЧ) неконституционным. После принятия ратификационного закона противоречие договора Конституции с точки зрения международного права обязывает законодателя либо привести Конституцию в согласие с договором, либо прекратить или приостановить действие договора. Именно с целью исключения такого противоречия путем предварительного контроля договора была создана статья 125 (ч. 2, п. "г") Конституции РФ; с позиций конституционного права последовательный и опосредованный контроль международных договоров после их вступления в силу в рамках национальной правовой системы недопустим. Кроме того, не говоря уже о процедурных аспектах, связанных с положением части первой статьи 17 Конституции РФ, признание наличия противоречий между российской Конституцией и ЕКПЧ едва ли является возможным, что будет более подробно рассмотрено ниже.